My Wild Servant

— Не шуми, иначе нас тут же обнаружат, а мы ведь не хотим этого… Я, зажимая свой рот рукой, честно не хотел издавать ни звука, но стоны упрямо рвались наружу, звуча даже сквозь сомкнутые губы. Из-за сбившегося дыхания уже кружилась голова, все тело нестерпимо горело, а колени дрожали и подгибались, но уверенная сильная рука поперек живота не давала соскользнуть мне на грязный пол туалета. Немного прохладный хорошо смазанный фаллоимитатор настойчиво проталкивался в растянутые и сокращающиеся в такт пульсу мышцы, и я забывал дышать каждый раз, когда он задевал чувствительные точки внутри. Тело охватывало легкими судорогами, член болезненно пульсировал, требуя разрядки, и я уже практически ничего не соображал, желая только одного — чтобы все это поскорее закончилось. Наконец, игрушка была полностью внутри меня, и я ощущал эту заставляющую дрожать наполненность. Моей шеи коснулось горячее и чуть прерывистое дыхание, а после чужая рука мягко подвигала фаллоимитатор внутри, заставив тихо всхлипнуть и выпустить из груди сдавленный стон. Шершавая широкая ладонь, испачканная в смазке, легла на мой член, и я невольно выгнулся, оперевшись спиной на стоящего позади. Хватило всего пары быстрых уверенных движений, чтобы довести меня до пика. Рука любовника зажала мне рот, не позволяя громко застонать, но мне было все равно. Тело прошибла горячая волна, в ушах на секунду зазвенело, и я, наконец, кончил, забрызгав вязкими каплями стену кабинки. Сильное тело позади отстранилось, и я почувствовал, как меня быстро обтерли туалетной бумагой и вернули одежду на место, оставив приличного размера игрушку внутри. Первые несколько минут я все никак не мог собрать свои мозги в единую кучу, наблюдая за тем, как моя сперма стекает по исписанной матерными и любовными посланиями стене. — Молодец, хороший мальчик, — насмешливый голос раздался над моей макушкой, и я пришел в себя, обернувшись к стоящему позади, ощущая, как рубашка неприятно прилипла к потной спине. — И сколько я должен ходить с этой штуковиной внутри? — осторожно переступив с ноги на ногу, я ощутил, как по спине прошла дрожь, но возбуждение меня, слава богам, не настигло, так как я только что кончил. Хорошо, что я уже давно не подросток, чтобы у меня вставало почти сразу после разрядки. — Ты заслуживаешь и не такого наказания за то, что сделал вчера в клубе, Роберт, — пальцы сжались на моей челюсти, и я невольно поморщился от неприятной, но легкой боли. — Скажи мне спасибо, что я не оставил тебя дома дожидаться меня на коленях у двери. — Спасибо, мистер Брант, — хрипло пробормотал я, тяжело сглатывая. Наказания я действительно заслуживал, но, честно говоря, лучше бы я простоял половину дня на коленях на жестком полу, чем то, что обязывался делать в данный момент. Вчера вечером мы с моим любовником, — а по совместительству и с моим преподавателем в университете — отправились в тематический клуб. Бывали мы там почти каждые выходные. Его репутацию в Теме можно назвать идеальной, поэтому Курту приходилось постоянно появляться в своем кругу, дабы не пошли неприятные слухи. Чтобы получить такое положение, приходилось действительно стараться и не допускать ни единой осечки. Курт был идеальным Доминантом. Его властный чуть хрипловатый голос заставлял колени подгибаться. Его взгляда хватало для того, чтобы понять, что именно ему нужно в данный момент. Его поведение ни разу не дало мне усомниться в его власти и уверенности в себе и партнере. Он всегда действовал напористо, но осторожно. Казалось, будто Курт знает своего партнера наизусть уже в первую встречу. Он точно знал, что нужно любовнику: какой уровень боли тот способен выдержать, какие рамки переходить никогда не стоит, как свести с ума, даже не прикасаясь. С Куртом мы познакомились в том самом клубе. По сравнению с ним, в Теме я был совсем новичком и не понимал многих вещей. Уже тогда мы знали друг друга как студент и преподаватель, поэтому мне пришлось идти на крайние меры, дабы заполучить такого Дома себе. Курт уверял, что каким