5 ноября 2015 Пятница
☆☆☆
Луи может описать первую неделю ноября такими словами, как разочарование, продуктивность и вознаграждение. Во-первых, разочарование. Оно начинается утром первого ноября, когда Луи просыпается на диване в гостиной совсем один. Он укрыт двумя одеялами, и его футболка неприятно прилипла к мокрой от пота коже. У него во рту песчаная буря и вкус горечи. И все это заставляет его чувствовать себя разбитой вазой. Луи на сто процентов уверен, что выглядит как инфицированный смертельным вирусом, с его слипшейся от пота челкой, мешками под глазами цвета глубокого синего и бледной кожей. Но все, что действительно волнует его в тот момент, — это вопрос: «Где Гарри?». Ведь не бывает так, чтобы человек засыпал в одном месте, а просыпался в совсем другом. Только, конечно, если Гарри не ходит во сне. Поэтому Луи еще раз осматривает диван, на котором лежит, надеясь, что Гарри просто затерялся где-то между подушками, но когда ничего не обнаруживает, то медленно и осторожно опускает ноги на паркет. Что ж, возможно, Гарри на кухне: пьет чай с остатками вчерашней еды. Луи встает с постели и идет на запах кофе из соседней комнаты. Его босые ноги касаются прохладного паркета, и это как холодный компресс: расслабляет и заставляет проснуться. Он слышит голоса из кухни. Гарри, наверное, там. Сидит за большим серым столом с чашкой в руках, его волосы растрепаны и выглядят как огромное гнездо, его кожа мягкая и теплая после сна, а футболка помялась. Он похож на крошечного кудрявого птенчика со своими маленькими, словно щелочками, глазками и пушистыми ресничками. И Луи безумно рад, что никто не может читать его мысли, потому что он думает как девчонка. Одержимая девчонка. Когда он заходит на кухню, то понимает: день начался неудачно. Гарри здесь нет. На кухонной тумбе сидит Барбара в белой рубашке Найла, который стоит между ее ног, расположив руки на ее бедрах, и они сладко шепчутся и хихикают, как все супер счастливые парочки. За большим серым столом сидит разбитый Ник с растрепанной челкой, сонный Зейн с мутным взглядом и угрюмый Лиам. Когда они замечают Луи, то одновременно кивают ему в знак приветствия. — Утро, — хрипит студент и заходит в комнату. Он заваривает себе черный чай с молоком и одалживает у Зейна сигарету. Все вчетвером они молча сидят, пьют свой чай или кофе и расслабленно курят, стараясь игнорировать шепот влюбленных позади. Ник первый прерывает их унылое молчание. Он тяжело вздыхает и стряхивает пепел в треснутую стеклянную пепельницу. — Макс звонил сегодня утром, — говорит он севшим низким голосом и делает глоток черного кофе без молока. — У них все хорошо. После больницы он отвез Эль в кампус и остался там на ночь. Луи отстраненно кивает, вдруг ощущая боль в правой руке. Его губа и висок тоже начинают пульсировать. Он обнаруживает запекшуюся кровь, когда облизывает нижнюю губу. — Нормально себя чувствуешь? — интересуется Гримшоу, с беспокойством поглядывая на Луи. Он снова кивает и затягивается, задумчиво смотря на поверхность грязного серого стола. — А где Гарри? — не подумав, спрашивает он. Ник странно смотрит на него, делая затяжку, а потом пожимает плечами. — Ушел, — просто отвечает он. — У него лекция в девять. Луи кивает, кажется, сотый раз за утро, делая глоток чая. Он думает, что почувствовал Гарри, когда проснулся. Было ли ему противно просыпаться рядом с ним? Пожалел ли он о том, что случилось вчера? Помнит ли он, что произошло? Разочарование. Вот, что почувствовал Луи, когда проснулся без Гарри. И так начинается его неделя. С разочарования с привкусом никотина.☆☆☆
Во-вторых, продуктивность. На первой неделе ноября начинается подготовка к первым экзаменам этого семестра, и Луи правда очень старается. Он учит историю Соединенного Королевства и пишет сочинение на тему: «Английская литература ХХ-ого столетия», сдает на «отлично» драму и культурологию. Ему остается подготовиться только к философии и французскому, что не кажется большой проблемой. В общем, Луи очень даже гордится собой. Он также устраивается на работу в маленькую кофейню на территории кампуса, и да, он знает, какое это хипстерское клише: бедный студент, работающий баристой. Но здесь неплохо платят, к тому же он явно симпатичен администратору, молодой женщине по имени Шерил. Она закрывает глаза на то, как бессовестно он опаздывает на свою утреннюю смену и ворует кофе из кофе-машин. Шерил только говорит: «За такую улыбку я прощу тебе даже убийство котят, Томлинсон». Как жаль, что Луи не испытывает влечения к женщинам, вышедшим из студенческого возраста. Что хорошо в его работе, так это то, как он экономит на парфюме, потому что теперь от него перманентно пахнет капучино с ванилью и печеньем, и то, как бессовестно он флиртует с симпатичными первокурсниками и первокурсницами, когда принимает их заказы, а также то, как он может плюнуть в напиток любому, кто ему не понравится. Последний пункт особенно греет душу студенту, потому что он уже успел плюнуть в американо своему профессору по философии, а также в латте той сучки, которая считает, что «Гордость и предубеждение» — единственное произведение Джейн Остин, достойное внимания. Так что да, первая неделя ноября, даже если и начинается не особо приятно, оказывается весьма продуктивной. Но он не видит Гарри. Они не видятся и не говорят всю неделю, но Луи не успевает задуматься об этом, потому что его профессор философии назначает ему гребанный-индивидуальный-экзамен-что-это-вообще-такое, это законно? Гарри исчезает из кафетерия до того, как там появляется Луи, что не может не расстраивать. Луи надеется, мальчик не избегает его. Один раз он видит Гарри в дверях университета. Он одет в коричневый плащ и свитер крупной вязки, его глаза бархатно-зеленые, темные с золотым блеском, а щеки слегка розоватые, лицо и кудри влажные из-за погоды на улице, потому что Англия осенью — одна большая дождливая туча. У него в руках рюкзак с вещами, и, заходя, он пожимает руку их охраннику Полу, который улыбается ему. В его мокрых волосах запутались золотые листья, которые сводят Луи с ума, пробуждая в нем поэта. Гарри — воплощение осени. Он пропитан ноябрем и на ощупь, наверное, как золото или парча. Луи хочет написать стихи о золотых листьях в шоколадных кудрях. Также один раз он видит Гарри в белой мантии и с орхидеей в руках, что свидетельствует о том, что первокурсник идет сдавать свой первый экзамен. И Луи очень хочет пожелать мальчику удачи, но тот не замечает его, когда проходит