Разрывая нити.

Та-дам! Вот и новая глава всем, кто ждал) Рада, что кто-то до сих пор читает это, и вам это нравиться)) Обещаю, постараюсь ради вас выставлять проду чаще. Наработки уже есть, но их надо напечатать (((да еще и мелкие детали по ходу меняются)) P. S Томас должен был быть хорошим, но он решил ступить на сторону зла))) Но и Метти с Беном будет поддержка. Про одного уже упоминалось, кстати. P. S. S Проверяла только я, так что ошибки есть ( Глава 7. — Черт! Брэд! Соберись! — закричал Генри капитану, мимо которого пронесся условный противник с мячом, — Да что за дерьмо с тобой творится?! Ты уже недели две заваливаешь ВСЕ тренировки! А у нас на носу игра, причем не развлекательная - это одни из главных соперников! Ты хоть понимаешь, что творишь?!       Генри распалялся все сильнее. Игра на поле замерла, как только по стадиону разнесся голос Генри. Все в команде давно хотели знать, что происходит с их капитаном — они давно заметили его странное поведение, но лезть в душу пока не пытались. Но, кажется, сегодня все проясниться. — Отвали, — прошипел Брэдли, еле сдерживая свою злость.       Его настроение за несколько последних недель не поднималась выше отметки «жизнь — говно». Все это время он только и делал, что наблюдал за Метти и новеньким, если он оказывался за новеньким. Хоть теперь в школе их тесное общение прекратилось, но Коулман не мог не заметить, что Метт с каждым днем становится все веселее и активнее, даже ребята из его класса стали намного дружелюбнее к нему. А его хмурое личико все чаще трогала неуверенная улыбка. И эти улыбочки определенно не предназначались ему. А посылались они массивному брюнету, если он оказывался в поле зрения Оуэна.       Брэдли чувствовал, что теряет связь со старым другом, как бы глупо это не звучало. Когда не было Бена, Коулмана с Метти связывали страх и ненависть последнего (ну, кроме общих детских воспоминаний). Но теперь страх стал постепенно пропадать из глаз блондина, а ненависть стала какой-то тусклой, скрытая другими чувствами и эмоциями. Больше никто не пытался задирать их местную «подушку для битья», так как Бен наглядно показал, что ожидает каждого решившего посягнуть на физическое и моральное состояние его ангела. А оказаться в больнице никому не хотелось.       Конечно, Коулман мог организовать травлю новенького (ведь сломать можно не только кулаками), но в этом случае его «наваждение» это бы тоже коснулось, как единственного друга Стивенса. Хотя… В последнее время Брэдли все чаще возвращался к этой идее. Ведь невинно пострадавших можно утешить, а утешителей по закону жанров всегда любят. А там и дальше можно зайти…       За всеми своими мыслями звезда школы пропустил мимо ушей тираду своего сокомандника и друга. Брэдли очнулся лишь тогда, когда его грубо схватили за форму и потянули на себя. Генри был в ярости, а это было ооочень редкое явление. — Отвалите все от меня со своим гребанным футболом, — зарычал он, отталкивая Генри от себя.       Команда, подошедшая к ссорящимся ребятам, ошарашено замерла. — Чего? — надеясь на то, что у него проблемы со слухом, переспросил друг Брэдли, А как же «наша игра — самое важное для меня», «я не подведу вас ребята». Не ты ли это говорил, когда становился нашим капитаном?! А сейчас спокойно сливаешь, по-другому я не могу сказать, игру нашим главным противникам?! Да ты ОХРЕНЕЛ! Может, тебе и плевать на игру, но нам нет: для нас это получить место в университете нашей мечты, и не просто так, а с хорошей стипендией. И мы не дадим тебе нас подставить. Не мечтай. Ты понял?!! — А мне плевать, слышишь ПЛЕВАТЬ, — сорвался на крик Коулман, — И на вашу игру, и на ваши шансы. Просто отъебитесь все от меня со своим футболом.       Не успел он закончить, как кулак полетел ему в лицо и его окружили озлобленные парни. Часть команды растерянно стояла рядом, не понимая, что за каша тут заварилась. Остановил едва начавшуюся драку Томас, который только пришел посмотреть тренировку приятелей. Разогнав толпу, Томас увел парня на школьную парковку, причитая о том, что бы сделал тренер, увидев эту потасовку перед самым важным матчем.       Усадив друга в свой автомобиль, Томас сразу достал холодное пиво из своих запасов и кинул другу, тот сразу приложил банку к щеке. Где-то с минуту они просидели молча. — Теперь понял, каково было ему? — разорвал тишину Томас. — Не сейчас, — проворчал Брэдли.       