Flashing lights and we, took a wrong turn and we Fell down the rabbit hole You held on tight to me Cause nothing's as it seems
Утром она выходит на террасу, чтобы выпить эспрессо и полюбоваться лазурью Неаполитанского залива. Ей не хочется провожать родителей. Хватит простого знания, что они уехали и через несколько часов снова будут в Нью-Йорке. - Так мы сегодня увидим Анкапри? Нигде от него не спрячешься. Уорнер подходит к ней совсем близко и целует в висок. У него волосы все еще мокрые после принятия ванной (в которой он болтался, наверное, полчаса, что для Джульетты было дикостью), он все еще в халате и сейчас не кажется таким уж и чужим в этом маленьком Раю. Впрочем, на итальянца он тоже не смахивает. Даже на коже нет загара. Она какая-то бледная, хоть и выглядит здоровой. Джульетта замечает, что ее руки еще более бледные – она не так часто выбиралась куда-то на пляжи или же на солнце за месяц, который была здесь. Они завтракают втроем на улице перед домом. И это можно назвать «по-семейному». Дедушке, очевидно, нравится Уорнер, так что Джульетте только и остается кивать, подтверждая слова о том, что «сейчас редко встретишь такого джентльмена». Джульетта поднимается с места, чмокнув дедушку в щеку, и говорит Уорнеру, что минут через пятнадцать они отправятся в путешествие, так что ему лучше поторопится и допить свой американо. Когда она выходит на улицу с корзинкой еды, то так и замирает на пороге. - Что это? - Мотоцикл, - Уорнер улыбается, держа в руках шлем, - так будет быстрее. Так вот, что взревело под окнами кухни, перепугав Альту! - Я в юбке. Мы пойдем пешком. Оставляй его здесь. Он соглашается и с интересов смотрит на ее ноги. Ну, конечно же, все они одинаковы. - Красивый цвет, тебе идет фасон. Они выходят с виллы и идут к улице Марина-Гранде. Держась за руки все это время. Солнце теплое, на небе – ни одного облака, ветра тоже нет, погода для прогулок – идеальней не придумаешь. Через полчаса они стоят у подножья Финикийской лестницы, спинами к порту, слушая визг чаек и шум моря. - Вот почему пешком? - Именно, а тебя смущает подъем по девяти сотням ступеней? - Мне интересно выдержишь ли его ты. Особенно в этой обуви. – Он показывает пальцем на ее босоножки. - Я здесь с дедушкой еще совсем маленькой ходила, так что за меня можешь не переживать. К тому же каблук толстый и устойчивый. Она поднимается на пять ступеней вверх и понимает, что Уорнер за ней не идет. - И как это понимать? - У тебя классные ноги. – Ей очень хочется дать кулаком ему в глаз, но Джульетта только улыбается, бормоча под нос «животное» и решительно поднимаясь вверх. - Если ты и дальше будешь смотреть на мои ноги, мы никуда идти не будем. - Ну, хорошо, - и он начинает подниматься быстрее. Своими длинными ногами. Обгоняя ее и даже не сбивая дыхание. - Вот же упрямый осел! Потеряется ведь! Джульетте приходится прибавить шаг. Уорнер ждет ее на одной из площадок, хитро улыбаясь и невинно хлопая своими ресницами. Когда они равняется с ним, готовая высказать все, что думает о его напыщенном и самовлюбленном эго, которое он тешит, Уорнер только улыбается. Зеленые глаза блестят. Ну, давай, выговорись, милая, чтоб уже раз и насовсем. А-то нам еще так много времени вместе проводить. Целый день. Давай. И она решает, что лучше будет молчать. Потому что на каждую ее фразу, он найдет десять, чтобы ответить. Выводить его из себя должна Джульетта, а все получается с точностью до наоборот. - Пойдем, - он предлагает свою руку, как жест примирения. И дальше они поднимаются спокойно. Джульетта начинает жалеть, что надела юбку, на двести первой ступени. Когда внезапно поднимается ветер. Чертов юго-восточный. Холодный и сильный. - Я же говорил, нужно было соглашаться на поезду по шоссе. – Звучит голос Уорнера за ее спиной, а потом он отдает ей свой кашемировый полувер, оставаясь в одной футболке. В