бы ни был саб, он никогда не станет связываться со своими учениками, и я могу рассчитывать на что-то только после того, как получу диплом. Я не успел отогнать от него и нескольких сабов, когда Курт преподал мне такой урок, что сидеть я не мог неделю. Каждое утро я зависал перед зеркалом в ванной и любовался на ровные полосы синяков от розги на своей заднице. Когда он был в бешенстве, я готов был душу продать, лишь бы сессия никогда не заканчивалась, потому что в такие минуты он был по-настоящему красив. Черты его лица заострялись, темные глаза блестели от ярости и возбуждения, тонкие губы, отдающие приказы, притягивали взгляд, когда он совсем не по-мужски закусывал их. Когда я стоял на коленях перед ним, я действительно чувствовал себя на своем месте. Находиться во власти такого человека, как Курт, было истинным удовольствием. Чувство, когда ты полностью доверяешься своему партнеру, было неповторимым. Еще ни перед кем я не открывался с такой легкостью, и ни капли не жалел об этом. Но вот со своей ревностью я ничего сделать не мог. Как я уже говорил, в Теме Курт был завидным Домом, поэтому многие сабы мечтали заполучить его в свои лапы. Порой даже наличие у того партнера не останавливало смельчаков, хотя такое поведение могли счесть откровенным неуважением, и саб поплатился бы своей репутацией. В таком случае ему бы очень повезло после этого найти себе хоть кого-нибудь, не то что самого лучшего. В этот вечер Курт был как и всегда неотразим. Его темно-русые волосы с легкой сединой на висках пребывали в небольшом творческом беспорядке, который мне обычно доводилось видеть только по утрам. Оставался на ночь я у него очень редко, поэтому видеть Курта без идеальной укладки мне удавалось всего пару раз за все четыре месяца, что мы были вместе. В атласной темно-красной рубашке, расстегнутой почти наполовину, и узких черных джинсах с широким кожаным поясом он выглядел так сексуально и желанно, что я сперва не хотел выпускать его из дома, потому как от одного взгляда на Курта у меня становилось тесно в штанах. Меня он заставил надеть белую полупрозрачную рубашку и кожаные штаны, а после нацепил на шею тонкий бордовый ошейник из мягкой кожи с недлинной цепочкой из маленьких металлических звеньев, которую он не отпускал из своей руки ни на секунду. Появляться в тематическом клубе без ошейника — значит признать, что свободен, а Курт был ревнив не меньше моего. Когда Курт расположился за небольшим столиком вместе со своими знакомыми, я без лишних слов встал по правую от него руку на колени, сцепил за спиной руки и опустил голову. Не прошло и десяти минут, как за этот же столик присела белокурая девушка в вызывающем кожаном наряде, что подчеркивал ее ладную фигуру. Большинство взглядов посетителей клуба были обращены на незнакомку и Курта, который вел с ней непринужденную беседу, когда та неприкрыто флиртовала. Сидящие за столиком Домы одобрительно покивали головами, и один из них тихо сказал, что эта пара идеально подошла бы друг другу. На самом деле, не согласиться с этим было невозможно. Вместе они смотрелись просто потрясающе, но я точно не мог мириться с тем, что кто-то может увести любовника прямо у меня из-под носа. Наклонившись, я молча ткнулся носом в теплую ладонь Курта и медленно провел языком по ее ребру, пока не добрался до мизинца, который осторожно вобрал в рот. И только после этого посмел поднять взгляд, заметив недоумение на красивом лице незнакомки и едва сдерживаемое недовольство в потемневших глазах Курта. Один из Домов за нашим столиком недоуменно приподнял брови, но Курт ничего не сказал. Он молча поднялся, совсем неаккуратно дернул за цепочку, заставляя встать на ноги и меня, после чего мы стремительно покинули помещение и вскоре оказались на тускло освещенной улице. Стоять посреди тротуара в ошейнике было несколько неуютно, но я не решился произнести ни слова, пока мы не добрались до машины. Курт не спешил заводить мотор, только сжал пальцами руль, глубоко вздохнул и повернулся ко мне, сверкая яростным взглядом. Мне