Единственное, что сейчас могло хоть как-то повлиять на ситуацию — это хороший бинокль и невероятная удача. Первое Чонгук держал в руке, с остальным пока было неясно. Парень тщательно осмотрел все окна, до которых получилось добраться взглядом. Солнце всходило с другой стороны здания, но лучи доставали-таки до укрытия, чтобы возникла возможность выдать себя блеснувшими окулярами. Семь утра на часах, плюс десять по Цельсию в воздухе и ноль ревности в полупустой голове.
Чонгук вылазит из укрытия и считает шаги до люка, молясь попутно неизвестному богу. Двадцать шагов. Крышка люка откинута, и, судя по утрамбованной земле под ней, довольно давно. Ржавые штыри, торчащие из стенок, по-видимому, служат ступеньками, но доверия не внушают никакого. Чонгук цепляется руками за железные края, глубоко и судорожно вдыхая, в последний момент вспомнив про мизинец. Он бы заскулил сейчас на весь сток, если бы мог. Но не может, всего-навсего стискивая зубы от огненной боли в необычном месте. Ботинок проваливается на четвёртой ступеньке, с гулом и треском приземляясь сразу на шестую и обрушивая сердце в чёрную бездну. Чонгук замирает от шума, который устроил кусок металла, упавший вниз. Невыносимая вонь фекалий режет глаза и носоглотку, вызывая неприятную тошноту. Так от него будет вонять до самого конца операции — надо просто смириться.
Чонгук ещё не добирается и до середины спуска, как внизу слышатся шаги. Парень моментально выхватывает одной рукой из-за спины винтовку, проворачивает её на ремне и щёлкает затвором, переводя оружие в боевую готовность. Наводит дуло в круглый проём спуска. И теперь вариантов исхода лишь два.
«Всё зависит от того, кто первый попадёт в цель вслепую, — сам себе говорит и без того очевидную вещь Чон, задерживая дыхание и прислушиваясь к замедляющимся шагам. —
Сокджин был прав. Еще полминуты, и меня могли изрешетить вдоль и поперёк». Сквозь шум сточной воды ему удаётся определить, с какой стороны подходят.
«Наверняка он не станет подставляться. Просто просунет руку с автоматом сюда», — усмехается про себя Чонгук и как никогда давится комом волнения. Шаги прекращаются. Парень сглатывает и напрягает палец на спусковом крючке.
В проход просовывается рука, но совсем не с автоматом, в цель с первого и единственного раза не попадает, и поэтому Чонгук под чьи-то вопли нещадно решетит очередью одиннадцать выстрелов в секунду чью-то руку. Слабенький пистолет летит в фекалии, и большего сопутствующего случая пока не придумать. На свой страх и невероятный риск Чонгук спрыгивает через семь штырей, раздирая рукав и кожу до крови о последний, и всаживает в неизвестное тело весь оставшийся магазин прежде, чем это тело успевает подумать о своей смерти. Оно ещё чуть-чуть хрипит, когда Чон вжимается в стену, утопая одним коленом в зеленоватой жиже. Парень сейчас тут как хер на лбу — тупик напротив прямого коридора — ни единого угла или выступа. Чонгук понимает странность ситуации.
«Наживка? Вряд ли они будут контролировать главный подход таким хилячком». И эта странность оправдывается, когда в конце, за углом слышатся ещё шаги.
Чонгук начинает учащённо дышать. В открытом до предела коридоре канализации его превратят в кровавое мясо — ему просто некуда деться. Вряд ли удача сегодня работает на него, и странной резкой мыслью он подрывается, подпрыгивая и взбираясь обратно в спусковой проход люка. Парень поднимается на всё те же семь ступеней, упирается одной ногой в противоположную стену, быстро меняет магазин с патронами и, снова цепляясь рукой за штырь, замирает, направляя ствол, как и в первый раз — к краю отверстия. Чон усмехается про себя — вряд ли по ту сторону баррикады идиотизм превысит профессионализм, и они сунутся на те же грабли, что и окровавленное тело под проходом. Мало того, грёбаный индикатор местоположения самого Чонгука. Нет, всё это очень плохая идея.
Чон выбирается из люка, пока внизу опять начинают слышаться шаги, и сломя голову летит к своему первоначальному укрытию. Двадцать шагов, но он забывает считать. Как только парень с разбегу падает в колючие кусты, из люка высовывается автомат и даёт короткую очередь в воздух.
«Осторожно! Огонь позади здания!» — орёт кто-то в громкоговоритель. Чонгук тяжело дышит и достаёт бинокль. Только сейчас к окнам с западной стороны спешит какой-то человек. То есть, всё так, как говорил Намджун?
