"По дороге из треснувшего кирпича..."

Авторское объявление: эта глава посвящается протесту против намерения Blizzard’ов отдать наш Подгород Альянсу. Да упадут те, кто это придумал, в зеленую слизь и там и останутся.

      Как известно, любой вместимости сосуд рано или поздно переполнится; с терпеньем котов предначальные Титаны работали по схожей выкройке.       Капитан Ее Величества, получив под свою руку дополнительные силы, скорый марш в силу безопасности отменил, однако дневные привалы-стоянки возвращать не собирался. Вероятно, ввиду скорого завершения похода он просто счел это излишним. И вполне возможно, приди ему в голову уточнить мнение Рилля, тот бы строго отчитал сударя Гумберта за вопиющее небрежение потребностями и традициями котов вообще и тигров в частности. Но Захария Рилля не спросил, а коты – в случае недостатка существенного - редко просят и жалуются. Они просто берут и делают, презирая препятствия и условности; в этом они чем-то похожи на син’дорайских Магов.       …Едва взошло Белоре и караван выступил в путь, Харману, весь предыдущий вечер и все утро посвятившая себя общению и, как она выразилась, братанию с новоприбывшими отреками, наконец вспомнила о прочих, недополученных за последние дни радостях жизни. И в очередной раз испросила у Вирр разрешения проверить, чем именно езда на волчках отличается от таковой, но на тигре. Но как только Харману спрыгнула с повозки и примерилась взобраться на полосатую спину, Рилль, извернувшись древесным питоном, легко уклонился от шаманских рук, изящно прошмыгнул меж орчицей и Спутницей, а затем – нечувствительно обогнув всех Топорников и почти всех Жрецов (подвинутая тычком пониже спины Сара тонко ойкнула) - прямо к повозке, на которую он мягко (ни одна склянка не звякнула) запрыгнул. И все это без лишней суеты, на сей раз уже питоном королевским – тем, что древесного побольше, и вроде как скользит себе неторопливо и никуда не спешит, а попробуй его догони(215).       Вирр, не успевшая ни ухватить проказника за холку, ни что-либо ему крикнуть, как вдохнула, так и позабыла выдохнуть, ожидая скандала, выговоров и счета за битое. Харману, только и умудрившаяся растерянно сказать: «Э-э-э…», удивленно таращилась на блаженно жмурящегося зверя (судя по всему, у орочьих волков не было обычая при каждом случае немедленно занимать любое нагретое двуногими место). Эльрик, определенно не способный переживать о ценном грузе больше, чем уже довелось, ошалело глядел на происходящее и растерянно бормотал: «Да как он уместился?!», а сударь Джеймс невозмутимо ему объяснял, что умение занимать любой доступный объем вне зависимости от его геометрии есть врожденное и неотъемлемое свойство кошачьего рода. Вильгельмина, осторожно пихая Рилля в бок, то на языке хум’аноре ласково уговаривала слезть, то строгим голосом произносила некие незнакомые Вирр короткие, словно команды, слова (если на шалящих котов Семи Королевств они и действовали, то на талассианских тигров - явно нет). Злопамятная Сара бесчестно нацелилась было на тигриный хвост, но к тому времени Рилль – не последний, хотя и не всеми признанный тактик и стратег семьи Солнечных Бликов – наиболее ценную и уязвимую часть предусмотрительно подобрал под себя. Он уже воображал себя не пресмыкающимся Тернистых джунглей, а бурым мишкой Тирисфальских лесов (а у медведя много ли ухватишь?), застигнутым внезапной и не по сезону спячкой.       Звуковую картину дополняли восторженные ойканья Хессы (откуда-то с другой стороны повозки) и одобрительный говорок конвойных, полагавших, что котяра прям настоящий вояка, ну, если для живого взять; мол, во всем хорош, что вражину подрать, что лежанку примять. Дороти же, хотя с высоты ее восьмиглазого взгляда было на что посмотреть, больше интересовалась окрестностями. Вероятно, она уяснила, что коты все время где-то скачут и куда-то запрыгивают; это, конечно, когда не спят.       В общем, для завершающего штриха не хватало только Захарии. Одно было хорошо: ни повозка, ни сопровождающие при всем при этом не остановились и не сбавили шаг, а некро-кони и ухом не повели; так что общий порядок движения всего конвоя не нарушился. Вирр возблагодарила судьбу и привычки Отрекшихся - не запрягающих, в отличии от тех же хум’аноре, живых лошадей; существ, как она читала, довольно глупых и пугливых(216).       - Виеринраэ, да сделайте уже что-нибудь… – выдавил из себя Старший Жрец, голосом, равно и требовательным и паническим. (Чем-то в этот момент он напоминал Илли, объяснявшей своему далекому от подростковой музыки отцу, отчего ей именно в этот раз нужно попасть на представление «Вождей».) – Он же все побьет…или подавит…       Вирр, подавив вздох, перевела взгляд с Эльрика на Спутника. С поданным из-за спины начальства глубоко философским (и самую малость ехидным) замечанием Баркли: «Хотел бы, давно разбил…», она, как опытная котовладелица, была всем сердцем согласна. Но вот как объяснить Жрецам и их Старшему, что откуда-то гнать и что-то запрещать котам хуже, чем бесполезно? Это ведь тебе не мальчишки-ровесники(217), которых независимость и упрямство полосатого зверя скорее восхищали…       Девочка быстро огляделась по сторонам - насколько это позволял ее невысокий рост и довольно плотное окружение. Капитана Ее Величества - самородка-самоучки и ценителя старинных кель’дорайских рыцарских романов – поблизости вроде бы не было… Тут ведь, напомнила она себе частые слова наставницы Сценических, главное - не переиграть.       