мимо, слишком занятый беседой с высокой шатенкой в такой же парадной мантии. Так что все, что остаётся Луи, — это стоять посреди коридора и смотреть им вслед. Но вообще, неделя проходит хорошо и спокойно. Ничего не меняется. — Тебе нужно вступить в Оксфордский клуб, — говорит ему Ник в конце недели в пятницу, когда они сидят в кафетерии. — Студентам из братства всегда делают поблажки на экзаменах. — О, так вот почему они все еще держат твою престарелую задницу здесь, да, Гримми? — отвечает Луи, кидая в старшекурсника картошку. Гримшоу на это только закатывает глаза. — Они могут помочь тебе найти нормальную работу, как мне помогли устроиться на радио в прошлом году. — Чтобы найти хорошую работу, не обязательно входить в клуб «Парнишек с баблишком», или как вы там называетесь? — фыркает Луи. — Ты мог бы снова играть за нашу команду по футболу, — игнорирует его Ник. — Тогда тебя точно примут в братство. Я могу поговорить с ребятами, и уже завтра ты получишь приглашение. Луи забирает свой поднос с едой и подсаживается к Лиаму с Зейном. Лучше слушать болтовню этой сумасшедшей парочки, чем бред Ника, который пытается затащить его в эту университетскую секту. Лиам и Зейн подозрительно молчаливы, и Луи решает обсудить с первым теорию вероятностей, тем самым повергая Лиама в шок. Шатен только удивленно хлопает ресницами, когда слышит от Луи такие слова, как «вероятностное пространство», «функция распределения» и «дисперсия случайной величины». Он мысленно дает себе пять, потому что заставляет Лиама заткнуться и внимательно слушать в течение пятнадцати минут. Гарри во время обеда не появляется, как, собственно, и Элеонор, которую Луи не видел всю неделю. Может, ему стоит узнать, как она. Когда к нему подсаживается бледный и обеспокоенный Макс в мятом свитшоте от Adidas, Луи понимает, что был прав. — Можно с тобой поговорить? — обычно цветочный и свежий парень сейчас выглядит уставшим и помятым, его глаза опухшие и красные, словно он плохо спит по ночам, а волосы в полном беспорядке. Его голос слабый и сиплый. — Ну, конечно, Модный Макс, — пытается пошутить Луи и улыбается парню, но Макс только вздыхает и опускается на стул рядом с ним. — Чем могу помочь? Макс снова жалобно вздыхает и трет лицо руками, как будто даже простой разговор забирает у него все силы. Луи становится его жалко, и он поддерживающе хлопает студента по плечу. — Дело в Элеонор, — устало говорит он, потирая виски. — Я волнуюсь за нее. Луи понимающе кивает, и Макс продолжает: — Она не ходит на лекции. Не отвечает на звонки. И не пускает меня к себе. Софи, ее соседка, говорит, что Элеонор весь день лежит в кровати в куче одеял и подушек и не выходит из комнаты. Он выглядит так, будто сейчас заплачет. И Луи снова хлопает его по плечу, пытаясь поддержать. — Дай ей время, приятель, — говорит он. — Дай ей время принять то, что произошло, — советует он и поджимает губы. «Дай ей время принять то, что ее пытались изнасиловать», — должен был сказать Луи, но не смог. Макс снова вздыхает. — Просто поговори с ней, пожалуйста, ладно? — просит он. — Скажи, что я волнуюсь и что мне жаль, что я позволил этому случиться. Я бы никогда- — Ты не виноват в этом, Макс, — сжав зубы, произносит Луи, но Макс только качает головой. — Мне сразу не понравился тот парень, — признается он. — Если бы я не притворялся, что мне плевать, а просто послал его куда подальше, ничего бы этого не произошло. Она пострадала из-за меня. Я, — он судорожно вздыхает, хватаясь за волосы, — я так облажался, Луи. Я боюсь представить, что бы случилось, если бы не ты. Я бы никогда себе этого не простил. Луи с сочувствием смотрит на брюнета. — Она справится, Макс. Элеонор сильная. Я поговорю с ней, ладно? Макс слабо улыбается ему. — Спасибо, Луи. Ты... ты хороший парень. Я рад, что у нее есть ты.☆☆☆
Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/152853128028 И вот так Луи оказывается стоящим напротив двери в комнату Элеонор тем же вечером в шесть тридцать. Он одет в мягкие серые спортивные штаны и простую белую футболку, его волосы наконец подстрижены, а щетина на лице не грозит превратиться в бороду. Вау. Это довольно странное чувство — стоять здесь, смотря на дверь, за которой живет твоя бывшая девушка. Потому что месяца три назад Луи приходил сюда только для того, чтобы забрать Элеонор на свидание или заняться с ней сексом. И он не понимает, почему ему становится так жутко неловко от этих воспоминаний. Как будто та Элеонор и эта — совершенно разные люди. Он только собирается постучать в дверь, раздумывая, почему не пришел к Элеонор раньше. Из-за довольно насыщенной недели он совсем забыл о Хэллоуине. И когда он, наконец, заносит кулак, дверь неожиданно открывается и ударяет его по голени. Что ж. — Черт возьми, прости, пожалуйста, ради Бога, — начинает тараторить высокая загорелая брюнетка на высоких каблуках. Луи задается вопросом, почему все девушки в этом гребанном университете выше его. — Только ты, Софи Смит, можешь запихнуть и черта, и Бога в одно предложение, — усмехается он. Брюнетка растягивает свои блестящие губы в улыбке, когда узнает его. — Неужели это Луи Томлинсон собственной персоной? — смеется она, обнажая белоснежные ровные зубы. — Давно Вы к нам не заглядывали. Какая честь. Луи самодовольно усмехается. — Ну, я вижу вы не особо и скучали без меня, верно, мисс Смит? — интересуется он, оглядывая девушку. — Куда-то собираешься? Отлично выглядишь. — Спасибо. У меня встреча с Лиамом Пейном в... — она смотрит на изящные часики на своем хрупком запястье, — прямо сейчас. Брови Луи взлетают вверх. — С Лиамом Пейном? — переспрашивает он. — Да. У нас общие лекции по физике, математике и астрономии. Луи только хмыкает на это. — Он хочет что-то проверить в теории вероятностей, — зачем-то добавляет Софи. — Понятно, — бормочет Луи и неловко топчется на месте. Он чувствует взгляд девушки на себе. Софи тяжело вздыхает. — Хорошо, что ты пришел, — тихо говорит она. — Как... — он прокашливается, разглядывая носки своих вансов, — как она? — Я боюсь оставлять ее одну, Луи. Мне кажется, она может натворить глупостей. Она не вылезает из кровати всю неделю и не ходит на лекции. Ужасно питается. Черт, она, кажется, даже в душ не ходит! — шепотом кричит Софи. «Она точно про Элеонор говорит?» — приходит в голову Луи. Элеонор Колдер — самый брезгливый, помешанный на своем внешнем виде человек, которого Луи знает. Ему кажется, она принимает душ так же часто, как чистит зубы. То есть раз пять за день. У нее даже