стоило бы извиниться перед ним, но я знал, что если заговорю первым, то разозлю его еще больше. Поэтому я продолжал смиренно молчать, ожидая, когда моего любовника, наконец, прорвет. — Ты осознаешь, что сделал? — голос Курта был ровным и холодным. Ничто не выдавало гневного настроения, если бы я не знал его так хорошо. — Ты только что на глазах у всего клуба поставил под сомнение мой авторитет. Ты хоть понимаешь, как выглядит со стороны подобное неповиновение саба? Ты влез в наш разговор, да еще и повел себя как шлюха. — Прости, но это не я флиртовал с ней и пялился на ее сиськи. Да если бы не я, ты бы уже развлекался с ней на сцене или у себя дома, — только высказавшись, я понял, насколько глупо выглядел со стороны. Заткнувшись, я уставился на Курта и заметил, как потемнели его глаза. Он медленно выпрямился и сел ровно, заводя мотор. — Сейчас мы едем домой и ложимся спать. А завтра тебя ждет наказание. Добрались мы быстро и в абсолютном молчании. Я понимал, что на этот раз легко не отделаюсь, но против воли внутри зарождалось чертово предвкушение. И хотя я прекрасно понимал: наказание на этот раз будет действительно мучительным, я не мог дождаться минуты его наступления. Но явно поторопился с выводами. Когда перед занятиями Курт затащил меня в туалет и с невозмутимым видом достал из своего дипломата фаллоимитатор и смазку, я сперва решил, что он решил надо мной поиздеваться, поэтому так тупо шутит. Но у Курта было не то чувство юмора, чтобы веселиться из-за подобных вещей. Забавляет его только вид того, как я мучаюсь от неудовлетворенности, и в такие минуты я почти готов его убить. И вот теперь из-за своей ревности я стоял в кабинке университетского туалета с вибратором в заднице и думал, как долго я выдержу не возбуждаясь. Даже представить было страшно мою походку в данный момент. — Я запрещаю тебе прикасаться к себе до тех пор, пока я сам не скажу тебе, — Курт приподнял мою голову за подбородок и горячо поцеловал, но почти тут же отстранился, внимательно прислушиваясь к происходящему в туалете, чтобы ни на кого не наткнуться, и только после этого покинул кабинку. Обернувшись у двери, Курт молча ухмыльнулся и вышел. Мне потребовалось около пяти минут, чтобы привыкнуть к чужеродному предмету в себе, который давал о себе знать при каждом шаге. Подниматься на пятый этаж было настоящей пыткой. Уже на последней ступеньке я осознал, что долго не выдержу, так как уже начинал возбуждаться, а ведь мне предстояло неизвестно сколько времени сидеть с этой штукой в заднице. На пару я немного опоздал, так как быстро передвигаться — слишком затруднительно. Либо я начинал хромать, словно подбитый пингвин. — Роб, ты в порядке? — участливо спросила Анна, сидевшая позади меня, когда я слишком медленно опустился на стул и не сдержал прерывистого вздоха и легкой дрожи. — Не разговаривай со мной. Вот просто… просто не трогайте меня, пожалуйста, — почти взмолился я, понимая, что если одногруппники начнут приставать со своей идиотской заботой, то просто не выдержу. В таком положении игрушка внутри слишком ощутимо давила на мышцы, задевая чувствительные нервные окончания и заставляя вновь возбуждаться. Под растрепавшейся челкой уже образовалась испарина. Я почувствовал, как рубашка на спине вновь начинает липнуть к коже, благо из-за жилетки этого не было заметно. Дыхание вновь начало сбиваться, в джинсах стало тесно, и я заметил, что у меня уже дрожат руки. Ощущение, будто меня разоблачат в любой момент, подливало масла в огонь, и я уже не мог контролировать возбуждение, достигшее своего пика. — Мистер Янг? — расслышал я голос Курта сквозь пульсацию крови в ушах. Подняв голову, я обнаружил, что на меня устремлены взгляды всех присутствующих, и догадался, что преподаватель зовет меня далеко не в первый раз. — Вы плохо себя чувствуете? — Н-нет… Нет, я… Я в порядке, извините. — Прекрасно. Тогда ответьте на заданный вопрос, — Курт откинулся на спинку своего стула, и в следующую секунду я ощутил сильную дрожь в нижней части тела. Слабый стон против воли