Строптивая

      Конго на собственном опыте убедилась, что её человек в полной мере обладает той самой загадочной «интуицией». Потому что его слова про «чем дальше, тем хуже» — оказались пророческими.       То, что её пусть и на время превратили в десантную баржу, было само по себе унизительно, но как вели себя ввалившиеся к ней на борт военные…       Хорошо хоть расположились они на полубаке, а не полезли внутрь. От одной мысли, что вся эта толпа могла разбрестись по её внутреннему объёму, словно колония каких-нибудь паразитов, Конго пробирала дрожь.       Так что леерное ограждение она вырастила сама, без приказа, не столько для того чтобы эти… люди не попадали за борт, столько рассчитывая ограничить ареал их расползания.       Впрочем, её человек тоже был не в восторге от нашествия. Стоя на возвышении второй башни, он хмурился, морщился, наблюдая за табором внизу, наконец, перегнувшись через ограждение, окликнул одного из военных:       — Слушай, майор, можно тебя на секунду?       Военный задрал голову, недовольно скривился, но всё же поднялся.       — Чего тебе, капитан?       — Скажи, вот тебе приятно было бы, если бы подобное стадо у тебя в спальне на ночлег расположилось. Окурки бы о палас тушило, в постель плевало, ботинки о наволочку чистило…       — Ты не охренел ли, водоплавающий?! — судя по выпученным глазам, военный откровенно опешил.       — Так с чего ты взял, что ей приятно? — словно не слыша его, продолжил человек.       — Кому «ей»? Ты что, каплей, совсем крышей поехал? — военный уже шипел. — Или по трибуналу скучаешь?       — Конго, подойди, пожалуйста, — негромко попросил человек и, когда она вышла на возвышение, пояснил: — «Ей», — это ей.       Реакция военного на появление аватары была уже в чем-то даже привычной: круглые глаза, приоткрытый рот и общий ступор, словно его ядро ушло на перезагрузку.       — Конго, позволь тебе представить, — человек повел рукой указывая на военного, — майор Родригес, 56-я отдельная бригада Морской пехоты, командир тех… джентльменов, что сейчас устроили… пикник у тебя на полубаке.       Не совсем понимая, к чему это представление, Конго всё же чуть кивнула, показывая, что приняла к сведению.       Человек нарочно сделал шаг в сторону, как бы оставляя её с военным лицом к лицу, и продолжил:       — Так вот, господин майор, если вы не знали, корпус для туманников то же самое, что для нас тело. Так что вон тот боец, что потные носки на леере развешивает, развешивает их вот у этой девушки… ну, считайте что на плече. А уж насколько ей это приятно…       Военный, таращившийся на неё дикими глазами, резко обернулся, обвел взглядом своих подчиненных, и побурел лицом.       — Э-ээ… мисс… то есть, п-прошу прощения… мэм, мы… я… ребята только из поля… — Он механической походкой доковылял до трапа и, буквально ссыпавшись по нему на палубу, взревел:       — Горовски!!!       — Сэр, майор, сэр! Мастер-сержант Горовски по вашему приказанию… — подскочил к нему один из солдат.       — Это, млять, что за бордель, сержант?! Это Морская пехота или стадо обезьян на маскараде?! Обноски убрать! Мусор в пакеты! Личному составу привести себя в порядок по форме два!       — Есть, сэр! Разрешите выполнять?       — Бегом!!! Чтобы через полчаса всё блестело! Если увижу хоть пятнышко на плац… на палубе… ты меня знаешь.       — Так точно, сэр! — срываясь с места, проорал сержант.       Следующие пятнадцать минут Конго с легкой оторопью наблюдала за развернувшейся у неё на полубаке суетой. Она как-то привыкла, что люди способны только мусорить и ломать, но сейчас… Все тряпки с лееров словно испарялись, ящики, коробки и мешки быстро укладывались в штабеля, причем не на палубу, на специально подстеленный брезент, трое солдат торопливо стягивали со стволов первой башни главного калибра свой нелепый навес, а остальные переносили палатки, выстраивая их в четком геометрическом порядке.       — Ну вот, а говорят, что морпехи дубьё дубьём, — пробормотал её человек себе под нос.       

