Кровь Бога

Бек с ужасом схватился за амулеты и сжал их, мало думая о том, что мог повредить их, сейчас, после слов Амона, он почувствовал холод. Безумный холод, который проник под кожу и охладил все его внутренности. Он слышал этот голос и понимал, что лишь бог со столь обширными возможностями мог говорить такое, ведь фактически, у него не было соперников и не будет. И Амон это ясно показывал, не считая Гора помехой. Гора, повелителя Неба и Египта, того бога, который смог одолеть Сета, который прошел пески Пустыни и который вознесся к самой вечности. Амон ни во что его не ставил. Парнишка не смотрел на мужчину, он видел лишь свои собственные колени, облокотив голову о холодный камень, и в какой-то момент ему показалось, что это единственное, что он мог делать, потому что страх сковал тело железными кольцами и не отпускал. Как же он подбодрит Гора, если сам боится какого-то бога. Он должен был побороть это чувство, если не для себя, то хотя бы для царя Богов. — Царь Египта я, и я во что бы то ни стало защищу свой народ. От тебя и от твоих злых помыслов, — голос Гора был настолько уверенным, что Бек дернулся, мужчина был сильным, так почему он сидит тут и трясется. Он сделает для Гора все, что может, все, что в его силах. — Я не собираюсь отнимать твою корону, царь Верхнего и Нижнего Египта, — внезапно ответил Амон, и Беку почудилось, будто он услышал в его голосе усмешку. — И не собираюсь забирать твой трон, правь всем миром, раз ты этого так хочешь. Будь царем Неба, царем того, что пожелаешь, распоряжайся властью так, как хочешь. — Ты говоришь мне это не просто так, — Гор покачал головой. — Чего ты хочешь? — Всего лишь признания, что я первый и единственный бог-создатель всего сущего, а не та жалкая горстка жуков, что грызутся между собой. Я хочу, чтобы Египет знал имя лишь одного бога — мое. Тебя же, царь Египта и всего Неба, я не трону, как и твоих приближенных, мне незачем убивать вас, и я не хочу бороться с вами, но пусть же старые боги канут в небытие, где они должны быть, а им на замену приду я, как это и должно было случиться много веков назад. В животе Бека что-то перевернулось, на этот раз не просто душа упала в пятки, а словно кто-то сжал сердце и упорно его не отпускал. То, с каким вызовом Амон говорил это, вызывало в парне дрожь. Он точно мог сказать, что боялся этого бога, но что чувствовал Гор, ведь у того на плечах была огромная ноша. — Чтобы я и… мир, — бог Неба выдавил это слово с таким презрением, что у Бека свело скулы, — променяли настоящих создателей на тебя? Люди этого не поймут и разуверятся в богах, ты уничтожишь их веру, а без веры мы уже не будем бессмертными. Ты существуешь лишь потому, что люди все еще помнят тебя. — Я слишком долго жил в тени, — тихо сказал Амон бесчувственным голосом, будто это не было для него проблемой. Уже не было. — Может быть, и людям пора почувствовать это, чтобы смириться с моим желанием. — Что ты задумал? — Гор ринулся к прутьям, и Бек увидел, как глаза бога Неба сверкнули тревогой во тьме. — Тебе стоит согласиться с моим предложением, Гор, неужели, я прошу, чтобы ты склонился передо мной, я даже не тронул твою Хатор, которая так тщательно старалась околдовать меня все это время. Бедная пташка не знает, что ничего милей мне нет, кроме… меня, — Амон впервые рассмеялся, хотя этот скрип и смехом-то назвать было трудно, будто кто провел наждаком по камню. Похожий звук Бек слышал от червя-переростка. Интересно, а если вспороть бога точно так же, как и ту тварь, то он умрет? Парень хотел надеяться, что да. — Ты отвратителен! — закричала Хатор из-за спины Гора, и скрежет прекратился. — Это я слышал. Так что ты ответишь на мое предложение, царь Египта? — тихо поинтересовался Амон. — Будет все, как прежде, только не будет старых богов. Стань моей правой рукой, бог Неба, и я исполню все твои желания. Это было более чем выгодное предложение, по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Условия Сета были куда хуже, но даже с этим Гор не мог согласиться, и Бек это знал. Чувствовал душой, ведь он уже успел увидеть душу бога Неба. — Я не откажусь от праотцов, и мир не откажется от них, как