Мой путь озарён рассветом

      До Лаона — ближайшего к Белому Лису города, где ходил поезд, — мы добрались за несколько часов пешим ходом. Я знала, что Марика пыталась организовать постоянный транспорт на этом маршруте, но пока что ей не удавалось этого. Конечно, всегда можно было обратиться на конюшню и попросить местных подвезти, но мы решили, что будет лучше просто пройтись пешком, как в старые добрые времена, когда мы на своих двоих пытались обойти все Вольные Милантрины, предупреждая расков об опасности.       Поезд на Карнаэль мы ожидали на маленькой уютной станции, сидя на скамейке и разглядывая большие красивые часы, подвешенные над кассами.       Раски не любили часов. Все мы неплохо чувствовали время благодаря своему звериному чутью, а стоили эти приспособления весьма дорого, потому в милантринской деревне часов не было практически нигде: один механизм исправно тикал в Главном Доме, а второй висел в школе и был сломан уже очень давно. На нём малышню учили времени и простейшему счёту, а потому часы были потрёпанные и очень печальные. Их обычно обвислые стрелки напоминали мне усы печального человека.       В Валмиране же всё оказалось иначе: часы были повсюду. В этой стране можно было найти куда больше мастеров-часовщиков, чем на землях Вольных Милантринов, потому стоили эти устройства дешевле, да и чинить их умели. Медленно и незаметно часы вливались в нашу жизнь так же, как фонари, ванные с душем, масляные лампы, уложенные булыжником дороги, мир и покой. Всё это мы видели и раньше, со всем этим сталкивались, но всё это было меньше, хуже и проще. В прежних условиях во всём этом попросту не было нужды.       Я размышляла о чудесных переменах наших жизней, дремля на плече Криса, пока поезд бесшумно мчал нас к Карнаэлю. Мне всё никак не удавалось уснуть: хотелось выглядывать в маленькое окошко, всматриваясь в ночную темноту, искать там что-нибудь интересное. Только теперь, впервые за долгое время покинув Белый Лис, я поняла, что совсем не знаю Валмираны. Кроме нашего городка, я видела только порт да Танаер, а посмотреть на величайшую страну всего мира как следует очень хотелось.       В Карнаэль мы прибыли вечером, и увиденное поразило меня до глубины души. Едва только мы с Крисом вышли из вагона, я утонула в совершенно непередаваемой атмосфере столицы, которую я как ведунья прочувствовала особенно хорошо. Крису пришлось буквально тащить меня к знакомой ему гостинице, пока я, приоткрыв от восторга рот, вертела головой.       Высокие дома — некоторые аж по шесть этажей! — взмывали в небо. Свет из их окон натыкался на причудливые витые перила маленьких балкончиков, путался в ветвях многочисленных деревьев, растущих у их стен, и причудливыми пятнами падал на аккуратные, очищенные от последнего снега улицы, уложенные пёстрым камнем. По улицам сновали пешеходы, огибая окружённые невысокими оградками небольшие островки земли с деревьями, то и дело возникающие на их пути, оглядываясь в сторону мальчишек, торгующих газетами, и торговцев, сидящих у своих переносных лавок с горячими напитками и едой.       По более широким дорогам неспешно и горделиво проезжал местный транспорт, подобного которому до попадания в Валмирану я не могла представить. Экипажи и повозки со сгустками магической энергии вместо лошадей управлялись водителями, вместо уздечек в руках у которых был руль, а между ними с особым величием проплывали длинные вагончики общественного транспорта.       В Валмиране не рубили деревья нигде, кроме специально отведённых под это мест, в которых рост леса ускорялся с помощью магии. Даже в столице дома и улицы строили так, чтобы обойти их, оставить нетронутыми проблески природы, и природа была благодарна людям за это. Мы шли по извилистым улочкам, вдыхая приятные ароматы вечера, и духи созидания носились вокруг. Я чувствовала их, и этим Карнаэль сильно отличался от Белого Лиса. Только теперь я в полной мере поняла, какой отравой мой полный тревог и переживаний клан стал для принявшей нас страны, но я не сомневалась: мы изменимся. Пройдёт время, и раски Белого Лиса станут такими же валмиранцами, поддерживающими Великого Духа, а не истощающими его.       — Всё-таки магия, которую правильно используют — это здорово, — заявила я, испытующе глядя на Криса.       Я боялась, что его давняя ненависть к магам может заставить его отвергнуть все магические блага Валмираны, особенно видные здесь, в Карнаэле, но Призрак лишь пожал плечами, и лицо его не изменилось ни на секунду. Я запоздало вспомнила, что сам Крис бывал здесь уже много раз, и смущённо опустила взгляд.       Смущаясь, я сдерживала свои восхищения по поводу столицы великой страны до тех самых пор, пока следующим утром мы не прибыли на территорию Карнаэльской академии магов. Она находилась на самой окраине, вдали от жилых районов. Маги построили своё убежище посреди густой рощи, и рощу эту окружала крепкая полная силы Валмиранского Духа стена.       Пройдя досмотр у охраны и вписав свои имена в нужные бумаги, через маленькую, но внушительную дверцу мы вошли во владения магов, и я сразу поняла: Валмиранского Духа тут нет. Маленькие духи созидания носились по своему миру в обилии, но большой остался снаружи, за стеной, и я впервые догадалась, что магическая академия ограждена не для защиты от людей извне. Это Валмиранского Духа защищали от того, что происходило здесь.       «Для внешних опасностей он практически неуязвим, а вот разрушить его изнутри проще простого. Достаточно одного крупного демона, и Дух получит рану, от которой оправляться будет долго», — так сказала мне когда-то Марика, и теперь я поняла её слова лучше.       Следом за одним из охранников в странной чёрной мантии мы по узкой вытоптанной человеческими ногами тропинке прошли через густую рощу и оказались у здания академии. Четыре неописуемо высоких башни поднимались к самому небу; на своей памяти мне не приходилось встречать настолько высокие здания. На разных уровнях башни соединялись между собой коридорами, снизу казавшимися хрупкими и ненадёжными, а на самом верху, на последнем этаже, хитрое и совершенно непонятное мне сооружение образовывало этакую паутину, в центре которой мерцал грязно-зелёным цветом шар. Снизу шар казался совсем крошечным, но я догадывалась, что на самом деле в нём можно было бы поместить несколько человек.       «Странный народ эти маги», — думала я, поднимаясь по узкой высокой лестнице ко входу в одну из башен. С каждой секундой нахождения здесь я всё яснее и яснее понимала, как мало я на самом деле знаю. Единственным магом, с которым я общалась, был Питер: юный недоучка с большим талантом. Я видела результаты магического воздействия, как хорошие, так и чудовищные, вот это совершенно не помогало мне понять, что на самом деле значит «быть магом».       У входа в башню стояли двое мужчин в таких же чёрных мантиях, как и у нашего провожатого. Нам пришлось ещё раз повторять, кто мы и зачем пришли, но на сей раз допрос был детальнее и строже. Заполнив несколько бумаг для Криса, один из охранников повернулся ко мне.       — Назовите полное имя человека, которого вы хотите навестить, — потребовал он нетерпящим возражения тоном.       