вырвался наружу, и я испуганно зажал рот рукой, тяжело сглатывая. Я не мог поверить, что Курт пошел на то, чтобы включить вибрацию прямо на паре, при этом давая мне задание перед всей аудиторией. — Роб? Ты весь взмок и покраснел. Может, в медпункт? — Эрик, что сидел рядом, положил руку на мое плечо, и я едва удержал внутри еще один стон. — Я в порядке. Правда. Просто немного простудился, — отмахнувшись от друга, я обратил внимание на преподавательский стол. Курт сидел с легкой, едва заметной ухмылкой на губах, держа руку в кармане брюк, где предположительно и находился пульт от вибратора. — Простите, вы не могли бы повторить вопрос? — Повторю в последний раз, — Курт вынул руку из кармана и уперся локтями в край стола, не сводя с меня пристального взгляда. — Расскажите мне про силу трения. От его слов у меня едва не потемнело в глазах. Вибрация внутри посылала легкую дрожь по телу, растянутые мышцы крепко обхватывали игрушку внутри, заставляя прочувствовать каждый сантиметр. И при одной только мысли о трении у меня кружилась голова. Но я не мог проигнорировать Курта. Это было частью моего наказания. Не выдержать — значит сдаться, а я не желал опуститься в его глазах, хоть и прекрасно осознавал: он меня слишком любит, чтобы бросить из-за подобной мелочи. Я был в Теме сравнительно недавно и к таким испытаниям готов не был. — Сила трения — это сила… возникающая при соприкосновении двух тел и препятствующая… их относительному движению, — как можно ровнее пробормотал я, не решаясь говорить громко, так как знал, что дрожащий голос выдаст меня с головой. Я и без того говорил с запинками, чего раньше за мной не наблюдалось. Ни у кого в аудитории не было сомнений, что я отвечу на вопрос: это было повторением школьного курса, а я с начальных классов и по сей день был круглым отличником. На самом деле, большинство из присутствующих считало меня девственником. И иногда мне хотелось рассказать всем, что именно меня привлекает и чем я занимаюсь с этим самым преподавателем с широкими плечами и шершавыми крепкими ладонями. — Хорошо. От чего зависит сила трения? — даже сидя на третьем ряду, я прекрасно видел, как потемнели его глаза, и мне вновь пришлось подавить дрожь, возникшую от одного его властного взгляда. — Сила трения зависит… от материала трущихся поверхностей и от того… насколько сильно эти поверхности прижаты друг к другу, — двусмысленность высказываний и ситуации в целом сводила меня с ума. Я мог думать только о вибрирующем фаллоимитаторе внутри меня, об этом потрясающем Доминанте, сидящем напротив, о его сильных руках и горячем крепком члене. — Очень хорошо, — я не мог не заметить этот изменившийся тон Курта. Низкий, чуть хрипловатый. Именно тот, которым он отдавал приказы. Мне казалось, будто сейчас он плюнет на субординацию и скажет мне встать на колени, потому как было видно, что он сам едва держит себя в руках. — Разновидности силы трения? Я едва сдержался от того, чтобы вновь не застонать в голос от возбуждения и отчаяния одновременно. — Трение скольжения… Трение качения… Трение покоя, — медленно и с довольно большими паузами пробормотал я, на несколько секунд прикрыв глаза. Но даже так я все еще чувствовал его тяжелый взгляд на себе. — Прекрасно, мистер Янг, — только от того, каким голосом Курт обратился ко мне, я готов был кончить. — Скажите мне, что такое трение скольжения, и я оставлю вас в покое. Видно, вы действительно чувствуете себя неважно. Из-за насмешки в его голосе я едва подавил в себе желание огрызнуться в ответ, но вовремя прикусил язык, делая несколько глубоких вздохов, стараясь незаметно стереть каплю пота с виска. — Трение скольжения — это сила, возникающая при поступательном перемещении одного из контактирующих тел относительно другого и действующая на это тело в направлении, противоположном направлению скольжения, — буквально скороговоркой выпалил я, надеясь, что после этого преподаватель действительно оставит меня в покое. От слов, что я произносил, мне становилось уже плохо, когда я ощутил, как