Сквозь холод

      Тяжело дышащая, взъерошенная Минерва Макгонагалл влетела в кабинет директора с палочкой наготове и, поняв, что здесь никого нет, обессилено, с тихом хриплым стоном привалилась спиной к стене. Отдышавшись, она доковыляла до письменного стола и, будто падая, уперлась ладонью в столешницу, провела другой рукой по мокрому лбу. Легонько, проверяя, коснулась кровящего виска, случайно размазывая кровь по седым волосам.       Портреты великих директоров тупили взгляды в пол: никто не должен видеть минуты слабости сильной женщины; ничто не должно напоминать, что она слишком стара, чтобы носиться по полю и стрелять проклятиями, и слишком добросердечна, чтобы потом не вспоминать об этом с болезненным замиранием сердца. Все молчали. Молчал даже вечно довольный портрет Дамблдора; только хриплое горячее дыхание женщины разносилось в могильной, послевоенной тишине.       Со стороны послышалось звонкое кряхтение, и помещение оглушил птичий вопль, на который Минерва измучено повернулась: Фоукс бессовестно лупил на нее свои водянистые по-птичьи глупые глаза и вновь завопил. - Что ты можешь знать, бестолковое создание?- устало процедила Макгонагалл.       Феникс склонил голову на бок, в его стеклянных глазах что-то мелькнуло, проскочило искрой. Заблестели его глаза и, позже, оперение вокруг них. - Ты…- вдруг догадалась женщина, воспрянув духом, а Фоукс издал звонкий крик и расправил крылья. - Вперед! Действуй!- твердо и гордо скомандовала Минерва Макгонагалл, и феникс огненной кометой вылетел в окно.

***

      Поле битвы с высоты птичьего полета смотрелось как выжженная, оскверненная развороченными телами пустошь, страшная и будоражащая.       Но кто-то, может, еще жив, страдает от ран, задыхается под мертвыми, дыша их трупным духом, и цепляется за уходящее солнце слабеющими руками.       Или кто-то мог быть еще живым, ощущая, как яд змеи медленно достигает сердца, и мысленно прощаясь с мнимыми в агонии золотыми воздушными кудрями и звонким хрустальным смехом.       Феникс, огненной стрелой облетая все поле битвы и отдаленные его уголки, плакал горючими птичьими слезами и возвращал к жизни тех, кто уже отчаялся вернуться.

***

Я только-только уложила сыночка спать. Вернее уложила я его давно, но сладко засопел он только сейчас, после сказки, нескольких песенок и грудного кормления. Я облегченно выдохнула и мышкой, на цыпочках выскользнула из спальни, затворяя дверь и молясь, чтоб та не скрипнула. Уф, пронесло. И тут трелью раздается звонок в дверь, от которого я подпрыгнула на месте, хватаясь за сердце, прислушиваясь к тишине в детской и клянясь, если что, отправить незваного гостя укачивать ребенка самолично. Но все было тихо за дверью. - Кого черти несут?- натягивая махровый халат, помчалась я открывать, пока не позвонили вновь,- Кто там? Кто?       Я щелкнула замком, распахнула дверь и, если б не сильные горячие руки моего полночного гостя, осела бы на пол. А я все еще не веря, всматривалась в худое любимое лицо. Северус Снейп, бережно поддерживая меня, шагнул в прихожую, захлопнув дверь. - Живой…- простонала я, обессилено садясь на пол и утягивая за собой мужчину,- Господи…я же думала ты погиб…что ты умер… и никогда не вернешься! Лихорадочно трогая его щеки, подбородок, загребая длинные жесткие пряди, я зарыдала, утыкаясь носом ему в шею и вдыхая такой родной запах. Он порывисто обнял меня крепко-крепко и горячо зашептал, поглаживая ладонями мою спину. - Все. Все. Тише. Я здесь… Он принялся жадно целовать мое лицо, покалывая щетиной, и я отвечала ему не менее пылко, а когда Северус добрался до полов халата, я вспомнила кое-что и, подскочив, потянула его за руку. - Лоракс, куда…? - Нужно показать тебе кое-что,- бойким счастливым шепотом ответила я,- Только тихо, иначе сам, со своей грудью будешь укачивать.       Снейп удивленно дернул бровями, усмехнулся, все-таки украл у меня жадный, глубокий поцелуй и с удовольствием позволил втащить себя в детскую…

Конец