Ну и не засмеяться не к месту.       - Сударь Эльрик, - произнесла Вирр с тщательно отмеренным раскаянием, - то, что свершилось – целиком мое упущение. Как та, чей Спутник проявил непослушание и невоспитанность, больше всего я желала бы немедленно все исправить и не длить свой позор.       Старший Жрец, облегченно кивая, чуть развел руки и простер их к тигриной спине в нетерпеливом, побуждающем жесте.       - Однако, - добавила в голос девочка толику суровой обреченности, - разве не сказано, что «несчастье народа страшнее личных горестей»?       Где-то за спиной восхищённо причмокнула Харману; к счастью, этим и ограничилась.       - …И посему, уважаемый сударь Эльрик, - теперь следовало немного, самую малость, подпустить жизнеутверждающих интонаций (что-то между одинокий огонек во тьме и первые лучи рассвета), - позвольте мне прежде обдумать, как снять моего Спутника с повозки и ничему ценному для вас и невосполнимому для нужд Ее Величества не повредить? Мне кажется, это сейчас важнее.       Как и тогда, у озера Дарроумир, девочка вновь ощутила себя отвечающей урок; и по старой памяти невольно бросила взгляд на Джеймса Баркли – друг гилнеасских котов и сочувствующий тиграм слегка прикрыл веки и чуть заметно, но явно одобрительно кивнул.       Сударь Эльрик, как оказалось, не возражал. Больше того, если он даже никогда и не слышал любимую присказку син’дорайских механиков-Магов, творящих заклятья поведения для Стражей – «Если уже работает, больше не колдуй!» - то слова «ценное» и «невосполнимое» оказали на Старшего Жреца вполне ожидаемое магическое действие: подгонять Вирр с размышлениями он не торопился. И вообще велел тигра не теребить.       Как Охотница и рассчитывала, ее хитрости (и жреческое смирение) относительно скоро дало ожидаемые плоды: не прошел караван и полутора сотен шагов, как Рилль – отстояв свои позиции, утвердив свои права и обозначив, как бы выразился почтенный Берохин, силовое присутствие в регионе – закономерным образом заскучал. Никто не понукал, не толкал (не теребил!), с повозки не тянул и слезть не уговаривал – потребность в скоропостижном сне расточилась, как светлячки поутру. Не снисходя до потягивания, тигр привстал, хитрым образом развернулся на узком для себя пятачке(218) – Эльрик и барышни-Жрицы, разумеется, охнули (Хесса, дабы уважить зверя, тоже не отстала) – и, спрыгнув с повозки на землю, благовоспитанно затрусил рядом.       - Р-р-и-и-и-ль? – очень строго протянула Вирр.       Тигр, понурив голову, очень печально приблизился к Спутнице.       Девочка взобралась на Рилля, ухватилась левой рукой (той, что была лучше видна со стороны повозки) за холку, уткнулась в тигриное ухо (на случай, если кто из соседей и талассийский знает, и умеет читать по губам). Затем - обняв правой рукой тигриную шею и незаметно для прочих почесывая Рилля под мордой – стала тихо-тихо рассказывать ему, какой он, Рилль, молодец, как он чудесно отвоевал у всех повозку и, разумеется, о том, какой он хороший кот.       - Вот-вот, - кашлянул грузо-ответственный Эльрик – задайте ему…       Оставив позади Бастион и расспросы отреков-порубежников, караван прибыл в Подгород уже за полночь, и это, на взгляд Вирр, полностью соответствовало и месту, и духу путешествия (все-таки пять тебе лет или двадцать пять, но от литературно-драматургических правил - гласящих, что нежить возвращается к своим делам строго в полночь – отречься полностью непросто). Разумеется, девочка была готова к тому, что груз, пусть и востребованный в столице, но миновавший опасные земли, вот так сразу за городские ворота не пропустят. И хорошо понимала, что в ближайшие пару часов заснуть ни ей, ни Харману не удастся. А потому намеревалась провести это время с относительной пользой - за разглядыванием руин былой столицы Лордерона и сравнением их по памяти с довоенными изображениями. Но охранные мероприятия разумных мертвецов оказались иными и неожиданно затейливыми для народа Младших. Впрочем, въедливо поправила себя Вирр, Младшим народ Отрекшихся можно назвать с некоторой долей условности. Все-таки существенная его часть - бывшие Высшие-кель’дорай.       Ворота, принимающие караван, были гостеприимно распахнуты; и захлопнулись лишь когда все до единой повозки («усилительная» часть покинула конвой еще у Бастиона) заехали внутрь. А вот следующие ворота с радушием не торопились – караван оказался во внушительном равносторонне-квадратном дворе, напрочь отрезанном как от самого города, так и от прочего Тирисфаля. Стоящие неподалеку вычурные фонари освещали большей частью прибывших, и совсем чуть-чуть – немногочисленных стражников по бокам от каравана. Но наследие ненавистной Ночной родни - сбереженное народом Вирр несмотря на преданность пути Белоре и все магические улучшения – свидетельствовало, что под окружающими двор стенами вооруженной и одетой в зачерненные доспехи разумной нежити раза в три побольше. И это не считая мимолетного тусклого отблеска вверху, спереди и чуть слева: будь Вирр командующей гарнизоном, именно там (а вернее, по всему кольцу галерей!) стояли бы любезные неживым сердцам отреков арбалетчики…       - Вепанц – базундер, – веско прозвучал незнакомый ровный голос от головы колонны. – Цугейтен фар цукхн(219).       