есть чертово расписание всех водных процедур. Она принимает душ утром, перед парами, потом еще один душ после пар. Если вечером она идет куда-то гулять, то принимает душ до прогулки и после. Ну, и, конечно, она моется перед сном. Элеонор буквально живет в ванной комнате. — Ты точно про Эль говоришь? — сомневается Луи. Софи закатывает глаза. — Ты не поверишь, но да. Она также питается лапшой быстрого приготовления и шоколадными конфетами. — Не может быть, — присвистывает Луи. Ко всем остальным обсессиям Элеонор можно также приписать одержимость своим весом, правильным питанием и занятиями йогой. — Я забрала с собой все колющие и режущие предметы, но все равно волнуюсь, Луи. Волнуюсь и опаздываю, между прочим. Луи вздыхает. — Ладно, иди к Лиаму. Я попробую с ней поговорить. Софи обнимает его, обдавая ароматом дорогих пряных духов. — Ты чудо, Луи, — говорит она и убегает, цокая своими высокими каблуками по мраморному полу общежития. Луи долго смотрит ей вслед, думая, что у Лиама очень хороший вкус, и когда она скрывается за поворотом, снова тяжело вздыхает. Он три раза стучит в дверь напротив. И когда ему никто не отвечает, просто толкает дверь и заглядывает в комнату. Она почти не изменилась. Тут те же две кровати у противоположных стен и две книжные полки над ними. Есть одно огромное окно и рабочий стол под ним. Изменился только запах. Луи помнит, что раньше в этой комнате всегда пахло свежестью, косметикой и легкими женскими духами, что так отличалось от запаха в их с Зейном комнате, где всегда витал аромат сигарет, тяжелого мужского парфюма и масляной краски. Сейчас воздух здесь спертый, насыщенный различными ароматами. В первую очередь пахнет специями, едой и шоколадом. Чувствуется аромат духов Софи. И все эти запахи так сильно бьют в голову, что она начинает кружиться. Одна половина комнаты выглядит идеально убранной, как и всегда. Кровать с нежно-розовым шелковым постельным бельем аккуратно застелена, книги на полке расположены по размеру, а на прикроватной тумбочке стоит хрустальная ваза с одинокой свежей алой розой. Другая половина комнаты — полная противоположность первой. На черно-коричневом с длинным ворсом ковре разбросана одежда: черные узкие джинсы с завышенной талией и черный топ с вырезом на спине, черно-белый пиджак, меховая накидка и юбка-карандаш, черное кружевное белье ручной работы и лаковые черные туфли на каблуке. Кажется, что вся Элеонор выпотрошена и разбросана по этому полу. Среди вороха одеял, подушек и фольги от шоколада, Луи, наконец, замечает девушку. Никогда раньше он не видел ее такой бледной. Ее лицо серое и блеклое. — Помнишь тот мотель с крысами, в котором мы ночевали в Калифорнии? — спрашивает Луи, проходя в комнату и останавливаясь у ее кровати. Он всеми силами пытается говорить как можно веселее и живее, как будто он сейчас не смотрит на сломленный цветок. Элеонор ничего не отвечает, не вздрагивает и даже не смотрит на Луи. Она только слегка кивает. Ее губы сухие и бледные, бескровные, почти незаметные на ее лице. — Здесь пахнет так же, — продолжает Луи. — Тут кто-то умер или что? Он мысленно усмехается, когда замечает, что уголки ее губ дергаются вверх, но тут же опускаются, так и не превращаясь в улыбку. Он опускается на кровать рядом с ней, смахивая обертки от конфет на пол. — К черту диету, верно, красотка? — спрашивает он. Девушка на это только молча пожимает плечами и прижимает колени к груди. Она не похожа на Элеонор, думает Луи. Волосы этой девушки грязные, они собраны в хвост и спрятаны под дурацкой кепкой, на этой девушке черные спортивные штаны, а лак на ее ногтях облез и потрескался. На ней нет ни капли косметики. Ее глаза маленькие и тусклые, а кожа серо-желтого цвета. Ее ресницы короткие и тонкие. Она выглядит как безжизненная тень Элеонор. Девушка перед ним абсолютно беззащитная и подавленная. На ней нет ни дорогостоящей косметики, ни модных, известных брендов, что заставляет Луи думать о черепахе, у которой забрали ее панцирь, или о солдате без ружья. Впервые в жизни Луи видит перед собой не безупречную Элеонор Колдер, а 20-летнюю уязвимую девочку. И это разбивает сердце. Элеонор поломали. Она такая хрупкая, словно хрустальная ваза, карточный домик или песочный замок. Кажется, будто одно прикосновение может ее разрушить. Луи всегда думал, что она сильнее, чем кажется. Видимо, ошибался. Студент бережно и аккуратно берет ее руку и слегка сжимает в своей. — Эй, — тихо, словно в пустоту говорит он, — как ты? Элеонор качает головой, не поднимая глаз, скрывая их под козырьком серой кепки. Сердце Луи болезненно сжимается, когда он смотрит на нее. — Просто забудь об этом, — говорит он, поглаживая ее запястье и пытаясь заглянуть ей в глаза. Брюнетка облизывает свои сухие губы и часто моргает, смотря куда угодно, но только не на Луи. — Мне кажется, чем сильнее я пытаюсь забыть, тем больше вспоминаю. Ее голос, слабый и хриплый из-за долгого молчания, раздается в маленькой комнате и заставляет Луи вздрогнуть. — Как с этим можно справиться? — надрывно шепчет она. Луи слышит, как ваза разбивается на тысячи осколочков, когда прижимает девушку к себе. — Просто забудь, ладно? Сделай вид, будто этого не было. Будто это просто плохой сон. Элеонор снова трясет головой и в этот раз громко всхлипывает. — Теперь ты в безопасности, Эль. Ты здесь, а он будет сидеть за решеткой. Он получит то, что заслужил, — говорит Луи тихим, но уверенным голосом. Девушка молчит какое-то время и, не глядя на Луи, отодвигается от него на другой конец кровати, выпутываясь из его объятий. — Что если... — она снова замолкает, словно не уверена в том, что хочет сказать. Словно боится сказать это. — Что если я откажусь давать показания против него? — говорит она так тихо, что Луи еле может слышать. — Что, если я сниму обвинения? Луи хочет закричать. — Ты этого не сделаешь, Элеонор, — сурово, сжав зубы, отвечает он. — Ты, блять, этого не сделаешь. Она только пожимает плечами и вытирает дорожку слез со щеки. — Эль, послушай, — он пытается дотянуться до нее, но девушка только вжимается в спинку кровати, — послушай меня, он опасен. Он должен сидеть в тюрьме. Подумай только, сколько девушек было до тебя. А сколько будет после, если его не остановить? Что было бы, если я не увидел вас? Если бы он увез тебя тогда? — он переходит на крик. — Я знаю, что было бы, Луи! Незачем мне об этом говорить! — кричит девушка в ответ. — Тогда какого черта ты даешь ему уйти безнаказанным, а? Ты единственная, кто может