«Один перебежчик по позициям», — усмехается в мыслях Чонгук. К счастью, кустов больше, чем можно предположить, и вероятность, что его пристрелят в следующий момент, сокращается с «один к девяти» до «один к пяти».
Парень быстро настраивает прицел на винтовке и расчищает пару веток для ствола. В это же время из люка опять высовывается автомат.
«Не в этот раз, — принимает над головой очередь из седьмого калибра Чонгук. — Я
намерен натянуть вас, как последних сук в таиландском борделе». Один к двум уже в следующую секунду.
Словить цель в окне на расстоянии ста двадцати трёх метров с предельной дальностью в шестьсот пятьдесят — как два пальца. Выпустить магазин подчистую для спасения собственной задницы — пятнадцать в окно, пятнадцать в руку с автоматом — как отпадная котлета на голодный желудок. По крайней мере, на слух это примерно по пятнадцать. Чонгук срывается с места, на ходу меняя магазин ещё раз. Подлетает к люку и вслепую засаживает в лаз короткую очередь. Ответа не следует
(в первые миллисекунды?), Чонгук летит назад в кусты, выдавая место дислокации как последний баран. Если человек в окне остался жив и в состоянии держать ствол — в следующий момент Чонгуку протаранят голову девятым калибром.
Шесть, семь, восемь, девять…
Он не любит чётные числа, но через десять секунд ожидаемое следствие из проделанных действий не вытекает. В громкоговоритель опять что-то орут, но до мозга это отказывается долетать. Чонгук дрожащими руками меняет магазин в четвёртый раз, на всякий случай передёргивая затвор. По вискам катится пот, щекоча, как маленькие, неприятные пауки. Чон вытаскивает бинокль и смотрит на окно, в которое пустил очередь. Никакого движения.
Проходит ещё около минуты, и он видит, как полицейские бегут вокруг здания. Так и хочется сейчас всадить по три очереди в каждую из этих паршивых собак, и свежий магазин преступно полон,
но… Парень медленно отползает назад, пока полицейские отвлекаются на взлом чёрного хода. Он вскакивает и, удобней перекидывая винтовку через плечо, быстро убегает к шоссе, которое лежит в четырёхстах метрах отсюда, оставляя надежду на высокие кусты, которые, по долгу своей трёхлетней службы, обязаны прикрыть Чонгука от внимательных полицейских глаз.
***
Какой была вероятность наткнуться на курирующего шоссе полицейского? Стопроцентная, если говорить честно, и Чонгук молится на свою счастливую звезду, когда выходит из реденькой лесополосы, в которой запихивал в большой, чёрный мешок шмотки, измазанные в дерьме сотен людей. Мотоцикл стоит на обочине, и на боку позорно красиво прикреплён чехол с милашкой ЭсДжи, обещающей засадить ему самоуверенностью по самое «не хочу». Женщина-полицейский тормозит в двадцати пяти метрах от опасного объекта. Чонгук сдавленно вдыхает, но невозмутимо продолжает выбираться из кустов с пластиковым мешком.
— Вам помочь? — громко интересуется она, быстро и внимательно осматривая фигуру Чонгука.
— Нет, спасибо за беспокойство, — давит он улыбку, на ходу получше затягивая мешок.
В сторону мотоцикла Чон даже не смотрит. Единственный короткий взгляд — и она посмотрит туда же.
«ЭсДжи, я разберу тебя на металлолом», — осторожно думает парень.
— Что в мешке, молодой человек? — упирает она руки в бока, незаметно дотягиваясь одной до кобуры на поясе.
— Я не думаю, что Вам приятно будет это увидеть, — усмехается Чонгук, вздрагивая и понимая, что сквозь рукав кофты пропитывается кровь из раны на руке от железного штыря.
«Блядская военная амуниция, да. В первую очередь это будет приятно мне».
— И всё же? — мягко настаивает она. — Вам ведь не трудно оказать мне услугу по долгу работы?
Чонгук пожимает плечами.
— Брат поприкалывался надо мной. Мы с ним поссорились, и он завёз мои шмотки вот в таком состоянии… — Чон сглотнул и стал медленно развязывать мешок. — Честное слово, мне очень стыдно показывать Вам подобное…
Женщина поморщила нос, как только первый узел оказался в небытии. Парень развязал второй, и на ближайшие пять метров в диаметре разнёсся запах отменного дерьма. Полицейский даже не стала заглядывать туда, тут же отворачиваясь и прикрываясь рукой.