У Томаса была одна особенность он всегда к месту или нет, упоминал тот случай с Метти, заставляя своего друга извиниться перед ним, но Коулман умело уходил от темы. Не желая говорить об этом даже с лучшим другом. Лишь однажды Брэдли признался, что не попросил прощения у блондина сразу из-за страха и вины, а когда собрался — было поздно. На что Томас мудро заметил: «Лучше поздно, чем никогда». — А когда? Ты сам, что ли не видишь, что из-за него ты сам не свой в последнее время. И не перебивай меня, — осадил друг попытку возразить, — Ты и так достаточно глупостей натворил, поэтому слушай мудрого человека. — Это тебя что ли? — Кого еще же. Я давно знаю, что ты к нему неровно дышишь. Это заметно, если присмотреться, но к счастью твои парни не любят этим заниматься. Ну ладно, это все лирика. Но в последнее время ты сам не свой: бесишься по пустякам, на людях срываешься, да тебя вся школа, включая учителей, стороной обходит. Ты за Метти год издали наблюдал, не хотел даже поговорить с ним, и посылал меня на три буквы, когда я предлагал свою помощь. А сейчас ты чего бесишься? Вот объясни мне такому идиоту: сам отказался налаживать с ним отношения, а теперь, когда он решил завести друга, волком на всех смотришь. — Да какой нахуй друг?! — прошипел Брэдли, — Вот другом этот новенький точно быть не хочет. Сам ведь знаешь, какие слухи про этого гребанного урода ходят! — А если честно? — за последний год Томас хорошо изучил своего друга и видел, что это не основная проблема. — Я просто не могу, — Коулман откинулся назад и прикрыл глаза, — Не могу его потерять. Я так привык, что все его мысли занимаю я, пусть это только ненависть. Но каждый день, приходя в школу, Метти всегда искал настороженным, полным страха взглядом меня. И тогда я точно знал, что ни к кому кроме меня, Метти не испытывает таких сильных чувств. Ты не представляешь, какие чувства я испытывал, видя его маленькое тельце в окружении моих ребят. Как кружила голову мысль, что он в моей полной власти, что только я могу его защитить, помочь, — горькая усмешка коснулась губ капитана, — Но он никогда не просил меня спасти его и тем самым заслужить прощение. Я ведь жду этого все время. Что когда-нибудь, он как в детстве обнимет меня своими тоненькими ручками и скажет просто: «Помоги». А ему помог самый опасный школьник штата, который одним ударом отправляет в койку не только ровесников, но и взрослых мужиков. А ведь Метти даже не просил его. Я не хочу отдавать его этому Стивенсу, но не знаю, что предпринять. Но я на все готов.       Все эти душевные излияния друга Томас слушал, молча, прокручивая варианты помощи. Честно говоря, он считал, что если Брэдли просто трахнет объект своего вожделения, то успокоится и этот бред исчезнет из головы. Но кроме «дружеской» помощи, у Томаса была еще одна причина для решения этой проблемы: ему нужны были деньги, очень большие деньги. А межшкольный тотализатор, устроенный предприимчивыми ребятами, мог их дать, нужно было только, чтобы их команда выиграла сезон, а пока хотя бы будущую игру. Коулман был одним из лучших игроков, а, следовательно, он должен играть и хорошо выступить. А для этого нужен стимул, который он как лучший друг хотел ему дать. К тому же, если сделать фотки «беседы» капитана и Метти, то еще можно будут получить больше, чем планировалось. — Давай так. Сейчас пойдешь и извинишься перед ребятами. И если вы хорошо сыграйте, то я помогу сделать нашего ангелочка более сговорчивым. Лады? — Но как ты это сделаешь? — Это уже мои проблемы. — Ладно.       Брэдли знал, что его друг сдержит обещание, чего бы это ему ни стоило, об ушлом характере Томаса Андерсона знали почти все. * * *       Метти в который раз за последние полчаса посмотрел на настенные часы, а затем — на дверь. Бен опаздывал, что для него было немыслимо. А ведь именно сегодня паренек решил показать новому другу свое «убежище». А может… не стоит? Это все ведь так глупо…       Но вот над дверью раздался звон колокольчика и Метти бросился к двери, позабыв о своих глупых мыслях. В дверях стоял, самый важный для него человек. Как же хотелось броситься к нему на шею, обнять и благодарить. Благодарить за то, что вытянул его из этой трясины воспоминаний (даже кошмары сняться реже теперь), за то, что смог убрать обеспокоенное выражение с лица матери, направленное на сына. Да и во многом другом тоже.       Бен был добрым, понимающим и чутким. Даже просьбу, которую Метти озвучил после инцидента в туалете — постараться в школе держаться от него подальше — Стивенс принял на удивление спокойно и даже не спрашивал причины. Только Метти сам потихоньку нарушал это условие, но отказаться от общения с новым другом он теперь уже не мог. Просто не выдержал бы и задохнулся в своих кошмарах, нелепых страхах, воспоминаниях…       Возможно, он когда-нибудь поведает Бену о своей печальной истории… Но сейчас он стоял и улыбался другу, в котором был уверен больше чем в Брэдли.