остановить это! Так просто останови! — Просто?! — вдруг взрывается она. — Серьезно, Луи? Просто? Элеонор вскакивает с кровати с яростью в глазах, её щеки пылают, а ладони сжаты в кулаки. — Ты как никто другой знаешь, что нихрена это не просто, Луи! Ты был на моем месте! Не смей говорить мне, что это, блять, просто! Ее слова выбивают воздух из легких Луи, и он испуганно смотрит на девушку. Элеонор продолжает сверлить его взглядом, скрестив руки на груди и словно ожидая, что он начнет говорить. — Я- я не был на твоем месте, — бормочет он, и его глаза метаются по комнате, ища пути отступления. Он настолько удивлен и сконфужен, что даже не пытается звучать уверенно. Его голос сразу же выдает весь испуг, и девушка чувствует это. — Чушь, — не соглашается она и продолжает сурово смотреть на него. — Хватит врать, Луи, — она присаживается у его колен, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Хотя бы раз, прошу, хотя бы раз в жизни скажи мне правду. Мне очень нужна правда прямо сейчас. Он не смотрит на нее, чувствуя взгляд ее умоляющих глаз на себе. Ее голос звучит так же: умоляюще и просяще. Но Луи просто качает головой и часто моргает, старательно смотря в окно на покачивающийся клен. Он пришел сюда, чтобы пожалеть Элеонор, как так вышло, что теперь жалеют его? — В ноябре прошлого года, — говорит Элеонор, и Луи замирает, уставившись в одну точку. — Мы с тобой тогда только познакомились, и ты пригласил меня в клуб вместе с Зейном, Перри и Ником. Это случилось там, верно? Ее руки ложатся на его напряженные бедра, и Луи уже знает, что она обо всем догадалась. Его сердце бешено бьется в ожидании ее следующих слов, и он хочет убежать за тысячу миль от нее и собственных воспоминаний. — Там был мужчина лет 35, — продолжает она. — Сидел все время у барной стойки, пил виски с колой и смотрел на тебя. Весь вечер. Но ты этого не замечал, — вздыхает Элеонор. — Я помню, что все время чувствовала его взгляд на тебе, я даже хотела пошутить, спросить, не твой ли это жуткий бойфренд следит за нами весь вечер, и посмотреть на твою реакцию. Зря я тогда не сказала тебе, да? Луи ничего не отвечает. Он хочет раскромсать свой череп, хочет растоптать собственный мозг, чтобы не видеть все, о чем говорит Элеонор так четко, словно в замедленной съемке. Ему кажется, что он даже чувствует запах той ночи. — Я помню, ты куда-то пропал. Зейн сказал, что ты пошел подышать воздухом или типа того. Но дело было в том, что того мужчины тоже не было на месте. Я пыталась успокоиться, даже посмеялась тогда над своим страхом. Ты же Луи. С тобой никогда не происходит ничего плохого. Луи слышит ее дрожащий вдох и поднимает голову. Элеонор вытирает слезы, что текут по ее покрасневшим щекам. Луи помогает ей. — Я такая идиотка, да, Луи? — он яростно качает головой, открывая рот, но Элеонор не дает ему сказать, — Я должна была кому-то рассказать. Нику или Зейну. Должна была пойти искать тебя. Что угодно, но я просто стояла там и ждала, когда ты вернешься. Пожалуйста, прости меня, ладно? Прости меня, Луи. Элеонор начинает плакать, и Луи тянет ее на себя, чувствуя, как влага скапливается в уголках его глаз. — Ты не виновата. Эль, все в порядке. Я в порядке. Мы в безопасности. Пожалуйста, не плачь, — девушку трясет в его объятиях, и это, кажется, физически больно. — Пожалуйста, не плачь, — шепчет он. — Пожалуйста, не плачь, — повторяет он, словно мантру. Он убаюкивает девушку, сидящую на его коленях, гладит ее по спине и волосам, и всхлипы Элеонор становятся тише. Она крепко обнимает его, а Луи шепчет ей успокаивающие слова. В какой-то момент они оба просто погружаются в собственные мысли и воспоминания, и Луи чувствует, что дыхание Элеонор становится спокойным и размеренным, словно она засыпает. Он просто не понимает, как приход в ее комнату смог обернуться этим. Итак. Впервые это случается с Луи в возрасте 16 лет. Но это не пугает его тогда, даже немного забавляет. Наверное, тогда он ещё не понимал, к чему это может привести. Или не хотел понимать. Он всегда знал, что весьма привлекателен. У него красивые лазурные глаза, мягкие, песочного цвета волосы и крепкое спортивное тело. Он не соврет, если скажет, что в своей школе в Донкастере он был самым желанным старшеклассником. Но он тогда не знал, что его флюиды распространяются не только на приставучих и назойливых 16-летних одноклассниц, но и на вполне взрослых женщин. Итак, он узнает это, когда приходит в гости к своему новому другу, Стэну. Стэн — новый вратарь в их футбольной команде, он остроумный, саркастичный и нравится девчонкам. Так что неудивительно, что они быстро становятся хорошими друзьями. К тому же, их семейные положения довольно-таки похожи: мама Стэна год назад развелась с мужем, собрала их вещички и переехала в Донкастер. Разница только в том, что мать Луи справилась с разводом, а мать Стэна начала пить. — Луи, — томно произносит женщина лет сорока, когда он представляется ей, заходя в небольшой дом друга. — Чудесное имя для чудесного мальчика. Она протягивает ему свою руку, и он аккуратно пожимает ее, чувствуя себя крайне неловко, когда потом она гладит его по щеке и называет «красавчиком». Он ощущает себя в ловушке весь вечер в доме Стэна, потому что когда они начинают играть в FIFA, его мама садится рядом с Луи на диван, гладит его по волосам и по груди, похлопывает его по коленке и бедру, что невероятно отвлекает и смущает. А как только за окном начинает темнеть, а рука женщины смещается влево по его бедру, Луи подскакивает со своего места, говоря, что ему пора домой. — Заходи к нам почаще, Луи, — мурлычет женщина уже в коридоре, пока Луи завязывает шнурки на своих кедах. Он рассеянно кивает, чувствуя, что его лицо горит от смущения, и вылетает из трижды проклятого дома. Он и Стэн продолжают дружить, но больше Луи к нему не приходит. Спустя год он, вспоминая тот вечер, только посмеивается над собой. Второй раз это случается на его 18-летие. Его друзья: Стэн, Олли, Келвин и Ханна ведут его в настоящий ресторан, а после обещают клуб. Он чувствует себя невероятно счастливым и гордым, сидя во главе стола и слушая искренние слова его лучших друзей и девушки в тот день. Они много смеются и дурачатся, Олли и Келвин поют ему «Happy Birthday», и официант не спрашивает их удостоверения, когда они заказывают шампанское. Да, Луи чувствует себя королем мира. — Коктейль для молодого человека от мужчины вот за тем столиком, — говорит официант студенческого возраста с ужасно сальными волосами и