Противостояние

1. — Пока! – летчик махнул рукой, и Сергей, закинув сумку на плечо, поспешил отойти от вертолета. Винт «вертушки» начал бешено вращаться, но Сергей уже шел к ждущей его машине. Даня только ухмыльнулся тому, какие «рожки» выросли на голове у Соколовского, когда ветер начал трепать его волосы. — Похож на чучело огородное, — Даня приветствовал друга крепким пожатием, а потом коротко обнял. — Завидуй молча, — Сергей, смеясь, ответил на приветствие и обошел машину. Закинул сумку в багажник и устроился рядом с Даней. Поймал взгляд шофера в зеркале заднего вида, молча кивнул, и машина тронулась с места. — А где шампанское, красная дорожка, девочки? – Сергей вытянулся на сидении, мечтая о том, чтобы лечь наконец на что-нибудь горизонтальное. — Тебе этого добра дома мало было? – Даня немного напрягся. Рассказывать о том, что здесь творилось в отсутствие Соколовского, он был еще не готов. — Издеваешься? – Сергей поморщился. – Дома я сутками зависал на приемах и посещал родню. Матушке моей не терпелось устроить мне смотрины. Даня сначала тихо фыркнул, а потом все же рассмеялся в голос: — И что, кем-нибудь соблазнился? Сергей покосился на него: — Ну, пару «невест» я все же поимел, даже соблазнять не пришлось. Но чтобы серьезные отношения… Я похож на самоубийцу? — Не знаю. Понятия не имею, как они выглядят, — немного рассеянно ответил Даня. Черт, вон уже корпус виден… А он все еще не готов. — Ты лучше расскажи, что у нас в «Датском королевстве»? – Сергей лениво зевнул. Вот оно… Даня сглотнул, лихорадочно ища способ если не избежать рассказа, то хотя бы оттянуть его. Ну не готов он!! — Ну… Рысь объявила, что без контрольной по Конституциям даже до экзамена не допустит. Что еще… — Оборзела тетка, — Сергей покачал головой, недовольно хмурясь. – Давно мозги не вправляли. — Сергей, она у нас теперь типа крутая, — Даня поморщился: если бы можно было с ней справиться, он бы и без Сергея «вправил ей мозги». — Чего? – машина остановилась, но Сергей даже не заметил этого. – Когда это она успела? — Ну, ее взяли в комиссию аттестационную. Сам знаешь, там у каждого право вето есть. И даже комитет его оспорить не может. Давай, Соколовский, вываливайся, приехали уже. Сергей молча вылез из машины и, взяв сумку из багажника, окинул корпус внимательным, хозяйским взглядом. Даня напрягся, ожидая какого-нибудь замечания, но Соколовский молча пошел по дорожке к крыльцу. Даня перевел дух и последовал за ним. — Итак, — дойдя до общей гостиной, Сергей закинул сумку на кресло, а сам развалился на диване. – Рассказывай все с самого начала. ВСЕ рассказывай. Под тяжелым взглядом голубых глаз Даня почувствовал себя неуютно, но тянуть дальше было уже некуда. Сергей и так что-то подозревает. Еще бы узнать, что именно… — Может, выпьем для начала? – Даня развернулся к бару, который затарил утром специально к приезду Соколовского. По этой же причине — возвращение каппы — в обозримом пространстве не было ни души: предчувствующие «грозу» парни нашли кучу причин находиться подальше от главного жилого корпуса Университета. — Тянешь время? – Сергей усмехнулся в спину. – Ладно, тяни, пока я добрый. А заодно подумай, как будешь объяснять мне тот факт, что корпус «Веги» выглядит так, словно его только-только отремонтировали. Даня сглотнул. Сергей… И когда только успел? Глазастая тварь… А, к черту, все равно терять нечего. — Его действительно отремонтировали, — он развернулся и, сделав несколько шагов, опустился в кресло напротив Сергея. — Я жду объяснений, — Соколовский смотрел на него прямо, почти не мигая. – Как вышло, что корпус самого задроченного во всем Университете общества теперь похож на игрушку. Даня улыбнулся кончиками губ, когда вдруг подумал о том, что, возможно, это будет даже забавно. — В «Веге» сменился каппа, — сказал и замер, ожидая реакции. Расширившиеся, а потом сразу же сузившиеся глаза многого стоили. Особенно у Сергея, не часто демонстрирующего свои чувства. — Кто? Макс? — Нет, — Даня покачал головой, улыбаясь уже открыто и начиная получать от всего этого настоящее удовольствие. – Новичок. Дохляк на вид, но мальчик крутой. Не знаю, как, но у него уже на второй день