Рябина и можжевельник

Гаунау. Липпе. 400 год К. С., 22-й и 23-й день Осенних Молний Самым занимательным во время пира, устроенного в честь брака короля Гаунау во дворце, оказалось наблюдать за послами из других стран, принимая их восхищения и поздравления. Флавион – мирное северное государство, поэтому его посол спокойно принес свои поздравления и заверения в благосклонности их правителя и удалился на свое место. Каданец же явно пребывал в ужасе. Лионель мысленно хмыкнул – да уж, после таких вестей Джеймс точно не осмелится даже повернуть голову в сторону Надора и носа не выкажет из Хегреде. Кагет как всегда был отстраненно вежлив – вероятнее всего, думает о том, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации. А вот талигойцу явно не по себе. Еще бы, оказаться меж двух огней, не зная, кому в данный момент следует подчиняться – то ли регенту, то ли Савиньяку, который теперь еще и король Гаунау – поди разбери. Лионель отпил вино, скрывая усмешку. - Не вижу послов Дриксен и Гайифы, - обратился Лионель к Хайнриху, который сидел по правую руку от него и с удовольствием разрезал огромный кусок вяленого мяса. - Потому что их здесь нет, - Хайнрих расстегнул колет и подлил себе и Лионелю можжевеловой настойки. – Пей. С появлением в Паоне морисков Дивин отозвал всех послов из других стран. А дрикса я вышвырнул вслед за Фридрихом. Твое здоровье! Лионель вежливо отпил глоток и отставил бокал в сторону. - Полагаю, ты знаешь, что на публичных церемониях нам положено называть друг друга супругами. Лионель кивнул, продолжая наблюдать за поведением присутствующих. Сэц-Алан и Реддинг, похоже, окончательно расслабились. Давенпорт, как обычно, сидел надувшись на всех и вся. Остальные сопровождающие вполне привыкли к совместным попойкам с гаунаусскими военными, поэтому ощущали себя достаточно свободно. Лионель невольно усмехнулся – на вопрос Хайнриха о том, зачем тот оставляет Давенпорта, хотя каждому сходу становится очевидно, что тот ненавидит его, Лионель ответил, что любой армии нужен особый, если можно так выразиться, талисман – а Давенпорт довольно успешно заменял рамочку, которую Хайнрих отправил вслед Фридриху. В ответ на это Хайнрих расхохотался. - В таком случае, супруг мой, мне следует напомнить о том, что нам следует уведомить талигойского посла лично о союзе между нашими странами, а также отправить срочное письмо регенту. В письме вы подтвердите заключенное перемирие и сообщите господину регенту радостные вести о нашем браке, - Лионель задумчиво коснулся резной поверхности высокого бокала. Огоньки свечей вспыхнули и рассыпались золотистыми искрами по темной меди. - Завтра, - твердо сказал Хайнрих. – Об этом я как раз думал, и этим мы займемся в первую очередь. Ты планируешь ехать в Олларию в ближайшее время? - Да, как только буду уверен, что регент получил письмо и не рискнет развязать войну между Талигом и Гаунау. - Он будет тупицей, если развяжет. Еще можжевеловой? - Смею на это надеяться. Благодарю, Ваше Величество. Ваше здоровье. Спустя несколько мгновений Хайнрих поднялся, не дожидаясь окончания торжества, и подал руку Лионелю. Он заранее предупредил, что первую ночь они должны будут провести вместе в специально выделенной спальне на одной постели, поэтому Лионель не удивился, когда Хайнрих впустил его в просторные покои. Запах хвои и смолы, белые свечи, постель, украшенная все теми же ветками рябины и можжевельника. По обеим сторонам от массивных дверей в напольных вазах стояли две большие ветки сосны – оттуда и запах смолы. Несмотря на то, что в комнате было натоплено, поверх одеял на постели еще лежали шкуры. - Спи спокойно, маршал, - Хайнрих позволил себе усмехнуться. – И я займусь тем же. - Благодарю, - Лионель неторопливо начал расстегивать колет. Браслет Хайнриха блеснул изумрудами в отблесках пламени, смешивая в прозрачной глубине зеленое и золотисто-оранжевое. Спалось Лионелю на удивление крепко, несмотря на то, что рядом заливисто храпел еще недавний враг, а теперь, как бы странно это ни звучало – супруг и союзник. На следующее утро Лионель проснулся достаточно рано, но, похоже, Хайнрих встал еще раньше – во всяком случае, в покоях его больше не было. Лишь на сундуке в изножье кровати лежала аккуратно сложенная стопка одежды. Хайнрих находился в своем кабинете, где Лионель и застал его, вдумчиво читавшим какие-то донесения. - Доброе утро, - поприветствовал тот его. – Ты ел? - Еще нет. - Тогда поешь, я сейчас вызову слуг. - Я должен написать несколько писем, в том числе матушке и братьям, - Лионель внимательно посмотрел на Хайнриха. - Несомненно, - понимающе кивнул тот. – Полагаю, ты сумеешь отыскать нужные слова, чтобы они поняли, о чем точно идет речь. Твоя спальня и кабинет подготовлены, и там есть все необходимое. Но сначала нам следуем составить письмо твоему регенту, в котором он будет оповещен о некоторых переменах в Гаунау, и ему будут принесены извинения за то, что он не был приглашен на торжество. Лионель слишком ясно представил себе, как старик Рудольф читает подобное послание, чтобы не позволить себе коротко рассмеяться.