подает напиток Томлинсону. Луи удивленно пялится на клубничный дайкири, а потом также удивленно на официанта. — Вы, должно быть, ошиблись, — неуверенно бормочет он. Парень отрицательно качает головой. — Сэр также просил передать, — игнорирует его замечание официант и протягивает сконфуженному Луи салфетку. «Позвони мне, сладкий», — гласит записка, и рядом приписан номер. Луи хочет провалиться сквозь землю. Он, наконец, смотрит на тот столик, где сидит предполагаемый ухажер, и видит взрослого человека с редкими волосами и небольшой бородкой, у него морщинистый лоб и огромные, огромные руки. Он едва ли моложе его собственной матери. И он отвратительно пошло улыбается Луи. За столом повисает неловкое молчание. Ханна не знает, куда деть свои руки, а Стэн стучит костяшками по столу. — Приятель, — сурово говорит Келвин, — только скажи, — и я разобью этому извращенцу нос. — Я зубы ему выбью, — поддерживает Олли. Официант, что все еще стоит над ними, уже собирается открыть рот, но Луи перебивает его. Он натягивает фальшивую улыбку на лицо и качает головой. — Не нужно насилия, друзья мои, — фальшиво-ласково произносит он и снова обворожительно улыбается. — Я разберусь. Он залпом выпивает клубничный дайкири, что принес ему официант, и посылает обаятельную улыбку мужчине, что все еще следит за ним. Томлинсон поднимает руку с большим пальцем вверх, и глаза извращенца загораются, когда он понимает, что мальчишке понравилось угощение. С радостным видом он поднимается со своего места и идет к их столику, продолжая смотреть на Луи, когда большой палец его руки меняется на средний. — Пошел нахуй, урод! — кричит Луи на весь ресторан, показывая палец мужчине, улыбка которого моментально исчезает, и он замирает на середине зала с растерянным выражением лица. Келвин, Олли и Стэн начинают свистеть мужчине и гоготать. — Твоя женушка в курсе, что по вечерам ты пристаешь к молоденьким мальчикам, а? — кричит Стэн. — Чертов извращенец! — смеется Келвин. Стоит ли говорить, что мужчина краснеет словно рак, чувствуя на себе осуждающие взгляды других посетителей ресторана. Он кидает смятые купюры на стол и вылетает из помещения под улюлюканье подростков и смех. — Больше не такой уверенный в себе, да? — кричит ему вдогонку Стэн. Они еще долго смеются над этим, и голова Луи идет кругом от того, как резко он выпил этот чертов дайкири. — Все хотят тебя, Луи, — сквозь смех говорит Олли, и эти слова отпечатываются у мальчика в голове. — Привыкай, приятель. Луи смеется на это, когда Ханна хватает его за руку и кричит: — Но он мой! И это вызывает новую волну смеха за столом. Даже после этого случая Луи не думал, что его привлекательность может стать проблемой. По крайней мере, пока не поступил в Оксфорд. Той ночью в конце ноября Луи лишился частички себя, перестал быть тем, кем был до этого. Он был счастлив в тот вечер. Впервые в жизни он чувствовал себя абсолютно свободным и никем неконтролируемым. На языке ощущался привкус взрослой жизни и незаконно проданного ему алкоголя. Он праздновал первый день своей независимости и юности. Рядом с ним была самая красивая девушка, которую он когда-либо видел, и он собирался поцеловать ее в тот вечер. Ему 18, он совсем один в этом новом для него мире, и он летит навстречу приключениям. И этот полет обрывается в плохо освещаемом коридоре, разбивается ко всем чертям об стену, к которой его прижали. — Не дергайся, малыш, — шепчет ему голос в темноте, и Луи чувствует горячее дыхание на своем лице. — Пусти, — рычит он, но это больше похоже на слабое шипение, на тихую мольбу. Он пытается укусить мужчину за ладонь, что закрывает его рот, а потом бешено мотает головой и вопит в эту самую ладонь, когда незнакомец запускает другую руку ему в штаны. — Ш-ш-ш, детка, расслабься. Это вовсе не расслабило его тогда. Напротив, Луи забился под ним словно птица в клетке. Он пытался кричать, но рука, сжавшая его челюсть, не давала сделать это. Мужчина придавил его своим массивным телом к стене, одной рукой он сжимал его губы, а другой исследовал тело мальчика. Это чистое унижение. Луи хотел плакать и кричать. Хотел разорваться на кусочки, чтобы больше никогда не существовать и не чувствовать. Как он может считать себя независимым или самостоятельным, если его могут вот так прижать к стене и надругаться? Как он может защитить Элеонор, если даже не может защитить себя? Он чувствовал себя бессильным. И это самое отвратительное. Он не чувствовал себя человеком, личностью. Он перестал дергаться через несколько минут, слишком уставший и вымотанный. У него появилось трусливое желание просто закрыть глаза и позволить незнакомцу сделать с ним то, что он хочет. Его мозг выдавал лихорадочные мысли, пока руки мужчины гуляли по его телу. — Хороший мальчик, — шепчет отвратительный голос в темноте. — Тебе понравится. Мужчина ослабляет хватку, видимо, думая, что Луи со всем смирился и больше не собирается вырываться. Отсутствие давления открывает второе дыхание. Луи чувствует, что его ноги почти свободны, и он делает это. Он ударяет незнакомца в пах, одновременно кусая его ладонь. Следующее, что он чувствует, — это острая боль в волосах и боку. Ему удается сбросить с себя незнакомца и выбраться из тени. Мальчик убегает прочь, оставляя в кулаке мужчины кусочек своей полосатой футболки и, возможно, клок волос. Там, в этом коридоре, также остаются его гордость, самоуважение и самооценка. Кажется, прошла целая жизнь с того дня. Луи уже больше не тот 18-летний незрелый мальчишка в полосатой футболке и штанах с подтяжками. Через неделю после того случая Луи занимает позицию нападающего на футбольном поле в университетской лиге. Он проводит кучу времени в спортзале и за учебниками, меняет очки на линзы, а цветные брюки на спортивные штаны. На его лице, наконец, появляются волосы, и он не бреется в течение почти целого месяца. Он превращается в настоящий стереотип, будучи одним из самых популярных парней в университете. И он не был против. Потому что, пока на него вешали ярлык «гетеросексуален», никто не мог повесить на него ярлык «жертва». — Тебе было страшно? — вдруг спрашивает Элеонор, пока он нервно перебирает ее волосы, вспоминая худшие моменты в своей жизни. Он опускает голову, чтобы посмотреть, как она трет свои заспанные маленькие глаза. — Да, — честно отвечает он. — Что ты чувствовал? — Что я не человек больше. Элеонор вздыхает на его коленях, и они снова погружаются в гнетущее молчание. — Не нужно было вызывать полицию, Луи, — шепчет девушка, и