та же Рысь на цыпочках бегала. Сергей выгнул бровь: — Сказки мне рассказываешь? — Возможно, и сказки. Но ты сам видел корпус. Он навел порядок в общежитии уже к концу второй недели пребывания здесь. Даже девки — и те похорошели. — Кто такой? – Сергей нахмурился по-настоящему. — Фамилия в наших кругах неизвестная, но не мне тебе рассказывать, сколько у нас подпольных олигархов. — Хочешь сказать, что ты ничего не выяснил? – глаза Сергея нехорошо сузились. – Я тебя оставил за главного. А теперь приезжаю и слышу, что какой-то «дохляк» начал здесь свои правила устанавливать? Тебе напомнить ГЛАВНОЕ правило «Альфы»? — Отъебись, Серж, — огрызнулся Даня. – Он подмял под себя почти всех учителей. Девки только вслед ему вздыхают. Наши парни попытались устроить ему «темную», но, во-первых, он махаться кулаками умеет, несмотря на дохлый вид, а во-вторых, всех, кто тогда отметился, потом переловили поодиночке. И теперь в результате двое наших валяются в гипсе в больнице, один пытается вставить зуб. И никто никого не видел. Мы только можем предположения строить. Но он «Вегу» хорошо перекроил. Не знаю, как ему это удалось, но некоторые вчерашние «ботаники», над которыми мы с первого курса ржали, теперь… В общем, ты сам все увидишь. — Тааак, — медленно протянул Сергей, выпрямляясь. – Интересно. Что еще? — Он… — Даня опустил глаза в пол: говорить об ЭТОМ было тяжело. – Увел у меня Дашку. — Как? – потрясенно выдохнул Сергей: чего-чего, а вот ЭТОГО он точно не ожидал. — Не все так просто, — друг только отмахнулся, темнея лицом. – Официально она все еще со мной. Но это только официально. Я не слепой, Серж, и вижу, как она перед ним стелется. На вечеринках общих, в классах… Подружкам все уши прожужжала. — Подожди… Так, может, это из-за того, что вроде новенький? Интересно же. — Я что, на идиота похож? – Даня мгновенно вскинулся. – Да если бы она его хоть как-нибудь интересовала, у меня бы давно рога росли! — А, так он ее еще и «динамит»? – нехорошо и по-настоящему удивленно протянул Сергей, а потом спросил: — А моя как к нему? — А хрен бы твою знал, — Даня дернул плечом. – Вместе я их не видел, мнения ее не спрашивал. — Даня, сука ты конченная, я тебе что поручал, когда уезжал? – Сергей ласково улыбнулся. – Чтобы ты с девки моей глаз не спускал!! А ты какого хрена делал?! Но Даня его слова проигнорировал: — Ты уж прости, Сокол, что я так… Но твоя точно не в его вкусе. Впрочем, как и большая половина наших телок. — Пидор, что ли? – Сергей недоуменно вздернул бровь. Даня добросовестно задумался: — Да нет, вроде… На баб-то он смотрит. Хотя на счет «би» я не стал бы спорить. Уж слишком у него внешность… — Даня странно улыбнулся, — специфическая. Многие на нее уже купились. Как раз те, что сейчас в больничке валяются. Сергей медленно выдохнул и, снова откинувшись на спинку дивана, задумался. Интересно… Очень интересно. Образ описанного Даней человека никак не хотел складываться. И это разжигало любопытство. — Когда там ближайшая вечерина?– Сергей покосился на ушедшего в свои мысли Даню. — Сегодня, — тот даже не оторвал взгляда от кончиков своих туфель. — Отлично, — Сергей улыбнулся и встал. – Познакомимся с нашим новым другом. Даня проводил его взглядом и усмехнулся про себя: — Давай, Серж, давай… Посмотрим, что из этого выйдет. 2. Сергей зашел в свою комнату, кинул сумку в кресло, а сам рухнул на кровать. Перелет его достал. Сначала самолет, потом вертолет. Надо было на университетской яхте добираться. Дольше, но зато комфортнее. Хотя ради того, чтобы сбежать из дома, можно и потерпеть. Сергей вспомнил все эти бесконечные вечеринки и приемы, на которых его знакомили с «нужными людьми» и поморщился. Какого хрена родителям от него надо? Тусуется себе на этом острове, ласково прозванным студентами «Хогвартсом», перед глазами у них не мелькает. Общество приемлемое, выскочек нет. Как в любом учебном заведении есть свои изгои и короли, но они всё равно принадлежат к одному кругу. Имеющие богатых, влиятельных родителей, знаменитых или «серых». Именно на деньги папочек и мамочек и содержится этот VIP-университет для избранных. На острове с мягким климатом, далеко в океане. Автономном, забитом