— В следующий раз следите за своими вещами и братом, и лучше выкиньте это, если оно Вам не сильно дорого, — посоветовала она и уже развернулась к своей машине. —
Кстати…
Чонгук замер, не успев обратно завязать мешок.
— Тут недалеко ведётся военная операция. Лучше бы Вы не ошивались тут, пока не загремели в полицию, — предупредила она.
— Я уже уезжаю, — отрапортовал Чонгук в удаляющуюся спину.
***
— Как прошло? — Чимин с перебинтованным пальцем влетел в его комнату. — Чонгук…
— А? — откликнулся тот, стягивая мокрую от пота футболку.
—
Полицаи нас подставили.
Чон замер.
— Только не говори, что они не собираются выплачивать вторую часть денег, — прошипел он. — Я вернусь и перестреляю всех до единого. Меня из-за них чуть не убили в этом резервуаре для говна.
— Намджун собирается завалить нашу крышу в полиции, — возбуждённо, но тихо сообщил Пак.
— Того самого?
—
Того самого, — кивнул Чимин. — Он вроде не выплатил и первую половину за твой заказ — Намджун просто соврал тебе, чтобы ты пошёл на задание.
— Ну нихера себе, — Чонгук повалился на кровать, тесня Чимина. Потянул его за руку и рассмотрел забинтованный палец с лепестками крови поверх свежей перевязки. — За такую информацию ты легко отделался.
Чимин улыбнулся.
— Разве не было в планах просто слить информацию о делишках начпола его начальству? — вспомнил Чон разговор между Намджуном и Юнги, который он собственной персоной подслушивал около двух месяцев назад.
— Намджун боится, что начпол сольёт инфу о нас раньше. Тогда вероятность того, что мы найдём «своего» человека в полиции будет равна почти нулю.
— Логично. — Чонгук закрыл глаза. — В конце квартала полиция готова на всё, чтобы выслужиться перед вышестоящими, — усмехнулся он.
— Начпол думает, что не много потеряет, разорвав с нами связи, ведь в этом городе есть рыба и намного крупнее, — Чимин вытянул ноги. — На любое действие есть противодействие. Видимо, он плохо учил физику в школе.
Чонгук сложил руки в замок на голой груди. Ему бы сменить грязный, мокрый бинт на ране, принять душ и завалиться поспать на несколько часов. Чимин теребит край пледа, не собираясь никуда уходить. Только поэтому появляется желание позадавать ему то, что крутится в голове. Мозг пухнет, и если Чимин найдёт хоть один ответ — несколько часов не обещают стать бессонными.
— Чимин, почему Намджун так поступил? Полиция платит нам просто копейки по сравнению с другими заказчиками. У нас плохо идут дела? Легче не соваться вообще в их задания, ограничиваясь — опять же — минимальными взятками, типа тройных штрафов, которые он выплачивает. Мне не жалко этих денег — они окупятся со следующего же заказа, каким бы он ни был. Но…
Странная ситуация.
— Я тоже думал об этом, — Чимин, как всегда, радует ответом. — Я полагаю, нет смысла этим заморачиваться, если Намджун уже пишет в голове некролог начпола, но… — он замолчал.
—
Что-то происходит, — продолжил его мысль Чонгук. — Какое-то движение, на которое он пока не может повлиять.
— Пока что-то не выяснит. И мне кажется, начпол был лишь маленькой частью или самым началом.
— Внезапная смена места, ну да. Ещё и сомнительная поставка с проблемами на таможне.
— Да. Где-то завелась…
— Очень крупная крыса, — словил его взгляд Чонгук. — Он выясняет – где?
Кто.
Чимин молча кивнул.
— Подставляя наши задницы, — отплюнулся Чонгук. — И чтобы мы этого не узнали — начал резать пальцы.
—
Только вот у нас их тридцать, — усмехнулся Чимин.
Чонгук хотел что-то сказать. Но на полувздохе прервал мысль едва заметной улыбкой.
***
— Вот и как мне с этим бороться? — устало выдохнул Намджун, отворачиваясь от камер скрытого слежения.
— Просто оставь их в покое, — в очередной раз посоветовал Сокджин, отрываясь от недействительных документов на поставку от Энди. — И им самим скоро не будет до этого дела. Они будут играть в детективов, пока будет, что выискивать.
— А если они сунутся куда-нибудь и всё испортят?
— Они сунутся в любом случае, разве нет? — улыбнулся Ким и кинул взгляд на монитор.
«Дети забывают про понятия опасности и страха, когда действительно хотят что-нибудь натворить».