Синдорайка послушно слезла с опустившегося на каменные плиты Рилля, положила на повозку рядом с харманушными топориками свой лук и уже было сделала шаг в сторону - как и полагается при подобных поверках - но Вильгельмина быстро и по не-живому цепко ухватила Вирр и орчицу за запястья.       - Далеко не отходите. И будьте осторожны, смотрите под ноги!       Шаманка замерла, а Охотница пригляделась к мостовой, прежде казавшейся основательной и надежной: оказалось, повозки стояли на длинном мосту, проходящем, судя по всему, от первых ворот до следующих. Зазор между ним и боковыми берегами расположенного под ним рва был не шире локтя-полутора – свет хитро устроенных фонарей под мост не проникал, но и без реликтового ночного зрения син’дорай было хорошо видно, что относительно близкое дно продольного канала заполнено чем-то, сияющим тусклым зеленоватым светом.       - Ишь ты… - выдохнула орчица, покосившись на сияние, и тут же поинтересовалась, ни к кому непосредственно не обращаясь: - А чей-та?       - Вы, Харману, - сдержанно пояснила взявшая на себя роль гида госпожа Хоккер, - главное, туда не попадите.       - А че будет?       Мина замялась, а Баркли – видимо, напоследок припомнив, что каждому уважающему себя (а также былое, но все же отечество) гилнеасцу надлежит сочетать в равных долях снисходительность и надменность - небрежно бросил:       - Вам определенно не понравится.       Орчица немедленно приняла бывалый вид и, понимающе оттопырив клыки, в ответ еще более небрежно кивнула. Затем еще раз глянула под мост, бормотнув что-то вроде: «Поделись ты Скверною своей, и она к тебе не раз еще вернется…», что, по мнению Вирр, было совершенно безосновательно - девочка сходу могла припомнить множество неприятных субстанций подобного оттенка; начиная хоть с тех же соединений меди, довольно ядовитых. Впрочем, Отрекшиеся – новоявленные мастера Живого и Неживого – вряд ли ограничились одной Алхимией…       Пока Вирр вела с Харману воображаемый научный диспут, принимающая караван сторона начала обещанный досмотр. И совершала его не мешкая, но крайне основательно.       Некто в доспехах, сопровождаемый Темным Следопытом, сверяясь со свитком в руках, вглядывался в каждого (даже в Отрекшихся!) так долго и тщательно, что у эльфийки невольно возникла мысль, что к в общем-то не особо большому на вид караванному списку Исполнитель Маврен каким-то образом приложил исключительно подробные словесные образы… А то и вовсе настоящие, пусть и всего в два цвета, портреты. Обладатель безразмерного источника личных сведений обошел всех - кроме, как ни удивительно, Дороти. Последняя таким небрежением явно огорчилась и что-то коротко свистнула проверяющему вслед.       Тем временем привратные некро-стражники осматривали груз, работая в паре; причем, как рассмотрела Вирр, Воин больше уделял внимание печатям и замкам, а Маг – стоял чуть в отдалении и неподвижно – пристально вглядывался в сами ящики и сундуки: прозревал суть содержимого.       Мероприятие явно затягивалось; и Рилль, и Харману откровенно скучали. И совершенно одинаково, словно близнецы, оглядывались по сторонам с уже вполне творческими намерениями. Вирр испытала легкое беспокойство; она не была уверена, за кем именно - за тигром или орчицей – стоило присматривать в первую очередь. Но на ее счастье подоспела последняя часть - приблизившиеся к живым трое столичных Жрецов исполнили уже знакомый ритуал распознания чумы – и досмотр наконец-то завершился. А ворота, теперь уже внутренние, раздвинулись с негромким механическим скрежетом.       Караван медленно тронулся, втягиваясь в темный, недосягаемый для света дворовых фонарей провал. Когда настала очередь жреческой повозки, Вирр, раздумывая, сотворить ли путевой шарик погодя или сразу (за пределами земель Высших магию тем более стоило беречь), на мгновение обернулась: оставшиеся позади ажурно-кованые светильники один за другим гасли. А впереди – как оказалось, в довольно широком, идущем под уклон туннеле – все заметнее разгоралось тускло-голубоватое свечение, словно где-то там, в самом конце угнездилась колония болотных огоньков.       То один, то другой фургон сворачивал в боковые ответвления; Топорники Ее Величества, оберегавшие караван на всем пути, в какой-то момент тоже быстро расточились по проходам слева и справа. Только отрек-логик, падкий на трактирные рассказы (и лично знакомый с неким господином Иеремией), чуть задержался: отстав от своих, он привлек внимание Харману и, приобняв ее за плечо, что-то негромко сказал ей, сопроводив конфиденцию неторопливым уверенным жестом – ладонью от себя – каким обычно сама Шаманка дополняла свое «ведую!». Вероятно, речь шла о «как бы наливании», обещанном орчице среди пораженных Скверной лордеронских полей.       - Вам с Харману дальше, - коснулась Мина руки Вирр; та обернулась. - Хесса навестит вас позже, в гостевых покоях для живых. Гут глик цу ирр, - добавила она на гуттерспике(220).       