***

      Проклятье, как же больно. В себя Конго приходила с трудом. Она словно тонула, вяло барахтаясь в обжигающем «белом шуме», пока к ней не пробился звук. Зацепившись за который, ей наконец удалось выбраться из жгучего марева.       Звук оказался голосами, человеческими.       — Нас ждали! Нет, ты понял, капитан, ждали! Суки!!! — кричал один.       — Не ори, майор, — устало хрипел второй.       «Майор»? Значит, первый — это военный? Какой же он громкий.       — Что с ней, капитан?       — Не знаю!       «Капитан»? Значит второй — это её человек? Странно, она его даже не узнала.       — Твою ж…! Капрал, санитара сюда, бегом, мать твою!!!       — Да какого санитара, майор? Я же тебе говорил, что корпус для неё как для нас тело. А ты это тело видел?       — Млять… в три пи.. ать… — военный ругается, злится.       — Короче, капитан, говори что делать.       — Да не знаю я, что делать! — теперь и её человек злится.       — Тогда какой ты нахрен капитан?!       — Какой есть!       Дружно и гневно сопят. Ну, хоть замолчали. Увы, ненадолго.       — Майор, откуда у этих уродов вибрационные торпеды взялись?! Нихрена себе повстанцы!       — От китайцев, откуда же ещё. С ними там четверо было. Видать инструктора.       — Где эти макаки?!       — Уймись, нету их уже. Дрались как черти, до последнего. Одного раненного мои почти взяли, но вывернулся, сука, и гранатой себя подорвал. Двух парней с собой забрал, тварь!       Теперь и её человек ругается. Выдохся. Замолчали.       — Слушай, капитан, как вообще такое могло получиться? Туманники же непробиваемы! — снова загрохотал голос военного, и Конго едва не застонала. Ну почему? Почему этим людям не сидится в тишине?       — Мощность волнового поля обратно пропорциональна кубу расстояния, — мрачно объяснил человек. — Разверни она его вокруг себя, этих торпед бы даже не заметила, а до вас больше мили было. Так что считай, она вас собой прикрыла.       — Да понял, не тупой, - в тон ему откликнулся военный. - Если бы не её поле, нас бы прямо на берегу залпом этой гребанной РСЗО с дерьмом перемешало.       Это да, глупость, оказывается, заразна. Даже когда её корпус буквально раздирало резонансом от подрыва вибрационной боеголовки, она защищала людей.       Ну? И кто она после этого? Ладно, пусть перенести поле на себя она бы всё равно не успела, но зачем было держать его над людьми, выдавливая из генераторов последние крохи энергии, вместо того чтобы бросить всё на аварийные системы и спасать себя? Потому что человек просил? Не приказывал же, просил. Глупость какая.       Конго подняла сохранившиеся логи боя, восстанавливая последовательность событий.       Вот военные высаживаются на берег и… Она успела засечь пуски ракет и даже, просчитав их траекторию, развернуть над людьми волновое поле. Но только над людьми. И когда сонар засек кавитационные следы торпед, на себя у неё ресурсов уже не хватило.       Пришедший со стороны берега торпедный залп оказался сконфигурирован весьма умело. Первой шла акустическая, — взорвавшись, она на мгновение ослепила её, вызвав сбой в системах, — затем была вибрационная. Эта ударила прямо в борт, и вызванный ею структурный резонанс превратил в пыль почти двадцать метров броневого пояса. А уже туда, в зияющую рану, ударили обычные, с ТГА, разрывая и калеча незащищенные броней хрупкие внутренние системы.       И когда эхо раздирающей ядро боли докатилось до аватары, произошла сенсорная перегрузка. Как говорят люди: болевой шок. До сих пор болевой. И это ещё правый борт не чувствуется. Интересно, он у неё вообще остался, борт этот? Когда вторая торпеда ударила — был, а сейчас?       Оценка повреждений… ремонтно-восстановительная система не отвечает. Но судя по тому, что она вообще очнулась, работает. Значит, не чувствует она её из-за остаточного резонанса. Дальше… сканирование… сбой системы. Позиционирование, навигация, электро-механическая, управление огнем… Сбой. Сбой. Система не отвечает. Какая же дрянь эти вибрационные боеголовки! Самое отвратительное людское изобретение.       