его рука в ее волосах замирает. — Что, прости? — переспрашивает он. — К чему это все? Зачем? Элеонор поднимает голову с его колен и устало смотрит на него. — К чему это все? Зачем? Элеонор, ты с ума сошла? Он пытался тебя изнасиловать! — повышает голос Луи. — Мне что, надо было его отпустить? Типа: «О, приятель, ты хотел трахнуть мою подружку? Ничего не выйдет, но ты иди, можешь накачать какую-нибудь другую студентку. Это же гребанный Оксфорд, блять. Их тут дохрена!». Нужно было так, Эль? — Да! — Ну, извини, я не знал! В следующий раз, когда какой-нибудь урод накачает тебя и решит трахнуть, я так и поступлю. Идет? — Идет! — Отлично! — Замечательно! Они тяжело дышат, буравя друг друга суровыми взглядами. — Это супер-блять эгоистично, Элеонор. — Пошел ты, — фыркает она. — Ты и Максу то же самое скажешь? «Пошел ты»? Элеонор только раздраженно закатывает глаза. — Макс тут не при чем, Луи. Не надо его впутывать. — Идиотка, он был там! Это он спас тебя, не я! Да его чуть не засудили за причинение тяжких физических увечий тому мудаку! Он все еще не при чем, по-твоему? Лицо Элеонор вспыхивает алым, а потом бледнеет. Луи рад, что смог заставить ее чувствовать не только раздражение и злость. Теперь это страх. — Что? — ее голос в момент из сильного и агрессивного становится безжизненным и еле слышным. — Он был там? Луи молча кивает, смотря, как девушка оседает на пол, закрывая лицо руками. — Он того парня чуть не убил. Еще бы чуть-чуть — и копам пришлось бы оттаскивать его от тела. Элеонор смотрит на него побежденно. Вселенская боль снова отражается в ее глазах. — Я все испортила, да, Луи? — всхлипывает она. — Я так облажалась. Луи присаживается на корточки перед ней, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Почему ты не была с ним тогда? Что случилось? — спрашивает он. — Ты разбила ему сердце, Элеонор. Девушка на это только вздыхает. — А почему ты был не с Даниэль? Почему вы все еще не вместе? Луи хватается за волосы и поднимает глаза к небу. — Как это, блять, вообще связано? — Я думаю, она нравится ему. Он как-то сказал, что хочет ее фотографировать. Раньше он фотографировал только меня, Луи, — истерично объясняет девушка. — Это абсолютно ничего не значит. — Значит! Для меня значит, Луи! — кричит она. Луи долго смотрит в ее разгневанное лицо, прежде чем спрашивает: — Поэтому ты так хотела, чтобы мы с Даниэль были вместе? Чтобы она не забрала Макса? Элеонор кивает, громко втягивая воздух носом. — Я знала, что она влюбится в тебя. Все влюбляются в тебя. Если бы ты был рядом с ней, она бы даже и не посмотрела на Макса. — Глупости, — бормочет Луи. — Это так. Ты сам не знаешь, насколько ты идеальный. Ты думаешь, что все люди вокруг лучше тебя, но это не правда. Ты лучше всех людей, Луи. Просто слишком глупый, чтобы понять: весь мир влюблен в тебя, потому что ты особенный. Только посмотри, как ты собрал нас всех по кусочкам. — Что ты несешь, Эль? — фыркает он, но его сердце бешено бьется из-за ее слов. Ему кажется, Элеонор собирается рассказать ему что-то настолько важное, что это изменит его жизнь раз и навсегда. — Идиот, — грубит девушка. — Ты думаешь, мы создали тебя, мы сделали тебя таким. Но это ты создал нас. Мы не были идеальными, но ты сделал нас таковыми в своих глазах и чужих. Луи только хмурит лоб, и девушка продолжает: — Знаешь, кем я была, пока не встретила тебя? Страдающей пищевым расстройством, капризной, разбалованной, не приспособленной к самостоятельной жизни девчонкой. Мой бывший парень думал, что может меня воспитывать, и все его воспитание всегда сводилось к насилию и оскорблениям. Луи резко сжимает ее руку на этих словах. — Нет! Молчи! — вскрикивает она, когда Луи открывает рот. — Дай мне сказать. Итак, мой парень был кретином, а родителям было плевать на меня. Однажды, когда я вернулась домой с разбитой губой, моя мать-алкоголичка посмотрела на меня сквозь стекло своего бокала вина и сказала: «Умойся и приложи лед». Мой отец появлялся дома раз в неделю и каждый месяц пополнял счет на моей кредитке. Он считал, что так исполняет свой родительский долг. Когда я попала в Оксфорд и встретила тебя, я думала, что я ничтожество. Я не понимала, почему ты так хорошо ко мне относишься, почему не замечаешь моего лишнего веса и не критикуешь мой отвратительный нос с горбинкой. Ты был самым лучшим человеком, которого я встречала. И ты смотрел на меня так, будто я чего-то стою. Будто я не ничтожество. Ты сделал меня той, кем я являюсь сейчас. И я никогда не смогу отблагодарить тебя за это. Я думаю, ты спас меня в каком-то смысле; и не меня одну. Она замолкает, переводя дыхание, и смотрит на Луи глазами полными слез. Столько эмоций бурлит сейчас внутри него. Он чувствует злость на бывшего парня и родителей Элеонор. Чувствует боль, потому что кто-то в прошлом причинил эту боль ей, заставил ее думать, будто она не идеальна, не совершенна и не достаточно хороша. За все то время, что они знакомы, Луи и подумать не мог, что могла пережить эта девочка. И он злится на себя за то, что не замечал, не знал и не пытался узнать. Он и представить не мог, что кто-то настолько прекрасный, как Элеонор, чувствовал себя ничтожно и неуверенно. Он замечает, насколько сильно переполнен чувствами, но не может выразить их словами. — Знаешь, что говорили о Зейне, пока вы не подружились? — спрашивает она. Луи качает головой. Слишком много он уже узнал, он не сможет выдержать еще. — Его называли террористом, алкоголиком и драгдиллером. Люди сочиняли о нем истории. А то, что он ни с кем не разговаривал, только все усложняло. Невежды считали, что все его татуировки родом из государственной тюрьмы, где он провел около года. Поэтому его боялись, обходили стороной и не понимали. Одна моя однокурсница всем рассказывала, что он член пакистанской экстремистской группировки «Талибан», что он заслан в Оксфорд с целью найти здесь единомышленников, ну, или взорвать здесь все к чертям. Невероятно, да? — хмыкает Элеонор. — Все были настроены весьма агрессивно по отношению к нему, но всего лишь месяц, месяц общения с тобой смог все исправить. Как только все узнали, что угрюмый Зейн Малик умеет улыбаться, они сразу сняли все свои обвинения. Как будто террористы никогда не улыбаются. Она замолкает на некоторое время, словно вспоминая что-то. Луи кажется, что его голова сейчас взорвется. Как он мог быть таким слепым и глухим? Он знал, что о Зейне говорили разное дерьмо, но даже и не представлял, что это может быть настолько серьезно. — А теперь