Мертвячка согласно улыбнулась, прошептав (уже по-настоящему): «Мы навестим!» и указав пальчиком на нерубицу. Прочие Жрецы тоже попрощались – кто молча кивнув, а кто с добрыми напутствиями – и вслед за своей повозкой стали втягиваться в очередной отнорок. На сей раз Охотница успела приметить распахнувшиеся створки в темноте проема. И уже не увидеть, а скорее просто ощутить какое-то движение – все проходы определено охранялись.       - Э-э… - начала было Шаманка, когда Дороти, осторожно склонив голову, прошествовала за Жрецами.       - Вас встретят и все разъяснят, - поторопился успокоить уже скрывшийся за паукообразной Эльрик. И невидимая стража закрыла двери.       Девочки посмотрели вперед – конец коридора был уже близко; за ним находилось помещение, освещенное все тем же призрачным светом; затем неуверенно переглянусь. На лице Харману, слегка подсвеченном лишь с одной стороны, угадывалась смутная полуухмылка, должно быть означавшая ну че, идем, раз уж дошли?       - Здесь не принято останавливаться, - мягко укорил тихий голос на совершенно столичном талассийском. Вирр не вздрогнула и даже не удивилась: обстановка (да и вообще традиции всех классических драм) на подобном повороте событий просто настаивали. Она было вгляделась в темноту позади, но тут же сощурила успевшие привыкнуть к темноте глаза – вспыхнувший маленький шарик колдовского света показался ярким внушительным светилом. Не то бережливость не входила в обычаи отреков, не то Темный Следопыт, незаметно отставшая прежде, была и в бытность живой кель’дорай магом не из последних. – Тоннель может понадобиться, - пояснила она. – Я провожу вас. С непривычки здесь легко заблудиться.       Рилль недовольно фыркнул: прежняя темнота его вполне устраивала. Харману же растеряно обернулась в сторону близкого и вроде бы хорошо заметного пункта назначения, вероятно, предположив, что за это время он успел куда-то спрятаться. Вирр послушно кивнула Отрекшейся, взяла орчицу за локоть, шепнула ей: «Идем» - так твердо, как только умела – и решительно потянула Шаманку за собой, не уделяя внимание ее жаркому, гулко отдающемуся под сводами шепоту: «Не, а че она…».       …Мертвец в потертом зеленом камзоле, назвавшийся Исайей, насквозь деловито, хотя и не без учтивости, все на том же языке Кель’Таласа расспросил девочек об их именах, происхождении и цели прибытия. Уловив относительно последнего явную заминку подруг, он тут же доверительно предложил записать «по частному делу». Вопреки опасению Вирр, слишком юному возрасту гостей (по меньшей мере, в отношении их эльфийской части) он не уделил внимания – или счел, что подобные вопросы были заданы еще в Призрачных, или разумная нежить в принципе не считала число прожитых лет чем-то существенным. В любом случае, подобный подход синдорайка внутренне одобрила.       Пока привратник скрипел пером во внушительной, с уголками из черного железа книге, девочки огляделась. Болотное сияние исходило от нескольких шаровидных светильников по углам помещения; источаемый ими свет был ровный, не мерцал и не колебался – было непохоже, что источником его был огонь; а совершенная бесшумность, отсутствие каких-либо особых ощущений и даже малейшего запаха грозы исключали применение силы молний. Поверх рабочего места почти под потолком на стене была выбита – и судя по разнице в оттенке рун и прочего камня, относительно недавно - крупная надпись: «ДЕЛО НАЙДЕТСЯ ВСЕМ». Слева от прохода, по которому в Подгород попадали гости, а хозяева-отреки, соответственно, столицу покидали, висел большой плакат, в пять красок с оттенками изображавший клыкастое, лохматое, совершенно чудовищного вида прямоходящее нечто с одновременно тусклым и откровенно безумным взглядом, поначалу ошибочно принятое Вирр за некую разновидность застарелого вурдалака, ибо теряющийся на фоне прочего герб Алого Ордена на груди существа, и даже кроваво-красное заглавие назидательной картины - «ОПАСАЙСЯ ЖИВЫХ!» - воспринимались только спустя определенное время и с некоторым усилием. («Воо!», пихнула эльфийку в бок Харману, «вот не то, шо у вас, а прям в саму суть – ну, как орки любят!»)       Стражников в привратницкой, как ни странно, не было. Хотя Вирр не стала бы сбрасывать со счетов ни двух больших, плотно прикрытых, на вид каменных и неповоротливых дверей слева и справа в стене от Исайи, ни того (или чего), что за ними могло скрываться. Впрочем - девочка скосила взгляд на ожидающую поодаль сподвижницу Сильваны - если к каждому живому гостю тут приставляют Темных, прочие ухищрения могут и не понадобиться.       - Где тигр? – неожиданно отвлек ее Исайя.       Рилль, до того нарочито послушно лежавший в позе «Спутник ожидает команды Охотника» - и потому скрытый от привратника монументальным столом - слегка приподнялся и положил морду на столешницу; аккуратно, не задев ни учетной книги, ни чернильницы. Но обозначив, что он мог бы это сделать.       - Та-ак, - протянул привратник, не отрывая от тигра укоризненного взгляда. – Ознакомьтесь с правилами содержания, выгула и сопровождения охотничьих Спутников среднего размера…       Вирр, ожидая увидеть на столешнице еще один том (и надеясь, что он окажется не столь грандиозным как первый), изготовилась к проверке своих пока еще невеликих знаний в гуттерспике - на сей раз уже в письменной форме - но…       - В черте города зверь-Спутник не покидает своего Охотника и всегда находится при нем. Исключения, в частности приемы в присутственных кабинетах, посещение отхожих мест, купален, цирюлен, лечебных и иных заведений, в каковых присутствие животных, включая Запечатленных, не подобает, и-или в силу ограниченных возможностей помещений…       Сударь Исайя очень любил свою работу; возможно, он даже занимался ей еще при жизни. А быть может, он просто не верил, что долгоживущие-Высшие – пусть и неполнолетние – способны заметить такое неуловимо-краткосрочное явление, как новое наречие, существующее менее двух десятков лет. Не говоря уже обо всяких иномирских зеленокожих пришельцах, только и умеющих, что размахивать топорами. И потому все излагал сам, на неплохом кроваво-эльфийском наречии, по памяти и – несмотря на невозмутимое бледное лицо - с явным удовольствием от церемонии.       - … при попадании же означенных и перечисленных реактивов на животное в силу и в следствии недолжного любопытства последнего, претензии за спонтанную каскадную трансформацию не принимаются…       Харману, если по сияющим глазам судить, слушала все это с восторгом. Вирр была не уверена, что орчица понимала все от начала и до пока что бесконечно далекого конца (девочка и сама-то, хоть язык был и родной, пару именословий и сочетаний услышала впервые), но не удивилась бы, возмечтай орчица кое-что из сольной партии привратника запомнить, и выдать по возвращению в Степи в какой-нибудь юрте за невероятно изощренное и не по-орочьи коварное иноземное колдунство.       - ….и ЗАМЕЧУ, - чуть повысил голос Исайя, мастерски привлекая внимание слушателей, - наиболее желательно животное содержать в переносной клетке, хотя в вашем случае… - повернулся он к так и не убравшему со стола морду Риллю, - это, увы, затруднительно.       Затем он склонился куда-то под стол и выставил на него странные фонарики – небольшие, но увесистые цилиндры из толстого стекла в бронзовой оплетке – подальше от Риллевых клыков, усов и попыток понюхать, строго наказав маячки хранить, беречь, и в пределах Подгорода носить с собой, нигде не забывая («В ваших же интересах, сударыни…»).       - А че, - с некоторым вызовом поинтересовалась орчица, - ежли посеем, без фитюлек не отпустите?       - Выпустим, - невозмутимо ответил привратник, - но прежде настоятельно попросим отыскать.       После чего, давая понять, что надлежащие дела закончены, сделал свободной от пера рукой не то выпроваживающий, не то приглашающий жест - сперва налево, а потом направо, в направлении совершенно одинаковых, на это раз без признаков какого-либо освещения торцевых проходов. Вирр, взяв со стола свой фонарик, в сомнении обернулась к Темной и та, чуть наклонив голову, без лишних слов предложила левый путь.       …Коридор ощутимо понижался. Спускаясь вслед за элитной воительницей и Харману, Вирр задумалась, отчего Отрекшиеся (или давние хум’аноре-строители) не сделали здесь ступеньки. Вероятно, решила она, чтобы в случае чего по ним было удобнее быстро перемещать небольшие тачки, тележки… или еще какие примитивные средства малой грузоподъемности.       Как очень скоро оказалось, выбор меж направлениями был иллюзией – судя по всему, и левый, и правый коридоры очень скоро сходились в еще одном зале, из которого далее вновь вели два небольших тоннеля. Здесь Темная остановилась.       На стенах зала в проемах между полукруглыми пилястрами(221) висели небольшие шарики, младшие и более слабые собратья светильников, оставленных позади – столь незначителен был их вклад в работу маячков, которые в полной темноте ярко светились все тем же самым болотно-кладбищенским сиянием. Вплотную к стене, лишенной проходов – едва ли не вырастая из нее – стоял, как поначалу в слабом освещении показалось Вирр, самый настоящий трон лордеронских королей; и только потом девочка поняла, что это лишь довольно искусное по меркам Младших изваяние. А в самом центре зала стоял величественный саркофаг из того же серого тирисфальского мрамора - и напольные канделябры из благородной бронзы по его углам с большими свечами, не то погашенными, не то так никогда и не знавшими огня. Крышку покрывали белые, в местном освещении казавшиеся слегка прозрачными, водяные лилии, а на основании мраморного гроба тускло блестела табличка с различимой надписью:       «Да упокоится Отец безгрешным за деяния сына. Да пребудет обагренный венец в забвении.»(222)       Вирр очень хотелось спросить сопровождающую, отчего склеп последнего короля находится именно здесь, в подземелье? И как он вообще может хоть где-то быть… но сочла неучтивым нарушить молчание первой. Помалкивала и Харману, с младенчества впитавшая почтение к могилам предков – хотя бы и чужим(223).       - Нет, - разрешил сомнения Вирр тихий голос бывшей кель’дорай, - это, как говорят Младшие, ложная могила(224). Разумеется, Ненавистный убил своего отца не здесь, а в тронном зале лордеронского дворца, - она медленно посмотрела вверх, - примерно в тридцати трех шагах над нами. Истинной гробницы Теренаса Второго не существует – будущий Король-Лич осквернил его останки и надругался над ними. Это лишь памятное место, созданное гражданами Подгорода в знак преданности и печали о своем павшем правителе – еще в первые годы основания королевства Отрекшихся, когда выходить на поверхность малыми силами было небезопасно…       Вирр, никогда не забывавшая о судьбе Анастериана Светлого, павшего в бою с Плетью, сжала зубы, чтобы не проявить слабости. Ведь сказал же Регент: доля выживших – не бессилье скорби, а сила отмщения.       - Идемте, - спустя некоторое время произнесла Темная.       …На сей раз следующий коридор – правый из двух предложенных - был одиночным, самостоятельным, ни с каким другим не объединялся и ни в какие общие залы не вел. Он завершался большой и широкой полукруглой нишей с надписью поверх верхней дуги; надписью очень старой, выполненную неуклюжим старо-лордеронским письмом еще до-королевских времен. Три слова - «КЛОАКА ГРАДА ЛОРДЕРОН» - из-за скопившейся на них пыли и натеков Вирр в свете одинокого «болотного» шарика прочитала с трудом.       Следопыт подошла к краю и коснулась выступа на стене – откуда-то снизу донесся приглушенный звон колокола.       Ниша оказалась механическим подъемником: на вместительной платформе, вознесшейся из глубин с тихим, но несколько натужным скрежетом, стоял, скособочившись и прислонившись к огораживающим ее поручням, Отрекшийся; и на взгляд Вирр, еще не позабывшей неотросший облик Хессы, его подняли не так давно.       А возможно и вовсе на днях.       Неустойчивая нежить неожиданно плавно подняла голову, поглядела на вероятных пассажиров и одновременно хриплым и дребезжащим баритоном неторопливо осведомилась:       - Вве-ерх али вни-из?       Пока Вирр пребывала в некоем подобии бессмысленной логической петли - словно неисправный Страж, потерявший половину познавательных заклятий - элита Ее Величества ответила повелителю подъемника в тон - на том же лордеронском диалекте, умудрившись при этом обозначить в голосе вполне ощутимое недовольство:       - Уже не смешно, Дробби.       - Так оне ж ешшо не слышали, госпожа, - довольно заперхал мертвец.       Темная укоризненно качнула головой и, ступив на платформу, поманила своих подопечных за собой.       Харману отважно поторопилась войти первой.       Вирр отстала от нее лишь на мгновение, хотя устройство и казалось ей сомнительным.       Рилль, не уважавший любые самодвигательные штуки в принципе, а уж сооруженные не самыми умелыми из двуногих – и подавно, с места даже не тронулся, только неторопливо уселся, обернув для основательности лапы хвостом. Что о нем подумает и в которой слабости заподозрит та же Харману, его явно не заботило. Впрочем, когда Вирр, не рассчитывая на уговоры, вернулась и буквально впихнула упиравшегося кота в подъемник, ее на тот момент подобные глупости тоже мало волновали. И как оказалось, напрасно - степнячка, уже признавшая если и не превосходство длинноухой «сестры по сече», то по меньшей мере, ее равенство себе в ловкости и скорости(225), но на предмет «крепости телесных жил» все еще полагая Вирр отстающей(226), наблюдала теперь за неспешным, но неумолимо-поступательным скольжением тигриной сиделки, уважительно поджав клыки. На помощь, правда, не пришла - вероятно, из того же уважения: согласно орочьим традициям, невыполнимые и маловозможные деяния полагалось совершать строго в одиночку, под угрозой отказа в сочинении посвящённой герою касыды.       - И чаво тока нынче с собою не возют, - прохрипел свежеподнятый Дробби, дергая за рычаг. Скрежет, уже не казавшийся глухим и тихим, возобновился. Глядя на убегающий вверх купол ниши, Вирр, насколько позволяла темень, заодно присматривалась к направляющим конструкциям на стенках шахты, в душе твердо надеясь, что этот слишком простой, этот примитивный (точно с начальных уроков «О движении тел» позаимствовали!), этот без капельки магии, совершенно неправильный механизм (да где же у них противовес или поршни?!) все же не сохранился тут еще со времен «Второго Аратора»(227). Несмотря на явно новенькие поручни (и отчего их установили только недавно?), подходить к краю платформы очень не хотелось.       - Подъемник безопасен, - неожиданно успокоила Темная, - после освобождения столицы механизмы постоянно заменяли.       Вирр было смутилась, но быстро утешила себя - когда ей будет столько же, сколько этой бывшей эльфийке, она тоже будет легко читать мысли собеседников безо всякой магии.       - А балясы-то в остатний раз воткнули(228) … - внес свой вклад в просвещение гостей водитель подъемника, - А то дыбутанты, п’нимаешь, часте-енько в шахту верзились… - последние слова, ко всеобщему облегчению, он дохрипел уже на неподвижной платформе. Сойдя с нее, девочка обернулась, надеясь разглядеть хоть какой-то намек на раздвижной нижний поршень, но тщетно - зазор между полом и пассажирской площадкой был ничтожен; природа движения сомнительного устройства так и осталась загадкой…       - Ах ты ж мать моя козлиха!..       