Ненормально

Это ненормально, Грейнджер. Ты ведь такая правильная, до тошноты вычурная и совершенно деревянная. Но то, что ты сейчас творишь. Это. Ненормально. Пока ты читала свои книжки и в запой увлекалась школьной практикой, ты вовсе не заметила, как дошла до того, что его запах напрочь сносит крышу, вгрызается в лёгкие и оставляет терпкое послевкусие на языке. Но самое страшное – это всё становится привычным и до охренения пугает, но тебе это нравится, тебя всё устраивает. Ненормально. Совершенно ненормально, что-то за грани вон выходящее. Противно и приятно одновременно. Когда ты успела докатиться до такого, правильная Грейнджер? Когда-нибудь это будет далеко в памяти, где-то в ветхих руинах твоего создания. Отдельной историей твоих чувств и его режущего холода. Если ты сможешь всё забыть, конечно же, а ты сможешь. Ты же сильная. В конце концов, Грейнджер, ты проснёшься и поймёшь, что это страшный сон, но настолько прекрасный, что хочется орать. А пока читай свои книги и старайся выбить из памяти все мысли, которые не имеют никакое отношение к учёбе. Хотя бы постарайся. Ненормально. *** Это ненормально, Малфой. Ты свихнулся, определённо свихнулся. Здравомыслящий человек не будет думать о таком. Особенно в твоём шатком положении. Больной на всю голову. Ты слишком громко молчишь. В твоей тишине дико орут мысли, которые бьют по мозгам невесомым молотом. Она слышит это, чувствует твою переполненную пустоту, скрывающуюся под плотной завесой ледяной стены, наспех выстроенной почти в одно мгновение. Однажды Блейз сказал тебе, что ты изменился. И Блейз прав, всё изменилось. Совершенно. Пока ты сидишь за столом своего факультета в Большом Зале, глаза сами натыкаются на неё. Боже, у Грейнджер красивые уши. «У Грейнджер красивые уши» Ненормально. Тебе даже не хочется думать о том, что будет, когда об это узнает отец. - Ты трахаешь её? – вопрос как обухом по голове. Блейз всё видит. - Ты смеёшься, Блейз? – спокойно спрашиваешь ты, искоса глядя на друга, хотя внутри тебя бушует нечто, почти раздирая лёгкие. Тот, в свою очередь сложит руки на груди и вскинет брови – нет, ты серьёзно? Спать с Грейнджер? Ты думаешь, что я совсем конченый? - Ну, не знаю. Смотря, с какой стороны посмотреть – медленно протянет Забини, продолжая смотреть на тебя в упор. Ты лишь закатишь глаза. Почему то ты заранее уверен в том, что Грейнджер красиво поёт. Она сама такая красивая, что плохо петь для неё – это преступление. Если бы трахал её, ты бы заставил её петь. Ненормально. *** - Мистер Забини, у меня для вас очень плачевные новости – голос профессора МакГонаггал как будто даёт понять, что та догадка, которую ты вынашивал на худший случай, всё-таки оказалась правдой. И толи боль, толи усталость шевелится внутри и окатывает тебя с ног до головы. Почти физически, почти ощутимо. Сейчас она скажет тебе то, чего ты остерегался, забившись в самый дальний угол своего сознания. Когда ты говорил Малфою, что всё изменилось, ты имел в виду не только его поведение. Но и себя тоже. Себя всего. - Мистер Забини, вашу мать на днях перевели в отделение святого Мунго для тяжелобольных – она поджала губы, глядя на Блейза поверх очков будто спрашивая, можно ли продолжать? Ты киваешь. Можно, профессор. - Вы не хотели бы проведать её? Мы выделим вам неделю. На счёт вашего отсутствия можете не беспокоится, всё в порядке. Нет, ты не хочешь этого. Потому что от всего уже тошнит. Ты видел достаточно, ещё немного и ты не выдержишь всего этого натиска. - Нет, профессор, спасибо. - Но… - Нет – отрезаешь ты и чувствуешь на себе понимающий взгляд. Это раздражает. Ты выходишь за дверь кабинета и, закрыв её, тяжело оседаешь на пол, пряча лицо в ладони. Но ни слёз, ни криков нет, они закончились. И это больно. Это ненормально. *** Здесь тишина. Если бы тебя спросили, что чувствует человек, потерявший близкого, ты промолчишь, ведь ты знаешь, каково это. Ненормально. Невъебительно ненормально, когда ты видишь брата, лежащего на холодном полу, а на его застывших губах – улыбка, такая искренняя, что впору сойти с ума. Пока плакала мама, пока плакала Джинни, пока плакала Флёр, Билл, Перси, Чарли, Гарри и Гермиона, ты не чувствовал слёз на своих глазах. Только немое опустошение и никуда не годная тоска. Тебе всего лишь семнадцать, кстати, но ты уже перепробовал столько эмоций, о скольких не мог помыслить твой престарелый дедушка, который потерял внука, между прочим. Но ты почему-то ощутил всё в полной мере, с избытком. Ты понимаешь это, потому что взвешивал каждый грамм того, что чувствуешь и того, что чувствовал когда-то давно. И это ненормально. *** Ты же не слепая и всё видишь. Видишь, как он смотрит на неё, видишь, как она смотрит на него. А от того, что ты плачешь в туалете Плаксы Миртлл, любить он тебя не станет. Пэнси Паркинсон, самая шикарная задница всех факультетов, волшебный сон младшекурсников и извечная мечта твоего курса. До чего ты дошла? Ты плачешь от того, что какой-то чистокровный аристократ предпочёл тебе гриффиндорскую грязнокровку. Нелепости. Наверное, Малфой – это не только шикарный трах в перерывах между травологией и зельеварением. Наверное, это что-то большее. Что-то, к чему ты намертво привязалась. Что-то, что не даёт тебе спать. Разве такое вообще возможно? Как можно допустить подобное? Ведь ты - Пэнси Паркинсон - самая шикарная задница всех факультетов, волшебный сон младшекурсников и извечная мечта твоего курса. Что в тебе не так, дорогая Пэнси? Ты прекрасна, ты восхитительна и намного лучше грязнокровки. Ты включаешь воду и пытаешься смыть с лица слёзы, яростно растирая его ладонями. От этого твоя кожа раздражается и становится красной. Ты смотришь в зеркало и шепчешь одними губами: «Уродка» Но ты не уродка, Пэнси Паркинсон, ты просто выбрала не того. И это неправильно. Это ненормально. *** - Гарри. Просто Гарри – говоришь ты. - Хорошо, Просто Гарри. Просто Мальчик-который-победил-Тёмного-Лорда. Просто Мальчик-который-спас-весь-магический-мир – отвечает женщина, сидящая напротив. Волшебное перо что-то энергично строчит в блокноте. - Нет. Гарри. - Мистер Поттер. - Гарри – терпеливо исправляешь ты, поправляя съехавшие очки – миссис Скиттер, нельзя ли побыстрее с этим интервью? Чего тебе стоит быть Великим, быть Золотым Поттером, почему бы не величать себя Героем? Ты Просто Гарри. Тебе так сложно забыть? Или в тебе слишком много скромности? - Каковы ваши ощущения на данный момент, Просто Гарри? – лукаво спрашивает Скиттер, внимательно рассматривая твоё лицо. - В каком смысле? – ты, правда, не понял. - Что изменилось в вашей жизни? - А почему что-то должно измениться? – это не игра «Вопрос на вопрос», ты говоришь всё совершенно искренне. Мисс Скиттер, кажется, понимает, что от тебя она ничего нужного добиться не сможет, но пытается из последних сил. - А как же ваши друзья? Все те, кто был с вами рядом во время Битвы за Хогвартс? Как они себя чувствуют? Ты закрываешь глаза. Будь то Грейнджер, которой теперь не нужны её книжки, которая променяла свою правильность на желание прикоснуться к запретному, думающая только о запахе Малфоя и о его голосе. Или Малфой, который мечтает узнать, как будет сложно петь Грейнджер, когда он будет трахать её. Ведь сложно петь, когда у тебя дрожит голос. Малфой, который на грани. Малфой, которому мешают быть счастливым. Мешают предрассудки и внушения. А ещё отец. Или Блейз Забини, который так износился внутри, что дыры уже не зашить. Пока он на шаткой поверхности, в сомнениях и нерешительности. Забини, который тяжело падает на пол и закрывает лицо руками. Или Рон, что совсем недавно потерял брата и граммами измеряет свои чувства. Который насчитал десять тонн боли, пять тысячь футов терзаний и несколько граммов слёз. Или Пэнси Паркинсон - самая шикарная задница всех факультетов, волшебный сон младшекурсников и извечная мечта своего курса. Пэнси, которая выбрала не того, но видит и замечает слишком много. Ты здесь как вольный слушатель, Гарри. - Ненормально – говоришь ты после длинной паузы, прикрывая глаза. Ненормально.