до отказа всеми благами далекой отсюда цивилизации. Мини-государство. Они живут здесь, пьют, трахаются и «оттачивают зубы и когти» для «большой жизни». Друг на друге и учителях. Но здесь Сергею нравилось. Здесь еще можно было не изображать симпатию, а послать подальше, если человек неприятен. Они сбивались в стаи, грызлись друг с другом, как молодые, но еще неопытные волки, стремящиеся заявить о себе. Чтобы стать тем, кто он есть Сергею пришлось потрудиться. Завоевать уважение и доверие тех, кто старше, было трудно, но он это сделал. И теперь являлся главой самого крутого и престижного общества Университета. Умен, силен, красив – он был идеальным каппой. Он ведь стремился именно к этому, отлично понимая, что глава «Альфы» является по умолчанию главой студентов Университета, и не разменивался по мелочам. И, как каппа, понимал, что изменять устоявшиеся еще с основания Университета правила вредно. А одной из традиций являлся тот факт, что «Вега» — это сообщество «ботаников», «тряпок» и изгоев. Страшненькие девушки, не способные постоять за себя слюнтяи и прочий мусор — они попадали в «Вегу» по умолчанию либо сразу после первой проверки «на вшивость», либо после какого-нибудь проступка. Презираемые всеми, забитые, члены «Веги» старались слиться с тенью. В умении становиться невидимками они достигли совершенства. Но помогало это мало. Молодые «волчата», больше напоминающие Сергею стервятников, избалованные вседозволенностью, считали своим долгом оттачивать свои «зубки» на не умеющих постоять за себя жертвах. Физическое или моральное унижение – в ход шло все. Самому Сергею такое положение дел не очень нравилось, но это тоже была одна из традиций, нарушить которую он не решался. Правда, иногда вмешивался, когда «игра» превращалась в настоящую травлю. Сам только изредка принимал участие в «забавах» и только для того, чтобы поддержать авторитет, но если Даня прав, то, похоже, «потравить» наглого выскочку он не откажется. Но было слишком много темных моментов. Например, кто это и откуда взялся на острове почти в середине учебного года. Как попал в «Вегу», если, судя по Даниным словам, он действительно крут. Хотя, возможно, он крут для общества, каппой которого стал, а в масштабах Университета… Сергей пару мгновений позволил себе поразмышлять над этим, а потом отбросил эту мысль вообще. Двое в больнице – это не шутка. Ладно… Надо понаблюдать за этим типом. Сергей встал с кровати и, подойдя к окну, рывком раздвинул портьеры. Когда-то он сам выбрал эту комнату: отсюда открывался самый лучший вид из всех возможных. Корпус стоял на пригорке, выше всех остальных, и, глядя из окна, Сергей видел всю или почти всю территорию студенческого городка. Здание самого Университета сияло на солнце зеркальными стеклами. Похоже, недавно его опять мыли. Сергей окинул внимательным взглядом дорожки, парк, отметил стайку первокурсниц, устроившихся рядом с их корпусом явно с целью подцепить кого-нибудь из его жителей, и остановился на корпусе «Веги». Скрытый в тени, обычно он «светился» отвалившейся штукатуркой, разбитыми стеклами там, где находился тренажерный зал, кстати, с полным отсутствием самих тренажеров. Но сейчас Сергей видел совсем другое. Чистенький, только-только отремонтированный фасад, все стекла на месте, и тренажерный зал – Сергей был в этом уверен – стал полностью соответствовать своему названию. Корпус «Веги»… Это тоже правило – следить за тем, чтобы его жители жили не в самых хороших условиях. Обычно его ремонтировали перед выпускным, чтобы у родителей живших там студентов не возникало вопросов, но очень скоро он приобретал свой обычный вид. Это был единственный корпус, стены фасада которого белили побелкой, и затушенные сигареты, куски пиццы, кола оставляли на нем свои следы. Сейчас же… Стены были обшиты пластиком так же, как и у остальных корпусов. От следов вандализма не осталось ничего. Перемена была столь разительна, что Сергей чувствовал себя физически неуютно. Традиции были нарушены. И он не может, не имеет права оставлять это безнаказанным. Но он не был бы Сергеем Соколовским, если бы наобум ринулся восстанавливать эти самые традиции. Этот новенький, имя которого он даже не удосужился узнать, был «темной лошадкой». А к таким Сергей изначально относился с осторожностью, имея перед глазами опыт отца, который недооценил своего нового финансиста и чуть не стал банкротом. Поэтому он сначала узнает об этом новеньком все, что только можно, проверит его на «вшивость», и только потом… Сергей снова задернул портьеры и, захватив полотенце, направился в душ. Надо освежиться после дороги. 