Капюшоны чёрных мантий бросали глубокие тени на человеческие лица. Будучи выше этих людей, я смотрела на них сверху вниз и видела только чисто выбритые подбородки и края нижних губ. Голоса странных охранников академии были пусты и безразличны, и это сводило меня с ума. Я не видела человечности в них и не понимала, как себя вести.       От ужаса и смущения я умудрилась забыть фамилию Питера. Он выбрал фамилию в честь одного из эйноматринских религиозных деятелей, истории о котором уважал несмотря ни на что, и она никак не желала оставаться в моей голове. Я жалобно посмотрела на Криса, но тот лишь пожал плечами и бессовестно улыбнулся.       — Его зовут Питер... — еле слышно выдавила я и запнулась. — Питер. Я забыла фамилию, она эйноматринская...       И тут случилось неожиданное. Все трое загадочных людей в мантиях переглянулись, а тот, кто вёл нас от входа, негромко засмеялся. Край его капюшона качнулся, позволяя мне увидеть добрую улыбку и кончик острого носа.       — Питер Эйноматринец? — спросил меня провожатый уже совершенно живым человеческим голосом, и мне стало легче. — Тот, которого привели раски?       — Да! — обрадовалась я и поспешила объяснить: — Его фамилия не Эйноматринец, но я забыла...       На этот раз засмеялись все трое.       — Не ты одна, — охотно пояснил провожатый. — Многие путались, он у нас чем-то вроде легенды был. Ваша Слышащая напортачила с его бумагами: нигде не указала, что он маг. По всем правилам его вообще не должны были впускать. Но начальство решило, что, раз уж впустили, можно и оставить, только документы поправить. Но только при одном условии! — Тут говоривший прервался, испустив очередной смешок. — Ему дали другую фамилию, так что он у нас теперь Питер Певец. Но мы всё равно зовём его Эйноматринцем.       Натянув на лицо улыбку, я неуверенно засмеялась тоже. Питер никогда не говорил и не писал ни о чём подобном, а я совсем позабыла, что у него могли быть неприятности из-за документов.       — Он славный малый, — говорил наш провожатый тем временем. — Одарённый. А какой голос! Жаль, что его давно не было видно.       — Не было видно? — заволновалась я, краем глаза замечая, как с каждым новым словом о нашем общем знакомом мрачнеет Крис.       — Он сказал, что работает над чем-то очень важным. Весь ушёл в эту работу, перестал появляться на дежурствах, — пожаловался один из охранников.       — Так его можно увидеть? — едва шевеля губами спросила я, и провожатый кивнул.       — Идём за мной. Он в Башне Земли.       Словно вспомнив, что ему полагается быть безликим и безымянным, человек в мантии замолк и не говорил ничего, пока мы не добрались до нужной башни. Мне было неуютно понимать, что с каждым шагом я оказываюсь всё дальше и дальше от Криса, отправившегося в Башню Огня на своё задание, но делать было нечего. Ещё раз объяснив новым охранникам, зачем я пришла, я заполнила нужные бумаги и оказалась внутри здания магической академии.       В Башне Земли оказалось людно и уютно. Старые кирпичные стены украшали гобелены в зелёных тонах, почти все многочисленные массивные деревянные двери были распахнуты, и я могла видеть просторные залы со столами и скамьями, где люди — самые обычные люди безо всяких страшных мантий и капюшонов — сидели, склонившись над книгами и свитками.       Мне пришлось подождать в холле, пока за мной не придут. Я послушно стояла, прислонившись к колонне и восхищённо поглядывая вверх. Потолки в башне были воистину высоченными, и фантазия охотно рисовала мне гигантские книжные шкафы, от пола до потолка забитые магической литературой. Сухой тёплый воздух словно бы пах бумагой, тайной и великой силой, и я вдруг позавидовала людям, имевшим право прикоснуться ко всему этому.       Но я не была магом. Я была раской, очень глупой и встревоженной перед встречей с другом, с которым поступила просто отвратительно. Чем дольше я ждала, тем больше убеждалась в этом. Я представляла, как Питер появится передо мной и посмотрит презрительным взглядом. «Как ты смеешь приходить ко мне?» — спросит он, и тогда я умру.       Я затрясла головой, отгоняя ненужные мысли, и вдруг поняла, что сама не заметила, как стала лисой. Со мной давно не происходило подобного: я уже достаточно хорошо контролировала своих животных. Задумавшись об этом, я в недоумении коснулась лисёнка, висевшего у меня на шее, а потом вздрогнула от неожиданности, когда невысокая хрупкая женщина вдруг появилась рядом со мной.       — Здравствуйте, — тихим мелодичным голосом, напомнившем мне о весенней капели, которую я слушала ещё позапрошлым утром, поприветствовала она меня. — Вы — Ярна Сеена?       Отгоняя дурные предчувствия, я кивнула, а потом не сдержалась и выпалила:       — Что-то не так? Что с Питером?       Я вглядывалась в её узкие тёмные глаза, прикрытые длинными ресницами, и надеялась, что сейчас эта женщина поднимет на меня полный удивления взгляд и скажет: «Что? О чём вы? Он в порядке, он ждёт вас». Я ждала и понимала, что этого не будет. Дурное предчувствие во мне крепло с того самого дня, как мы расстались тогда на рассвете, и сейчас достигло своего пика.       Женщина опустила голову и заправила за ухо выбившуюся из её строгой причёски короткую прядь прямых иссиня-чёрных волос. Когда она наконец подняла на меня взгляд, я была уже готова, и боль сожаления в них выдержала стоически.       — Плохо ему, — тихо и грустно ответила она. — Пойдёмте за мной, я расскажу.       Я шла по коридорам и лестницам удивительной и прекрасной академии магов, но не видела ничего из того, что меня окружало. Колдунья, оказавшаяся той самой Хердой Рейнор, начальницей Питера, шла на полшага впереди меня и говорила вещи, заставлявшие меня забыть обо всём.       — С того самого дня, как Питер появился у нас, он подавал огромные надежды. Мы уладили его неприятности с бумагами и, честно говоря, весь наш отдел с удовольствием взялся его обучать. Питер был... Как неогранённый алмаз! Каждому из нас хотелось приложить руку к его совершенствованию, чтобы потом говорить: «Смотрите, как он сияет! Это мы помогли ему раскрыть себя!»       Его потерянное прошлое, конечно же, очень заинтересовало нас. Мы все вместе пытались найти хоть что-то, но ничего не нашли. Мне казалось, Питер сдался, как и все мы, он перестал искать и наслаждался обучением. Его талант... Такой талант! Такой ум! Такой необычный взгляд на вещи! Даже будучи новичком, он очень помог нам в последних исследованиях. А голос, какой голос! Вы бы видели, девчонки со всей академии сбегались слушать, как он поёт заклинания! И, что греха таить, я была вместе с ними.       Но потом что-то случилось. Питер покидал академию на несколько дней, так и не сказав нам, где был, а вернулся другим человеком. Теперь его не интересует ничего, кроме поисков прошлого. Мы пытались помочь ему, надеялись, что, если он добьётся своего, то снова станет прежним. Я выделила ему всё необходимое для исследований, но я начинаю бояться, что это безнадёжно. Я не знаю, как ему помочь. Никто из нас не знает.       И Херда всхлипнула, а я впилась ногтями в ладонь. Боль отрезвила меня, заставив наворачивающиеся на глаза слёзы отступить. Я хорошо знала, что именно случилось с Питером за эти несколько дней, и я не могла поверить, что он мог слишком сильно расклеиться из-за меня. «А если и из-за меня, то пришло время всё исправить!» — решила я и остановилась, закончив подъём по очередной лестнице.       — Я поговорю с ним, — заверила я Херду. — Питер — важный для меня друг, хоть мы и, как бы сказать, повздорили. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы всё снова было хорошо.       Наверное, мои слова прозвучали совсем по-детски, зато с совершенно нехарактерной для меня искренностью. Колдунья тепло улыбнулась, глядя на меня, и снова поправила свою прядку.       — Сюда. Мы почти пришли, — сказала она, маня меня вглубь коридора.       По моим ощущениям, мы взобрались не ниже десятого этажа. Здесь было теплее, темнее и тише, чем внизу, а двери — меньше, и все они оказались закрыты. На некоторых красовались самодельные таблички из бумаги с непонятными мне словами и символами, но на той двери, куда отвела меня Херда, не было написано ничего.       На стук никто не ответил, и колдунья очень печально вздохнула. Неожиданно твёрдым и резким для её хрупкого тела движением она распахнула дверь, и я увидела тесную комнатушку без окон. Письменный стол и пол были завалены бумагами, книгами и огарками свеч: должно быть, пара закопчённых ламп не справлялась с освещением. Питер, сгорбившись, сидел за столом спиной к нам и не спешил оборачиваться. Его пальцы, показавшиеся мне необычно тонкими, теребили край старинного свитка. Светлые волосы мага заметно отросли, и он не спешил что-либо с ними делать. Грязные и спутанные, они свисали у его плеч.       — Питер? — окликнула я друга, но мой голос сорвался.       Маг вздрогнул и замер, уронил свиток, обернулся.       В первую секунду мне показалось, что я ошиблась. Что передо мной не мой старый друг, а кто-то совсем другой, незнакомый. Питер заметно отощал, и его бледная кожа безжалостно обтягивала скулы, а впалые щёки и подбородок покрывала отросшая щетина. Исчезла, скрытая ею, забавная родинка, а голубые глаза с мешками под ними смотрели безразлично и холодно.       — Что ты с собой сделал... — испуганно прошептала я.       Питер, добрый, жизнерадостный, любящий Питер исчез. Вместо него на меня теперь смотрела его тень.       Маг не спешил отвечать, и Херда тихо покинула комнату, закрыв за собой дверь. Мы остались вдвоём, вот только мне казалось, что это не так. Нечто незримое и неосязаемое было рядом, и я даже заподозрила демона, вот только никакого демона ни в мире духов, ни в физическом мире поблизости не было.       — Зачем ты здесь? — негромко спросил Питер.       Его голос тоже изменился: стал ниже и каким-то более хриплым. В нём не было ни радости, ни злости, ни обиды, и это пугало больше всего. Я была согласна на укоризненные взгляды, на негодования и даже оскорбления, но к такому я совершенно не была готова.       — Ты всегда был важным для меня человеком. Моим другом. Мне не всё равно, что с тобой, я беспокоилась, — всё так же шёпотом проговорила я, и Питер ответил вопросом:       — Тогда почему ты не пришла раньше?       Моё сердце пропустило удар. Я не пришла раньше, потому что считала более важным уделить время Соне и Дисе, а потом утонула в своей любви к Крису. Я не пришла раньше, потому что боялась ехать в Карнаэль одна и боялась попросить кого-либо поехать со мной. Чувство вины с тройной силой надавило мне на плечи, и я склонила голову.       — У тебя что-то случилось? — не дождавшись моего ответа, всё так же тихо и безразлично спросил Питер. — Я снова стал тебе нужен?       Он вдруг напомнил мне Криса. Того Криса, каким он был в первые месяцы нашего знакомства, и я с невообразимым ужасом поняла, что наверняка являюсь для Питера этакой Малисаной, а то и вовсе чем-то вроде Фаины. Не желая даже допускать подобной возможности, я вскинула голову и выпалила:       — Да ничего не случилось! Просто выпала хорошая возможность тебя навестить...       — Значит, ты просто заскочила по дороге?       — Нет, я специально к тебе приехала.       Питер усмехнулся кривой безрадостной усмешкой, продолжая смотреть на меня и не видеть. Казалось, маг смотрит на кого-то ещё, кого-то третьего, кто был сейчас с нами и стоял прямо передо мной, вот только никого не было. Даже демонов.       Я завертела головой, пытаясь найти хоть что-нибудь, но мой взгляд находил лишь свитки и книги, посвящённые потери памяти.       — Успехи есть? — спросила я, надеясь перевести тему.       Маг не сразу понял, что я имею в виду.       — Какие?       — Память. Тебе удалось хоть что-нибудь вспомнить?       Питер помрачнел, и я обрадовалась: это была первая понятная мне эмоция, которую он показал.       — Нет, — угрюмо проговорил маг. — Чем больше я ищу, тем больше понимаю, что всё зря.       Странная тень легла на его глаза. Я смотрела на человека, которого язык не поворачивался назвать живым и здоровым, и всё лучше понимала, о чём говорила Херда. «Было бы лучше, если бы он в самом деле вспомнил, — с неожиданной горечью подумала я. — Если можно вспомнить, если можно хоть что-то вернуть, пусть Питер сделает это. Если я не узнаю, со мной всё будет хорошо. А с ним... Разве может быть хуже, чем сейчас?»       Слова застревали в горле, но я уже усвоила урок. Нельзя говорить о Вратах Рассвета тем, кому не суждено о них услышать, потому если сказать всё-таки возможно, значит, так и нужно.       — Может быть, я могу тебе помочь.       — Можешь?!       Маг вскинул голову. Его хмурое лицо разгладилось, а голубые глаза засверкали прежней живостью. Воскресший Питер снова смотрел на меня, и я, чувствуя нехорошее пощипывание в уголках глаз, выдавила:       — Я подозреваю, что мы пришли сюда из другого мира. Назад вернуться никак нельзя.       — Что ты имеешь в виду? — удивился маг.       — Ну... Ты когда-нибудь слышал о Вратах Рассвета?       И тут я увидела, как меняется его лицо. Сомнение, потом недоумение, а потом радость пробежали по нему. Питер откинул волосы с глаз и всклочил на ноги.       — Слышал! — воскликнул он. — Да, я слышал, ещё в Эйноматрине наставник говорил мне... Это было действительно странно, слова словно впечатались в мозг. Но я не понял ничего и забыл, ведь нигде толком ничего нет о Вратах!       Такое откровение стало для меня шоком, но я всё равно бестолково улыбалась, радуясь, что Питер снова в порядке. «Значит, ты узнал о Вратах ещё раньше меня», — растерянно думала я, а маг всё радовался:       — Расскажи мне больше! Расскажи всё, что ты знаешь!       И я, не в силах сопротивляться, рассказала. Про Кииру, про книгу в зелёном переплёте, которую он сам вручил мне, про Марику, про свои умозаключения. Питер слушал жадно, глаза его живо блестели, и я старалась вспомнить всё, все детали, которые могла.       — Вот потому я и думаю, что воспоминания не вернуть. Они остались в прошлом мире. А мы с тобой оказались в этом, потому и помним друг друга, — закончила я. — Тебе нужно просто принять это и жить счастливо здесь, ведь...       — Ты не понимаешь! — продолжая радостно светиться воскликнул Питер, хватая меня за руки. — Ты не права. Ты ведь только что рассказала мне про дорогу назад!       Я отскочила назад и прижала руки к груди, стараясь заставить вздыбившуюся шерсть на хвосте улечься снова, но маг словно бы ничего не заметил.       — Мы уйдём назад через Врата Заката, ты и я! — радовался он. — Туда, где наше место!       