Letters

      Отсутствие собственных часов, да и неспособность посмотреть на время в целом, не сможет послужить для него оправданием. Кенши ускорил шаг, понимая, что опаздывает уже в разряде «слишком»: генерал Блэйд хоть и отличается завидным терпением, но испытывать его явно не стоит.       Встречу назначили в одном из роскошных парковых садов Лампанга, что раскинулся на берегу реки — так показалось безопаснее: множество туристов, местных и полиции, не говоря уже о нескольких сотрудниках Сил Особого Назначения должны были надежно отпугнуть любого врага. Красные Драконы не рискнут проводить операцию среди белого дня и в такой толпе — Кенши знал это. Знала и Соня, предложившая держать своих подопечных поближе к открытым многолюдным местам. Кроме того, в парке было безумно красиво, и хотя слепой мечник не мог оценить этой красоты взглядом, все остальные его чувства уловили великолепие этого места: запах реки и цветущих деревьев, влажной травы, земли, голоса людей, детский смех, прохладный ветерок по коже. Весенняя природа оживала вокруг него буйством красок, ароматов, звуков, движений, а он мог только наслаждаться вскользь, спеша по дорожкам парка в самое его сердце, где нечто сокровенное ожидало своего открытия.       В спешке, он едва различил её на пути. Соня собственной персоной стояла возе открытого газетного киоска и делала вид, что с интересом рассматривает открытки с панорамами города, памятными местами и прочей ерундой. Под предлогом необходимости купить свежую прессу, Кенши незаметно подобрался поближе.       — Ты опоздал, — строго начала блондинка, откладывая очередную карточку.       — Прошу прощения, — Кенши поджал губы, не глядя на генерала, слепо пялясь сквозь глухие черные стекла очков на кричащие первые полосы разложенных перед ним газетенок. — Были проблемы. Они здесь?       — Да, — кивнула Соня, расплачиваясь мелкими монетками за выбранные открытки. Черт знает зачем они вообще ей понадобились. — Она будет ждать тебя на скамейке у реки. Мальчик где-то неподалеку, на площадке.       Кенши тоже расплатился за первую попавшуюся газету и, крепко сжимая её в руке, поравнялся с Блэйд. Со стороны они выглядели, как двое вполне беззаботных туристов: спортивная американочка в цветастой блузке и обтягивающих штанах и высокий японец в простых темных джинсах, неряшливо помятой рубашке и непроницаемых солнцезащитных очках. Мужчина едва сдерживал нетерпение и свой торопливый шаг — ему уже хотелось поскорее закончить этот разговор и отправиться туда, где ждала его семья.       — За ними присмотрят, пока мы беседуем? — встревоженным шепотом спросил мечник, проходя мимо полицейского патруля.       — Не волнуйся, они в безопасности, — заверила его генерал. — Оглянись.       Сконцентрировавшись, Кенши сумел почувствовать их: парочку «влюбленных», кормивших уточек неподалеку, продавца мороженого, уборщика…, а за столиком маленького кафе тихо попивающего свой американо самого Джонни, блистательного мистера Кейджа, резко сменившего свой имидж под туриста-простачка, решившего полюбоваться видами с тенистой веранды. Хотелось улыбнуться ему, может даже махнуть рукой, но подобные действия легко могли бы раскрыть и скомпрометировать их, поэтому Кенши не стал. Не спеша, они подбирались к той части парка, где на зеленеющих лужайках семьи местных жителей и приезжих собирались на пикники под раскидистыми кронами цветущих деревьев, а вокруг цветастых подстилок и больших пластиковых или плетеных корзинок с сандвичами, весело галдя, как стайка воробьев, носились дети.       — Спасибо, — едва слышно произнес мужчина, опустив голову и сильно смяв ненужную газетенку в руке. — Если бы не Вы, они бы погибли. Я был слишком далеко, чтобы успеть. Я Ваш вечный должник.       