Выбор Магии...

      Северус плюхнулся в кресло. Сегодня у него было два урока: с гриффиндорцами-второкурсниками и со слизеринцами-выпускниками. И, если последние особых проблем не доставили, их знания и дисциплина были на уровне, то с гриффиндорцами, какого года обучения они ни были, всегда было тяжело. А сегодня они проходили боггарта. Нет, он понимал, что младшие курсы его побаиваются. Всё-таки о том, что он был Пожирателем Смерти, в магическом мире знала каждая плешивая собака. Но что бы так… В общем, сегодня он имел сомнительное удовольствие лицезреть себя в разных нелепых образах, начиная от клоунского наряда и заканчивая бальным платьем. И главное, что придраться было не к чему. Всё правильно. Боггарта можно победить смехом, обрядив его в что-то смешное: он перестает пугать и исчезает. Так что, он за издевательство над его тёмным обликом не мог назначить даже банальную отработку или лишить факультет пары десятков балов. В общем, не урок, а сплошное расстройство.       Зельевар потер виски. Завтра у него повтор старых заклинаний на сдвоенном уроке выпускников Слизерина и Гриффиндора, и в списке заданий на урок тоже числится боггарт. Конечно, на выпускной факультет он не производит такого впечатления, как на младшекурсников. Но.… Вспомнив, как на него до сих пор реагирует Лонгботтом, Северус с сожалением признал, что ему хотя бы один раз, но придется смотреть на самого себя, вылезающего из старого шкафа. А уж что будет на завтрашнем уроке у первокурсников Хаффлпаффа — он и представить не мог.       Тяжко вздохнув, Северус с тоской посмотрел на шкаф, где у него была припрятана парочка бутылок отличного алкоголя из запасов Люциуса Малфоя. Иногда его подарки были достойны похвалы, но это было в редких случаях, чаще после получения очередного подарка Люциуса хотелось четвертовать. Ни выпить, ни сварить какое-нибудь сложное зелье. Ничего, чем он обычно снимал стресс и усталость, сейчас ему было недоступно. И даже привычным за неделю способом не заняться, в конце концов, он же не подросток, чтобы дрочить в ванной комнате.       Северус вспомнил о свадебном подарке друга, вернее, своего мужа в подарке Малфоя, и застонал вслух. Гарри его предупредил, что пойдет после занятий проведать лесничего. Зельевар с отвращением посмотрел на появившийся стакан молока и, скривившись, выпил. Он раньше не думал, что эльфы способны жаловаться. Но, однако, этот был под стать его мужу — необычный, и где он только такого откопал?       Зельевар, вспомнив мужа, стиснул зубы и поднялся. Мозг подкидывал ему картинки того, чем они занимались утром, когда Гарри нагло прогуливал Зелья. Воспоминания о том, кто сейчас ведет Зелья, прогнали из тела возникшие возбуждение.       — Надо что-то делать с Филингом…       Северус успел подумать о том, что Люциус обещал помочь и разузнать, что же выгнало эту сволочь из Франции, когда камин вспыхнул зеленым и явил в его покоях самого Люциуса.       — Я хотел навестить тебя утром до занятий, помня, что у тебя по пятницам нет первого урока, но Драко отговорил меня от этой затеи, сказав, что юный герой прогуливает уроки…       — Короче, Люциус…       — Я кое-что очень занимательное выяснил про твоего бывшего ученика. Только доказательств нет. Это всего лишь сплетни. Сам понимаешь, у меня не было времени самому наведаться в Пиренеи. Я связался по камину с одним человеком…       — Ты мне уже хвастался своими могучими связями в Шармбатоне, что ты узнал? Или может, поделишься впечатлением о вчерашнем вечере в кругу семьи будущего мужа?       Северус с наслаждением смотрел, как перекосило блондина, и чувствовал, что комбинезон для беременных только что был отомщен.       — Как ты узнал?       — Читал утренний «Пророк». Догадаться, что Уизли потащит тебя знакомиться семьей перед выходом статьи, было не сложно.       Люциуса скривился, словно от острой зубной боли. Статью Риты Скитер в сегодняшнем «Пророке» он тоже читал.       — Кто-нибудь когда-нибудь отрежет этой суке язык. Жаль, я не могу этого сделать…       — Что ты узнал? Или всё-таки поделишься впечатлениями о будущих родственниках? Как тебе Молли Уизли в качестве тещи?       Люциус приложил огромные усилия, чтобы не вестись на провокацию. А вчерашний кошмарный, унизительный вечер он по прибытии домой слил в думосбор и приказал эльфам его уничтожить — этого он помнить точно не желает. Но даже без воспоминаний осталось ощущение, что вечер не самый лучший в его жизни.       — Твой любовничек…       — Бывший.       — Твой бывший любовничек — по слухам — сделал ребенка пятикурснице. Что там случилось на самом деле не ясно, но бедная девочка в итоге спрыгнула с Астрономической башни, оставив предсмертную записку. Что в записке было сказано — никто не знает. Подружки девчонки утверждают, что да, у неё был роман с их библиотекарем. И ты не ослышался, Филинг в Шармбатоне работал с книгами, а не с детьми, но сейчас это не важно. Важно то, что подружки Мишель утверждают, что утром она оставила или забыла конверт с письмом на кровати. Тогда девочки ничего не предприняли: мало ли, Мишель таким образом писала своим маггловским родственникам — когда вспомнили о нем, конверт с письмом исчез сразу, как только с мадемуазель Бинош случился якобы несчастный случай. Хотя это тоже спорный вопрос. По словам девочек, Мишель была рада тому, что у нее будет малыш от любимого человека. Она полукровка, и у них другие взгляды на внебрачных детей. Вот только девочка, собиравшаяся рожать маленького или маленькую копию Томаса, внезапно падает с крыши, а её письмо исчезает. Дальше начинаются странности. Девочки, подруги Мишель, утверждают, что она была беременна, причем беременна от месье Филинга. Но когда провели экспертизу, было установлено, что никакой беременности не было, и её связь с Томасом не удалось доказать. Обиженный якобы несправедливыми обвинениями Филинг уволился. Ну, а где этот хорек появился, тебе известно. И всё бы ничего. Мало ли мнительных девочек. У неё задержка, и она уже напридумывала невесть что… И её якобы связь с Филингом — всего лишь фантазии влюбленной девчонки. Всё могло быть именно так, если бы мы с тобой не знали, какая Томас шлюшка. И обрюхатить, а потом столкнуть с башни влюбленную в него девочку, ему ничего не стоит.       — Это очень занимательная история. И я уверен, что именно так всё и было. Но Томас, какой бы тварью не был, умен и следы заметать умеет. А заплатить кому надо, чтобы в том, что осталось от девочки, не присутствовало ничего, чтобы могло связать эту юную леди и данного любителя малолеток, вообще большого ума не надо. Вот только всё это абсолютно бесполезно. Сейчас пойди поймай парочку пятикурсниц — и они тебе такого понарасскажут, что хоть роман садись писать. А показаниям двух озабоченных в силу возраста девчонок никто не поверит. Судя по тому, что Томас сейчас занимает мой кабинет, им и не поверили. Ну, о его предательстве и мошенничестве, благодаря которому Филинг получил степень Мастера Зелий, история уже травой поросла. Я и тогда-то ничего не смог доказать, а ведь старался. Видит Мерлин, как я старался восстановить справедливость, но меня подняли на смех и заявили, что я ему завидую. Завидую поразительному сочетанию красоты и ума. Итак, что мы имеем? А ничего мы не имеем. Одни домыслы — и абсолютно никаких фактов. Я лишь после твоего рассказа убедился, что Томас ни капли не изменился, и что ему не место среди детей. Только без доказательств его причастности к несчастному случаю с девочкой, твои слова лишь слезливая история и больше ничего…       — Обижаешь. Я разве сказал, что всё так безнадежно и доказательств нет?       — А они есть?       — Я не уверен. Просто за два дня до смертельного полета Бинош подала заявление на уход на пенсию мадам Ле Пен, которая проработала в Шармбатоне пятьдесят лет. А знаешь, кем она работала?       — Люциус…       — Медсестрой.       — И что?       — Северус, беременность плохо на тебя влияет.       — Люциуссс…       — Да ладно, не шипи… Просто подумай. В пятнадцать лет девочки уже знают, что от поцелуев дети не появляются. Как и то, что от фантазий они не рождаются. Северус, если бы ты был девочкой и после связи с мужчиной у тебя возникли подозрения, что ты понесла, к кому бы ты пошел?       — Я тебе девочку ещё припомню, мой очень беременный друг, но ход твоих мыслей я уловил. Думаешь, медсестра смотрела эту девочку, и после визита к ней она всем трепалась о своем положении? Когда должна была молчать в тряпочку потому, как за связь с несовершеннолетней будущий отец её ребенка загремел бы в тюрьму, а не под брачный венец, и она не могла этого не понимать — не маленькая…       — Всё верно. А раз болтала, то была уверена, что её любовнику ничего не будет.       — С чего такая уверенность?       — Мне Бернард шепнул, что Бинош — это фамилия матери, которую девочка взяла после развода родителей. А вот имя чистокровного отца реально впечатляет. И сразу стало ясно, чего Филингу нужно было от девочки. В Шармбатоне полно красавиц, взять тех же сестер Делакур. А тут полукровка, к тому же несовершеннолетняя, с неё, казалось, нечего взять…       — Люциус, тебя, что дома не ждут? Ты сегодня языком трепаться горазд.       — Какой ты, Северус, грубый. И если бы не твое… — Люциус провел дугу руками над своим животом, показывая этим жестом, какое положение он имел в виду, — …положение, очень схожее с моим, я бы обиделся, и ты бы не узнал…       — Люциус, слышал, что Визингамот принял поправку к законом об убийстве в состояния аффекта? Теперь беременных убийц только штрафуют. Намек понял?       Люциус понял и так — на всякий случай — даже отошел подальше.       — Вот, что ты за человек? Совсем шуток не понимаешь…       — Люциус.       — Ладно, просто дома мне и правда скучно. Билл на пару дней уехал в Румынию с одним из братьев: у них там что-то важное случилось. Цисси решила помириться с Андромедой и, судя по тому, что её второй день нет дома, они помирились… В общем, дома меня ждут только эльфы. А ты сам знаешь, они та ещё компания: чуть что, сразу тянут себя за уши и бьются головой об стену. И если раньше мне хотелось их по ней размазать, то теперь мне их становится жалко, я уже освободил парочку, а если так пойдет дальше, то к концу беременности мне придется готовить себе завтрак самому…       — Люциус, так бы и сказал Нарцисса и Уизли не выдержали твоих капризов и сбежали.       — Что-то я не вижу поблизости нашего храброго героя, а уроки час уже как закончились… Тоже, небось, не выдержал? Ладно, не сверли меня таким убийственным взглядом. Мне на самом деле становится страшно. Так-с. Вернемся к нашим баранам, а точнее к одному барану.       Северус тоже решил не продолжать перепалку, однако, надо отметить, слова друга его задели. Сегодня у него было хорошее настроение, и Гарри незачем было уходить… Зельевар отогнал прочь от себя эти мысли, а то так можно черти до чего додуматься.       — На чем мы остановились?       — Ты считаешь, что колдоведьма могла знать точно, беременна ли была та девочка или нет, и знать от кого. Всё-таки опыт… Но за два дня до самоубийства она уволилась, сославшись на пенсию, а это странно…       — Страннее некуда. Бернар сказал, что она одинока, детей обожает, всю жизнь школе отдала и уходить собиралась с работы только на кладбище…       — И тут она уходит на пенсию, да ещё так вовремя. А что известно из допросов авроров? Они, конечно, не распространяются, но уж твой всезнающий друг должен знать…       — А колдоведьму не допрашивали…       — Как?!       — А нет никакого самоубийства и, тем более, убийства…       — Ты же сказал…       — Не злись, тебе это на пользу не пойдет, я от своих слов не отказываюсь. Просто мадам Максим представила это как несчастный случай: девочка прогуливала уроки, возможно, ждала возлюбленного…       — И случайно упала?       — Да. И сам понимаешь, мой черноокий друг, что несчастные случаи никто не расследует. Следовательно, никто не допрашивал мадам Ле Пен…       — А может всё так и есть? Нет никакой беременности. Девочка связь с Филингом выдумала, а подружки ей верят. Может и письма не было. И девочка на самом деле оступилась и упала с башни. Скажем, вниз захотела посмотреть, вот голова и закружилась. Или это было на спор, например, с подружками. Недавно своих первокурсников пришлось выгонять с Астрономической Башни: они, видишь ли, храбростью мериться вздумали. Хорошо, что всё обошлось. Один из этой компании струсил, и чтобы не опозориться, заложил мне своих друзей…       — Считаешь, что Мишель стала жертвой собственной гордыни, а подружки просто прикрывают себя, выдумав и роман с Филингом, и письмо, и беременность? А колдоведьме просто надоели вечно влипающие в истории детишки?       — Считаешь, что такого не могло быть?       — Могло. Но ты ведь и сам в это не веришь?       — Не верю. Если бы там не был замешан Филинг, я бы и думать не стал об этом. Убийство, самоубийство, беременные от преподавателя девочки — это головная боль директрисы Шармбатона.… Знаешь, что я думаю?       — Просветишь меня, темного?       — Хватит паясничать, Люциус, с чего такое хорошее настроение?       — Меня не тошнит.       — Как мало тебе для счастья надо.       — Тебе ли меня не понять?       Северус сделал вид, что не слышал риторического вопроса необычно словоохотливого друга. Он чувствовал, что Люциус знает что-то поувесистей досужих сплетен родительского комитета французской школы магии.       — Я думаю, что Томас не заметал никакие следы. Это сделала Олимпия. Как же, в её школе, похожей на монастырь благородных девиц, и вдруг такой скандал: беременная от преподавателя несовершеннолетняя девочка, покончившая собой. Уже только этого достаточно, чтобы возмущенные родители камня на камне не оставили от школы. Если это было убийство, а не самоубийство, то это уже грозит ей тюрьмой. Она, как директор, должна охранять вверенных ей детей как от поползновений преподавателей, так и от собственных необдуманных поступков.       — Я тоже так считаю. Скорее всего, колдоведьма сообщила директрисе о беременности одной из пятнадцатилетних учениц и тут же отправилась на пенсию. И беременность у погибшей не нашли. А нет беременности — нет и статьи о развращении одним из преподавателей ученицы. Значит, нет и причин для скандала и разбирательств. Конечно, несчастный случай — это пятно на репутации школы, но это не полное её уничтожение в случае, если бы правда открылась.       — Сейчас это всего лишь наш домысел, который не объясняет побег Филинга из Франции и его появление здесь. Если Максим за ним убрала, его побег не может навести власть имущих на определенные мысли.       — Какое дело Министерству до полукровки? Да и ничего нет удивительного в том, что оскорбленный несправедливыми подозрениями человек, взмахнув на прощанье мантией, увольняется.       — Скорее всего директриса дала ему пинка под зад, чтобы снова за ним не убираться. Ты ещё главного не знаешь.       — Я весь во внимании.       — Отец той девочки — Жак Риме.       — Шутишь? Самый богатый волшебник в магическом мире? Самый завидный холостяк, бездетный миллиардер? Я ничего не перепутал?       — Он самый. Помнишь, лет семнадцать у него все же был брак…       — Говорят она была актрисой и… магглой…       — Изабелла Бинош.       — Всё-то ты помнишь.       — За что я уважаю Бернарда, так это за его ответственный подход к делу.       — Надо послать ему бутылку хорошего вина.       — Будешь во Франции, вручишь и от меня передашь.       — С чего ты решил, что я собираюсь покидать Англию?       — Северус, мой беременный друг, я выполнил твою просьбу, разузнал, что выгнало нашего давнего знакомого…       — Любовника…       Люциус скривился, как будто ему в рот засунули тухлое яйцо.       — Я тебе уже говорил, что тогда был пьян и не помню, как Филинг оказался в моей постели.       — Расслабься, я знаю, что он хотел тебя на себе женить…       — Женилка не доросла.… Как это ты знаешь? А чего тогда разыгрывал из себя оскорбленного идиота, пардон, влюбленного идиота? Я думал — ты меня убьешь…       — Это я сейчас знаю, что Томас тебя опоил и напоил зельем мужской беременности. А тогда я реально хотел тебя убить. Тебе тогда просто повезло. Дважды. В том, что за тебя заступилась твоя невеста, и в том, что Томас только и может, что красть чужие идеи, и его зелье не сработало, и ты от него не понес.       — Даже не вспоминай. После твоего ухода я узнал, насколько могут быть страшны в гневе женщины рода Блэк… Но мы не о том говорим. Северус, ты же понимаешь: для того, чтобы собрать доказательства — нужно лично присутствовать, так сказать, на месте преступления. К тому же, кому, как не тебе, указать убитому горем отцу, где искать убийцу его единственной дочери…       — Раз Филинг до сих пор топчет пол Хогвартса, значит не сильно-то и дорога отцу дочка…       — Декада траура, друг мой…       — Хочешь сказать, что Филинг явился практически сразу….       — Да. Завтра подходит к концу десятидневный траур, и Риме будет преисполнен жаждой крови. А в том, что он любил дочь, нет никаких сомнений. Столько денежных вливаний Шармбатон не получал за все предыдущие годы, как за четыре года пребывания Мишель в школе, по рассказу Бернарда.       — Тогда я не вижу смысла мне ехать во Францию. Риме и так скоро избавит меня от этого крысеныша…       — Но не будет ли тогда поздно?       Северус напрягся. Он по глазам видел, что Люциус знает что-то ещё. Что-то касающееся его самого и, как обычно, тянет с новостями из природной вредности.       — Не думал о том, что забыл наш давний и неприятный знакомец здесь? В Хогвартсе? Когда ему нужно искать себе глубокую нору где-нибудь в тибетских горах…       — Он надеется, что Риме его здесь не достанет…       — Сам-то в это веришь? У Риме столько денег, что он может притащить Филинга в Министерство и на глазах толпы служащих спустить с него шкуру, а в итоге не найдется ни одного свидетеля этого преступления. Слабо верится, что Филинг надеется тут спрятаться.       — И что по-твоему, мой блондинистый друг, Томас забыл здесь? В месте, где я могу легко снять с него шкуру, и сделать это так, что все подумают, будто бы он сам из неё выпрыгнул?       — А ты подумай. В Шарбатоне он узнал, что некая пятикурсница — дочь невероятно богатого отца, пусть и полукровка. В данном случае его вряд ли волнует чистота крови. Влюбить в себя школьницу не составило труда, с его-то внешностью и актерским талантом. Но вот беда: Филинг не учел, что озабоченной в силу возраста девчонке мало слащавых признаний и поцелуев в щечку. То ли девчонка умна, что вполне может быть, учитывая, кто её отец, и решила женить на себе Филинга, используя его же метод. Или удача повернулась к этому гаду задом, но Мишель забеременела. Что точно не входило в его планы. Так как за поруганную честь дочурки Риме заставит, конечно, его на ней женится, но он впадет в немилость и денег богатого родителя своей жены ему не видать, как собственных ушей без зеркала и магии. Но это в лучшем случае. В худшем Риме выдает беременную дочь замуж за отца ребенка, и через месяцок с ним происходит несчастный случай. А уж молодую вдову с ребенком, да с таким родителем… Очередь из женихов выстроится от самых ворот Шарбатона до ворот Риме-Мэнора…       — Всё это занимательно, конечно, только не объясняет, что Томас забыл в Хогвартсе. У него же не могло отбить память, и он должен понимать, что мы его тут ждать будем отнюдь не с дружескими объятьями, а скорее с капроновой удавкой.… А прятаться от гнева Риме можно было… скажем, в Махоутокоро (Япония) или в том же Колдовстворце (Россия). Да в любой магической школе помимо Хогвартса и Шарбатона…       — Северус, мой недогадливый друг, что помимо нас есть в Англии и чего нет в других странах? Даю тебе подсказку. Воландеморт больше всего, конечно, навредил нашей стране, но и в других он тоже понемногу, но отметился…       — Люциус, к чему ты клонишь?       Северус уже начал догадываться, что, а точнее по чью душу явился сюда Томас. И очень хотел, чтобы его догадка оказалась неверной.       — …Все еще не догадываешься? Тогда даю тебе последнею подсказку. Я тут утром стал невольным свидетелем разговора между сыном и его невестой…       — Сыном и невестой? Даже так?       — Драко — мой сын. И никакой ритуал отречения этого не изменит. Я даже горжусь им…       Северус удивлено приподнял бровь.       — Не удивляйся, друг мой. Драко поступил как истинный Малфой. И тут есть, чем гордиться. Не знаю, хватило бы у меня духа отречься от рода ради Нарциссы, если бы она этого захотела…       — Я не думаю, что Грейнджер…       — Я тоже не думаю, что она его вынудила. Скорее, невольно натолкнула на этот… поступок, заявив, что не хочет жить под моим давлением. Но это мелочи. Как бы там ни было, а Драко отрекся, и скоро у нас появится новый род. Новая семья с маггловской фамилией Грейнджер. Когда-то давно на таких же условиях в магической Британии появилась семья Малфой, и спустя многие поколения наш род становится только сильнее…       — Хочешь сказать, что Драко, сам того не ведая, повторил историю основания твоего рода? А Драко знает? Знаешь, он ждет от тебя как минимум скандала и как максимум смертельной дуэли.       — Мы как раз возвращаемся к тому, от чего отвлеклись. Так вот сегодня утром, перед тем, как я пригласил сына и его будущую супругу на мою свадьбу, я слышал часть их разговора. И кое-что из услышанного меня и навело на мысли о причине появления Филинга в Хогвартсе, именно сейчас. Ты вообще в курсе, почему твой муж не хочет посещать уроки Филинга?       — Потому, что этот бездарь ничему научить его не может, а зелье Сна-без-сновидений он уже виртуозно готовит…       — А вот подруга твоего мужа и мой сын считают, что герой прогуливает уроки потому, что новый преподаватель слишком откровенно демонстрирует свою заинтересованность им…       — Что?!       — Я говорю, что у тебя под носом уводят мужа. Вернее, пытаются — наш победитель Темного Лорда предпочитает тебя обществу Филинга. Иначе бы сегодня утром сидел бы на уроке, а не занимался с тобой супружеским долгом… Что, впрочем, делает ему честь. Хотел бы я видеть лицо Томаса, когда до него дойдет, что юному герою милее муж, а не его смазливая рожа.