бы ты ни пытался это сделать, у тебя все равно не получится. И ты знаешь это, — рыкнул мужчина, понимая, что за этим может последовать. — Что ж, раз таково желание твое, — Амон согласно кивнул, и в его голосе Бек не различил и нотки сожаления, словно для того так было даже проще, а потому тот обернулся на бога, стоявшего рядом. — Монту, дорогой мой сын, забери у царя Египта то, чего ты так хочешь. Бек замер, не в силах дышать, понимая, что сейчас случится нечто страшное, отчего сжал амулеты, начиная просто молиться, чтобы все было нормально. Он смог выглянуть из-за камня, и увидел, как Монту «открыл» дверь камеры и как Гор тут же призвал доспехи, отводя Хатор за спину и закрывая ее крыльями, вытаскивая копье. Весь его вид означал, что сдаваться просто так он не собирался. — Это только наш бой, бог Неба, разве ты хочешь ранить богиню Любви? — тихо спросил Монту, пытаясь найти взгляд женщины, которая прекрасно понимала, что в столь тесной камере, где и размахнуться было невозможно, ее легко поранят. — Я не отдам Хатор, — решительно прорычал Гор, не собираясь так легко исполнять слова какого-то забытого бога. — Тогда давайте поступим так, — вдруг сказал Амон, заходя в клетку и одним движением вытягивая из нее Хатор, которая такого не ожидала, а потому не успела зацепиться за Гора, огромными глазами наблюдая за тем, как бог Неба вновь потерял ее. — Отпусти меня, сейчас же! — закричала она, начиная брыкаться, но мужчина держал ее крепко, перехватывая одной рукой за талию, а другой за шею, сдавливая глотку, отчего ей пришлось замолкнуть. — Выпусти… — со злостью прошипела богиня. — Тише, — Амон наклонил голову к уху Хатор, — пусть птички сами разбираются в своих проблемах, ты мне не нужна. Бек попытался не подать звуков того, как ему было страшно за Гора. Что этот Монту хотел забрать у него, если Хатор уже была в руках Амона? По телу парня прошлись мурашки, отчего рука с амулетами опустилась на камень. Холод обжег горячую раненную ладонь, но это мало помогло, реальность била по голове гулкими ударами сердца. — Ты же не убиваешь богов! — в ярости крикнул Гор, следя только за своим противником, который мог напасть в любую секунду. — А мне и не нужна твоя смерть, — хмыкнул Амон, медленно переводя взгляд на сына, и тот словно получил разрешение, призывая доспехи, которые облачили его в прочный слой металла, который не стеснял движения, но превосходно защищал. Мужчина будто стал выше, доставая копье, которое проехалось острием по камню, оставив там заметную царапину. Но когда Амон шагнул в сторону, Бек с ужасом вздохнул, видя, что Монту выглядел точно так же, как и Гор. Тот же огромный золотой клюв, та же мощь в руках, сильные плечи и стойкое желание победить. Только разве что глаза горели золотом, а не голубыми камнями, и это было единственное их отличие, не считая крыльев. Монту их не призвал, а потому выглядел без них даже меньше. — Я не стану устраивать сражение только ради твоей забавы, — рыкнул Гор, и его глаза сверкнули в темноте, ясно давая понять, что Амон не добьется того, что хочет. — Не устраивай, — легко усмехнулся тот. — Просто сдайся, и это будет не так больно. О боже, Бек физически не мог переносить это напряжение, которое царило здесь, будто кто-то наэлектризовал воздух, который не давал сердцу успокоиться. Где же сейчас была Сехмет, она бы точно защитила своего царя, но парень ее даже не видел, да и никто не говорил о ней. Была ли эта богиня вообще жива? — Я никогда не сдамся, — решительно сказал мужчина и, оттолкнувшись от стены, размахнулся копьем и со всей силы ударил Монту, который резво отскочил в сторону, позволяя стали разрезать воздух и камень в том месте, где он стоял. — На меньшее я и не рассчитывал, — голос Амона на этот раз был довольным, будто тому нравилась эта ситуация, а потому, перехватив покрепче Хатор, он принялся наблюдать, как в клетке, будто два диких зверя, дрались боги. Гор наносил удары ожесточенно, стараясь не просто поранить Монту, а убить его, в душе все еще колотилась мысль о смерти Бека, а потому сейчас он никого не жалел. Смысла сдерживаться в своих желаниях он не видел, зато хоть с еще одной смертью к