Его слова подействовали на меня, словно ведро ледяной воды, вылитое на голову. Не пытаясь более разгладить шерсть, я сжала руки в кулаки и с немалой долей враждебности прорычала:       — Моё место здесь, я никуда не пойду.       Питер замер и повернулся ко мне. На его лице застыла маска полубезумной печали и разочарования.       — Ты хочешь, чтобы нас разделили миры? — спросил он. — Ты настолько не хочешь быть рядом со мной, что готова жить в чужом мире?       Я хотела возразить, но маг не позволил мне этого. Он поднял руку и продолжил:       — Я понимаю, ты считаешь, что здесь твоё место. Но я помню кое-что, чего ты не помнишь. Я помню, какой ты была, и ты была совсем другой. Ты была добрее, радостнее и счастливее. Там я мог защитить тебя от всех бед, а здесь не могу. Здесь нет места для меня. Я чужой здесь. Я хочу вернуться назад.       — Это невозможно, — вновь севшим голосом возразила я, но Питер тряхнул головой, и отросшие волосы хлестнули его по лицу.       — Это возможно. Я точно знаю это. Я найду способ.       — Хорошо, ищи, — спешно согласилась я, — но не надо меня в это впутывать. И просто на досуге по ходу поисков приглядись, как тут здорово. Когда я зашла сюда, я на минуту даже пожалела, что я не колдунья. Посмотри на всё это. Разве это не твоё место? Ведь...       Тяжёлый взгляд голубых глаз заставил меня замолкнуть.       — Нет, — мрачно ответил Питер. — Я знаю, что ты можешь быть счастлива где угодно. Но моего места здесь нет.       И тут дверь распахнулась. От неожиданности я снова подскочила на месте, чуя катастрофу, и я не ошиблась: иными словами описать очень хмурого Криса, появившегося в дверях, я не могла.       Наверное, было бы лучше, если бы Питер так и не узнал, что мы приезжали вдвоём. Наверное, мне стоило попросить Херду, чтобы она задержала Призрака, не дала им встретиться. Вот только я забыла обо всём, лишь только увидев Питера, и так и не вспомнила, пока не стало слишком поздно.       — Ты, — процедил маг и обернулся ко мне. — Ты притащила его сюда.       — Ну, технически это он притащил меня, — уточнила я, и тут же пожалела об этом, потому что Питер вдруг резко стукнул кулаком по столу, заставив стопку бумаг листопадом разлететься по полу.       — Всё это время ты смеялась надо мной. Все твои слова были ложью?!       Никогда в жизни мне не приходилось слышать, чтобы Питер говорил о ком-либо с такой ненавистью, и тем страшнее было осознавать, что ненавидит он меня. Я могла понять мага: наверняка на его месте я тоже относилась бы к себе не слишком хорошо, вот только ошибки совершали мы оба. И главной ошибкой Питера я считала его неспособность признать мою правоту: пути назад нет. Нужно принять реальность и радоваться ей.       — Всё, что я сказала тебе, — правда, — рявкнула я, с Призраком за плечом чувствуя себя увереннее. — Я не хотела этого говорить, потому что боюсь, что ты себя загубишь, но ты и так губишь себя вполне успешно! Посмотри уже и пойми, никто не желает тебе зла! Все вокруг тебя очень хорошо к тебе относятся, а я уже начинаю думать, что ты этого недостоин.       Бледная кожа мага налилась краской. Тяжело дыша, он с яростью выкрикнул мне в лицо:       — Как ты можешь?! — И продолжил уже спокойнее: — Как ты можешь быть такой жестокой? Я ведь любил тебя, действительно любил. Я был готов на всё ради тебя, я разрушил свою жизнь ради тебя, и нет, не делай такое лицо, будто ты не знала этого. Тебе это нравилось. Тебе нравилось понимать, что кто-то ценит тебя больше, чем всю свою жизнь, и ты не хотела, чтобы это заканчивалось, потому ты постоянно мучила меня, давая мне надежду, обещая, что обязательно меня полюбишь. И я вёлся на это как влюблённый дурак. Я и был влюблённым дураком. Но тебе был нужен не я. Как только он соблаговолил обратить на тебя внимание, ты убежала к нему. Ты помнишь, что ты сказала мне на прощание? «Прости, Питер, я не поеду с тобой». Ты выбросила меня. Ты даже не написала ни разу, не попыталась найти меня. А теперь предлагаешь мне искать способ оказаться в другом мире и оставить тебя в покое. С ним. Чтобы ты могла просто забыть меня, как забыла всё остальное, и не вспоминать никогда больше.       Я хотела сказать, что не предлагаю ему ничего такого, напротив, считаю, что Питер не должен искать путь в Закат. Я хотела возразить, объяснить, но слова встали поперёк горла тяжёлым комом, а в глазах защипало с новой силой. Потому что пусть не во всём, но Питер был прав. Я обошлась с ним отвратительно, притом продолжая его в чём-то винить.       — А что насчёт тебя? — маг повернулся к Крису. — Ты пришёл позлорадствовать?       — Я пришёл избавить ваших от очередного демона, — ответил тот. — Но, пожалуй, позлорадствовать тоже не против.       С каждым новым словом голос Криса становился ниже и злее, а он продолжал:       — Не строй из себя несчастного, ты знал, с кем имеешь дело. Она любила меня, и всё равно выбирала тебя раз за разом. С такой точки зрения ты смотреть не пытался?       Из моего левого глаза выкатилась, скользнув по щеке, одинокая слезинка.       «Я чудовище. Я издевалась над ними обоими всё это время, — отрешённо подумала я, но грусть и чувство вины притупились, сметённые неожиданным осознанием истинных масштабов моей чудовищной сущности. — И я ещё называла Призрака монстром и злодеем...»       — Да, Ярна такая. Говорит одно, думает другое, а делает третье. Если ты не был готов принять её такой, зачем ты так старался её заполучить? — продолжал тем временем Призрак, сбавив тон.       Маг не ответил. Он медленно сел обратно на своё место и тихо проговорил:       — Уходите.       — Питер, — начала было я, но он перебил меня, сорвавшись на крик:       — Уходите!       — Пойдём, — шепнул мне на ухо Крис, за плечо оттаскивая к двери.       Я подчинилась, и дверь с громким хлопком закрылась за нами.       — Он ненавидит меня.       — Да.       Мы шли по извилистым городским улицам между таких непохожих друг на друга домов, разыскивая гостиницу, где остановились. В свете зажжённых на закате фонарей всё казалось особенно таинственным, загадочным и уютным. Карнаэль был старым городом, и, если когда-то он был построен таким же аккуратным и систематичным, как Белый Лис, то сейчас от этого не осталось и следа.       С неба неспешно падали снежинки, должно быть, последние снежинки этого года. Я смотрела как они опускаются на булыжники под моими ногами и тают, едва только касаясь их. В свете фонарей снежинки казались чем-то вроде светлячков, запертых в стеклянных банках, или даже горящих искр, вылетающих из костра. Сказочная красота захватывала взгляд, и я, остановившись под одним из таких фонарей, спросила Криса:       — А ты?       Призрак остановился в нескольких шагах от меня. На его лицо падала тень, и я не могла его разглядеть.       — Что?       — Ты ненавидишь меня?       Крис не спешил отвечать, и мне показалось, что само время замедлило свой ход. Я вдруг осознала, что не знаю, какого ответа ждать. Сегодня я впервые поняла, что тоже мучила его, и уже одно то, что прежде подобные мысли даже не приходили мне в голову, заставляло задуматься: как мало я знаю Призрака на самом деле? Как много всего непонятного происходит у него в голове и душе?       «Они оба говорили, что любят меня, — с нарастающей паникой думала я. — Но Питер теперь ненавидит, а вдруг и Крис тоже? За что меня вообще можно любить? Я же посредственна во всём, кроме зверей и способностей киирина, но это ведь не то, за что любят, верно? Я же люблю Криса не за то, что он слышащий и киирин!»       — Тебе когда-нибудь бывало из-за меня больно? — вместо ответа спросил Призрак.       Я повернулась к нему с удивлением. Пожалуй, никто на моей памяти не причинял мне столько боли, сколько причинял он, но во всём этом по большей части была виновата моя же любовь, а не его жестокость. Я хотела сказать всё это Крису, когда запоздалое осознание догнало меня.       — Поняла.       Призрак подошёл ко мне, и свет фонаря осветил его улыбающееся лицо.       — Думаю, когда ты захочешь помучить меня намеренно, я это замечу.       — О да, — прошептала я, касаясь его носа своим. — Ошибиться будет трудно.       И всё-таки мысли о Питере не давали мне покоя. Полночи я промаялась, не в силах заснуть и лишь больше и больше мучая себя мыслями, предположениями, догадками. В конце концов я не выдержала и решила посвятить остатки ночи новому эксперименту, который я мечтала провести.       Набрав воды в ванную, я села рядом, положив браслет киирина на ладони. Не так давно я узнала, что могу заставить волшебное дерево гореть, не обжигая ни его, ни меня, что, впрочем, не распространялось на мою одежду и окружающие предметы. Загоревшийся рукав рубашки обжёг мне руку, заставив меня прекратить эксперимент в прошлый раз, но я уяснила важную вещь: я управляю лишь горящим деревом, а не самим огнём. Теперь настала пора двинуться дальше.       До конца ночи я пыталась понять, что именно я могу сделать с огнём на самом деле. Оказалось, что, сосредоточившись как следует, я могу запретить кииринскому факелу поджигать свечу, к которой я его подносила, а могу заставить его гореть в воде, правда, всего несколько мгновений. Повинуясь моей фантазии, огонь менял цвет и изгибался причудливыми неестественными формами, и эти игры заставили меня на время забыть о волнениях и снова почувствовать себя сильной и уверенной в себе.       Впрочем, утром, когда мы встретились с Крисом, вид у меня был тем самым, какой полагается иметь не спавшей всю ночь девушке.       — Не спала? — сощурившись, спросил Призрак.       — Не спала, — подтвердила я, не видя смысла скрывать правду. — Дома отосплюсь.       Однако Крис отрицательно покачал головой.       — Есть кое-что, что ты должна знать, — сказал он очень нехорошим тоном, и я нахмурилась.       — Что?       — Задания, которые мне давали. Ты ведь не знаешь, откуда они?       Мне оставалось только развести руками.       — Список заданий от столицы, который может взять любой, мне говорили так.       Призрак вздохнул и сел напротив меня. Так взрослые садятся рядом с капризными детьми, пытаясь донести до тех неприятную им истину. Я непроизвольно нахмурилась ещё больше.       — Не совсем, — заговорил тем временем Крис. — Этот список действительно есть. В него входят задание богатых и влиятельных господ Валмираны, которые могут позволить себе такую роскошь. Доставить письмо, добыть редкий материал, изготовить что-либо. Для нашего клана они особенно важны, сама знаешь, денег у нас мало. Но ты должна понимать, что я за такое не взялся бы.       Я хорошо помнила его первое задание по изгнанию демона. «Что, Валмиране тоже нужны наёмные убийцы?» — спросила тогда я, и Крис кивнул. Едва ли валмиранские богачи развлекались чем-то подобным. Выходило, что Призрак соврал мне в тот раз.       «И не только в тот, — догадалась вдруг я. — Судя по всему, всё, что я знала о его заданиях, было ложью. Тогда понятно, откуда этот осторожный тон...»       — В Валмиране внимательно следят за кииринами, — продолжал тем временем Крис. — Когда мы получали временные документы, я не прятал свой посох, и меня заметили. Через некоторое время за мной пришли. Все киирины Валмираны — все, о которых известно, — вынуждены выбирать между работой на службе страны или отказом от своих способностей.       — Каким ещё отказом?! — вспылила я, не веря своим ушам. — От этого нельзя просто так отказаться!       — Можно, — спокойно возразил Призрак. — Если посох сжечь дотла, а пепел утопить в проточной воде, он не может восстановиться. Раск перестанет быть киирином.       — И что, теперь они вынуждают тебя на них работать? — негодовала я, поглаживая свой браслет, словно пытаясь успокоить его.       «Всё хорошо, мой тигрёночек, я не дам тебя в обиду».       Но Крис тихо засмеялся.       — Всё не так страшно, как тебе кажется. Достаточно доказать, что ты умеешь обращаться с посохом, и тебя никто не тронет. Всех кииринов ставят на учёт с простейшими требованиями, которые легко подстраиваются под каждого. Мы с Марикой решили, что было бы неплохо, если бы я проверил, в самом ли деле всё так радужно, как мне сказали, и знаешь, всё так и есть. Я не считаю проблемой внести в систему и вас обеих, но, если честно, я не хочу, чтобы ты там была.       — Почему?       Призрак как-то странно посмотрел на мои руки.       — Потому что то, что ты с ним делаешь, ненормально. Тебе не нужно лишнее внимание.       Я согласно кивнула: лишнего внимания мне не хотелось.       — Так что с заданиями-то? — спросила я, желая свернуть тему, и Крис охотно ответил:       — Тем кииринам, кто доказал свою надёжность, даётся шанс вступить в некоторую особую тайную организацию. На самом деле, я не должен был о ней упоминать, но я считаю, что ты имеешь право знать. Скажем так: они дают задания, которые мне нравятся, и хорошо за них платят. Вчера я прошёл последнее испытание и теперь могу официально стать одним из них. Мне осталось только явиться в Город Тысячи Храмов и поговорить со Старшим Слышащим.       Я знала, что Старшим Слышащим называют раска, представляющего интересы своего народа перед правительством Валмираны, а о Городе Тысячи Храмов многое слышала от Марики ещё в ту пору, когда даже не была её ученицей. Второй по величине и значимости город Валмираны вмещал в себя многочисленных храмы самых разных богов и вер, именно там проживали все значимые религиозные деятели. Когда-то я удивлялась, как это возможно. Как сторонники Эйноматринской церкви не устраивают священные походы на храмы Великого Трио, а те не провоцируют язычников вызывающим поведением, но теперь я понимала: это Валмирана. Тут всё возможно.       — Ты поедешь со мной или вернёшься домой, чтобы выспаться? — спросил меня Крис.       В его глазах плясали смешинки, и я весело фыркнула в ответ.       — Пропустить такое путешествие? Да ни за что.       — Я так и думал.       Пропустить такое путешествие я не могла, но и попадаться на глаза чужим слышащим тоже не собиралась, а потому решила замаскироваться. Во время перемещений по городу и в поезде Крис держал свой посох браслетом на руке, как и я. Теперь, когда я знала, что не всем это даётся так легко, как мне, я замечала, что Призрак в самом деле бледнел и вёл себя более сдержано. На всякий случай я как следует спрятала посох киирина, превратив его в бусину и прикрепив её на ту же верёвку, где висел мой лисёнок. Оставив уши и хвост лисьими, я надеялась, что смогу выглядеть самой обыкновенной раской, ничем не примечательной, ничем не интересной.       