3. Клуб переливался огнями, звал, но Сергей не торопился оказаться внутри него. Стоя вместе с Даней в тени кустов и куря, он следил за тусующимися на крыльце парнями. — Ты что задумал, Сокол? — Даня выкинул сигарету и повернулся к Сергею. — Ничего, — тот только пожал плечами, чем очень напряг Пономарева: кажущийся безразличным Сергей был вдвойне опасней. Соколовский выдохнул и тоже выкинул сигарету: — Ладно, пошли, — одернул легкий пиджак с эмблемой каппы и вышел из тени. Стоящие на крыльце парни тут же развернулись ему навстречу. «Свои» ограничились рукопожатием и приветствием, «чужие» — более стандартным и почтительным «с возвращением». Сергей, сохраняя невозмутимое выражение лица, ответил и прошел дальше. Даня только покачал головой, ловя настороженный и вопрошающий взгляд оставшихся своих парней. И те, как по команде, пошли следом за ним: хоть Соколовский и говорил, что ничего не задумал, стоило все же подстраховаться. Все-таки не каждый день в городке случается такое. В клубе было темно, шумно и многолюдно. Стараясь остаться незамеченным, Сергей, переступив порог, слился с тенью и, двигаясь почти по стенке, направился в темный уголок, в котором иногда прятался, когда было желание пообщаться с Лизой. Мягкий диван принял его тушку, и Сергей только тихо фыркнул, когда заметил потерявшего его из вида и поэтому замешкавшегося на пороге Даню. Ничего, пусть поищет. В конце концов, быть рядом — его почти прямая обязанность как помощника каппы. Сергей выдохнул и откинулся на спинку, совсем уходя в тень. Взгляд заскользил по студентам, наполняющим клуб, и пальцы сами собой сжались в кулак. «Веганцы»… Они никогда не ходили на такие сборища, справедливо опасаясь неприятностей, но сегодня их здесь было слишком много. И они почему-то уже не были похожи на тех забитых и всего боящихся парней и девчонок, видеть которых он привык. Но еще более неприятным было то, как другие студенты относились к этим… людям. Нет, реакция тех, кто не состоял ни в каком клубе (а такие были, хоть и мало), Сергея интересовала мало. Зато «свои»… Приятия и симпатии Сергей не увидел. Там был полный «игнор», но раньше, раньше!.. Раньше пришедшего на вечеринку на свою беду «веганца» его «альфийцы»… Хотя нет, что-то здесь не так. Сергей чуть сдвинулся и подался вперед, заставляя себя сосредоточиться. «Веганцы» чувствуют себя здесь слишком свободно. А вот его мальчики напряжены. Таак… И что это, интересно, значит? Ответ пришел сам собой. Когда все еще пытающийся найти его Даня вдруг застыл, глядя куда-то широко открытыми глазами. Сергей проследил за его взглядом и вздернул бровь. Дашка. Накрашенная, нарядная. Хм… С Даней она так точно не выглядела. Сергей нахмурился и снова вернулся в глубокую тень, наблюдая за этой некогда парочкой. Даня смотрел на Дашу, не отрывая глаз, а вот она… смотрела совсем в другую сторону. Смотрела напряженно, ожидающе, с такой явной надеждой на лице, что Сергею невольно стало жалко своего помощника. Даня выглядел сейчас таким идиотом… Дашка его даже не видела. Но на кого она смотрит? Сергей проследил теперь уже за ее взглядом. И сначала даже не понял, кого именно видит. Точеные скулы, глаза странного, кошачьего разреза, смеющиеся полные губы, кончики волос, ласкающие щеку… Странное создание, показавшееся на первый взгляд до неприличия красивым, несомненно, приковывало к себе внимание. Небрежная поза, рука, лежащая на спинке дивана, нога на ногу. Такой же форменный пиджак, как у Сергея, только другого цвета. Мужской. «Уж слишком внешность у него… специфическая» — в голове зазвучал голос Дани, и Сергей медленно выдохнул, продолжая жадно рассматривать… как там новенького Даня полчаса назад назвал? Дима? Хорошо, пусть будет Дима. Так