самом факте того, что ты носишь, чью-то одежду (особенно, если ее внезапно отдает парень) есть что-то… интимное. Ткань теплая, мягкая и еще она мешает ее юбке лететь, куда той вздумается, что, наверное, самое главное в этом полувере (спасибо Уорнеру и его росту). - Спасибо. На семисотой ступени они садятся на плед, прихваченный Джульеттой из дому, и едят засахаренный каштаны и сыры с прошутто, запивая все это гранатовым соком. Джульетта с удовольствием вытягивает ноги вперед, борясь с желанием снять босоножки – толстый каблук, тонкий каблук – никакой разницы для ее пяток. Она опирается на грудь Уорнера, разглядывает его руки, тыкая пальцем в каменные мышцы, ведет по строчкам и рисункам татуировок, а потом рассматривает ладони. Она касается нефритового кольца на его мизинце. Оно явно из простого метала и оно явно старое. Уорнер не похож на тех, кто носит на пальцах кольца (здесь разве что родовые печатки на мизинец). - Память о выигранном в «Киндер-сюрпризе» подарке? Уорнер усмехается и целует ей волосы. - Это тема не для курортного романа, неШекспировская. - А у нас вроде, как все серьезно. – Джульетте хочется узнать, что это такое. И что значат те татуировки тоже. - Еще нет, даже близко не серьезно, милая. За два часа неспешной ходьбы им не встретился ни один турист или же местный. Джульетте кажется это странным. - Как ты там говорила, называется тот ресторан? - «Lido del Faro». - Нам осталось на так уж и много идти. – Уорнер смотрит на город, что раскинулся внизу. - Где-то час, может чуть больше. – Соглашается Джульетта, поднимаясь с пледа. Они спускаются к городу, на узкие улицы, к прибою и каменному пляжу, где чайки любят воровать еду. - Ну, короткий курортный роман – ничего плохого. Всегда хотел попробовать, что же такое эти «отношения». – Они сидят на лавочке, возле площади. Джульетта купила себе пару гелиевых шаров, и сейчас она держит их крепко-крепко, улыбаясь художнице Миле. Хорошо, что она не запретила им говорить, а только двигаться. - Только не говори, что у тебя не было никаких романов, даже коротких. - О, мне было не до того. - Мои вчерашние откровения тоже не для курортного романа, Уорнер. - Так, я о них никому и не скажу. Рука Уорнера у нее на талии. И они выглядят вполне себе счастливыми. Джульетте кажется, что неплохо вот так – чтобы без обязательств и бабочек в животе. Правда, с последним явно будут проблемы. Мила заканчивает работу, отдавая им портрет карандашом. На котором они выглядят самыми влюбленными людьми на всем белом свете. Джульетта слышит щелчки камеры и, не обращая на них свое внимание, ведет Уорнера к ресторану, предполагая, что это кто-то из фотографов-фрилансеров. Они здесь частые гости. Прямо, как акулы, поджидающие свою еду. Погода становится странно холодной, на небе появляются тучи. А для Капри это редкость. Джульетта делает заказ, Уорнер говорит, что он будет платить, а потом она слышит вот это: - Мне, как обычно, Альфред. - Хорошо. Как обычно? Что, черт подери, значит «как обычно»?! - Так ты здесь был? - Да. И больше, чем десяток раз, любимая, у меня здесь мама живет и у меня здесь бизнес, его надолго не оставишь. Люблю быть в курсе всего, что происходит с моей собственностью. Тебе двадцать четыре, какой нафиг, бизнес, парень?! - Лжец! – В шоке вскрикивает она, совершенно не понимая, зачем тогда было ломать всю ту комедию день назад. - А ты лгунья. Мы прекрасно друг другу подходим. – Парирует он и отпивает воду со стакана. - Эй, моя ложь была вынужденная. - Но это все еще ложь. К тому же таким близким людям, ну, как не стыдно, маленькой девочке так себя вести, - дразнит он ее. - О, ты просто невыносим! – Джульетта бросает в него салфетку. – И я тебе не маленькая девочка! - Ты – моя девочка. Ты же знала, на что идешь, связываясь с такимWe found wonderland You and I got lost in it And we pretended it could last forever