Тень Востока

6 мая 2160 года Арундэль открыл глаза — и вздрогнул, когда его взгляд встретился со взглядом следопыта — Доброе утро, — сказал Альв. — Доброе утро… — ответил Арундэль. Он медленно сел. Его сны были такими живыми, такими яркими, что странно было очнуться в той же скальной расселине: словно с тех пор, как он затащил в нее своего спутника, прошло много лет, словно он улетел далеко-далеко… Покрытые снегом горные вершины, рыжие волны осенних лесов, треск сосновых веток в костре — Арундэль как будто до сих пор ощущал запах дыма — и еще… И он снова вздрогнул, осознав, что это был не сон — а рассказ Альва. И уставился на друга. Следопыт выглядел, каким Арундэль за три дня их приключений привык его видеть: перевязанная рыжая голова, одна обгоревшая бровь, исцарапанная шея, мятая и драная зеленая рубаха, на которой новые пятна было не отличить от старых. Только глаза Альва уже не спорили блеском и голубизной с небом Харада у них над головой. Теперь они были как небо северных земель: далекое, бледное, затянутое морозной дымкой. Сафтанхор достоин смерти за одно лишь это, подумал Арундэль. — Он приходил? — спросил Арундэль и, только договорив, понял, что вопрос глупый. Следопыт покачал головой. — Нет. Но шакал, кажется, приходил. Во всяком случае, перед рассветом какой-то зверь бродил внизу и что-то вынюхивал. Я бросил камень, и он сбежал. Солнце уже стояло высоко, и с обрыва, выходившего на север, было прекрасно видно долину, сплошь заваленную серыми каменными обломками — от щебня до небольших скал. За долиной виднелся кряж, местами поросший лесом. Он, однако, ничем не походил на зеленые горы, за которыми лежала Лахашская дорога: как видно, накануне вечером ноги увели Арундэля куда угодно, только не на спасительный север. Он хотел спросить «Что будем делать?», но понял, что в этом нет смысла. Если Мастер Мечей не пришел за ними перед рассветом, он явится после заката: Арундэль знал это так же хорошо, как собственное имя. А им оставалось только ждать его прихода, как узник ждет прихода палача. Арундэль поднял с земли свою высохшую куртку, видом напоминающую старую половую тряпку, и принялся ее натягивать. Следопыт вопросительно приподнял бровь. — Надо идти к дороге, — сказал Арундэль. — Если он хочет нас заполучить — пусть догоняет. Как тебе будет удобнее — если я понесу тебя на плечах или за спиной? — Ты серьезно? — недоверчиво спросил Альв. Тот пожал плечами. — Конечно. — Со мной на загривке ты по дневной жаре далеко не уйдешь. — Значит, дойду, куда смогу. Я не хочу сидеть здесь и ждать его, как… как жертвенный бык с кольцом в носу, — и Арундэль пододвинул к себе башмаки. — В таком случае у меня есть план получше, — сказал Альв. Арундэль выпрямился. — Какой? — спросил он с замиранием сердца. — Видишь ту гряду? — следопыт махнул рукой за долину. — Редколесье по-над кручей и камни внизу? Арундэль кивнул. — Я проснулся на заре — у меня нога болела, — продолжал следопыт. — Сидел, смотрел на ту кручу, на острые камни под ней… они показались мне похожими на Великаньи Стрелы, и я вспомнил, как чуть не свалился там с обрыва. И мне пришло в голову, что мы можем поступить с Мастером Мечей, как люди Бузины поступили с Диамом — по крайней мере, по словам деда. — Мы можем спустить на него лавину… — прошептал Арундэль. Альв кивнул: — Да, камнепад. Рукотворный. Чтобы смести его с обрыва в пропасть. — Тогда надо торопиться, — и Арундэль принялся натягивать башмаки. — Но вся тяжелая работа будет на тебе, — продолжал следопыт. — И… вблизи может оказаться, что это место не годится. — Тогда тем более надо торопиться, на тот случай, если придется идти искать другое, более подходящее место, — сказал Арундэль и поднялся. Спустившись