вот, значит, как выглядит новый каппа «Веги». А в том, что это именно он, Сергей уже не сомневался. — Соколовский, к тебе можно, или отвалить лучше по-тихому? – рядом вдруг нарисовался Даня. Сергей только кивнул, не поднимая на него глаз. Только подвинулся, а когда тот устроился, кивнул в сторону смеющегося парня: — Он? — Он. — Если бы Сергей не видел лица Дани, то, возможно, поверил бы его спокойному тону. – И как тебе? — Впечатляет, — не считая нужным что-либо скрывать, Сергей ответил честно. Он не спускал глаз с Димы, пытаясь понять его. Чем дышит, о чем думает? Кто вообще такой? Дима снова рассмеялся какой-то шутке, а потом… Потом к нему подошел Макс. Скользнул тенью за спину, склонился и шепнул пару слов на ухо. И лицо Димы мгновенно неуловимо изменилось. Нет, на самом деле, на нем не дрогнул ни один мускул, и губы все также улыбались. Но глаза… Их мгновенно потяжелевший взгляд быстро, изучающе окинувший помещение, Сергею очень не понравился. Хищник. Пока не ясно, какой породы, но несомненный хищник. Тем временем Макс снова растворился во мраке, и Сергей пару мгновений думал над тем, а не попытать ли этого вечного «второго» на предмет информации. Подумал, а потом отбросил эту мысль. Максим был одним из немногих «веганцев», в отношении кого у других была хоть капля уважения. Бывший «альфиец», он был изгнан советом общества из его состава. И это был тот самый случай, когда Сергей уже был готов использовать свое право вето, но тогда положение его самого было не достаточно устойчивым, и он не стал рисковать. Максим поступил, как настоящий мужик, когда спас «веганку»-первокурсницу от изнасилования упившимися «сообщниками». Он тогда расквасил пару рож и выбил пару зубов, но этим нарушил еще одно правило – внутри общества никаких стычек, дуэлей и драк. Они — стая. И грызня внутри нее могла привести к расколу. Поэтому за соблюдением ЭТОЙ традиции всегда следили очень строго. Макса изгнали. Он имел право стать «свободным», то есть не принадлежать никакому обществу, существуя в стенах Университета сам по себе, на свой страх и риск, но предпочел уйти в «Вегу». Потом, позже, Сергей нашел способ вернуть его в «Альфу», но Максим отказался. По-мужски Сергей уважал его за этот поступок, но как каппа – презирал. В «Веге» Макс очень быстро смог стать помощником старого каппы, но тот был такой размазней… Сергей даже думал, что Макс сменит того на посту но время шло, а ничего не менялось. И вот теперь… — Как он стал каппой? – Сергей вспомнил о сидящем рядом помощнике, следя за задумавшимся Димой. – Как он вообще попал в «Вегу»? — Честно? Не знаю, — Даня хотел прикурить, но Сергей только цыкнул на него: сигаретный дым мог ухудшить и без того не очень хорошую видимость. – Он вдруг взял и появился. В классе. Меня самого в тот день не было на занятиях, знаю все только с чужих слов. Зашел через минуту после звонка. Извинился. И направился к месту так, словно знал, куда идти. Словно уже давно его выбрал. Вот и все. Сначала к нему потянулись девчонки. Потом – кое-кто из «свободных». А когда к нему подвалил кто-то из наших, тогда-то и выяснилось, что он – новый каппа «Веги». Скажу честно, что это известие нас несколько… удивило. А он все начал делать очень быстро и как-то… сразу. Мы просто не успевали реагировать. Всего трое суток после его появления, и корпус начали ремонтировать. А потом все и вовсе покатилось снежным комом. «Веганцы» начали вдруг меняться. Огрызаться, откровенно смеяться. Били прямо по болевым точкам. А он только ходил и улыбался. В конце концов, шок прошел, и пара наших решили поставить его на место, объяснить, кто хозяин в городке. Думали, что раз новенький, то еще не в курсе. Признаю, это было идиотизмом, но моей вины тут нет. Я ничего не знал. Меня поставили в известность уже когда все закончилось. — И чем? – Сергею было по-настоящему интересно. Он до сих пор пытался совместить слова Дани с тем, что видел перед собой. Но это тощее создание ну никак не желало вписываться в придуманный образ. — Ему, конечно, досталось — все-таки он был один, а парней было трое, — но меньше, чем могло бы. Потом один из этих придурков загипсованных рассказал, что зуб