Поезда между Карнаэлем и Городом Тысячи Храмов ходили часто, и в полдень мы покинули столицу. Нас ожидали восемь часов пути, но меня они почти не коснулись: едва только заняв своё место, я завалилась на плечо Призрака и уснула крепким сном растяпы, не спавшей всю ночь после утомительного дня, полного не самых приятных впечатлений.       Проснулась я вполне выспавшейся и, приоткрыв глаза, с удивлением обнаружила, что Крис перебирает шерсть на моём хвосте. Это было странно и мило, потому я осталась молча наблюдать за ним, стараясь казаться спящей. Но потом Призрак вдруг вырвал шерстинку из моего хвоста, и я резко выпрямилась, поджав хвост к себе.       — Что ты делаешь? — с подозрением спросила я.       — Ты видела это?       Призрак протянул шерстинку мне, но я не заметила ничего необычного и пожала плечами.       — Она белая.       — Что?       — Белая. Не как у белой лисы, как у седой.       — Что?..       Я вцепилась в собственный хвост и действительно обнаружила, что среди ярко-рыжих шерстинок подозрительно часто встречаются бесцветные, седые.       — Почему?.. — бормотала я. — Такое бывает от волнения, но....       — У горной рыси такого не было, с твоими волосами тоже всё в порядке, — заметил Крис, не дав сказать мне те же самые слова. — Но на лисьих ушах тоже седина.       — И что это значит? — испугалась я.       — Не знаю.       Это был новый повод для тревоги, и, когда мы наконец добрались до Города Тысячи Храмов, я заметила, что снова расцарапала свои собственные пальцы. Накручивая себя всё сильнее, я следом за Призраком вышла из поезда и замерла, поражённая увиденным.       Город Тысячи Храмов располагался в опускающейся к заливу низине, и с возвышенности, на которой находился вокзал, открывалось поистине потрясающее зрелище. Вдали серо-зелёным мутным пятном виднелась внешняя стена, проходившая по берегу и непринуждённо спускавшаяся прямо в воду, не теряя при этом в высоте. Этот залив принадлежал Валмиране, и, насколько я знала, там располагался огромный храм Иирона.       Остроконечными шпилями сверкали в свете заходящего солнца купола многочисленных эйноматринских церквушек, собравшихся на западе, а прямо напротив них в центре города единым массивом к небу тянулось невиданное сооружение, похожее на гору, на которой, подобно птичьим гнёздам, ютились шиикарские здания. На востоке, прижимаясь одним боком к воде, красовался единый храм Великого Трио, а южный участок заняли диковинные постройки, посвящённые малоизвестным мне богам язычников.       По краям священный город обступили многочисленные жилые дома. Там жили мелкие служители богов и люди, готовящие им еду, строящие им дома и зажигающие для них фонари по вечерам.       — Нам туда? — спросила я, указывая рукой на храм Великого Трио.       Крис осторожно взял мою руку и направил её вниз, к одному из дикого вида сооружению на юге.       — Туда.       — А что там?       — Храм Кииры.       — Но Киира не признаёт храмов! — удивилась я.       Это я слышала много раз. Марика говорила, что Киира для того и дала нам особые слух и чутьё, чтобы сами наши тела стали её храмами, чтобы нам не было нужно совершать особые ритуалы и ходить в специальные места, надеясь ощутить её присутствие и получить от неё знак.       — Она их не просит, — поправил меня Призрак. — Это не значит, что она их не признаёт.       И на миг мне показалось, что в моей голове засмеялся голос богини.       Чем ближе к городу мы подходили, тем чётче я ощущала, как невероятно силён здесь Валмиранский Дух. Представители всевозможных религий не только не ссорились, напротив, собравшись в одном месте они укрепляли и без того невероятную мощь своего защитника. Должно быть, Валмиранский Дух жил здесь: здесь в мире духов находилось его сердце, потому что за его невероятной энергией мне не удавалось почуять ничего другого. Благоговейно сложив руки, я шла к городу следом за Крисом, позволяя великой силе принять меня в свои объятия.       Дороги в Городе Тысячи Храмов являли собой простую вытоптанную землю, не выложенную камнем и никак не ограниченную, и я с неожиданно доброй грустью вспомнила окрестности Коовира. Мы шли, и я с любопытством оглядывала всё вокруг, а мои уши подрагивали от любопытства. Пожалуй, больше нигде на свете нельзя было встретить таких разных людей в одном месте. Я видела светловолосую шиикару, помогающую мальчику лет двенадцати — наверняка её сыну — надеть ритуальные украшения из птичьих перьев, когтей и клювов, видела молодую оадоину с нежно-фиолетовой кожей, в своей полупрозрачной странной мокрой одежде особенно странно выглядящей на подтаявшем снегу. Мимо прошла группа ниоров в эйноматринских балахонах, узоры на которых вместо красно-жёлтых были чёрно-зелёными — именно так выделяли себя те, кто хотел молиться этому богу, не притесняя другие народы. У самого храма Кииры нам встретилась компания из расков явно южного происхождения, на незнакомом мне языке болтавших с ниорами, кожа которых была совершенно чёрной.       Я уставилась на чернокожих людей с неприличным изумлением и привлекла их внимание. Один из ниоров улыбнулся мне поразительно широкой белозубой улыбкой и помахал рукой. Я смутилась и попыталась спрятаться за Крисом, а тот махнул рукой им в ответ.       — Кто это? — шёпотом спросила я, когда мы отошли достаточно далеко.       — Потомки ниоров, прибывших в Валмирану из диких земель, — негромко ответил Призрак.       Храм Кииры оказался маленьким деревянным домиком, окружённым большим заросшим дикими цветами двором. Дверь, украшенную уже знакомыми, но всё ещё непонятными мне символами, которыми украшала свои двери Марика, окружала роскошная рама, вырезанная в виде играющих друг с другом зверят: горных рысят, красных волчат и белых лисят, очевидно. Большие круглые окна смотрели прямо на нас, но я не могла различить, что за ними.       — Дальше я пойду один, — решил Крис. — Погуляй пока по городу.       — А как мы друг друга найдём потом? — засомневалась было я, но дверь храма вдруг начала открываться, притом очень медленно и пугающе, а потому я, пискнув что-то про храм Великого Трио, поспешила сбежать.       Блуждая среди странных построек и странных людей, я думала о том, что человек, признанный Старшим Слышащим, наверняка раскусил бы меня в два счёта, и всё равно мне было обидно, что я не могла войти в этот храм. Мне хотелось бы увидеть его, посмотреть, в самом ли деле это место особенное. Ощущается ли там присутствие Кииры? Заговорит ли богиня с тем, кто войдёт в посвящённый ей храм? Я попыталась спросить Кииру об этом, но она не ответила, а потому вместо напрасных сожалений я решила заняться тем, что так любила: понаблюдать за людьми, стараясь узнать что-то новое о них.       Я ходила, смотрела и слушала, и с каждой минутой растерянность и робость отступали. Здесь никто никого не боялся и не ненавидел, хотя эти люди верили в разных богов и принадлежали совсем разным народам. Их объединяла общая страна и вера в эту страну. Их объединял Валмиранский Дух.       