из разлома с Альвом за спиной, Арундэль обогнул скалу, на которой они ночевали, и через долину каменных обломков отправился прямиком к лесистому кряжу. Солнце только начинало припекать, веял прохладный ветерок, так что прогулка даже была не лишена некоторого приятства. — Я, кстати, понял про Сафтанхора одну вещь, — сказал Альв, Следопыт ожил и даже немного повеселел — как всегда, когда отправлялся в путь. Пусть в этот раз он путешествовал на чужих двоих. — Какую вещь? — спросил Арундэль. — Он внушает страх. Арундэль бы пожал плечами, но с Альвом на закорках это было затруднительно. — Это представляется самоочевидным, нет? Следопыт покачал головой: — Нет, совсем наоборот. Как бы тебе объяснить… Смотри: мысль устроить на него засаду должна была прийти мне в голову через пять минут после того, как мы удрали от него первый раз. Через десять минут, самое позднее. Но она вообще не пришла ко мне в голову вчера. За весь день — ни разу. Понимаешь? — Н-нет… — в этот момент Арундэль перебирался через особо неудачный валун. — Мысль про засаду должна была прийти мне в голову! — продолжал Альв, горячо дыша ему в ухо. — Я это умею, я это знаю, мне не надо про это думать, как тебе не надо думать про нападение или парирование. Кто бы за мной ни гнался, хоть сам Мор… кто угодно, в общем. А в пустыне… а в пустыне Сафтанхор был в десяти шагах, с мечом в ножнах, и он не видел нас. Это же… ну я не знаю… мне при таких раскладах обезоружить или убить человека — как курицу в суп поймать. А я был в ужасе! Последняя фраза был произнесена едва ли не с восторгом. — Это значит, — продолжал следопыт с подъемом, — что страх, который Сафтанхор внушает… он его внушает, в общем. То есть это лишь частично тот страх, который испытываешь, столкнувшись с тем, чего стоит бояться! Понимаешь? Арундэль поразмыслил. — То есть, по-твоему, он как призрак — в том смысле, что призрак внушает страх, будучи сам по себе относительно безобиден? — Призрак? М-м… ну наверное, вроде того… И если так подумать, смотри: Сафтанхор же сам нас боится! По крайней мере — тебя. Он до последнего не хотел вступать с тобой в открытый бой — хотя знает, что у тебя рабочая рука ранена. — Сдается мне, Миссэлинквэ он опасается куда сильнее, чем меня, — заметил Арундэль, вспомнив морозные узоры, которыми украсился андамакиль при последней встрече с Мастером Мечей. — Да я про другое! — отмахнулся Альв. — Сафтанхор да, страшный и ужасный, но сам боится. И ошибается тоже: то положится на Шакала с его людьми, что они будут нас сторожить как следует, то веткой хрустнет, то на полуденное солнце выйдет, филин слепошарый. — Ты клонишь к тому, что мы можем рассчитывать на его ошибки? — с сомнением спросил Арундэль. — Нет. Я к тому, что раз Сафтанхор чего-то опасается и совершает ошибки, значит, есть какая-то возможность его победить. Должна быть. Это заставило Арундэля задуматься. — Правее прими, оттуда подниматься будет удобнее, — неожиданно произнес следопыт, и Арундэль осознал, что за разговором они незаметно дошли почти до самого кряжа. Оказалось, что выбраться на отрог, к обрыву над острыми камнями, не так уж и трудно: лесистый уступ плавно вел наверх от самого дна долины. Вступив под сень ветвей, Арундэль свернул налево и двинулся вверх по склону между невысокими деревцами с прямыми стволиками, покрытыми гладкой иззелена-коричневой корой. Хотя сквозистые кроны давали мало тени, все-таки здесь пахло прохладой и лесом, и ноги Арундэля ступали не по твердому камню, а по рыжевато-глинистой земле в редких кочках блекло-зеленой травы. Чем выше поднимался уступ, тем уже делался: справа сквозь деревья проглядывала скальная стена, а слева — долина, которую они пересекли. Под лучами