их дружку как раз Дима и выбил. Он, может, и не очень силен, но удары у него точные и быстрые. И вообще он слишком стремительный. Но самое интересное началось позже. Ровно через сутки их ждали. Причем возле нашего корпуса. Они не могут сказать ни сколько было нападающих, ни кто они… Но весь Университет решил, что это маленькая месть нового каппы. — Маленькая? – Сергей поджал губы. – Ни хрена себе, «маленькая»… Сломанные руки в обмен на пару ударов? — Возможно, нападающие несколько… увлеклись, — Даня как-то нервно усмехнулся, и тут Сергей увидел причину. Даша… Она появилась словно из ниоткуда перед Димой. Улыбнулась, что-то сказала… Сергей краем сознания отметил, как сжались в кулак пальцы Дани, но все внимание было направлено на беседующую парочку. Хотя, нет, не парочку. Невооруженным взглядом было видно, что в ответ на почти слепое обожание, которое увидеть в глазах Даши мог любой, Дима отвечал лишь вежливостью. Даня прав… Даша Диму не прельщала. — Ненавидишь его? – Сергей кинул быстрый взгляд на помощника, ловя все возможные эмоции, которые могли бы отразиться на его лице. — Нет, — Даня ответил сразу, без раздумий, и Сергей почему-то ему поверил. – У меня к нему много разных претензий, но за ЭТО ненависти нет. Он ее не соблазнял, не уводил. Она сама… Сергей только покачал головой, а потом встал: — Пора проверить, что это за штучка… — Сокол, — Даня встал следом, — он знает, что ты здесь. Сергей мгновенно вспомнил Макса и то, как изменился взгляд Димы после какого-то его сообщения. Он искал кого-то в зале. Уж не его ли? — Тем лучше, — Сергей улыбнулся и вышел из тени. Он сделал всего пару шагов в сторону Димы, как музыка вдруг, захлебнувшись, смолкла. Повисшая тишина начала звенеть, а кровь Сергея – кипеть от адреналина. Дима смотрел на него. Прямо на него. Не изменив позы, без капли страха или напряжения на лице. Ждал. И вместе с неприязнью начало зарождаться уважение и еще чуть-чуть восхищение выдержкой. Ведь этот Дима знал, не мог не знать, кто идет к нему. Кончики пальцев покалывало, но Сергею нравилось это ощущение. Он купался во всеобщем внимании, отлично зная, что все взгляды обращены сейчас на них, на него. Они ждут, они все ждут развязки. Пожалуй, стоит им ее дать. Но в двух шагах от объекта своих размышлений Сергей вдруг передумал. Возможно, причиной послужил прищур почти кошачьих глаз, а возможно — банальное любопытство. — Все вон, — спокойно, тихо, зная, что его услышат все, бросил Сергей, ловя взгляд Димы. В клубе началось шевеление. Краем глаза Сергей выхватывал разочарование и отчаянное любопытство на лицах. Но сейчас ему было откровенно плевать на всех. Хотя… — Вас это тоже касается, — режущий холодом голос и взгляд, брошенный в сторону так и не сдвинувшихся с места «веганцев». Кто-то, видимо, еще по старой привычке, дернулся к выходу, но сразу же сконфуженно остановился. — У нас есть свой каппа, — Сергей даже не понял, кто это сказал. – Мы уйдем, когда он отдаст такое распоряжение. Перед глазами Сергея полыхнуло. Да как они смеют?! — Проблемы? – мягкий, почти мурлыкающий голос показался Сергею ледяным душем. Он проник в каждую клетку и напрочь выморозил всю готовую пролиться ярость. Сергей медленно опустил глаза, встретил спокойный взгляд и внезапно усмехнулся: — Никаких, — губы сами собой раздвигались почти в оскале: он видел, слишком хорошо видел, что старый страх, старая память все еще живы. И не нужно быть гением, чтобы понять – только присутствие их «каппы», его спокойствие помогает «веганцам» еще стоять. И если чуть надавить… — Идите, — небрежный жест рукой, и «веганцы» сорвались с места. А Сергей так и застыл на месте с открытым ртом, готовый «давить». Вот же сука… Но умная сука, должен был признать Сергей. За несколько секунд поставить его в такое неловкое положение… Это нужно постараться. И это, несомненно, заслуживает особого подхода к наказанию. Сергей незаметно выдохнул и усилием воли разжал кулак, а потом, не глядя, опустился в стоящее напротив кресло. Раздвинул ноги, занимая как можно больше пространства, и полез за сигаретой. Под спокойным взглядом прикурил и выпустил дым прямо в тонкое лицо, которое даже не