***
В комнате темным-темно: лампа потухла еще пару часов назад. Перед глазами Безымянной – серо-синее мутное пятно, в котором и без проблем со зрением вряд ли что-либо можно было бы различить. Она оперлась спиной на стену, обхватив согнутые в коленях ноги руками. Неприятное чувство в позвоночнике ненароком напоминало о вчерашнем вечере, о том стыде, заставляющем все ее тело пылать, о боли, от которой до сих пор щемило меж бедер. Девушка подняла голову, обращая зареванное лицо к потолку. Та же картина: ничего в себе не несущее чернильное пятно, не имеющее ни начала, ни конца. Тоби хмыкнул как бы между прочим, опершись плечом о дверной косяк, долго и молча смотрел на сгорбившуюся в углу кровати фигурку. Она только голову опустила и, кажется, сильнее сжала ноги, уставившись ничего не видящими глазами на плещущуюся в комнате тьму, прилипшую ко всему вокруг. Кричать, вопить, вскакивать на ноги и пытаться вслепую искать выход из подвала желания не было, особенно когда где-то там впереди стоит Роджерс, деловито сложивший руки на груди и неуместно спокойным взглядом оглядывающий светящееся в темноте тело. На ней футболка, кажется, еще и белье – может, как-то и отыскала. Не важно, в общем-то, снять это заново особого труда не составит. Он сделал первый тихий шаг к ней, потом еще – уже этот она услышала. Вздрогнула крупно и схватила первую попавшуюся тряпку, вытаскивая ее из-под себя и укрывая все то, что не было скрыто одеждой. Но Тоби не хотел пугать ее – сейчас, по крайней мере, – он просто протянул ей ее очки. – Нашел в твоей комнате, думаю, так тебе будет удобнее. – Безымянная бездумно протянула руку, ощупывая боязливо вещицу в руке Роджерса. Как только в голове автоматически нарисовалась картинка предполагаемого предмета, она быстро выхватила его и непослушными руками потянулась к лицу. У нее словно бы пропал дар речи: девушка не могла вымолвить даже слова, не находила подходящей фразы, боялась разозлить его и тем самым навлечь на себя новую порцию боли. Она сглотнула слюну, избавляясь от липкой сухости во рту. Живот требовал пищи, и сама девушка просто умирала от голода. На тумбочке рядом зашуршал пакет, тот самый, который она сама же принесла когда-то. В нем осталась пара бутербродов, покрытых чуть затвердевшим желтым маслом. Она увидела его и совсем позабыла о Тоби, хватая хлеб и жадно кусая, не успевая прожевывать, кашляя, когда твердые сухие крошки скатывались прямо в горло. От этого на мокрых глазах выступали слезы. Мужчина не был против: умирать Безымянной еще слишком рано. Он сел на стоящий в противоположном углу стул, согнувшись в спине и подперев голову рукой, другой снимая с лица маску и очки. Она же подняла на него взгляд больших глаз и вытерла с уголков губ подтаявшее масло. Просто так он свое лицо точно открывать бы не стал. Неведомое наваждение вдруг ударило ей в голову, и девушка вскочила с кровати, босыми ногами быстро шлепая по грязному полу. В стопы сразу же начали вонзаться многочисленные занозы. Она вскрикнула так жалобно, обреченно, когда чужие руки поймали ее почти у проема двери. Безымянная понимала, что такой проигрыш бесследно не пройдет, и, конечно же, не важно, хочет она того или нет. Из-за осознания этого захотелось умереть прямо так – в его хватке. Тоби вновь подтащил ее к кровати, толкая вперед. Блондинка уперлась в нее руками, оказываясь стоящей на четвереньках, и просто не знала, что делать дальше. Невозможно было отскочить ни вправо, потому что там была уже стена, ни назад – Роджерс находился прямо за ней. Лишние раздумья только забрали последние свободные секунды, а после все шансы сбежать и вовсе рассыпались в пыль: Тоби навалился на нее сзади и требовательно надавил на затылок, заставляя прижаться щекой к тряпкам на кровати. От них пахнет сыростью и недавним сексом. При мысли о том, что сейчас все повторяется, Безымянная заревела в голос, обрываясь кашлем и всхлипами. Мужчина, как и прежде, остался глух к этому, сунул руку под футболку и провел ладонью по изгибу спины, по выступающим позвонкам, невесомо коснулся девичьего лона, скрытого тканью с рисунками маленьких цветочков; после надавил уже сильнее и вынудил этим девушку сжаться и снова дернуться. Тщетная попытка. Она знает, что сейчас будет, но в этот раз это не помогло успокоиться даже на немного. Сердце от прикосновений к сокровенному месту между ног словно бы останавливается, но потом пускается в галоп, бьется так сильно, что, кажется, способно проломить ребра, когда Тоби стягивает с нее трусы и пальцами совсем не ласково сжимает ягодицы. Безымянная с ужасом прислушивалась к звуку расстегивающейся молнии, вздрагивая от прошедшей через тело дрожи. Роджерс подобрал с прикроватной тумбочки хлеб и соскреб с него слой масла, разминая в руке почти до первоначальной мягкости, чтобы потом измазанной в этой жирной массе ладонью обхватить ствол. Он сделал пару движений вверх-вниз, размазывая масло по члену, и уже тогда остатками щедро смазал девственно-узкий