Ник, — говорит она. — Ты знаешь, среди выпускников тогда ходила одна поговорка, не знаю, кто ее придумал, но она говорила сама за себя. «Работай как волк, отдыхай как Ник Гримшоу». Все, чем занимался Ник в течение где-то полугода, — это пил и спал с молоденькими мальчиками. Он редко приходил на пары, и никогда его постель не была пуста. Ему не раз намекали на возможное отчисление, но это не останавливало Ника. Люди говорили, что он такой, потому что кто-то разбил ему сердце в прошлом. А я считала, что у него его просто нет, — пожимает плечами Элеонор. — На Найла вообще никто не обращал внимания. Он был испуганным маленьким мальчиком, когда вы встретились. Он скучал по дому, и здесь никто, даже преподаватели, не понимал его ужасный ирландский акцент. Он был похож на крошечного потерянного щеночка, когда я его впервые увидела. Но ты, Луи, ты вытащил наружу настоящего Найла. И он оказался замечательным. — Он всегда был замечательным, — протестует Луи. — Я не делал его таким. — Да, но если бы не ты, мы бы этого не узнали, — улыбается Элеонор, а потом снова хмурится, убирая прядь волос с лица. — Я боюсь представить, что случилось бы с Барбарой, не позволь ты ей остаться. Она была сумасшедшей, без тормозов, абсолютно чокнутой. Я думала, моя жизнь — дерьмо, но потом я встретила Барбару. Если бы не ты и Найл, она бы погрязла во всем этом. Она не вернулась бы назад. Я думаю, через год ее нашли бы мертвой от передозировки. В лучшем случае, она бы забеременела от одного из тех фотографов-извращенцев, что платили ей за обнаженные фотосессии. Если бы не ты, она и Найл никогда бы не встретились. Они лучшее, что произошло за прошлый год. И это твоя заслуга, — уверенно говорит она. — Как и Зейн с Лиамом. Луи фыркает. — Я не заставлял их встречаться. — Но ты разрешил Лиаму остаться. Что бы Зейн ни говорил, ему важно твое мнение. Одно твое слово, — и Лиам уйдет. — Это неважно. Он сам скоро уйдет. Никто не сможет терпеть Зейна достаточно долго. — Лиама тоже не очень любят, если честно. Он раздражающий и слишком ответственный. И к тому же не дает списывать. Никто не любит умников, понимаешь? — Ага, — задумчиво кивает Луи. — Но теперь все им заинтересованы. Зейн Малик и нерд-первокурсник! Это повод для сплетен. Лиам теперь словно под невидимой защитой. Его голову точно не окунут в унитаз однокурсники. Луи в первый раз за вечер смеется и смотрит на Элеонор. Она тоже улыбается ему. — Пейн не выглядит как жертва, Эль. Я бы не решился переходить ему дорогу. Ты видела его мускулы? Я слышал, он занимался борьбой! Не думаю, что ему нужна моя или Зейна защита. Элеонор только отмахивается. — И последний в этом длинном списке — Гарри Стайлс! — О, Боже, — вздыхает Луи. — Ты знаешь, какие вещи говорят о нем, верно? Луи молча кивает. — О, уверена, что знаешь. Все знают. Это отвратительно и гадко, Луи. Я не понимаю, почему люди думают о нем так ужасно. Он не способен на такое. Боже, ему всего 18, он всего лишь ребенок. И он не заслуживает такого отношения к себе. Его буквально рвут на части, а он как будто не замечает этого. Мне кажется, он носит розовые линзы или типа того, потому что он как будто не видит всего этого дерьма вокруг. Он видит только хорошее. Он самый добрый и чистый человек, которого я когда-либо встречала. Это несправедливо, что хорошим людям всегда достается больше всех дерьма, — говорит девушка. — Ты знаешь, он приходил ко мне несколько дней назад. Принес цветы и шоколад и сказал, что я со всем справлюсь и что я могу звонить ему в любое время. Разве этот человек может совершить все те ужасные вещи, о которых говорят? Ты ведь не веришь в это? — спрашивает Элеонор. Луи молчит, напряженно смотря в пол и сжимая губы. Проблема в том, что он верит. Он верит, даже если не хочет. Гарри не может быть настолько совершенным. У всех есть свои синяки на ребрах. И то, что о нем говорят, — его гематома. — Луи, — серьезно говорит Элеонор, — никто из нас не идеален. Мы все со своими трещинами, но если бы не ты, то мы бы просто разбились. И поэтому я так сильно тебя люблю. Ты защищаешь и спасаешь. Луи уверен, что его глаза влажные. Он не знает, как еще не разорвался от того количества эмоций, что испытал. Он хочет, чтобы Элеонор больше никогда не плакала. Они говорят еще очень долго. Доедают лапшу быстрого приготовления и разбирают бардак в комнате. Открывают все окна, чтобы проветрить, и рассматривают старые фотографии, вспоминая счастливые дни вместе. Когда слезы на щеках Элеонор высыхают, Луи думает, что все наладится. — Скажи ему, — говорит он уже в дверях. — Я не могу, — отвечает она хриплым голосом и грустно улыбается. Луи втягивает ее в прощальные объятия. — Будь сильной и скажи ему. Он любит тебя. — Почему ты так думаешь? — Он волнуется за тебя. Это что-то ведь значит. Элеонор только пожимает плечами и хмыкает. — Эй! Он уехал с тобой на скорой и чуть не сел из-за тебя! Эль, очнись, он любит тебя! Хватит мучить парня и признайся! Если ты ему не скажешь, то я скажу! — не выдерживает Луи и отталкивает девушку, чтобы свирепо посмотреть ей в глаза. — Нет! — кричит в ответ Элеонор. — Я скажу ему! Обещаю! — Прямо сейчас. Она качает головой и жалобно смотрит на него. Ее глаза маленькие и красные от количества пролитых слез. — На следующей неделе, — говорит она. — Когда возьму себя в руки. Луи тяжело вздыхает, но кивает. Меньше всего он хочет давить на нее после всего, что она уже пережила. Элеонор нужен отдых. — И все, что сегодня произошло... — неловко добавляет Луи. — Все, о чем мы говорили... — Сохраню все в тайне, если не будешь трепаться о том, какая я страшная без косметики, — отвечает девушка. Луи смотрит на нее с удивлением, отмечая улыбку на ее лице. — Я думаю, все будет хорошо, — говорит он на прощание, легко улыбаясь девушке. Элеонор улыбается ему в ответ нежно и так знакомо. — Время покажет, — говорит она, прежде чем поцеловать его в щеку и закрыть дверь.☆☆☆