солнца, стремившегося к зениту, она уже превращалась в сковородку. — Вижу стервятника, — сказал Альв. Арундэль поднял голову и без труда разглядел в синеве между ветвями знакомый силуэт. — Низко летит, должно быть, нас ищет, — добавил следопыт. Арундэль ничего не ответил, только прибавил шагу, потому что впереди замаячило что-то вроде просвета или прогалины. Хотя Альв за спиной налился свинцом и тело напомнило Арундэлю о жажде и голоде, о раненой руке, обо всех ушибах, синяках и ссадинах, а заодно известило о том, что вчера он, сам того не заметив, стер ноги в мокрой обуви. Скоро Арундэль стоял на плоской, как стол, прогалине, которая оказалась самым узким местом уступа: каменную стену от обрыва здесь отделяло метра четыре, не больше. Потом уступ снова становился шире, но ненадолго: шагах в тридцати за деревьями возвышался неприступный утес, образуя тупик. — Гляди, — Альв похлопал его по правому плечу, Арундэль повернул голову и увидел в скальной стене нечто вроде большого пролома, за которым круто вверх уходила каменистая расселина. — То, что надо, — сказал следопыт. — И сам овраг недлинный, но крутой, и склоны у него почти отвесные, и камней наверху полно… Что лавина, что камнепад — дело поначалу небыстрое, а тут все посыпется, как горох из мешка. — Теперь мне надо сложить над склонами оврага горки из камней так, чтобы их можно было легко столкнуть? — спросил Арундэль. — Нет, горки быстро не своротить. Надо сделать похитрее: там, где сходятся склоны оврага, положить прочную ветку, а на нее камень, чтоб опирался о ветку одной стороной или углом. А дальше подпирать горки над краями оврага колышками-развилками так, чтобы тот, первый камень, когда покатится, эти подпорки сломал. После того, как ты перерубишь ветку, на которой он лежит. Арундэль, прищурившись, разглядывал стены расселины. То, о чем говорил Альв, требовало тонкой, едва ли не ювелирной подгонки: одно неловкое движение — и преждевременный обвал сведет на нет все труды. Или какой-нибудь колышек окажется слишком крепким и вместо того, чтобы сломаться, устроит затор. Но все равно, с помощью этого оврага и впрямь можно устроить отличный камнепад. Арундэль отвернулся от расселины и еще раз оглядел прогалину. И нахмурился. — Прогалина недостаточно длинная. Я боюсь, что он услышит шум начинающегося обвала и успеет убраться: несколько шагов назад или вперед — и камни его не достанут. — Давай, я слезу, — попросил следопыт. Арундэль опустился на колени, и тот неловко сполз на землю, шипя от боли. Поднявшись, Арундэль снова оглядел прогалину. — Ах, если бы она не была такой ровной! Если бы тут было посередине углубление, как русло ручья, он бы не успел выбраться! Молодой человек посмотрел под ноги. Но сухая красноватая почва даже не везде покрывала камень: выкопать яму под ловушку невозможно, даже если иметь инструмент. — Альв, как ты думаешь, если вырубить еще деревьев по краям прогалины, это поможет? — От этого разлет камней больше не станет, — отозвался тот, сняв с себя переметную суму. — Какая Сафтанхору разница, куда отступать от камнепада, на отрытое место или в лес… Следопыт сел лицом к обрыву и принялся растирать свою сломанную лодыжку под разрезанным голенищем сапога. — Альв, — тяжело произнес Арундэль. — Тогда надо идти искать другое место. Как бы быстро ни катились здесь камни, они не будут сыпаться так, чтоб Сафтанхор не успел сбежать. Следопыт пожал плечами, который сейчас казались такими худыми под пятнистой зеленой рубахой. — Куда мы пойдем? Вчера мы и вполовину таких хороших мест не видели, и по дороге сюда тоже: чтобы и камни можно быстро спустить, и единственный подъем, и настоящая крутизна. Арундэль опустился на землю рядом со следопытом. — Но Альв, говорю