Выбор Магии...

      Блейз после окончания уроков решил прогуляться около озера. Сегодня он снова видел, каким пылким взглядом Рон смотрел на сидящую за ним Паркинсон. На душе не то что кошки скребли — стая бешеных пантер. Хотелось удавиться, а ещё мать прислала письмо с радостным сообщением, что подумала над его просьбой и не настаивает больше на браке по Выбору Магии, учитывая с каким недостойным хотела свести его судьба, а вот дочь её подруги — красавица, и её отец работает в Министерстве Магии… Дальше Забини читать не стал: и так понятно, что мать нашла ему богатую невесту со связями и вмиг забыла о том, что требовала от него брак с выбранным Магией суженым. А Блейз и рад был бы все забыть и жениться на этой девушке, но только тогда, на следующие утро после ритуала, когда ещё не был так до отупения влюблен в Рональда Уизли, и Рон просто привлекал его внешне…       Слизеринец шел к выходу из школы. Выход за шесть лет учебы в Хогвартсе он мог найти и с закрытыми глазами, так что ему ничего не мешало идти и думать. Ноги сами его несли в нужном направлении. Блейз, погрузившись в мысли, не заметил человека, который подкрался к нему сзади. Вернее, этот человек и не крался, просто Блейз был погружен в свои нерадостные мысли и ничего не замечал вокруг. Очнулся слизеринец только тогда, когда его грубо затащили в мужской туалет, рядом с которым он в то время проходил, и, едва не выбив мозги, приложили головой об стену, а после самым наглым образом поцеловали. Блейз бы заживо выпотрошил наглеца, если бы не вкус поцелуя, который он не мог не узнать и забыть. Шок от догадки, КТО его целует, был настолько велик, что Забини просто замер мраморной статуей, не отталкивая, но и не отвечая на поцелуй. Бездействие слизеринца Рон Уизли понял по-своему. Отстранившись, Уизли устремил взгляд себе под ноги. Он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не на стоящего напротив парня. Гриффиндорцу хотелось провалиться сквозь землю. Стыдно было так, что слезы на глазах наворачивались. В те несколько секунд, прошедших с поцелуя, гриффиндорец успел проклясть все на свете.       — Давай, бей…       Блейз не мог поверить: Рон его поцеловал! Причем сделал это так, как он сам делал. Только немного грубее, он-то не задавался целью выбить любимому мозги. Но хоть шишка на затылке точно будет, слизеринец ни в чем не винил Рона, подумаешь, голова вечер поболит. Рон же не специально, просто нервничал, вон, как его всего трясет, а цвет лица уже мог смело конкурировать в яркости с цветом его волос. Когда смысл слов смущенного парня дошел до слизеринца, Блейз незло улыбнулся, поняв, что имеет ввиду любимый. Слизеринец всё ещё прибывал в легком шоке и не мог сейчас понять: реально ли всё происходящие или это очередной сладкий сон.       Рон же принял улыбку за ухмылку и, развернувшись, направился к двери, но тут же был остановлен крепкими объятьями со спины.       — Если хочешь, можешь меня ударить. Только поцелуй ещё раз…       Гриффиндорец напрягся, почувствовав спиной горячее тело слизеринца.       — Зачем? Ради брака по выбору Магии? По приказу твоих родителей?       Рон говорил тихо и наиграно спокойно, но Забини слышал, как дрожит от волнения голос с каждым произнесенным вопросом.       — А ты? Зачем меня поцеловал? Тебя же не заставляют родители жениться по договоренности с дочкой маминой подруги или исходя из результата ритуала. Так зачем?       Рон напрягся и попытался вырваться. Но Блейз усилил объятья, одновременно с этим запуская ладони под его рубашку. Уизли, чувствуя как от прикосновений теплых ладоней ласкающих его живот, по телу разливается приятная дрожь, а в штанах становится тесно, попытался расслабиться, но из этой затеи ничего не вышло: тело бесстыдным образом его подводило, страстно желая близости с ласкающим его парнем, и ни в какую не желая слушать довода, ещё сопротивляющегося желанию, разума.       — П…пос…стой!       Рон предпринял еще одну попытку вырваться, и в этот раз она была успешной. Не ожидавший рывка рыжеволосого парня слизеринец выпустил его из плена своих рук. И теперь растеряно смотрел на пытающего унять дрожь и отдышаться возлюбленного, который прятал пылающее смущением лицо за отросшими рыжими волосами. Что-то было не так: в его снах гриффиндорец никогда не вырывался, а наоборот — проявлял инициативу.       — Рон…       Гриффиндорец повернулся к Забини спиной, чтобы скрыть возникшее между ног напряжение. Он и так сгорал от стыда, возбудившись от прикосновений к животу.       — Ответь на мои вопросы… В последние дни ты меня избегаешь, в прошлые дни набрасывался, целовал и молча уходил… Я не знаю, что у тебя в голове? Это твоя игра? Или… Что?       Блейз нахмурился. Сейчас он не хотел говорить. К чему слова, когда он может языком тела рассказать о своих чувствах лучше всяких слов. Он вообще не мастер говорить о чувствах. К тому же сейчас, когда в штанах так тесно, что становится даже больно.       — А на что, по-твоему, мое поведение похоже?       — На психа из маггловского фильма. Того, кто сначала преследует жертву, а потом, изнасиловав, снимает скальп для своей коллекции, так сказать, побед…       Блейз растерялся — уж точно не сравнения с маньяком-убийцей он ожидал. От былого возбуждения не осталось и следа. Нет, он всё также желал стоящего рядом парня, но тема разговора была далеко от того, чем он бы предпочел заняться с возлюбленным.       — Зачем тогда ты меня поцеловал, если считаешь меня чокнутым насильником?       Рон залился краской смущения, хотя и казалось, что краснеть было уже некуда. Он и так выигрывал яркостью лица у цвета собственных волос.       — Я… Просто захотелось… И, вообще, ты сам виноват! Сначала дразнишь, а потом перестаешь! А я, между прочим, жду… и ещё эти сны каждую ночь, где мы с тобой…       Рон порадовался, что уже стоит спиной, и Блейз не видит, как пылает его лицо, а от воспоминаний о снах в штанах становится так тесно, что больно даже шевелиться. Блейз шумно выдохнул, будучи приятно пораженным признанием, пусть и не в той форме, которую бы хотел слышать. Но все же любимый признавался, что ему снятся эротичные сны, и ему не хватает его поцелуев, а это было лучше шаблонного признания. Сразу стало понятно, что тревожит стоящего впереди парня. Слизеринец сделал вперед два стремительных шага и снова заключил возлюбленного в объятья, но на этот раз просто обхватив руками за талию и положив свой подбородок рыжику на плечо. Нужно было развеять все страхи и сомнения гриффиндорца, иначе он может сбежать и больше не подпустить к себе и на пушечный выстрел.       — Я люблю тебя. Не буду скрывать, что первый раз поцеловал от отчаяния. Мать наседала с женитьбой, и ты, хоть мне и нравился чисто внешне… Я знал, что ты предпочитаешь девушек, и, вообще, все говорили о том, что ты и Грейнджер собираетесь пожениться по окончании школы.… И тогда мне ничего более умного в голову не пришло, как поймать тебя и поцеловать. После чего вполне заслужено и ожидаемо получил в лицо. Думал, что после этого в голове прояснится.… Но стало ещё хуже: мимолетного касания губ хватило, чтобы понять какую ошибку я совершил, поцеловав тебя. Нескольких дней и пару полных страсти снов с твоим участием — и я понял, что окончательно в тебе увяз.… Касаться тебя стало необходимостью. Сны выворачивали душу наизнанку, когда утром я понимал, что всё, что у нас было — лишь плод моего воображения, и в реальности ты меня отталкиваешь… Ты ходил с Грейнджер под ручку, а я сходил и схожу с ума от ревности. Тогда к Гермионе, теперь к Паркинсон…       Рон, млевший от близости с парнем, в которого успел по уши влюбиться, услышав имя слизеринки, развернулся, чтобы посмотреть Забини в глаза.       — Какая ещё Паркинсон? Ты о чем? Гермиону я попросил изображать и дальше мою девушку, чтобы отбить охоту у двух слизеринцев к нам приближаться. Только это не помогло. Но при чем тут подружка Невилла?       Блейз удивлено посмотрел на искренне недоумевающего Рона. Конечно, то, что после ритуала Рон и Гермиона просто изображали парочку, было очевидно: уж явно их отношения до ритуала и после отличались. Но вот…       — Разве ты не на Панси смотришь каждый сдвоенный урок наших факультетов?       — С чего бы мне пялиться на эту стерву? Пусть Невилл с ней мучается…       Рон снова стремительно начал краснеть и, чтобы скрыть это, снова повернулся к Блейзу спиной, и поэтому не видел, как с чувством слизеринец постучал себя по голове, догадавшись теперь, на кого кидал пылкие взгляды рыжий гриффиндорец. Шаг — и Рон снова оказался в объятьях, а губы слизеринца стали гулять по его шее, даря невероятно приятные ощущения…       — Б…Блейз ты, правда, что-то чувствуешь ко мне? Ритуал ни при чем?       