Луи возвращается в свою пустую комнату безумно уставший и с ужасной головной болью. Он падает на мятую кровать, не снимая кед, мечтая, чтобы этот день поскорей закончился. Он чувствует себя разбитым вдребезги. Все, чего он хочет, — это уснуть где-то на месяц. И даже мысль о каких-либо действиях может довести его до слез. И именно в тот момент, когда ему удается справиться с этой внутренней истерикой и, наконец, расслабиться, он слышит приближающиеся шаги и голоса. — Что ей, блять, от тебя надо?! — раздаются знакомые крики из коридора. — О, Боже, нет, — тихо стонет Луи, уткнувшись в подушку. — Это не твое дело, Зейн! — кричат в ответ, и Луи, кажется, пару раз всхлипывает. — У нас свободные отношения, или ты забыл? — Иди к черту! — С удовольствием! Двое бессовестно и громко врываются в обитель Луи, и то, что они делают друг с другом, больше похоже на насилие, чем любовь. Кровать издает протестующее и жалобное скрипение, когда они падают на нее. — Томлинсон, исчезни, — бросает Зейн, снимая футболку с парня под ним. — Что? Нет! — возмущается Луи. — Это и моя комната тоже! — Либо свали, либо смотри, — как ни в чем не бывало отвечает Малик, расстегивая ремень на джинсах Лиама. — Дикари! — кричит Луи. Он вскакивает с кровати, хватает рюкзак и вылетает из комнаты, хлопая дверью так сильно, что кажется, будто все здание покачнулось. «Это скоро закончится. Это скоро закончится. Это скоро закончится», — словно мантру повторяет второкурсник. Он быстро шагает по коридору общежития, желая как можно быстрее оказаться подальше от собственной комнаты. Очевидно, что ему придется искать, где переночевать сегодня. Он может поехать на съемную квартиру к Нику, но есть большая вероятность, что там он наткнется на похожую картину, если не хуже. Остались еще Найл и Барбара, поэтому парень поднимается на этаж выше, чтобы попасть в комнату к паре. Но у самой двери Луи быстро передумывает ночевать у счастливых влюбленных. — Я запрещаю тебе! — слышит он голос Найла, когда подходит к их комнате. — Ты не можешь. Я не твоя собственность, Найл! — отвечает Барбара. — Но ты моя девушка, и я не хочу, чтобы ты делала это! — Думаешь, я хочу? У меня нет выбора. Мне нужны деньги! — Я! Я дам тебе денег, Барбс! Это то, что делают нормальные пары. — Ты ведь знаешь, что я не могу взять у тебя денег! Мы столько раз обсуждали это, Найл! — Я не понимаю, в чем проблема? Я люблю тебя и хочу помочь. Просто прими мою помощь, Барбс. Луи не слушает дальше. Он разворачивается и уходит, понимая, что там он лишний. Разумеется, они разрешили бы ему остаться, но Луи не хочет подводить Найла. Очевидно, что их ситуация требует серьезного разговора. В конце концов, он просто садится на пол где-то в коридоре рядом с огромной пальмой в горшке, раздумывая, как так вышло, что он единственный среди своих друзей, у кого нет ни отношений, ни секса. И это нормально, если он засыпает, представляя звезды и чернила, которые разливаются по мрамору, словно космос.☆☆☆
Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/152853161073 Вознаграждение. — Ты просто прикрыл глаза или умер? — слышит он сквозь сон и чувствует, как на него что-то капает. Луи только что-то стонет в ответ. — Хэй, ты в порядке? — снова слышит он, и его плечо слегка сжимают, а на лицо еще больше капает. — Нет, — бурчит он и открывает глаза. Что ж, возможно, он действительно умер. И попал в рай. Собственно, он видит Гарри. Его волосы слегка влажные, и от него пахнет свежестью. На нем большая белая хлопковая футболка и спортивные штаны, а на плече висит полотенце, как будто он только что вышел из душа. Луи хочет прижаться к нему и обнять. — Рад видеть тебя, Кудряшка, — слабо и сонно улыбается ему Луи. Гарри улыбается ему в ответ. — Что ты тут делаешь? — спрашивает он. — Ночую. Разве не видно? Я потерял свою комнату, — отвечает Луи и пожимает плечами. — В смысле? Тебя выселяют? — взволнованно интересуется мальчик и протягивает руку Луи, чтобы помочь встать с пола. Луи охотно принимает помощь. Рука Гарри теплая, и второкурсник снова отмечает, что она ненамного (намного) больше его собственной. — Типа того, — отвечает он, продолжая держать руку Гарри, завороженный тем, как хорошо его рука смотрится в руке первокурсника. — Лиам и Зейн выгнали меня, потому что у них, кажется, намечается секс-марафон. Гарри смеется, и Луи поднимает голову так быстро, как только может, чтобы увидеть это. Он и не знал, как сильно скучал по этому мальчику: по его голосу, улыбке и смеху. И теперь Луи стоит и смотрит, как Гарри смеется, и его губы непроизвольно растягиваются в счастливой улыбке. Он скучал по нему. — Мой сосед сегодня идет к своему другу на всю ночь, — говорит мальчик. — Думаю, он будет не против, если ты поспишь одну ночь в его кровати. — О, нет, все нормально, я не любитель нарушать чужое личное пространство, — отказывается Луи. — Ерунда, — отвечает мальчик. — Я не против твоей компании, — улыбается он. — К тому же, если ты согласишься, я сделаю ужин. Луи удивленно приподнимает брови и усмехается. — Ужин? Уж поверь, Стайлс, залить хлопья молоком или разогреть пиццу в микроволновке я и сам в состоянии. Гарри хмурится, идя к лестнице, и Луи следует за ним. — Хлопья? Пицца? — переспрашивает он. — Я думал приготовить пасту или лазанью. Это заставляет Луи остановиться посреди коридора, и Гарри удивленно оглядывается на него. — Паста? Лазанья? Ты что, умеешь готовить? Гарри пожимает плечами, потирая шею. — Ну да. Я когда-то работал в пекарне, вообще-то. Луи широко улыбается, вмиг догоняя мальчика и обнимая того за плечи. — Так чего же мы ждем? — вскрикивает он и подталкивает Гарри в направлении его комнаты. — Слушай, а может твой сосед поживет пока что у своего друга, а? Я могу посторожить его кровать. Не бесплатно, конечно. Согласен за порцию горячего ужина, например. Гарри снова смеется, и Луи запечатлевает этот момент в своей памяти. Через полчаса он впервые за два месяца ест горячий ужин, и Гарри снова смеется, когда Луи рассказывает, что однажды они с Зейном пытались приготовить лазанью, которая на вкус оказалась как картон. Гарри засыпает ближе к часу, но Луи только без конца ворочается, смотря, как дрожат ресницы мальчика во сне. Он выходит на балкон и долго курит, смотря на черное небо с редкими звездами. В детстве он не мог понять, зачем люди ходят молиться в церковь, если можно читать молитвы дома. Тогда его мама сказала, что люди ходят в церковь, чтобы быть ближе к Богу. Но он все равно не понял. Если Бог есть, разве ему не все равно, откуда к нему обращаются? Он ведь все равно услышит. Теперь Луи понимает, что имела в виду мама. Стоя здесь, под звездами, он чувствует себя так же, как верующий в храме: ближе ко Вселенной. Возвращаясь в теплую комнату, он аккуратно включает ночник так, чтобы не разбудить кудрявого мальчика, и в первый раз за полгода открывает маленький блокнот, подаренный Лотти, делая первую запись.5 ноября 2015 тема: about him and the stars за окном ноябрь, и я мечтаю о доме, а ты пахнешь осенью, скоро наступит декабрь, и я хочу, чтобы этой зимой ты был мой. ☆☆☆