… А знаешь, я начинаю по-настоящему уважать Поттера…       — Почему Гарри не сказал мне, что эта крыса тянет к нему свои грязные ручонки, которые я ему за спиной бантиком завяжу… Немедля…       Люциусу удалось поймать зельевара уже в дверях…       — Северус, успокойся, тебе вредно волноваться. Именно поэтому, думаю, Поттер и не сказал о том, что некий преподаватель положил на него глаз…       — Я ему оба его глаза в задницу засуну, если он посмеет только коснуться Гарри…       — Верю. Охотно верю.… У тебя сейчас такой же непередаваемо-страшный вид, как в то утро, когда ты застал тогда ещё твоего Филинга в моей кровати.       Северус глубоко вздохнул: никакие доводы Люциуса не остановили бы его от того, чтобы найти бывшего ученика и в грубой физической форме высказать все скопившиеся за годы претензии. И только мысль о том, что он сейчас вредит своему ребенку, заставила стоять на месте и справляться с обуревавшей его яростью и, чего греха таить, ревностью…       — Томас должен знать о том, что Гарри МОЙ муж. Или считает, что я представляю меньшую угрозу, чем Риме…       — О, я не сомневаюсь, что ты у нас и жесток с предателями, и фантазия у тебя богатая. Но давай оставим смерть Филинга на совесть француза. У тебя и так полно хлопот. Рождение сына, молодой муж.… А сейчас поездка во Францию…       — Я не понимаю, зачем мне ехать, если Гарри не отвечает ему взаимностью? Уж я бы почувствовал, если бы он был с кем-то, кроме меня… А через пару дней Риме избавит меня от присутствия в моем окружении и жизни Филинга, навсегда избавит.       — Я тебе поражаюсь, Северус. То, что ты уверен в своем муже — это, конечно, похвально. Но ты ведь и Филинга знаешь, как облупленного. Даже деньги и влияние Риме не помогут ему достать Филинга, если к моменту его появления в Англии, Томас будет ждать ребенка от Победителя Темного Лорда…       Северус почувствовал, как у него сердце, отскакивая от органов, падает куда-то вниз заледенелым куском льда.       — Гарри никогда с ним…       — Северус, Филингу не нужно согласие Поттера. Уж мне ли это не знать? Знаешь, я тоже не желал спать с этим выродком. У меня была Цисси, да и делать тебя врагом… Ты напоил меня зельем беременности, и я даже не заметил. С такой же легкостью ты можешь и отравить. Причем сделать это так, что на тебя и тень подозрения не упадет. Тогда меня действительно чудо спасло. Конечно, Филинг просчитался. Я бы не тронул это дитя, а вот он бы сто раз пожалел о том, что вообще родился. Думаю, что тогда он и сам выпил зелье, так сказать, двойная гарантия.…И облажался с двух сторон. Но вот скажи мне.… Как поступит с Томасом твой муж? Даже если Филинг опоив его, заставит себя трахнуть, и я уверен — трахнет его? Если Филингу удастся забеременеть или сделать ребенка Поттеру? Как герой поступит с ним?       Северус побледнел. Не нужно было гадать, что Гарри не только сохранит ему жизнь, но и вступится за него.       — Гарри сам рос без родителей, и он не захочет лишать своего ребенка отца, пусть и такого…       — Это, поверь мне, очевидно. А влияние сейчас твоего мужа на общественность, несомненно, больше, чем у Риме. И стоит Поттеру признать ребенка, как Филинг получит почти полную неприкосновенность. Во всяком случае, добраться до него будет не так просто. А если он ещё и под защитой Хогвартса будет…       Северус чувствовал себя словно приговоренный к смерти.       — Тогда мне тем более не стоит покидать Хогвартс сейчас. Люциус, тебе же скучно и заняться…       — Можешь не пытаться. Я во Францию ни ногой, ни какой-либо другой частью… Я бы с радостью предложил тебе помощь. Но видишь ли… Пару лет назад у меня был небольшой конфликт, едва не переросший в дуэль с…       — То есть, мой скользкий друг, ты сейчас так распинался по той причине, что явившийся сюда Риме решит поквитаться и с тобой? Что хоть не поделили?       — Не поверишь, но девушку…       — Не поверю. Единственная девушка, что тебя привлекает — это Нарцисса…       — Ты просто Милану не видел.… Да и откуда мне было знать, что она оказалась племянницей Жака Риме.… Поверь, у неё нигде не было написано, я тщательно проверил…       — То есть, я сейчас должен оставить Гарри здесь, зная, что Филинг собирается сделать моему мужу ребенка или забеременеть от него, что для меня одно и то же, и бежать искать доказательства вины Филинга потому, что если до этой мрази первыми доберутся авроры, то Риме не явится сюда, и твоя трижды беременная задница будет в безопасности? Я ничего не упустил?       Люциус сглотнул, когда палочка Северуса уперлась ему в кадык, а его глаза сверкали напротив его, слегка испуганных, и отступать было уже некуда. Через стены он ходить не мог. А сейчас очень хотелось…       От объяснений его спасли Сигнальные чары. Зельевар выругался и, убрав палочку, наградив ушлого друга гневным взглядом, поспешил открыть дверь: к нему по пустякам не заглядывают. А Гарри чары пропускают.       Люциус последовал следом за разозленным другом. Пришедший мог стать его спасителем. Малфой до сих пор не мог понять, как смог сам себя сдать…       Незваным гостем оказался мальчишка-слизеринец второго или третьего года обучения. Весь взмыленный и запыхавшийся с горящими не то паникой, не то восторгом глазами…       — Профессор Снейп… Там… Там… Ваш… Ваш….       — Мистер Тоунс, сначала отдышитесь, а потом говорите. Что случилось?!       — Там Гарри Поттер убивает профессора Филинга…       Люциус не смог сдержать смешка: уж больно хорошую новость принес мальчишка, да и вытянутое в изумлении лицо Северуса было очень забавным.       — Что?       — Иди.… Иди, мальчик, профессор Снейп тебя услышал.       Люциус не дал ничего ответить мальчишке, затащив Северуса обратно в комнату, закрыл перед носом растерявшегося ученика дверь и подпер её спиной. Так на всякий случай.       — Люциус, кончай ломать комедию и уйди прочь. Или я забуду, что ты носишь следующее поколение Уизли.       — Да ладно тебе, Сев. Это же решение всех проблем…       — Люциус…       — Ты что — за Поттера переживаешь? Он справился с Воландемортом. Неужели он не справится с Филингом?       — Люциуссссс…       — Да что ты заладил. Люциус, Люциус.… Твой муж просто гений! Я даже не рассматривал такой вариант. Твой муж грохнет Томаса, и всем будет хорошо. Сюда не явится распаленный жаждой крови Риме. Ты перестанешь пылать ревностью. А главное — никакого Филинга ни здесь, ни где-нибудь…       — Люциус, а ты не рассматривал вариант с Бомбардой? Которой я вынесу дверь, вместе с тобой, если придется. Потому что я не собираюсь ждать, пока Гарри станет убийцей. Его и так кошмары, связанные с войной, периодически мучают…       Люциус недовольно дернул уголком рта, но от двери отошел, так от греха подальше. А то у зельевара был такой вид, будто он и в прям дверь вместе с ним вынесет, и через его беременный труп перешагнет и не поморщится. Как только Малфой освободил проход, Снейп сразу вышел из комнаты, едва не прищемив дверью нос сунувшегося следом Люциуса.       — Интересно, какая сейчас погода в Румынии? А то тут все нервные…       Через пару секунд Малфой исчез в пламени камина, решив выяснить ответ на свой вопрос на практике. Очень надеясь, что Риме не будет искать его среди драконов…