вибрация, наконец, прекратилась. Курт и правда оставил меня в покое, но на протяжении всей лекции я то вздрагивал от вибрации, заставляя себя молчать и удерживать максимально невозмутимый вид, то вздыхал с облегчением, отдыхая до следующего раза, когда рука преподавателя скользнет в карман брюк. Звонка я ждал так, словно он мог спасти мне жизнь, хотя это было близко к правде. На ноги я вскочил одним из первых и уже собирался покинуть аудиторию, чтобы запереться в туалете и дать волю чувствам, потому что держать лицо кирпичом становилось практически невозможным, но стоило мне только спуститься и приблизиться к двери, как позади раздался ровный голос: — Мистер Янг, задержитесь, пожалуйста. Когда последний студент, кроме меня, покинул аудиторию, Курт поднялся из-за своего стола, подошел к двери и закрыл ту на ключ. От меня не укрылось его возбуждение, не скрытое классическими серыми брюками. — На колени, — от властного тона у меня подкосились ноги, и я едва не рухнул, но сумел сдержаться и плавно опустился на пол, сцепил запястья за спиной и покорно склонил голову, уже не в силах подавлять предательскую дрожь возбужденного тела. Курт сам расстегнул мои брюки, не сводя с меня блестящего потемневшего взгляда, под которым я был готов расплавиться подобно шоколаду на солнце. Вскоре он попросил меня подняться на ноги, освободил от штанов и белья и молча указал на пол. Я ощущал легкую боль в коленях из-за мелкого мусора на полу, что впивался в кожу, но не посмел даже двинуться, слушая, как Курт щелкает пряжкой ремня и шуршит тканью брюк. У меня заныло внизу живота от одной мысли о его члене, и пришлось закусить нижнюю губу, сдерживаясь от того, чтобы не всхлипнуть от сжигающего тело жара. — Ты помнишь, за что я тебя наказываю? — Курт остановился напротив и положил ладонь на мою растрепанную макушку, поглаживая почти ласково, хотя я прекрасно знал, что это обманчивое поведение. Если от него и можно было получить такое открыто нежное обращение, то за этим непременно шла заслуженная грубость. Я осознавал, что это было ни что иное, как метод кнута и пряника, но стоило Курту отдать должное: применял он его мастерски. — Да, сэр, — под его уверенными пальцами я поднял голову и тут же наткнулся взглядом на расстегнутые брюки и выглядывающую из-под резинки белья головку возбужденного члена. — Чего ты впредь делать не будешь? — рука пропала с моей макушки и медленно опустила резинку трусов ниже, высвобождая упругий член, к которому был прикован мой взгляд. — Я больше никогда не выставлю вас плохим Домом, сэр. Никогда не покажу, что вашими приказами и положением можно пренебрегать, сэр. Я искренне раскаиваюсь, сэр, — тяжело сглотнув скопившуюся во рту слюну, я осмелился поднять взгляд и закусил нижнюю губу, наткнувшись на темный взгляд Курта, говоривший больше, чем я мог бы принять. — Можешь прикоснуться. Руки оставь за спиной. — Спасибо, сэр, — почти с облегчением выдохнул я, склоняясь вперед и ловя губами горячую головку напряженного члена, направляемого рукой Курта. Чужая плоть легла за язык, и я сразу же спрятал зубы за губами, плотно обхватив ртом пульсирующий член, ощущая тонкую нежную кожу, под которой вздулись вены. Сглотнув и прикрыв глаза, я двинул головой навстречу, втягивая щеки и сразу расслабляя горло. Пусть этот опыт в минете был у меня далеко не первым, поначалу брать глубоко в горло никогда не удается, поэтому потребовалось около минуты неторопливых поступательных движений, чтобы головка члена, наконец, скользнула в тесную глотку. Ощущения при этом всегда были не самыми приятными, да и потом жутко першило горло, но нетерпение Курта, его напрягшиеся бедра и хриплые, едва различимые стоны того стоили. Одна рука Курта легла на мой затылок, чуть сжимая отросшие пряди в пальцах, жестко контролируя любое мое движение, хотя я уже давно научился без его помощи находить нужный темп. С Куртом действительно было легко. Несмотря на его вечно невозмутимый вид, он мог одними глазами рассказать обо всем, что ему нужно, и приноровиться к этому получилось довольно