дрогнуло. Только улыбка вдруг стала другой. Виновато-вежливой, почти застенчивой: — Кажется, на это кресло кто-то до тебя умудрился разлить пиво. Извини, что не предупредил. Сергей замер, пытаясь удержать себя от того, чтобы не вскочить тут же и не проверить. — Будем считать, что я поверил, — Сергей затушил недокуренную сигарету и откинулся на спинку, в который раз внимательно изучая Диму. Действительно, «задохлик»… Худой, но сложен пропорционально. И вблизи мнение о его не совсем стандартной внешности только подкрепилось. Особенно этому поспособствовал еле заметный шрамик на губе. — И откуда же ты такой взялся? – задумчиво буркнул себе под нос Сергей, а потом вдруг кинул себя вперед. Навис над сидящим парнем, упираясь руками в подлокотники. – В любом случае, неважно. А важно то, что я тебе сейчас скажу. В этом городке хозяин Я. И Я не потерплю, чтобы какие-то новички заводили свои порядки. Ты меня понял? – Сергей сам знал, как дешево и грубо выглядит все это со стороны, но это было всего лишь проверкой. — Новички? – как-то странно протянул Дима, а потом… рассмеялся. Красиво, чисто, заразительно. Сергей вздрогнул, отстранился, а Дима вдруг подался навстречу. Стремительно, быстро. Их лица застыли в паре сантиметров друг от друга. Бесконечно долгие секунды они смотрели друг другу в глаза, а потом Дима заговорил, касаясь дыханием щек Сергея: — Новички? Какой ты, к черту, хозяин, если не знаешь, что творится в ТВОЕМ городке? – сарказм, насмешка… Дима бил его словами, в глубине глаз разгоралась настоящая ярость. – Я с самого начала был здесь. С самого первого курса. Изображал из себя тень, чтобы такие уроды как ты не трогали, не задевали, не повышали свою невъебенную самооценку за счет меня. Я ходил на занятия вместе с тобой, я сидел с тобой в одном классе. Но ты не видел меня… — губы Димы исказила злая усмешка. – Но Я видел ВАС. Я наблюдал за вами. Все это время. Каждый шаг, каждый вздох. Каждого. Ты слышишь, ХОЗЯИН? – ничем не прикрытая усмешка ударила, как показалось Сергею, в солнечное сплетение. – КАЖДОГО. И теперь Я тебе говорю, а ты слушай. Ничего не будет, как прежде. Потому что я вас уничтожу, — Дима замолчал, а потом улыбнулся почти ласково и медленно выпрямился. Если бы он кричал, если бы брызгал слюной и бил себя в грудь, Сергей был только рассмеялся. Но спокойный тон, уверенность в голосе Димы заставила его улыбнуться. От предвкушения. И адреналин так приятно ласкал артерии… — Ты можешь знать даже сколько раз в день я хожу в туалет, но это не поможет тебе, — Сергей тоже выпрямился. — Соколовский… — от того, как промурлыкал его фамилию Дима, по спине Сергея прошлась толпа мурашек. – Меня твои интимные проблемы не интересуют. Хотя у кого что болит… — Дима развел руками в сожалеющем жесте и снова вернулся в кресло. Сергей только хмыкнул. Дешевый фокус. Вполне достойный его попытки взять Диму «на понт». Но больше разговаривать не о чем. Дима озвучил свои намерения, Сергей принял их к сведению. Что ж, пора откланиваться. — Увидимся, — небрежно бросил он и развернулся к выходу. Вроде все под контролем. Но тогда почему ему кажется, что этот раунд он проиграл? Сергей уже почти дошел до двери, когда его нагнал смеющийся голос: — Соколовский! А в туалет-то все-таки зайди. А то скажут, что обоссался… Пиво-то и правда пролили, — и снова смех. Счастливый, звонкий. Сергей автоматически провел рукой по заду и, почувствовав влагу, грязно выругался. Сука… Еще бы вспомнить, где в этом задроченном клубе туалет… 4. Дима закрыл дверь своей комнаты и, прислонившись к ней спиной, перевел дух. Ну что, можно открывать счет? Этот тайм он выиграл, но расслабляться рано. Сегодняшний вечер был показательным, он позволил увидеть несколько слабых мест. Дима отлепился от двери и прошел вглубь комнаты. По внутренней связи набрал номер Максима, уверенный, что тот на месте и ждет его звонка. Тот действительно взял трубку сразу после первого гудка: — Да? — Собери всех. — Пора подводить первые итоги? — Нет, — Дима на секунду задумался, а потом продолжил. – Как оказалось, у нас есть еще слабые звенья. Максим помолчал, а потом бросил короткое: — Хорошо. Дима отключился и повернулся к