тебе: он сбежит! Тот, глядя в пропасть, глубоко вздохнул и повел плечами. — Не сбежит, — сказал он. — Это я тебе обещаю. Арундэль, недоумевая, уставился на него, а затем снова огляделся по сторонам. — Ты хочешь устроить еще одну ловушку, чтобы удержать его посередине прогалины? Но как? Из чего? У нас же нет ни веревок, ни инструментов, только ты, я и Миссэлинквэ! — и он похлопал по рукояти андамакиля. Альв покачал головой. — Нет, никаких ловушек, — сказал он, по-прежнему глядя за обрыв. — Мы поступим по-другому. Вечером я сяду посреди прогалины, здесь, — он похлопал по земле, — и разведу костер. Когда он явится, скажу, что ты ушел: чтобы он не опасался, что ты выскочишь на него из засады. И буду ему зубы заговаривать. А когда он подойдет ближе, я схвачу его за одежду — и тогда ты спустишь на него камнепад. И сбросишь его в пропасть. Арундэль смотрел на следопыта, холодея. — Вместе с тобой, я правильно понимаю? — спросил он. — Я должен спустить лавину, которая сметет с обрыва на острые камни вас обоих? Альв повернул к нему голову. — Да, — ответил он, глядя Арундэлю прямо в глаза. — Но Альв! — воскликнул тот, возмущенный. — Вчера ты предлагал мне просто уйти — а сегодня ты предлагаешь, чтобы я перед этим тебя еще и убил?! И не просто убил, а жестокой и мучительной смертью?! Глаза следопыта блеснули. — Я тебе вообще-то совсем другое предлагаю, — сквозь зубы отвечал он. — Вчера речь шла только о спасении твоей жизни. А сегодня речь о том, чтобы избавиться от Сафтанхора, раз и навсегда. Обменяв его жизнь на мою. — Обменяв? — Да, именно так. Он… если не ферзь, то уж точно конь. А я… а я вроде как пешка, вдобавок одноногая. Это хороший размен. Арундэль всплеснул руками: — Отличный размен, просто великолепный! Вдобавок в этом случае мне не придется нести тебя на себе в Умбар! И делиться с тобой водой! Так, да? — Ну да, конечно. …Что? Ну что?! Арундэль тяжело дышал: как будто сначала бегом спустился в долину, а потом взбежал обратно на утес. — Впервые за время нашего знакомства, Нимрихиль Альвион, тебе удалось… тебе удалось… — Что? — Привести меня в ярость. Ты не фигура на шахматной доске! Не разменная монета! Ты вообще не вещь, чтобы тебя на что-то обменивать! Ты человек! Я не буду обращаться с тобой, как с деревяшкой, которую не жалко поломать и выбросить! Краска поднималась по лицу Альва, словно прилив: сначала вспыхнула исцарапанная шея, затем на скулах загорелись два пунцовых пятна. — С какого перепуга ты решил, что это ты обращаешься со мной? Это я так обращаюсь с собой! Я считаю нужным так поступить! Пожертвовать своей жизнью! Я в своем праве! — Ты в своем праве, а я в своем, — сквозь зубы произнес Арундэль. — Я не буду убивать тебя, чтобы убить Мастера Мечей! Следопыт смотрел на него, как будто глазам своим не верил. — Ты думаешь, я это делаю ради развлечения, что ли? Или потому что мне жить надоело? — Альв наклонился к Арундэлю. — Я это делаю, потому что так надо! И по-другому просто не получится: для начала, Сафтанхор не выйдет к костру, рядом с которым никого нет: он не дурак, он догадается, что это засада! Значит, кто-то должен работать приманкой! А потом надо удерживать его здесь, пока кто-то другой спускает камнепад! А из меня хромая утка лучше, чем из тебя! Понимаешь ты или нет? — Нет, — отрезал Арундэль. — Я не буду спускать на тебя лавину. Это мое последнее слово. Наверное, так Альв выглядел, когда проклинал Шакала: глаза мечут молнии, зубы оскалены. — В таком случае… — он уже рычал, — в таком случае, Арундэль Элэндилион, знай: ты пренебрегаешь своим долгом! Ты позоришь свою кровь, потомок королей! — Что-о-о..?! Арундэль отпрянул, как будто Альв… даже не пощечину ему отвесил, а отхлестал по лицу мокрой