Строптивая

      Бывший флагман Второго флота Тумана линейный крейсер «Конго» предпочла бы смерть. Но это если бы у неё был выбор. Свой последний бой она помнила плохо, в памяти остался лишь момент, когда она кричала от отнюдь не виртуальной боли, из последних сил отбиваясь от рвущего её ядро ворм-вируса, а на палубе уже хозяйничали люди, и любая попытка обратиться к оружейным системам вызывала лишь всё новые и новые вспышки сводящей с ума боли.       Затем была человеческая база, куда её притащили на буксире (правда, отнюдь не потому, что она сопротивлялась, просто сил запустить двигатели уже не оставалось) и многомесячные, изматывающие эксперименты изучавших её военных.       Активировать генераторы, активировать систему, теперь другую, запустить функции сканирования, активировать волновое поле… и так бесконечно. Одновременно с этим её заставили провести перепланировку.       И никого не интересовало, что ей банально больно из-за быстро меняющейся конфигурации силового набора, что её мутит, когда прорастающие внутри корпуса коридоры сводят с ума систему балансировки, что из-за перераспределения энерговодов её бьёт лихорадка... Людям было на это плевать, их волновало только собственное удобство. Им нужен был зал для контрольно-измерительной аппаратуры, и она его выращивала, пуская остатки воли на то, чтобы не кричать, когда внедренные в матрицу наниты принимались терзать ядро, наказывая за недостаточное усердие. Им было лень сходить каждый раз на берег, и она оборудовала каюты. Им было скучно, и она перенастраивала свою сканирующую систему, чтобы ловить их примитивные телепередачи... Наверное, если бы она окончательно сдалась, если бы встречала людей старательно приодетой и улыбающейся аватарой, как стоящая в соседнем доке «Каролина», или анализировала тупые шоу и бессмысленные состязания, что транслировали информационные каналы, в поисках новинок, как «Атланта», её положение бы облегчилось. Людям нравились покорность и услужливость. Но она делала только то, что приказывали. И не раньше, чем просыпались наниты.       «Строптивая», — как охарактеризовал её один из мучителей, снисходительно похлопывая по броне.       По этой же причине — недостаточной старательности — она провела в опытовом доке больше времени, чем любой другой корабль. Корабельный хронометр отсчитывал дни и недели, сливающиеся в месяцы, «Каролину» сменила «Дакота», место «Атланты» заняла «Рено», а Конго так и стояла в своем сухом доке.       С соседками она не общалась, всё равно говорить было не о чем, да и незачем.       Но всему приходит конец, и в один из дней опутывающие её кабели убрали, копошившиеся внутри люди покинули борт, прихватив все свои вещи, и её на буксире вывели из дока.       Раньше бы её подобное взбесило. Её, хозяйку Тихого океана, флагман Второго флота Тумана, линейный крейсер, тащат, словно какую-то баржу! Но теперь… подумаешь, всего лишь ещё одно унижение.       Так что к тому, что её пришвартовали к пирсу и отключили все корабельные системы, оставив лишь аватару — точную копию человеческой женщины — слабую, неуклюжую, с несовершенными системами сканирования, она отнеслась равнодушно. Просто спустилась в отсек ядра, села на пол и, обняв руками колени, устроила на них подбородок, приготовившись ждать. Своего Капитана. Хозяина.       И пусть ей нестерпимо хочется снова выйти в море, снова ощутить, как набегающая волна бьёт в корпус, как брызги воды, перелетая через фальшборт, барабанят по броне надстроек, снова побороться со штормом, без волнового поля, на одних двигателях… она не побежит встречать своего хозяина, словно домашнее животное. В конце концов, у неё ещё осталась гордость!       Точнее, гордость — это единственное, что у неё осталось.