вход, погружая в девушку одну фалангу. Она вскрикнула пискляво и уткнулась лицом в тряпки, одновременно с тем пытаясь сжаться сильнее. Хотелось кричать от безвыходности и неизбежности, но получалось только скулить в кучу тряпья, этим только распаляя Тоби. Он начал проникать в нее медленно, заботясь прежде всего не о ее чувствах, а о своих собственных. То, что до него она была девственницей везде, уже давно понятно, поэтому двигаться необходимо неспешно – чтобы не навредить самому себе. Безымянная чувствовала, как он вжимается в нее все сильнее, как под его напором болезненно растягиваются стенки и как начинает пощипывать между ягодиц. Ее руки начало потрясывать от напряжения, когда она крепко сжала пальцами ткань под собой. Он смахнул влажные пакли волос с тонкой шеи и обхватил ее рукой, в то время другую положив на худое бедро. Роджерс толкнулся в нее сильно, не медля больше с подготовкой и прочими формальностями; вошел почти во всю длину и сразу двинулся назад, но лишь для того, чтобы вновь совершить резкий толчок. Масло свою роль смазки выполняло слабо, и, конечно же, особенно остро это чувствовала девушка. Она жалобно стонала в тряпки и плакала, а в тот момент, когда Тоби стал двигаться, и вовсе подалась вперед. Это не помогло, как и ожидалось. Он подхватил ее под живот рукой для удобства и грубо дернул на себя, одновременно с тем двинувшись бедрами навстречу. Член вошел уже полностью, и к маслу теперь присоединилась выступившая кровь. Безымянная хрипела и содрогалась в такт толчкам Тоби, пыталась вдохнуть воздуха, но до боли сжавшая шею рука этому мешала, не давая повернуть голову полностью. И девушка дышала через раз, зажав зубами грязные тряпки, крепко зажмуривалась и несдержанно вскрикивала от увесистого шлепка по ягодицам. Кожу в том месте жгло от удара. Могла ли она представить, что однажды вот так любезно будет подставлять кому-то зад? Хотя нет, не просто кому-то, а Тоби, блядь, ублюдку Роджерсу, который все это время ради показухи прикидывался тупым невинным ангелом. Которого все воспринимали как шута, над которым можно было подшутить и посмеяться. И Тоби ничего не сделал бы в ответ, лишь раздраженно оскалился бы под маской, продолжая день за днем играть роль ничего не осознающего веселого паренька, топоры которого вообще не вписывались в образ. Ради чего все это? Мозг вот-вот заискрится ко всем чертям, а пальцы просто сломаются. Омерзение от происходящего просто невероятное, раздирающее изнутри, каждое движение выдавливает из Безымянной горячие горькие слезы, от которых уже щипало все лицо. Она слаба. Настолько, что, если Роджерс сейчас отойдет от нее, она просто упадет на бок. Только его руки, сжимающие покрытые темными пятнами бедра, удерживали ее в этой позе – унизительной, с почти призывно выставленной задницей. Последние несколько толчков были по-особенному болезненные, словно что-то там наконец-то порвалось, и в подтверждение этому к влажному лону заструились тонкие кровяные дорожки, просачивающиеся сквозь белые курчавые волоски и собирающиеся в набухшие капли. Противная, теплая, скользкая сперма заполняет ее снова, а внутри остается ощущение омерзения, жуткой неприязни к себе напополам с мужчиной. Он отпустил ее бедра и вышел из обмякшего тела. Пальцы, совсем недавно сдавливающие ее сзади, оставили красноватые пятна, словно клейма. Где-то на периферии сознания проскочила мысль о том, что прошлый раз все же был не настолько ужасным. Все-таки анальный секс – дело мазохистское: природа уж точно не могла подозревать, что человек додумается вмешивать репродуктивный орган в работу пищеварительной системы.***
Натали хорошая девушка на самом деле, грубовата, может, немного, но и положительных качеств в ней немало сыщешь. Все давно поняли, что она вроде как сплотилась с Джеффом, все же характер у них похожий: оба достаточно вспыльчивы и не прочь помахать ножом. Однако же с Тоби она была какая-то не такая, сама не своя, так сказать. Роджерс пружинистой походкой вошел в общую комнату, так вальяжно устроившись на диване. Вдруг характерно неожиданно в зоне видимости появилась Оуллет. Она легко порхнула к нему и устроилась рядом, обратив ну уж очень неестественный для себя мечтающий взгляд на его лицо. На маску, точнее. Тоби повернул голову к ней, оглядывая. Циферблат, которым она так дорожит и который уже давно перестал выполнять свою первоначальную функцию, вновь по бокам облеплен корочкой гноя, а в уголках глаза собралась бледно-желтоватая слизь, начинающая затвердевать. Натали это волновало мало, а замечания по этому поводу никто не оглашал – сами на вид не лучше. – Натали, – смущенно проговорил Тоби, пытаясь незаметно отодвинуться от нее. – Тоби, выглядишь напряженным. – Девушка улыбнулась, и в уголках губ от этого некрасиво сморщились старые шрамы. – Вовсе нет… – Он зло оскалился под маской, уже пытаясь найти причину ретироваться из комнаты. Натали хорошая девушка, но ихорозный запах подле нее все-таки сильнее.