Итого, единственное, что у неё сейчас относительно дееспособно, это проекция. Смешно — самая слабая и хрупкая её часть оказалась наименее пострадавшей. Значит, придется пока обходиться тем, что есть.       Конго с трудом открыла глаза, обнаружив над собой испуганного человека и выглядывающее из-за его плеча лицо военного.       Человек в крови — это, наверное, когда его прямо на консоль бросило. Но живой. Военный тоже в крови, но тоже живой. Радость какая. Век бы его не видеть.       — Конго, ты как?!       — Мэм, вы в порядке?!       Конго в отчаянии закрыла глаза. Люди. Они никогда не отучатся задавать идиотские вопросы.       — Мэм, мэм, мы можем чем-нибудь помочь?       Помочь? Чем? Разве что замолчать и оставить её в покое. Хотя…       — Наноматериал.       — Материал? Ну, конечно! Майор!       — Да где ж его взять-то?       — Китайцы. Не зря же они тут вертелись. Наверняка тоже под базу хотели этот долбанный остров занять. Пусть твои поищут.       — А, черт, попробуем! — Военный торопливо схватился за свою примитивную рацию. — Горовски, прием! Да, да. Плевать! Слушай сюда: нужен наноматериал. Да, «серебряный песок». Перерой там всё, но найди! Да хоть роди, мать твою!!! Как понял?! Молодец, выполняй!       Люди оказались упорные и материал нашли. Триста килограмм. Триста! Килограмм! Конго бы рассмеялась, если бы ей не было так плохо.       — Вот, мэм, — судя по взгляду, военный и сам понимал, что найденное для неё — капля в океане.       Впрочем, даже эти крохи пришлись кстати, — их хватило восстановить второй контур сенсорной сети и теперь она хотя бы не чувствовала себя слепо-глухой. Да и эффективность ремонтно-восстановительной системы сразу возросла на порядок.       Потом человек с майором, развернув спутниковую связь, по очереди орали в микрофон, угрожая кому-то трибуналом, тюрьмой, расстрелом и нетрадиционным сексом с использованием различных предметов, а поорав, так же по очереди заверили, что через четверо суток будет транспорт с наноматериалом. А если не будет, то они какого-то Кеннигана на её стволы главного калибра натянут.       Конго хотела было объяснить этим… людям, что она в подобных «украшениях» не нуждается, но передумала. Наверняка, это был образец глупого человеческого юмора. А если нет… тогда она спрячет стволы в башни, а сами башни уберет в корпус. И пусть люди этого Кеннигана (кем или чем бы он там ни был) друг на друга натягивают. А она лучше поспит. О чем и сообщила присутствующим.       Человек сразу засуетился, усадил её в капитанское кресло и зачем-то укрыл своим кителем. Ткань раздражающе пахла человеческим потом, одеколоном и кровью, но Конго слишком устала, чтобы что-то ему объяснять. Поэтому просто свернулась в кресле, подобрав под себя ноги, и погрузилась в сон, отключив всё, что возможно, для экономии ресурсов. И «просыпалась», только когда люди начинали суету неподалеку. То есть, каждый час.       Ну вот, опять. Очередная компания. Толпятся на берегу, охают, пальцами тычут.       В конце концов, это надоело даже её человеку, и он отправил одного из солдат на поиски военного.       — Слышь, майор, скажи своим, чтобы хоть не пялились.       — Чего?       — Того. Вот представь, — лежишь ты с развороченным боком, а вокруг тебя зрители бродят, внутрь заглядывают.       Военный повертел головой, сравнялся по цвету с аварийно-спасательным жилетом, и заорал:       — Капрал, какого тут зрительный зал устроили?! Заняться нечем?!       Компания мгновенно разбежалась, а Конго снова задремала. Чтобы через полчаса обнаружить на берегу пост из двух солдат с винтовками.       Она долго не могла сообразить, что они делают? То есть, понятно, что охраняют, но что? Берег? И только перебрав все возможные варианты, пришла к парадоксальному выводу — солдаты охраняют её! Двое людей со своим смешным оружием охраняют линейный крейсер Тумана!       Нет, она их никогда не поймет.