Вирр быстро обернулась на сдавленный вопль шарахнувшейся Харману и невольно вздрогнула – она не раз видела печально знаменитых поганищ(229) Плети на картинках, успела поглядеть на них разок в Чумках - относительно издалека и при дневном свете, но была вовсе не готова увидеть их здесь, в призрачном свете фонарика орчицы, да еще и буквально в двух шагах. Две зеленовато-сизые, раза в полтора выше любого тролля, нагие и без признаков пола чудовищные туши стояли в боковых проемах неподвижно – как бы пребывая на посту, но, видимо, по упрощенному уставу: то существо, что находилось слева, скосило один из разноразмерных глаз на Шаманку и молча поднесло то, что могло сойти за указательный палец третьей, свободной от оружия, руки к зубастому рту: не шуми, мол.       - Они тут, наверное, в роли наших Стражей, - твердым, как она надеялась, голосом, негромко сказала Вирр, на всякий случай придерживая Рилля и поглядывая на Темную, успевшую миновать охранников-поганищ и теперь терпеливо ожидавшую своих подопечных.       – И ничего особенного, - уже уверенней добавила девочка; на ее взгляд охранные големы родного Кель’Таласа выглядели и крепче, и на вид куда изящнее, нежели слепленные из множества трупов неуклюжие кадавры, каковым определенно не хватало кристаллов, самоцветов и, разумеется, отменной полировки брони. Но озвучить все это орчице Вирр решила позже и строго наедине – критиковать обстановку и декор хозяев крайне неучтиво (если, конечно, тебя не за этим приглашали).       …После подъемника Охотница ожидала очередного лабиринта проходов и залов, но в шагах в десяти от некро-Стражей коридор внезапно обрывался: свет гостевых фонарей, до того хорошо освещавших подземный путь, казалось, бессильно таял, поглощенный темнотой незримого, будто бы бесконечного пространства - истертые плиты под ногами и портал(230) позади казались единственным островком сущего посреди предначальной пустоты. Вирр быстро прикрыла глаза: воздух и его движение вокруг ощутимо изменились, прежние запахи пыли, сырости и старого камня дополнись резкими ароматами алхимии; и вдалеке, и поодаль были слышны шаги, разговоры и прочие обычные звуки населенного города. А еще – что-то вроде канала… или небольшой, очень медленной речки.       - Советую ненадолго погасить свет, - негромко произнесла Темная, - и немного постоять и привыкнуть. В Городе не так темно, как поначалу кажется.       Фонарики «выключались» просто: нужно было, придерживая основание цилиндра, всего лишь сдвинуть верхнее ребристое кольцо, до того казавшееся частью украшения – и часть оплетки закрывала собой просветы. Очень быстро глаза живых приноровились – сквозь непроглядную до того тьму показались стены, уходящие куда-то ввысь, с множеством площадок, проемов и узких мостиков-переходов; и если вглядеться, можно было увидеть у входов и портиков путевые знаки - стрелки, точки и линии, нанесенные едва заметно светящейся краской. Только кое-где мерцали небольшие шарики-светильники и их было очень мало – мертвые и правда не нуждались в обилии света. Стали заметны редкие прохожие: горожане и, насколько смогла разглядеть Вирр, патрули городской стражи – на сей раз не некро-големы, а просто вооруженные Отрекшиеся.       А совсем рядом и правда тянулся канал - со все той же слабо мерцающей ядовито-зеленой жидкостью; он чуть заметно изгибался, словно пытался охватить нечто очень большое, расположенное где-то далеко впереди.       Прямо напротив прохода к подъемнику изгибался каменный мост и по нему, судя по нарастающему перестуку каблуков, с той стороны канала кто-то бежал – вприпрыжку, торопясь – и скудный свет ему помехой не являлся. Через несколько мгновений над горбом моста появились скачущие огоньки мертвячьих глаз, а затем – и вся мертвячка, в пару длинных, совершенно вурдалачьих прыжков очутившаяся рядом с подругами.       - Ой, вот чуть не разминулись! А почему вы в темноте, а как же фонарики?       - Мы, это, проникаемся… - кашлянула Харману, покосившись на Темного Следопыта. - А ты ж, вроде с Дороти, ну, того…       Юная некро-Жрица старательно исполнила руками и плечами сложный жест вкупе с выражением, исполненным сожаления, добродетельного смирения и, одновременно, стойкого презрения к невзгодам, после чего пояснила уже словами:       - Увы, чрезвычайно ответственные лица, с которыми никак не поспоришь, велели не мешать и прибыть для должных расспросов позже…       Дождавшись промежутка в общении малого отряда, бессердечно разлученного ответственными и власть имущими на целых полчаса, Темная с официальной серьезностью осведомилась у Хессы:       - Я так понимаю, моя миссия завершена?       - Да, госпожа Ветиль, - с полупоклоном, церемонно и с ноткой напускной важности ответила мертвячка.       - И наши гости теперь на вашей ответственности?       - Несомненно, госпожа Ветиль! Провожу, расскажу, покажу и в таверне обустрою…       - Я на вас надеюсь, - чуть заметно приналегла голосом Темная. Затем попрощалась с живыми сдержанным кивком и, будто бы вспомнив, добавила уже с некоторой заботой: - И не забудьте сами обустроится – вы ведь впервые оказались дома… Хесса?       - Это успеется, - легкомысленно отмахнулась Жрица, - сперва – помочь друзьям!       