За возмущением в её мыслях, которое Кенши почувствовал сразу же после своих слов, Соня неожиданно схватила его за запястье, и, остановив, развернула к себе.       — Ты ничего мне не должен, — заверила она, стараясь казаться спокойнее, но голос её выдавал почти незаметную дрожь. — Меня дома ждет пятилетняя дочь, и я знаю, что такое страх за жизни своих близких. А еще знаю, что если ей будет грозить опасность, мои друзья сделают то же самое.       Еще некоторое время, пока они шли по узкой тропинке до маленького деревянного мостика через весело бегущий к большой реке ручеек, оба молчали. Говорить им было не о чем, да и не за чем — Кенши не видел смысла задавать все те вопросы, что крутились у него в голове, а Соня не видела смысла ему отвечать, потому что большинства ответов просто не знала. Только перед тем, как расстаться с командиром и отправиться на встречу с родными, он все же решился поинтересоваться:       — Соня, мой сын. Какой он?       Она улыбнулась самым краешком губ. Посмотрела туда, где среди деревьев играл с другими детьми вскользь увиденный ей смышленый восьмилетний мальчуган. Ей не удалось даже поговорить с ребенком — от потрясения он почти все время молчал, опасливо прячась за матерью, но Соня знала Кенши слишком хорошо, чтобы не заметить его сходства с собственным сыном.       — На тебя похож, — блондинка на прощание хлопнула его по плечу, отпуская, а сама таким же неторопливым шагом направилась туда, где на террасе маленького кафе её ждал муж.       «Может, надо было ему сказать?», — осторожно спросил в её наушнике голос Джонни, когда мечник отошел на то расстояние, где уже никак не смог бы услышать их переговоров.       «Я не смогла», — как-то грустно ответила «миссис Кейдж», шагая по тропинке на свою наблюдательную позицию. — «Боялась, он не захочет их видеть».

***

      Мальчика при ней не было. Сучин одиноко сидела на скамеечке посреди цветущего парка, читая какой-то бульварный роман на английском. Ребенка она отпустила на площадку к ровесникам — не имело ровным счетом никакого смысла держать его рядом с собой, заставляя скучать и вызывая подозрения.       Не нарушая ожиданий Кенши, она даже не поднялась со своего места, чтобы поприветствовать его, не убрала книги, которую читала, даже не подняла взгляд. Сучин делала вид, что не замечает его так старательно, что иной бы поверил, расценил это как пренебрежение, которое свойственно проявлять к совершенно незнакомому человеку. И только он видел, как мелко трясутся её накрытые тонкой синей курточкой плечи — не от холода. Казалось, это почти невозможно: она сопровождала его в нескольких путешествиях, мечник знал её, как умелого воина, самоотверженного и бесстрашного, но теперь в ней что-то перегорело. Одетая в потертые светлые джинсы и серую майку с яркой надписью и едва вписывающимся в приличную глубину декольте, девушка, которую он видел перед собой уже не была той, в которую он влюбился без оглядки восемь лет назад. Что правда, даже эта Сучин — вполне обычная женщина, обремененная ребенком и домашними хлопотами, продолжала ему нравиться.       Появление мечника, возможно, впервые за последние несколько дней, принесло ей некоторое спокойствие и уверенность. По крайней мере, она перестала дрожать, а когда он опустился рядом на скамейку — не удержалась, крепко обняла его. Но Кенши больше не чувствовал в этих объятиях тепла, которого ждал — она была рада, конечно, но радость её казалась телепату слишком вынужденной, и в том, как скоро бывшая возлюбленная отпустила его и отстранилась подальше, крылся самый большой обман. Увы, он уже догадывался об ответе.       — Привет, — глухо произнесла она, пряча в книгу прекрасные темно-карие глаза. Мгновенная слабость прошла, но Сучин, шаря между строчек затуманившимся взглядом, не понимала больше ни слова.       — Здравствуй, Сучин, — сдержанно ответил мечник, разворачивая изрядно помятую газету. Глупо, наверное, было изображать заинтересованность какими-то статьями на черти каком развороте, но придуманную наспех конспирацию он решил не нарушать — если он не чувствует поблизости присутствия Красных драконов, еще не значит, что их и правда нет совсем. — Рад видеть тебя живой и невредимой. Как вы?       — Я в порядке, — скороговоркой выпалила девушка, но от наблюдательного мечника не смогли укрыться её постоянные робкие попытки одернуть рукав курточки, под которым крылся источник запаха спекшейся крови, заживляющей мази и стерильных бинтов — порез или царапина, не иначе. С «невредимой» он, похоже, погорячился. — Такеда почти ничего не успел увидеть, но, кажется, понял больше, чем стоило бы. Он до смерти напуган, хотя и не хочет об этом говорить. Кто были эти люди, Кенши? Они сожгли мой дом и едва не убили нас. Кто они и что им нужно?       — Полагаю, я, — обреченно вздохнул мужчина. — Те, кто пришел за вами — безымянные последователи клана Красного Дракона. Я работал под прикрытием, выслеживая главу организации, но меня раскрыли и теперь вот уже долгое время они ведут на меня охоту. Ты сама знаешь эту схему: если цель недосягаема, это не значит, что она неуязвима. Родные и близкие часто становятся всего лишь случайными жертвами — им нужен был мой сын, чтобы шантажировать меня. Прости, я не хотел подвергать вас опасности…       Сучин молчала, продолжая бездумно смотреть на расплывающиеся перед глазами страницы. Под неловкое окончание нелепых извинений пара капель, скатившись по скулам, упали на бумагу, смазав чернила и превратив едва ли не целый абзац в размытое пятно. В её глазах стояли слезы — соленые, горячие. Слезы обиды.       Поспешно отложив ненужную бесполезную газету, Кенши едва успел поймать выпавшую из рук девушки книгу. Утешить её как-либо, обнять, пригладить темные шелковые волосы — он всем сердцем хотел, но боялся сделать только хуже. Нет, она не так уж и рада была его видеть. Возможно даже, сейчас она его ненавидела — восемь лет в её душе угасало воспоминание о тех недолгих, но счастливых паре месяцев, что они работали и путешествовали вместе, восемь лет её желание вернуть его медленно перерастало в нежелание, а теперь он появился снова и не один. Он ворвался в размеренную жизнь её семьи, втянув их в гущу боя, поставив под удар — Кенши это понимал, и принимал всю адресованную ему ненависть и обиду с достоинством.       — Я ужасно сожалею, — набравшись духу, продолжил мечник. Ситуация казалась патовой — просто смотреть на слезы женщины, любовь к которой он протащил через столько лет, казалось невыносимым, но все её мысли просто кричали о том, что не стоит даже прикасаться к ней сейчас, какими бы благими намерениями он не руководствовался. — Я сожалею, что оставил вас одних, сожалею, что нам пришлось встретиться снова при таких обстоятельствах. Но я еще могу попробовать загладить свою вину, если позволишь. Уедем со мной в Японию, Сучин. Там вы будете в безопасности, в моем доме. Попробуем жить, как настоящая семья: ты, я и наш сын. Обещаю, вы ни в чем не будете нуждаться…       Огромные от удивления, заплаканные карие глаза Сучин мгновенно высохли. Кенши не сразу понял, что сказал, а когда понял, то не сразу осознал причину такой реакции, хотя уже наперед знал, что она скажет.       — Нет.       Звучащее, как опустившееся лезвие гильотины на приговоренных мечтах слепого воина о собственной семье. И в то же время, так правильно и закономерно. Чего еще он ожидал?       