быстро. Увлекшись процессом, скользя языком по горячей плоти, цепляя кончиком уздечку и старательно отсасывая, я не заметил движения со стороны, поэтому когда носок ботинка нажал на основание все еще находившегося во мне вибратора, меня прошибло током. Из груди вырвался протяжный дрожащий стон, и Курт тут же резко двинул бедрами, буквально затыкая меня своим членом, а после почти тут же отстраняясь. — На стол, — он говорил отрывисто и немного грубее обычного, что давало понять, что Курт и сам уже на пределе. Послушно разместившись животом на преподавательском столе, я выгнул спину под прикосновением чужой руки, невольно расставляя шире ноги, не в силах терпеть больше это сжигающее тело возбуждение. Позади послышался довольный хмык, но мне было абсолютно плевать: сейчас я мог думать только о разрядке. Горячая ладонь медленно опустилась со спины на мои бедра и ягодицы, а после на задницу опустился хлесткий удар, заставивший меня буквально подскочить от неожиданности. Кожа на месте шлепка горела и покалывала, что только увеличивало дозу желания во мне, а спустя пару мгновений фаллоимитатор медленно покинул растянутые мышцы, и это вырвало из меня новый тихий стон. Сдержать голос я был уже не в силах, поэтому когда крепкий член Курта проник внутрь в одно плавное движение, едва не вскрикнул. Помешал мне ремень преподавателя, который Курт сунул мне в рот, заставив сжать его зубами, пропустив через пряжку и затянув на моей голове. Терпеть уже никто из нас больше не мог, поэтому Курт тут же начал резко двигать бедрами, мощными толчками вбивая мое вспотевшее тело в нагревшуюся столешницу. Прогибаясь в спине, я со сдавленными стонами подмахивал бедрами на каждое движение любовника, с силой сжимая его ремень, оставляя следы от зубов и ощущая во рту вкус дерматина. Каждый раз, когда член проезжался по набухшей от долгого возбуждения простате, мою спину прошибало стрелой удовольствия. Вцепившись пальцами в края стола, я всем телом подавался назад, стараясь глубже насадиться на пронзающий меня член. В голову будто напустили дым: все стало слишком туманным, картинка перед глазами расплывалась, а звуки шлепков при соединении наших тел доносились до меня словно сквозь толщу воды. Когда я почувствовал, как широкая грудь прижалась к моей спине, сбивчивое дыхание коснулось раковины уха, а пальцы с силой сжали мои бедра, сильнее и резче натягивая на твердую плоть, я понял, что терпеть больше не в силах, и тогда хриплый голос проник сквозь пошлые звуки: — Кончай. Тугая пружина в животе, которая будто давила на все внутренности, резко распрямилась, и мое тело выгнулось в крупных оргазменных судорогах. Я почувствовал легкую боль в перенапряженных мышцах, и меня, наконец, накрыло с головой. Кажется, я все же застонал в голос и с чувством, выгибаясь на столе и прикладываясь лбом о потрескавшееся лакированное дерево. Оргазм был такой сильный, что примерно на минуту я просто позорно отключился от мира, уставившись в одну точку и даже не чувствуя, как внутри мышцы обожгло горячей спермой. — Эй, красавчик, ты в порядке? — Курт помог мне подняться на ноги и принялся вытирать салфетками, что покоились все это время где-то в недрах ящика его стола. — Терпеть не могу, когда ты так называешь меня, — наблюдая за любовником, я не удержался от усмешки и осторожно опустился на стул, как только натянул брюки. — Ты всегда их с собой таскаешь или просто распихал по всем местам, где предполагал меня поиметь? — Заткнись, я все еще зол на твою выходку, — Курт подошел ко мне, застегивая ремень на штанах, и я не мог не заметить на нем следы своих зубов. — Еще раз сделаешь что-то подобное, и я заставлю тебя умирать от возбуждения и невозможности кончить, — он приподнял мою голову за подбородок и всмотрелся в глаза, заставив тихо вздохнуть. — Да, сэр. Проводив спину Курта до двери, которую он отправился отпирать, я уже начал продумывать в голове план, что бы такого можно было сделать, дабы заполучить еще одно жаркое наказание. Потому что это был самый яркий оргазм в моей жизни.