и грязной тряпкой. — Ты же видел, что он такое! — бушевал следопыт. — Ты представляешь, что он может выкинуть, если его пошлет в Умбар этот повелитель горящего забрала!? Это будет хуже, чем хорек в курятнике! Арундэль, мы обязаны его остановить! У тебя есть возможность! Ты должен, должен это сделать! — Альв… — с трудом выговорил Арундэль: ему мешал ком в горле. — Что? — Знаешь, что ты делаешь? — Что? — Ты ведешь себя, как твой дед: в крайнем случае, когда больше ничего не помогает, ты приносишь в жертву человека. Себя. Альв отшатнулся, хватая воздухом рот, словно от предательского удара под дых. — Я… я поведал тебе тайну, которую не открыл никому на свете! Даже матери с отцом! А ты… ты пользуешься этим, чтобы… — он просто не мог говорить, словно ребенок, столкнувшийся со всей несправедливостью мира. — Ты… Ты… Он вдруг развернулся всем телом и рванулся к обрыву, волоча за собой бесполезную правую ногу. Точь-в-точь как раненая ондатра, ищущая спасения в воде. Но Арундэль успел поймать его за левую лодыжку. — Пусти! — крикнул следопыт, изо всех сил пытаясь выдернуть ногу и дотянуться до края обрыва. — Пусти меня! Но Арундэль перевернул его на спину и прижал его плечи к земле. — Нет, Альв, — произнес он, глядя в полные ярости голубые глаза. — Я не дам тебе спрыгнуть с этого обрыва в приступе обиды или злости. Или для того, чтобы вырвать решение из моих рук. Пальцы следопыта впились в его запястья, словно клещи… но тут же их хватка ослабла. — Убери руки, — процедил он сквозь зубы, выпуская запястья Арундэля. — Я слишком уважаю твой род и твою семью, чтобы обращаться с тобой так, как ты позволяешь себе обращаться со мной! Но Арундэль смотрел в его глаза, как будто увидел в них то, чего раньше не видел: он вдруг осознал, что весь этот день, с самого его пробуждения, разум Альва был закрыт от него. — Утром, пока я спал, ты смотрел на этот обрыв, на камни под ним… и на самом деле думал о самоубийстве… И не сказал мне! Я бы никогда не согласился идти сюда, если бы ты сказал мне сразу. Ты… ты меня обманул. Он выпустил следопыта, тяжело осел на землю и отвернулся. — Нет! — воскликнул Альв, садясь. — Я тебя не обманывал! Я же не знал, как оно все выйдет! Я надеялся, что это место подойдет, и мне не придется… Ох... Арундэль повернулся и взглянул в его обескураженное лицо. — И тебе не придется прыгать с обрыва, чтобы заставить меня уйти, так? Альв ничего не сказал, только отвел глаза. — Так странно… — прошептал Арундэль, отворачиваясь, — что человек причиняет другому ту же боль, какую причинили ему самому… Вокруг них стоял знойный полдень. По соседству застрекотала цикада, сверху ей откликнулась другая. Арундэль сделал глубокий вдох. — Нам тут делать нечего, — сказал он. — Надо уходить. — Куда? — тускло спросил следопыт. — Куда угодно. Может, обратно к речке, — и Арундэль поднялся и поправил меч на поясе. Альв посмотрел на него снизу вверх. — Если хочешь, если считаешь нужным — иди один, — сказал он. — А я остаюсь. Арундэль наклонился к нему — Почему бы мне не поступить с тобой против твоей воли и не унести отсюда силой, а? Тот хмыкнул: — Ты не такой человек. — В самом деле! — сердито воскликнул Арундэль. Альв только плечами в ответ пожал. Арундэль опустился на колено и заглянул ему в лицо: — Почему ты хочешь остаться?! Ищешь смерти? Или пытаешься взять верх надо мной? Или хоть в чем-то настоять на своем? Следопыт покачал головой. — Беготня закончилась. Либо мы его, либо он нас — но это будет здесь, — Альв посмотрел Арундэлю прямо в глаза: — Клянусь, что по доброй воле не покину это место, пока не будет повержен Мастер Мечей. Это мое последнее слово. Арундэль поднялся. — Хорошо… — сквозь зубы произнес он. — Будь по-твоему.