Следопыт, на последних словах мертвячки слегка приподнявшая бровь, чуть помедлив, вновь кивнула и быстрым шагом отправилась куда-то по набережной. Вирр, провожавшая ее взглядом, пока она не растворилась в темноте, испытывала и недовольство собой и смущение: Хесса - до того тоже никогда не посещавшая Подгород и торопившаяся к ним с Харману словно в читальный зал Библиотеки за свежей новинкой – тем не менее как-то и у кого-то успела узнать, как зовут их провожатую. Со степных варваров спросу нет, а вот Высшая Вирр за весь путь от привратницкой и могла бы, и должна была поинтересоваться именем Темной. Узнав о столь неподобающем упущении, почтенная Линфир пришла бы в ужас, Ансвэ бы огорчился, а уж что сказала бы Кориаль…       - Идемте? – прервала ее терзания мертвячка, - вам нужно устроиться в таверне для живых, а потом – погуляем!       - А че, - с оттягом поинтересовалась орчица, - где еще, ну, на свободе, низя - ток в загоне?       - Ну почему же нельзя, - искренне возразила Хесса, - можно, конечно… Но «где еще» вам неудобно будет, а в «загоне» все для вас, живых, привычное – и освещение, и очаг горит, и постели, и еда при…       Едва зародившись, борьба за права живых в Подгороде, была немедленно позабыта.       - Веди, - не стала дожидаться перечисления всех искушений Харману. Рилль тоже с надеждой навострил уши.       …Фонарики Хесса, все-же предложила зажечь; объяснила просто – они, конечно, мешали любоваться романтичными и таинственными видами, но хорошо освещали все, что под ногами, не позволяя тем, чье зрение чересчур зависит от света, спотыкаться о пороги, ступеньки, трещины, выступы и прочие издержки плит старинной кладки. «А вот гулять будем неспешно, тогда и погасим», добавила мертвячка. Вирр, хоть ей и понравился облик «ночного» Подгорода, признала разумность и обоснованность совета; а Харману - судя по тому, как она быстро и без слов сдвинула на своем светильнике колечко - романтику презирала, тайны, возможно и любила, но подземную темноту в любом случае не жаловала. (Немного позже Вирр тактично поинтересовалась причиной, на что Шаманка с немалым вызовом ответила: «А че я тебе, гнум аль карла, что ли…».)       Перейдя мост, они совсем немного прошли по внутреннему берегу канала, а затем Хесса свернула в высокую арку в стене, ведущую на еще одно подобие улицы – если глаза Вирр не обманывали, тоже кольцевой. Мертвячка уверенно (словно уже прожила… то есть, просуществовала тут лет десять) шла, то сворачивая в очередные проходы и выводя спутниц на новые улицы-тоннели с высокими сводчатыми потолками, то пересекая очередные мосты над ядовитыми протоками – Вирр, получавшая по Горному Делу (прикладной раздел «Чувство направления») неплохие отметки, поняла, что Хесса ведет их куда-то к центру описываемых каналами и «улицами» окружностей. Девочка не успевала должным образом рассмотреть, и уж тем более прочитать мелькавшие в свете фонарика вывески, надписи, указатели и объявления, утешая себя тем, что сделает это – то, что обязан первым делом сделать любой путешественник в городе нового для себя народа – позже, на обещанной мертвячкой познавательной прогулке.       В какой-то момент уверенное шествие мертвой подруги прекратилось: Хесса внезапно замерла перед тремя, казалось совершенно одинаковыми арками.       - Че, заплутала? – обеспокоилась орчица.       - Да нет, - качнула головой Жрица, - просто…       - А по-моему, да…       - Харману, - вступилась Вирр, - не мешай; куда идти, Хесса в любом случае знает лучше нас.       - Ой-и, - огорченно протянула мертвячка, глядя куда-то под потолок, - ну вот же, надпись – «КЛОАКА ГРАДА, ГЛАВНАЯ ПЛОЩАДЬ» - а я-то… Извините барышни, память у меня все еще ужасна. Идем!       - Идем-идем, - кивнула уже на ходу Харману, - сама прости, отрек-подруга, шо… как это? на тебя сумление возвела…       - Тогда уж – «возвела напраслину», - невинно уточнила Вирр, - на талассийском сумление исключительно «испытывают». В отношении кого-то…       Орчица досадливо отмахнулась.       - Ты вот лучше растолкуй, раз такая умная, шо твой… этот, словник. Ну, или ты, Хесса - чо за клоаки такие? Я язык хумья хорошо учила, крепко, а такое слово здесь уже который раз впервые вижу…       Хесса вопроса то ли не расслышала, то ли вспоминала дорогу, а Вирр ( в силу осмысления знакомства орчицы с таким непрактичным и нечастым в Степях предметом, как словарь), не задумываясь и совершенно не предвидя последствий, опрометчиво избавила Шаманку от невежества в старинных диалектах хум’аноре.       - Так вы че, прям в выгребной яме живете?! При­меча­ния (в "Ком­мента­рий к час­ти", увы, не по­мес­ти­лось): (215) Убежать от него тоже сложно. (216) Напомню читателю, что син’дорай в качестве ездовых животных используют крылобегов (см.прим.83 к первой части) - больших птиц, немного похожих на вымерших в нашем мире диатрим, только с более пышным оперением. Если начистоту, то книг по квантовой магии они, как и человеческие лошади, тоже не читают, но… Вирр – патриот своей родины, вы же должны понимать:)). (217) Да, друзья Вирр – троица Лазутчиков – были ее младше на год, но для эльфов-подростков это не разница, и не повод. Вы же, скажем, в классе седьмом или восьмом не мерялись, кто кого на месяц или неделю старше? (218) Это тоже исключительно кошачье уменье. (219) Оружие – отложить. Приготовиться к досмотру (гуттерспик). (220) Удачи вам (гуттерспик). (221) Пилястра, пилястр – выступ на стене, нечто вроде утопленной в стену колонны. (222) В оригинале - "May the Father lie blameless for the deeds of the son. May the bloodied crown stay lost and forgotten."