В повисшем молчании Сучин взяла его за руку, заставив прикоснуться в своим пальцам. На четвертом отчетливым холодком мечник легко различил простую узкую полоску скорее всего драгоценного металла. Вот и ответ.       — Они тебе не говорили, правда? — девушка утерла остатки слез рукавом и шмыгнула носиком. — Я давно уже замужем, Кенши. Слишком долго я растила сына совсем одна, и устала от этого одиночества. Я люблю своего мужа. Может, не так пылко, как любила тебя в прошлом, но я счастлива. Он простой человек, работает зубным врачом, но он добрый, заботливый, любящий. Я не боюсь, что он может однажды просто исчезнуть так же, как ты исчез. Мы не уедем с тобой в Японию — я не уеду от своей жизни.       — Так значит… Вы остаетесь?       — Нет, — Сучин отрицательно мотнула головой, окончательно приходя в себя. — Иначе не было бы смысла даже видеться. Я не хотела, чтобы так вышло, но Соня настояла. Ты прав — им нужен твой сын, Кенши. Ни я, ни мой муж — они ищут тебя и твоего сына. Только далеко от вас двоих я смогу быть в безопасности. Генерал Блэйд предоставит мне защиту на случай, если они вернутся за мной.       Деликатно забрав свои тоненькие изящные ручки с наманикюренными пальчиками из огрубевших мозолистых ладоней бывшего любовника, она буквально вспорхнула со скамейки — Кенши наслаждался каждым уловленным движением, каждым изгибом изящного тела. Она же сделала шаг в сторону лужайки с детской площадкой и помахала рукой кому-то вдали. На таком расстоянии телепат не сразу различил из полутора дюжин детей, который из них отреагировал, и заметил мальчонку, только когда тот отделился от остальной группы детей и побежал к ним. Кенши почувствовал его отчетливо — эмоции, чувства, мысли, но увидеть — увидеть, увы, не мог.       Жаль. Как же безумно жаль, что он не мог рассмотреть собственного сына. Впрочем, как и все, что когда-либо было ему дорого достаточно, чтобы хотелось рассмотреть и запомнить подробнее. Слепые — пусть даже и телепаты — видят только на ощупь. Кончики пальцев, ладони, губы… Тактильная память куда вернее любой остальной, и если напрячь её немного, можно даже на пару мгновений вспомнить, как он впервые «рассматривал» робкую девушку, продрогшую в худой палатке посреди обрушенного города на руинах цивилизации, вместе с которой обрушилась вся её жизнь, погиб её клан, все друзья, семья — все, что она знала. Тогда для неё он был всем — надеждой, опорой, целым миром, как и она для него. Больше у них обоих тогда ничего не оставалось.       Теперь у обоих была своя жизнь: у Сучин — работа, домашние хлопоты, нежно любимый ею муж-дантист; у Кенши — его вечная битва на благо кого угодно, кроме себя. А еще, похоже, теперь и этот слегка неуклюжий восьмилетний пацан, застенчиво жмущийся к матери.       — Такеда, — тихо позвала Сучин, пытаясь изобразить натянутую улыбку, и подтолкнула сына вперед. — Помнишь, я говорила тебе… В общем это… — она смутилась, не зная, как подобрать слова, даже, наверное, покраснела. — Сынок, поздоровайся с папой.       Названный Такедой лохматый детеныш молчал, спокойно созерцая новоиспеченного папочку снизу вверх. Как странно, в маленькой головке роилось не так много мыслей об удивлении, непонимании, панике — похоже, после увиденного ранее шокировать его теперь будет невероятно тяжело, настолько легко и невозмутимо он воспринимал любую новую информацию. Похоже, «отец», о котором ему рассказывала Сучин, выглядел в мечтах ребенка чуть более героически, чем обычный на вид тридцатидвухлетний мужчина, изнуренный долгой дорогой, бессонницей и лишившими его аппетита переживаниями.       — Привет, — мальчонка тоже попытался улыбнуться, выставив напоказ дырки на месте выпавших молочных зубов. Получилось у него куда живее и энергичнее, чем у матери.       — Сынок, мы уже обсуждали это, помнишь? — продолжила девушка тихим дрожащим голосом. — Тебе придется немного пожить с папой. Это временно. Пару месяцев, может, год. Ты не беспокойся — я заберу тебя, когда все уладится, хорошо?       Пацан сдержанно кивнул и почесал нос. Заявление его не впечатлило, но и не расстроило — кажется, его внимание привлекало совсем другое. Всю их беседу он внимательно разглядывал непроницаемые черные очки, не решаясь озвучить свой вопрос.       — Вот, — Сучин нервно протянула мечнику ключи с веселеньким брелоком-игрушкой. От машины.       — Ты хочешь, чтобы я сел за руль? — Кенши недоверчиво покосился на безделушку, не торопясь её взять. Девушка обреченно вздохнула, протягивая их настойчивее. Все это её уже порядком нервировало, что на фоне чудовищного недосыпа за последние пару дней, которые они с Такедой провели под постоянным непрестанным наблюдением людей из отряда SF, грозило ей серьезным нервным срывом. Мечник решил не доводить до точки кипения и на всякий случай взял ключи, ожидая дальнейших объяснений.       — В багажнике две сумки с вещами. Машина на парковке у восточных ворот — там её и оставьте: Соня велела избавиться, — закончив с объяснениями, она присела на корточки перед сыном и крепко-крепко его обняла. Кажется, Кенши снова уловил выступившие у неё на глазах слезы. — Сынок, слушайся папу. И… — она всхлипнула, — звони мне иногда, или пиши. Скоро все уладится, и я приеду за тобой. Не скучай.       Сучин поцеловала мальчика в лоб и все-таки расплакалась. Крупные теплые капли градом катились по щекам, без остановки срываясь вниз и расцветая темными пятнами на пестрой маечке. На этот раз мечник, наконец, позволил себе слегка приобнять её за плечи, чем девушка и воспользовалась, буквально повиснув у него на шее и залив слезами рубашку.       — Береги его, — сквозь беззвучные рыдания прошептала она. — И себя тоже. Не позволь им найти вас обоих. Я не выдержу этого.       — Обещаю, — выдохнул Кенши, поглаживая её по волосам. — Нас не найдут. А куда подашься ты?       Всхлипнув еще раз, шмыгнув носом, Сучин пожала плечами и отстранилась: ей еще не сказали, куда, когда и зачем — гораздо больше волновала перспектива отдать сына в надежные руки. Теперь же, оставив Такеду в полной безопасности, пришло время ей самой позаботиться о своем будущем. С другой стороны, правда, теперь она будет волноваться вдвойне, а то и втройне, надеясь, что скоро весь этот кошмар закончится. Или начнется новый.       Прощались они быстро, как-то скомкано. Пацаненок бросил только робкое «Пока, мамочка», еще не до конца осознав, что едет не в гости на неделю, а на вполне себе неопределенный срок. Сучин разрыдалась в третий раз, заплакав вернувшейся за ней Соне всю жилетку. Кенши молча обнял свою бывшую возлюбленную на прощание, посадил довольно уставшего и забегавшегося Такеду на закорки и не спеша направился к восточным воротам, куда их направила мама — забрать вещи. На какое-то время мальчонка затих, только сопя на ухо папе, так что даже показалось что он задремал или еще что. Правда надолго его все равно не хватило.       — Зачем тебе такие черные очки? — уже на пути к выходу из парка спросил Такеда, пытаясь зацепить руками за дужку, но получил легкий хлопок по пальцам и больше трогать не стал.       — Расскажу, как доберемся в Японию, — усмехнулся мужчина, поправляя сползшего мальчишку. — Кстати, тебе бы язык подучить. А иначе толком ни с кем объясниться не сможешь.       — Тогда почитаешь мне книжку по дороге? — малец залез еще немного выше, теперь свисая у отца почти что через плечо. — Я все равно не смогу уснуть. Кенши в ответ только тяжело вздохнул и ускорил шаг: ближайшее будущее не обещало быть легким.