Слизеринец с видимым сожалением выпустил мочку покрасневшего уха любимого, до которой успел к этому времени добраться, и, отстранившись на столько, чтобы одной рукой все ещё обнимать гриффиндорца, а второй можно было достать из кармана помятое письмо из дома, которое он тут же вложил в руку Уизли, и принялся снова выцеловывать на шее любимого одни ему видимые узоры…       Рон, пытаясь, сосредоточится на бумажке, что ему всучил слизеринец и не думать о том, что пальцы Блейза уже почти справились с застёжкой на его джинсах… Понять, что написано в письме, гриффиндорец смог только тогда когда прочел его трижды…       — Твоя мама нашла тебе невесту?       — Да. Только это для меня ничего не значит. Очередная блажь моей родительницы. Неделю назад она настаивала на браке с тобой, потому что ей хотелось одаренных внуков. Сейчас она сватает мне девицу, чей отец работает в министерстве. Через неделю она решит, что неплохо было разбавить нашу кровь кровью вейлы.… Не думай об этом. Я дал тебе письмо только с одной целью — чтобы ты понял, что мать больше не настаивает на моем браке с тобой, и я обнимаю тебя только потому, что мне этого очень хочется…       — Но теперь твоя мать будет против…       — Плевать. Найдет мне очередного папочку и успокоится. А будет настаивать на своем, откажусь от Рода, также, как Драко. Важно, что ты хочешь быть со мной. Ты ведь хочешь?       Блейз провел языком по зацелованной шее, и Рон, хотевший уточнить, правда ли или ему послышалось, что Малфой отрекся от Рода, не смог сдержать стона, когда Блейз забрался к нему в трусы. Волна возбуждения и приятной дрожи вытеснила из головы все лишние мысли, и Рон решил, что потом… Всё потом…       — Да…хочу…       Слизеринец разрушил всё его сомнения и большую половину его страхов… Однако требовалось уточнить ещё кое-что прежде, чем отдаться полностью своему желанию.       — Блейз…       Рон сжал своей ладонью чужую ладонь, которая хозяйничала в его трусах…       — Не бойся. Я не буду заходить до конца. Позволь мне просто помочь тебе справится с напряжением. Обещаю, что только ласки и ничего более без твоего полного согласия на продолжение…       — Я сверху.       — Как хочешь, любимый.… Всё будет, как ты пожелаешь.       У Блейза, конечно, были свои планы на обтянутый джинсой зад гриффиндорца. Но он понимал, что спешить не стоит. Вспомнив, как сам мучился, когда только осознавал свое влечение к своему полу. К тому же, он уже слышал категоричное: «Я — сверху» — от своего блондинистого друга.       Рон услышав, что Блейзу не принципиально — быть снизу или сверху, расслабился, хотя и не поверил в это до конца. Всё-таки Блейз был слизеринцем. И этим все было сказано. Думать о чем-то враз расхотелось, когда джинсы упали до колен, а его член и яйца начали ласкать одновременно две ладони. Не желая оставаться в долгу, Рон, путаясь в сковывающей движения одежде, сумел всё-таки повернуться и, втянув Блейза в поцелуй, принялся за его ширинку, чувствуя, как ладони слизеринца снова принялись ласкать его достоинство. И когда гриффиндорец уже практически справился с непослушной пуговицей брюк слизеринца, дверь в туалет со скрипом открылась, и в комнату шагнул второкурсник из Хаффлпаффа, который, увидев двух полуобнаженных парней, путающихся в ногах и пытающихся отлепиться друг от друга, вспыхнул краской стыда и вылетел в коридор, громко хлопнув на прощанье дверью. Рон, выпутавшись из объятий, сразу же спрятал голый зад под тканью родной одежды, стараясь не смотреть на то, как недовольный, мечтающий о жестокой расправе с шастающими где не попадя хаффлпаффцами, Блейз поправляет одежду и заливается краской стыда.       — Это ведь не заброшенный туалет, и странно, что сюда раньше никто не заявился…       Рон смущено замолк и почесал затылок. Блейз, бросив придумывать казни для бедного ребенка, попытался снова обнять Рона, но гриффиндорец не позволил этого сделать, но и не ушел, что очень радовало Блейза.       — Рон…       — Может, пойдем в Выручай-Комнату? Пока сюда не приперся ещё один желающий пописать…       Блейз с облегчением вздохнул, поняв, что Рон и не думает делать вид, что между ними ничего не происходило или что-то подобное этому, подошел и взял любимого за руку.       — Нет, в Выручай-Комнату мы не пойдем, слишком далеко. В паре метров отсюда есть заброшенный класс…       Рону было всё равно, где они смогут закончить то, что начали, лишь бы им никто не мешал. А Блейзу больше ничего и не требовалось: свое разрешение на продолжение он получил, когда гриффиндорец предложил уединиться в Выручай-Комнате. Вскоре они оказались возле дверей в заброшенный класс, где Блейз не удержался и втянул гриффиндорца в короткий, но страстный, поцелуй, прежде чем открыть дверь и шагнуть в комнату, где он вдоволь насладится телом желанного человека, не нарушая данного ему слова.       Блейз, которому уже вовсю не терпелось разложить своего рыжика на одной из пыльных парт, едва переступив порог и окинув помещение взглядом, замер. Рон, шедший сзади и не ожидавший от того такой подлянки, налетел на него.       Забини немедленно покинуть класс помешал прижавшийся к нему Рон, который заглянув через плечо Блейза узнал, что, а вернее кто мешает им заняться тем, зачем они сюда пришли. То, что класс оказался занят, он понял сразу. Иначе бы Забини не замер каменным изваянием на пороге, а они уже избавляли бы друг друга от одежды.       Страстно целующаяся парочка не заметила их только благодаря тому, что кто-то хорошенько смазал дверные петли, и дверь не издавала абсолютно никакого шума. Да и судя по отсутствию пыли на парте, где сидела полураздетая кудрявая девушка, чья блузка была распахнута и спадала с одного плеча, гриффиндорский галстук вообще валялся ненужной тряпкой на полу, и отсутствию пыли в классе вообще, место это было либо давно облюбовано для свиданий такого рода влюбленными парочками или вычищено ими совсем недавно.       Блейз и Рон застыли, завидуя влюбленной парочке, и не могли отвести от них взгляд: настолько красивым было открывшееся зрелище. Ни у кого из невольных свидетелей не промелькнула мысль о том, что подсматривать, по меньшей мере, неприлично, а по большей мере — опасно, ведь они находятся в школе магии, а целующая парочка была явно выпускниками, и схлопотать какое-нибудь зловредное проклятье можно было с легкостью. Насколько опасно подсматривать за этой парой, влюбленные парни поняли лишь когда девушка отклонила голову назад и её роскошные волосы больше не скрывали блондинистую голову парня, который тут же принялся покрывать шею гриффиндорки поцелуями, одновременно поглаживая обнаженное бедро девушки, подбираясь все ближе и ближе к краю юбки, и пытаясь другой рукой расстегнуть лифчик.       Блейз не успел вспомнить, сколько смертельных и опасных для жизни проклятий знает Драко, а Рон, узнав в девушке свою подругу, попятится, чтобы дать им возможность скрыться, ибо он и без напряженной мозговой деятельности знал, насколько страшна в гневе Гермиона. Но бесследно исчезнуть парочка начинающих вуайеристов не смогла. Их засекли. Сначала девушка, а потом и парень, который сразу же начел запахивать на девушке блузку, так как с лифчиком он справился, и теперь эту деталь туалета на теле девушке соседствовала с ремнем её юбки.       — Да чё я там не видел…       Рон ляпнул эту, прозвучавшую в тишине неожиданно громко, фразу не потому, что хотел кого-то обидеть, а потому, что не подумал, как его замечание воспримет спешно одевающая парочка влюбленных. Вот только парочка теперь перестала заниматься своей одеждой и искала брошенные в пылу страсти палочки.       Блейз успел вытолкать из класса Рона, закрыть дверь и распластаться с ним по стене рядом с дверью, когда в дверь ударилось с небольшим грохотом первое заклинание, а с разницей в две секунда другое, но посильнее, которое едва не выбило дверь усиленную магически: ведь заброшенный класс был когда-то классом Защиты от темных сил…       Блейз скосил взгляд на покрытую льдом дверь, нервно сглотнул, представив, что было бы с ними, если бы проклятье обледенения попало в них, а не в спасшую их от жестокого наказания дверь, и повернул голову к его ошарашенному любовнику.       — Что я там не видел! Серьезно? Ты бы ещё им позу посоветовал… Судя по замороженной двери, нас хотели взять живьем… Чтобы потом медленно убивать…       — Прости, у меня случайно вырвалось…       — Вырвалось у него! А меня вечером Драко линчует. Мне плевать на всех гриффиндорцев скопом, за малым исключением и, особенно на вашего декана, но до конца учебного года я ночую у тебя.       — Ты хотел сказать, что мы ночуем в Выручай-Комнате, потому как в гриффиндорской башне мы не спрячемся от гнева Гермионы даже под кроватями в спальне мальчиков…       Рон запнулся и уставился на дверь, с которой на пол уже натекла приличная такая лужа. Блейз проследил за взглядом любимого и отвесил себе мысленно пинка: надо было сразу уходить, а не глаза таращить. Сейчас бы шли по направлению к Выручай-Комнате, и думали бы только о количестве застежек на одежде. Сейчас, судя по тому, что дверь оттаивает, придется спасать свою жизнь, иначе влюбленная и очень злая пара не стала бы снимать такое надежное «запирающие» заклинание и, плюнув на двух придурков, занялась бы тем, на чем остановилась.       — Бежим.       Рон спорить не собирался. Даже хогвартским мышам было понятно, что если они не спрячутся, то до собственной свадьбы не доживут. Но как назло, рядом оказался только туалет, который они совсем недавно покинули. Конечно, укрепленные магией двери классов были бы предпочтительней, но пришлось прятаться там и уповать на милость ангелов-хранителей.       Сбежали из коридора парни вовремя. Как только они закрыли дверь туалета, наложив на дверь запирающие заклинание сразу с двух палочек, оттаявшая дверь с грохотом распахнулась, и оттуда вылетела приведшая себя в порядок парочка и, пройдясь немного по пустому коридору в оба его конца, остановилась как раз напротив мужского туалета.       — …Ну, гады! Им повезло, что я не узнал, кто это у нас такой бесстыжий выискался!..       Гермиона была с Драко согласна, что этим придуркам повезло: Драко был больше занят сокрытием от чужих глаз её прелестей да поиском палочки, а не разглядыванием парочки смертников. Однако Гермиона, зная одного из них уже шесть лет, не могла не узнать голос рыжего друга, да и второго разглядеть успела. Следовало, конечно, сдать эту прячущуюся в туалете парочку Драко, но девушка понимала, что подсматривать они не хотели, а искали место, чтобы побыть наедине, а иначе, зачем им приходить сюда, да ещё и обниматься в дверях. Гермиона была, конечно, рада за Рона. Похоже, он определился со своими чувствами. Но воспитательную беседу на тему «чего я там не видел» она проведет, чтобы у одного рыжего оболтуса память на кое-какие моменты их дружбы отшибло напрочь.       — Да, ладно тебе, Драко. Ничего ведь по-настоящему страшного не случилось…       — По-настоящему страшное случится, когда я доберусь да этих… этих гадов! «Чего я там не видел»! Убью! …       Гермиона, видя, что Драко, вспоминая сказанную Роном фразу, снова заводится, решила его успокоить радикальным способам. Сначала, притянув любимого за галстук, она его поцеловала, а потом, обняв со спины и положив голову начавшему успокаивается слизеринцу на плечо, напомнила, что если бы кое-кто соизволил наложить на двери Запирающие чары, как обещал, то они бы сейчас не торчали посреди коридора с испорченным настроением, а занимались кое-чем другим, приятным…       — Прости… Герми, я обо всем забыл… Ты такая восхитительно красивая, что у меня при виде тебя из головы вылетают все посторонние мысли… И, в конце концов, ничего же не случилось страшного. Они, наверное, тоже искали тут местечко для приватного свидания… Черт с ними. Давай всё забудем и вернемся в класс. Только на этот раз хорошенько запрем дверь…       Драко взял девушку за руку, и вскоре они скрылись там, откуда пришли.       Через пару минут вышли из своего укрытия Рон и Блейз. Они хоть и не видели друзей, но все прекрасно слышали… Обо парня, выходя из туалета, думали о том, что им надо было всего лишь магически запереть дверь туалета в прошлый раз и не тратить столько нервных клеток в последствии. Рон покосился на довольного Блейза. Он бы тоже был счастлив, узнав, что может не опасаться возвращаться к себе в спальню. А вот Рон кожей чувствовал, что подруга узнала его голос, и ему ещё припомнят эту необдуманную фразу.       Блейз обнял любимого: ему было все равно, кто их увидит. Главное — чтобы Рон перестал хмуриться.       — Ты чего хмурый такой? Все ведь обошлось.       — Да вот думаю: каким способом Гермиона будет со мной рассчитываться… Она точно меня узнала, голову даю на отсечение.       — Если не сдала тебя Драко, то я думаю, встречу с подругой ты переживешь. А вот я сейчас умру от желания и зависти, если мы сейчас же не найдем себе укромный уголок и как следует в нем не спрячемся.       Рон не стал на это отвечать. Просто позволил Блейзу себя увести, а о сегодняшнем недоразумении, он подумает тогда, когда подруга будет поджаривать ему пятки.