нему придет небольшое успокоение, поэтому он ударял того копьем, мало замечая, как противник пытался отражать его мощные удары. Монту был хорошо обучен, вынослив и стоек, истинный сын своего отца, только вот перед бушующим царем Египта, которого одолели человеческие чувства, он вряд ли мог выстоять долго. Гор сейчас мало походил на птицу, скорее уж он был диким золотым львом, который пользовался всеми своими возможностями, успевая не только орудовать оружием и периодически ударять его кулаками в грудь, но и вскидывать крылья. Острые перья кромсали камень, оставляя на доспехах бога видимые царапины, с силой ударяя того и отбрасывая на стены. Устоять под напором разъяренного бога Неба, которого заточили в тюрьму, было практически невозможно, Монту пытался лишь защищаться, понимая, что победить у него вряд ли получится, отчего золотой взгляд сокола уткнулся в отца и тот сжал губы, прищуриваясь. — Я смотрю, тебе они не так уж сильно нужны, да? — едко заметил Амон, нисколько не сочувствуя сыну, которого Гор уже успел изрядно побить. — Нужны! — сокол раскрыл клюв и громко закричал, тут же бросаясь на противника и, проворно схватив его за торс, отбросил к стене, впечатывая в нее и заламывая крыло, которое попалось под руку. — Они! Будут! Мои! Гор в одну секунду с ужасом понял, про что кричал Монту, а потому рыкнул и ударил того по голове локтем, заставив согнуться, чтобы впечатать колено прямо тому в живот, заставляя отпустить крыло. Мгновенно последовал ряд ударов в голову, которые отбрасывали мужчину во все стороны. Восходящий удар снизу вверх, пришелся как раз по клюву, и Монту отлетел к стене, впиваясь в нее пальцами и качая головой. Если бы он был без защитных доспехов, этот удар мог стать для него последним и выбить не только челюсть, но и свернуть голову. — Ты не достоин, — рыкнул бог Неба, останавливаясь напротив поверженного соперника и вытягивая вперед крыло, наставляя на его шею острые перья, которые заскрипели по металлу. — Сдавайся или я убью тебя. — Не сможешь, — Монту снял шлем и взглянул на царя едким прожигающим взглядом, этот бог явно не привык сдаваться. — Я сильнее тебя. — Да ну? — Гор перекрутил в руке копье и заменил крыло на него, заставляя того подняться, наставляя острие прямо на открытый участок кожи. Несмотря на всю злобу, что была в его душе, убивать беззащитного он не мог, вот если бы Монту начал сопротивляться, то это сделать было бы куда легче. — Видимо, этот сокол и правда сильнее тебя, — тихо заметил Амон, с интересом наблюдая за поединком. — Неужели ты так просто отдашь ему победу? — Ни за что, отец, — Монту ловко перехватил копье и отстранил от своей шеи, не выпуская из рук и вновь бросаясь на Гора, призывая шлем и впечатывая Гора в стену. Одним движением, еще до того, как бог успел его ударить кулаком, он со всей силы вогнал свое оружие в камень… встретив на пути крыло. Сокол закричал во всю глотку, тут же врезаясь клювом в доспехи Монту, но тот словно этого не заметил, игнорируя текущее золото и пытаясь не попадать под хлесткие удары второго крыла, которое разрезало воздух на ровные части. В какой-то момент, разбушевавшийся бог, который был взбешен такой наглостью, резко вонзил клюв в его грудь, продырявливая доспехи и доставая острием до кожи, отчего Монту пришлось отступить, захватывая с собой копье противника. Бек не мог дышать, наблюдая за этим поединком и не замечая ничего, кроме него. Это было похоже на бой Гора с Сетом, только в куда узком пространстве и с куда более яркими эмоциями. И если раньше Гор контролировал свою ярость, то сейчас явно не хотел этого делать, успевая задеть Монту кулаком и пройтись по доспехам крылом. Стоило Гору получить относительную свободу, как он тут же потянулся свободной рукой к крылу, желая освободить его до того, как противник придет в себя, а потому мужчина совершенно не ожидал того, что бог бросится на него, замахиваясь оружием, отчего царь Египта успел увернуться, но вновь громко закричал. Мишенью было отнюдь не его сердце, а второе крыло, а потому он показался себя мотыльком, пришпиленном к камню, который не мог двинуться. — Что теперь ты скажешь? — Монту громко