Проходя по побережью, я подслушала разговор двух самых обыкновенных с виду мальчишек, оказавшимися маленькими оадоинами. Они обсуждали предстоящий им ритуал посвящения. Один опасался утонуть, а другой мечтал поскорее научиться дышать под водой. Чуть в стороне от них священник-южанин пел песню заходящему солнцу.       Темнело, и вскоре вокруг храмов начали зажигать фонари и самые настоящие факелы. Загадочно мерцали огоньки шиикарского храма, и я, как мотылёк к костру, поспешила к нему. Высокое и величественное сооружение манило меня мыслями о Рии. Где она сейчас? Что с ней? Нашла ли родных? Как встретил мою подругу теперь отвергший её народ?       Я обходила храм Каранаи вокруг, когда встревоженный детский голос резанул меня по ушам.       — И что же теперь будет, мама? — спрашивал ребёнок. — Мы останемся единственными шиикарами во всём свете?       — Нет, милый, — плохо пряча тревогу, отвечала ему крылатая женщина. — Они обязательно одумаются и присоединятся к нам. Тогда им не придётся умирать. Представляешь, много-много шиикаров будут жить где-то совсем рядом!       — Но Дарий говорит, что они не хотят, — возразил малыш. — Их Старший Крылатый так сказал. Что они решили всё-таки умереть.       — Это они так торгуются, понимаешь? Как на рынке, только не за рыбу, а за лучший новый дом.       Её голос звучал не очень убедительно, но я продолжала слышать его в своей голове, даже когда отошла от храма крылатой богини достаточно далеко. Я пыталась понять, что означало услышанное мной. «Неужели шиикары отказались присоединяться и отвергли помощь? — недоумевала я. — Они что, предпочитают быть убитыми эйноматринцами?»       Судьба крылатого народа меня не касалась, но я не могла перестать думать о Рии. Она отправилась к ним на помощь, а теперь её скорее всего с удвоенной силой начнут обвинять в предательстве. «Да что ж за дурь такая», — расстраивалась я.       За этими мыслями я не заметила, как солнце окончательно скрылось за горизонтом, позволив Городу Тысячи Храмов окунаться в чарующую темноту ночи. Я вышла на набережную и угрюмо побрела в сторону храма Великого Трио, глядя, как волны облизывают песок у самых моих ног.       Стены за заливом нежно мерцали зеленоватым светом, и я любовалась ими с грустной улыбкой. Валмиранскй Дух мог принять шиикаров. Мог защитить их, подарить им счастье, а они не хотели. «Плевать мне на весь их народ, — с неожиданной злобой поняла я. — А вот Рии — нет. А мне не плевать на Рию, а эти упрямые дураки наверняка до жути её расстроят!»       С такими мыслями я добралась до храма Великого Трио и, не найдя там Криса, присела на скамейке неподалёку от входа с крупным символом зверя на двери, приготовившись ждать. Народу вокруг становилось всё меньше, и вскоре вокруг не осталось ни одного человека. Призрак всё не шёл, но рядом со мной вдруг присел неожиданно появившийся незнакомый мне раск.       Он был молод и высок, а из его недлинных рыжих вьющихся мелким кудряшками волос торчали уши красного волка. В свете огня казалось, будто его голова горит, а чёрный плащ, в который кутался незнакомец, и вовсе превращал его в этакий ходячий факел.       — Привет, — сказал он, глядя на меня.       — Э-э, здравствуй, — неуверенно протянула я, не зная, как будет правильно с ним говорить.       В темноте я не могла толком разглядеть его лицо, и всё-таки мне показалось, что он не сильно старше меня.       — Давно ты у нас? — спросил незнакомец.       Я пожала плечами и коротко, не желая вдаваться в подробности, ответила:       — Сегодня приехала.       Раск замотал головой так резко, что его кудряшки заколыхались, словно дрожащее на ветру пламя.       — Нет, я не про это. Как давно ты в этом мире?       Ошарашенная таким вопросом, я замерла, не зная, что ему ответить. Эти два дня были одними из самых странных на моей памяти, и, похоже, это был ещё не конец.       — Ты хочешь узнать, сколько мне лет? — предположила я, но мой загадочный собеседник в ответ широко улыбнулся, продемонстрировав оба ряда зубов.       Когда он улыбался, его глаза складывались в узкие щёлочки, почти полностью закрываясь, а на щеках появлялись очаровательные ямочки. Я с любопытством вглядывалась в лицо незнакомца, а тот вдруг широко открыл глаза и заявил:       — Нет. Я хочу узнать, как давно ты пришла к нам из Врат Заката.       Сердце пропустило удар, шерсть на хвосте встала дыбом.       — Что ты имеешь в виду? — спросила я, плотно сжимая руки.       — Ты знаешь, что я имею в виду, а я знаю, что ты это знаешь, — ответил странный раск и снова улыбнулся своей странной улыбкой. — Сколько лет своей жизни ты помнишь?       — Полтора... — едва слышно ответила я.       Незнакомец неожиданно обрадовался.       — Ух ты! Вот это да, быстро ты! Я за полтора года не прижился толком! Хотя мне было четырнадцать, я был тем ещё болваном.       И вновь по моей спине пробежали щекочущие мурашки.       — Ты тоже?..       Я давно догадалась, что мы с Питером не единственные такие, но я почему-то никогда не думала, что мне доведётся встретить других людей вроде нас.       Незнакомец кивнул, забавно качнувшись всем телом.       — Ага. Зверство, а? Сидишь и не помнишь ничего, ни кто ты, ни что ты... Я всегда детям завидовал. Учитель говорил, его прошлую ученицу пятилеткой выкинуло, она, пока с ним не встретилась, даже не знала, что родилась не здесь.       Он говорил легко и непринуждённо, улыбаясь и то и дело забавно щурясь. Мой загадочный собеседник очевидно знал многое, гораздо больше, чем кто-либо из моих знакомых, и я не могла просто так упустить возможность как следует его расспросить. Вот только я понятия не имела, что и как можно спрашивать.       — Ты спрашивай, не бойся, — словно бы подслушав мои мысли, предложил незнакомец. — Киира не против нашего разговора. Она говорит, что тебя ждёт тяжёлый выбор, и будет лучше, если ты сделаешь его, зная, между чем и чем на самом деле выбираешь. Ай. А ещё она говорит, что я слишком много болтаю.       — Она говорит с тобой прямо сейчас? — удивилась я.       Рыжий раск пожал плечами.       — Она всё время с кем-то говорит, иногда с несколькими из нас одновременно.       Я не удержалась от смешка.       — И обвиняет тебя в том, что ты много болтаешь?       — И я о чём, — жизнерадостно согласился со мной собеседник.       Я посмотрела на него, и мы засмеялись. Смех незнакомца был очень заразительным и внушал доверие. Я не знала ничего об этом человеке, и всё-таки почему-то в его присутствии чувствовала себя как спокойно.       — Какое имя ты себе выбрала? — спросил незнакомец.       — Я? Ярна, — ответила я, не переставая улыбаться. — Ярна Сеена. А ты?       — Олави Безродный, — представился раск, склонив голову в приветственном жесте и снова заставив свои волосы колыхнуться пламенем факела. — Обычно меня называют Олли, а такую фамилию я выбрал, потому что... Ладно, тебе сейчас интересно не знакомство, тебе интересно, что я знаю и откуда я знаю это, так?       Я кивнула, не скрывая интереса разглядывая собеседника. Тот хлопнул в ладоши, подсаживаясь ближе.       — Ну, с чего бы начать! Знаю сам я всё от наставника и от Кииры. Наставник умный, а Киира болтливая. Я хороший слышащий и ей нравлюсь, так что... Ой, она любит кидаться угрозами, но ничего не сделает.       Я глянула на беспечно улыбающегося Олли с некоторым сомнением, но расслабилась снова. Всё-таки вещи, которые Киира не хочет позволить сказать, просто нельзя сказать.       — Так вот. Есть Врата Рассвета, а есть Врата Заката. В первые люди заходят, чтобы уйти дальше, а из вторых, как говорят, выходят забывшие прошлое люди, типа нас с тобой. Нас таких много, и все примерно одинаковые. Появляемся без памяти, потом нас подбирают раски, потом мы оказываемся носителями души священного зверя, потом — кииринами, а потом Киира начинает медленно, но решительно пихать нас ко Вратам Рассвета. Она говорит, что такие, как мы, нужны, чтобы укреплять её мир, а подробности не рассказывает. Но, я так понял, что мы выходим из совсем другого мира, где всё не так, и уходим тоже в другой.       — Постой, — прервала его я, вырвав из потока шокирующей информации самое главное, — я не поняла ту часть про расков. Мой друг тоже не помнит своего прошлого, зато мы помним друг друга. И он ниор. Маг.       Олли присвистнул и замолчал, теперь разглядывая меня с куда больше серьёзностью.       — А тебе тоже есть, чем меня удивить, да?       Я дёрнула хвостом.       — Не знаю.       — Такие как ты обычно стараются удивить собеседников. Не поверишь, я не помню прошлого! Не поверишь, у меня два зверя! Не поверишь, второй — горная рысь, я ведунья! Не поверишь, я киирин! Не поверишь, я прикасалась к Древу Жизни, и оно меня приняло! Тоже мне невидаль. Надоели.       Я чуть вскинула брови, молча вслушиваясь в скользнувшую в голосе Олли обиду.       — Так вот, я не знаю, как это всё у других народов. Киира говорит со мной только про расков, и я встречал только расков. И все мы такие, как ты и я. Священный зверь, киирин, и что-то особенное из прошлого, принесённое с собой. Я принёс нож с узорами. Мой наставник — демоны знают какие знания. Ты, видимо, воспоминание о дружке своём захватила.       — Наверное, — растерянно предположила я.       — Наверное, — повторил тот задумчиво. — А вообще, знаешь, наверняка у других народов тоже есть такие как мы. Ты права, это совершенно логично. В Рассвет-то любой может войти. Многие уходят, стареют на глазах и рассыпаются в пыль под первым лучом солнца, а назад не возвращается никто, и ничего о них больше не слышно. Но многие верят, что там другой мир, такой, где к нам возвращается то, что мы потеряли, где можно увидеть мёртвых живыми и всё такое.       Я кивнула, вспомнив рассказы Рии.       — Я тоже слышала об этом.       — Ну так! Только очень важно во Врата уйти правильно. Когда время приходит. Это такой момент, что перепутать невозможно. Не всем удаётся уйти, ну а вернувшихся, как я говорил, не было, но те, кто уходили не в своё время, оставляли кучу проблем здесь, нам, тем, кто остался. Киира таких не любит.       — Никто не любит тех, кто оставляет кучу проблем после себя, — заметила я, и вдруг, не подумав толком, выпалила: — А можно ли войти во Врата Заката?       Олли резко замер, и кудряшки на его голове тревожно задрожали.       — Нельзя, — неуверенно ответил он. — Назад нельзя. То, что осталось там, навсегда останется там, а тех, кто рвётся назад, ждёт беда. Но ты не рвёшься.       — Не рвусь, — согласилась я. — Но мой друг...       — Останови его, — посоветовал Олли. — Иначе будет плохо.       — Что будет?       — Не знаю. Плохо.       Мы замолчали. Пытаясь помочь Питеру, я снова сделала хуже. Теперь у меня не было права пытаться его спасти, вот только никто другой не мог этого сделать.       — Олави Безродный, болван болтливый!       Хриплый низкий голос, резко раздавшийся откуда-то сзади, заставил меня подскочить на месте, воинственно распушив хвост. За нами стояли двое: маленький сгорбленный старик в таком же как у Олли чёрном плаще и Крис, с явной неприязнью сверлящий взглядом спину моего собеседника. Я поспешила подойти к Призраку, пытаясь угадать, что происходит, а Олли остановился напротив старика, виновато улыбаясь и почёсывая затылок.       — Я тебе что сказал? В храм привести. А ты что сделал? — спросил старичок, тыкая в рыжего раска посохом, в котором я неожиданно узнала посох киирина.       Олли был крупнее старичка по меньше мере в два раза, мы с Крисом — и того больше, и всё-таки рядом с ним мы почему-то казались мне беспомощными детьми.       — Ну, я подумал, будет лучше тут поговорить, чтобы, ну, понимаешь, не пугать, — пытался оправдаться мой собеседник. — Киира против не была, так что я...       — Меньше думай, — припечатал старичок и огрел Олли по плечу.       Тот ойкнул.       — Ярна, это Хоберин Высокий, Старший Слышащий, — негромко сообщил мне Крис. — Мы зря беспокоились на его счёт. Неплохой дед.       В следующий момент Призраку пришлось резко присесть, чтобы не получить посохом по лбу.       — Ишь! — возмутился Старший Слышащий. — Кого дедом назвал, а?       — А ты не дед, что ли? Тебе ж за сотню, — попытался было возникнуть Олли, но удар посохом по рёбрам заставил его замолчать.       Хоберин Высокий хрипло засмеялся, глядя мне прямо в глаза. Глаза у него были серые, светлые и совсем молодые.       — А можно меня не бить?.. — робко поинтересовалась я.       Старик медленно кивнул.       — Можно. Пока что.       Он насладился смятением на моём лице и бодро двинулся по дороге, маня нас рукой.       — Ну, что встали, идём за мной!       — Обратно в храм? — уточнил Крис и чуть было не получил посохом снова.       — Живо! Пошёл! — рявкнул Старший Слышащий на Олли, и тот, что-то бормоча себе под нос, подчинился.       Внутри храма Кииры оказалась большая просторная комната с несколькими дверями. Приятно пахло травами, по углам стояли вазы с сухими цветами, а стены оказались забиты амулетами. Мы прошли в маленькую уютную комнату, полную книг и вырезанных из дерева фигурок животных. Хоберин Высокий указал нам на стулья, и мы сели, все трое.       — А ты куда расселся, а? — рявкнул старичок на Олли, едва только тот коснулся стула. — Чай завари. Живо!       — Будет сделано, учитель! — выпалил тот и умчался.       Я растерянно проводила своего нового знакомого взглядом.       — Бестолочь, — проворчал Старший Слышащий. — Но какой талант! Дай Киира мне прожить ещё лет пять, и он станет достойной заменой мне.       Он вздохнул. Я растерянно покосилась на Криса, тот ответил мне успокаивающим взглядом.       — Пока я Старший Слышащий в этой стране, кииринов не будут сажать на поводки, — прокашлявшись, сообщил мне Хоберин. — Я сам слежу за вами и сам отвечаю за вас всех. Я решаю, кого рекомендовать на службу, кому позволить сидеть спокойно, а от кого общество стоит обезопасить. Через месяц-другой, как стает снег, я наведаюсь в ваш город, и от меня не спрячется никто, но, раз уж ты здесь, давай поговорим сейчас.       — Давайте, — без особого энтузиазма согласилась я.       — Твой посох. Покажи, — велел мне старик, и я подчинилась.       Бусина тонкой змейкой сползла с моей шеи, скользнула по руке и коснулась пола простым посохом. Хоберин нахмурился.       — А теперь ты, — велел он Крису. — И положите сюда.       Призрак снял с руки свой браслет. Два посоха легли на пол перед ногами старичка, и тот поочерёдно коснулся их своим. Лицо его резко изменилось.       — Моя ветвь, — прошептал Хоберин. — Ты от него, он от неё, она от меня.       Он поднялся на ноги и подошёл к Крису вплотную.       — Марика. Скажи мне, где сейчас Марика?