Благословенные регалии

      — Казума!..       — Что там случилось?       — Что с госпожой?!..       Он даже не сразу понял, что они обращались к нему. Все еще будто в полусне, он стоял перед оставшимися членами клана «ха» и занимался тем, что медленно сжимал и разжимал ладонь. Будто надеялся, что вот сейчас, в ней каким-то волшебным образом окажется ее рука.       Рука, которой Бишамон сама отвергла его помощь.       Это оказалось гораздо больнее, чем он мог ожидать.       — Ну же, не молчи!       Взглянув на присутствующих, что ожидали его ответа, Казума будто впервые увидел их. Они были растеряны, напуганы и обеспокоены тем, что их хозяйку Небеса считали мятежником. Изменницей, совершившей преступление. И никто из них понятия не имел, в чем дело. Разумеется, он должен был бы им объяснить. Объяснить и заверить в том, что все это просто большое недоразумение, что Бишамон сделала то, что считала нужным, дабы уберечь их всех. И что излишние переживания могут отразиться на здоровье мастера. Да, он должен был им все это сказать, но вместо этого…       — Кураха, Кинуха, Акиха, — он даже не взглянул в их сторону. — Вы должны пойти со мной.       — Что? — Кинуха завела назад свои длинные темные волосы и вопросительно уставилась на него. — Куда это?       — Увидите, — внезапно он понял, что сил на какие-либо споры у него просто не было. Будто желание спасти Бишамон неожиданно вытянуло из него все силы. — Пожалуйста.       Она не хотела вмешивать его и он, наверное, должен был бы уважать это решение, однако почему-то ему совсем не хотелось этого делать. Неправ ли был он сам, или все-таки ошибалась Бишамон?.. Казума знал, что если будет размышлять над этим еще больше, то наверняка осквернит ее еще сильнее. И этот факт, на удивление, не вызывал сейчас той же бури эмоций, которую он испытал всего пару месяцев назад, перед бойней, устроенной Кугахой. Странно, он никогда не осквернял свою хозяйку ранее, а теперь, когда это случилось, практически не испытывал ничего необычного, будто вера в то, что он считал себя правым, притупила чувство вины за содеянное.       Да уж, омовение для него легким не будет…       Они шли молча. По крайней мере, пребывая где-то далеко в своих мыслях, он не слышал приглушенного разговора Кинухи с Акихой, и совершенно не замечал многозначительного взгляда Курахи, который знал несколько больше, чем остальные. Периодически он все еще отрешенно поглядывал на свою ладонь и в этот миг прокручивал в голове тот момент, когда Бишамон отпустила ее. Шинки не мог перестать это делать, даже когда посвятил своих спутников относительно цели небольшого путешествия. Они забрели в самый отдаленный уголок земель богини войны, чтобы другие ничего не узнали и не перенервничали еще больше.       — Поверить не могу, — Кинуха смотрела на него со смешанными чувствами, в которых явно читались лишь неверие и потрясение. — Ты же не мог!..       — Мог, — Казума снял с себя пиджак, развязал галстук, расстегнул рубашку, после чего бросил ее к остальным вещам. Вздохнув, он обернулся к ним спиной и услышал, как низкорослый Акиха громко охнул. Просто удивительно громко, как для своей комплекции.       — Как же так…       Обернувшись снова лицом к орудиям Казума отметил, что Кураха, прислонившись к дереву, не выказывал никакого удивления. Что ж, он же был рядом все это время, разумеется, какие-то подозрения должны были закрасться ему в голову.       — Пожалуйста, — он в последнюю очередь вспомнил про очки, поспешно снял их и положил на рубашку, — приступайте.       — Вот так просто? — Кинуха вышла вперед и угрожающе поставила руки в бока, испытующе уставившись на него. — Не хочешь нам ничего объяснить?       «Не особо», — вертелось на языке, но вместо этого он лишь вздохнул и ответил ей не менее хмурым взглядом. В конце концов, он пока еще был ведущим орудием и не желал давать никаких объяснений кому бы то ни было. Просто не мог.       — Я кое-что сделал, зная, что это неверно, — отрезал он, и Кинуха практически сразу же утратила всю свою грозность. Акиха что-то невнятно пробормотал себе под нос, а Кураха по-прежнему невозмутимо стоял у дерева.       — Рад, что ты осознал это, — произнес он.       Ладони Казумы вновь непроизвольно сжались в кулаки. Осознал?.. Да, возможно. Но это совершенно не значило, что его точка зрения была неверной. Бишамон знала его много лет, знала, что он чувствовал, и могла предвидеть, как он поступит, но даже не соизволила ничего сказать. Она просто ушла взять себе более сильное орудие, чтобы избавиться от мага. Даже зная, что делала все это ради своей семьи, ради оставшихся шинки из клана «ха», он не мог перестать относиться к этому как к своеобразному предательству…       «Разве поставив своего хозяина превыше всего, не присваиваешь ли ты его себе?..», — слова Киюна, сказанные многие годы назад, неожиданно всплыли в памяти. Может быть, став Хафури, он именно это и сделал, хоть никогда и не осознавал?.. А ведь когда-то к священным сосудам относились почти как к проклятию, тогда, может, стоило поискать другой путь?..       — Черта!       Три голоса слились в унисон, образовав трехгранный барьер.       Может, чтобы спасти Бишамон, ему нужно просто стать кем-то другим?..