рассмеялся, стряхивая с груди капли золота, и пару мгновений любуясь на свое творение. — Убивать я тебя буду долго, — зарычал Гор и дернулся, стараясь дотянуться хотя бы до одного оружия и освободиться. Хоть крылья и были частью его доспехов, они все же были более живыми, чем казалось со стороны. — Не сможешь, — сын Амона с трепетом наблюдал за тем, как предмет его желаний дергался, а по перьям ползли капли золота, ну надо же, кто мог знать, что это окажется так прекрасно. — А ты подойди, — Гор шумно выдохнул и собрался, готовый отразить любой удар. Он был безоружен, как и Монту, но в отличие от того, имел стойкое желание убить противника, а потому на пальцах появились длинные соколиные когти. Монту с сомнением оглядел эти орудия убийства и достал из-за пояса небольшой кинжал, радуясь тому, что у него было хоть это, что-то подсказывало ему, что даже безоружный царь Египта мог с легкостью убить его, а потому он понимал, что ему нужно сделать, и что он сделает ради достижения своей цели. Вздохнув и приготовившись к боли, бог помчался к Гору и одним резким ударом прижал его к стене, утыкаясь клювом в камень и замечая краем глаза спину царя Богов, как вдруг резкая боль пронзила все его тело, заставив громко закричать, теряясь от этого чувства. Когти бога Неба вошли в спину Монту до основания, и Гор не сразу понял, как упоительно было кромсать добычу, начиная вытягивать острые когти и вновь всаживать их в его доспехи, оставляя там дыры, стараясь двигать руками, чтобы увеличить раны. Кровь начала заливать руки и стала струиться на пол, громкими шлепками заливая каменный пол. — Не думай, что ты выиграл, — прохрипел Монту, поднимая руку с кинжалом и касаясь острием основания крыльев, отчего в душе Гора все похолодело, и он, выпустив когти в тело, постарался отлепить от себя бога, но тот держался крепко, с едкой усмешкой на губах одним рубящим движением отделяя крылья сокола от его тела. Вся пещера наполнилась таким ужасающий криком боли, отчего Бек в ужасе закрыл уши, думая, что он оглохнет, не понимая, почему ему было так же больно от этого. Казалось, мир в одно мгновение просто взорвался и раскололся на куски. Реальность пестрила какими-то голосами, но парень не различал их, в голове стоял только крик бога Неба, от которого у него сердце разрывалось. Он боялся это видеть, страшился даже представить себе, что ощущал Гор, и его спина заболела, будто с ним сделали то же самое - навсегда оторвали возможность летать. Парень бесшумно застонал в ладони, весь сжимаясь и начиная трястись от этого ужасного чувства и ощущая, как в груди что-то жжет. До последнего он думал, что это было сердце, но когда он смог открыть глаза, все еще слыша хрипы Гора, он увидел едва мерцающий амулет с камнем Хаоса. Скарабей блестел серебром, словно бился жизнью, тогда как крылья попросту почернели, будто стали безжизненными. Бек с ужасом сжал амулет изо всех сил, переводя отчаянный взгляд на темницу, где на коленях стоял поверженный бог Неба, лишенный возможности летать. Парню было не больно видеть его взор, потому что это было попросту невыносимо. В голове явно что-то помутилось, потому что реальность стала расползаться нитями, боги начали двоиться, а их голоса слышались ему через какую-то толстую пелену сна. Он видел, как Монту выдернул копья из крыльев и, довольно усмехнувшись, по-прежнему истекая кровью, вышел из камеры. Амон втолкнул постанывающую Хатор туда же и позволил сыну «закрыть» решетку, чтобы удовлетворенно оценить его. Парнишка с отчаянием сидел у камней, дрожа всем телом и стараясь утихомирить бушевавшую в теле боль. Как же теперь… Бек слабо сжал кулон и перевел взгляд на камеру, слыша, как боги начали подниматься по лестнице, Гора практически без чувств облокотила на себя Хатор, пытаясь его успокоить, но вряд ли сейчас это ему помогло бы. Единственное, что ему было нужно, это крылья и свобода, и Бек должен был достать ему это. Кинувшись за богами следом, он скрылся во тьме, не в состоянии находиться там внизу, где у него каждую секунду разрывалось сердце, которое складывалось из кусочков, чтобы сделать мощный удар, а потом взрывалось, вновь и вновь, пронося лишь боль.