зеркалу. Внимательно оглядел себя и улыбнулся. Как мало понадобилось времени и усилий, чтобы снова стать самим собой. Изображать из себя забитого «ботаника» было не в пример тяжелее. От необходимости постоянно горбиться и сутулиться ныла спина, от дужек простых очков на коже оставались следы. Но больше всего его раздражала одежда на размер больше и неприятные даже на вид волосы. Спутанные, грязные сосульки, висящие по обеим сторонам лица, доводили до бешенства. Сколько раз он хотел бросить все это, но каждый раз перед глазами вставало заплаканное лицо сестры. На год старше его самого, она попала в Университет раньше. Тоненькая, некрасивая, но бесконечно милая и нежная, не способная постоять за себя – она быстро стала объектом насмешек однокурсниц. «Моль бледная» и «синий чулок» были самыми безобидными прозвищами. А она все терпела. Терпела и молчала. Но когда начались летние каникулы и она приехала домой… Не выдержала. И однажды теплой летней ночью рассказала все брату, зная, что он всегда поймет и поддержит. И Дима, шокированный ее рассказом, сделал все, чтобы убедить родителей позволить ей учиться в другом месте. В результате теперь Настя, его Нюша училась в другом месте, а он… Был здесь. До недавнего времени изображал из себя огородное чучело и смотрел, изучал. Копил злость и ненависть. К «Альфе» у него был громадный счет. К остальным обществам типа «Беты», «Гаммы» и «Дельты», тоже иногда подвергающимся нападкам, Дима относился равнодушно, рассматривая их только как пешки на игровом поле. «Альфийцы» же... Сильные, разбалованные полным отсутствием дисциплины и вседозволенностью, извращенные, склонные к садизму… Дима их ненавидел. Исключениями были лишь Макс, Пономарев и… Сергей. Макса Дима уважал за принципы, за твердость. Данил нравился за спокойную рассудительность. А вот Сергей… Ему не нравились «забавы» его «сообщников», и это импонировало Диме. Но нежелание что-либо изменить, остановить вызывало ярость. Но он был сильным противником. Умным, осторожным. И сегодняшний вечер только доказал это. Кто-нибудь другой возникшую проблему попытался бы решить кулаками. Но Сергей предпочел иной путь. Весь вечер Дима чувствовал на себе его изучающий взгляд. Тяжелый, прямой. И то, что Соколовский предпочел разговор без свидетелей, о многом говорило. Правда, детские попытки «взять на понт» рассмешили. Даже несмотря на то, что он знал – это всего лишь проверка. Но все только начинается. Телефонный звонок вырвал его из задумчивости. Дима отвернулся от зеркала и снял трубку: — Да. — Все на месте, — коротко доложил Макс и отключился. Дима вернул трубку на место и направился к двери. Его ждут, ждет его команда, без которой то, что он задумал, просто невозможно. 5. — Всем добрый вечер. — Он вошел в зал для собраний, пробежался взглядом по повернувшимся к нему лицам и остался доволен увиденным. Отпечаток «жертвы» почти исчез. Долгая и упорная работа по возвращению своим «сообщникам» нормальной самооценки начала приносить свои плоды. Но останавливаться нельзя. Они только в начале пути. Дима прошел в центр зала и снова окинул всех взглядом… — Думаю, вы все уже в курсе того, что было сегодня, — спокойно, уверенно начал он, отлично зная, что от его настроения, поведения зависит очень многое. – Мы открыто заявили о себе и о том, что больше не собираемся терпеть хамского отношения. Но, как оказалось, еще не все из нас вытравили из себя былой страх перед «альфийцами». Он замолчал, обводя всех тяжелым взглядом, ловя отблески эмоций на лицах. Вина, раскаяние, сомнение, даже недоумение… — Я понимаю вас, — мягко произнес он. – Это трудно. Но сдаваться нельзя. Только идти дальше. Потому что если мы покажем свою слабость, нас уничтожат. Теперь – особенно. Я ненавижу слово «стая», но сейчас мы должны стать ею. Только сплоченный коллектив, члены которого готовы на все друг ради друга, сможет противостоять… Звон, крик — и висок обожгло. Дима, как во сне, проследил за тем, как мимо пролетает и, ударившись о стену, падает на пол большой камень неправильной формы с острым, словно обгрызенным краем. Медленно повернулся к окну и вскинул бровь. Стекла больше не было. — Кровь… шепнула девушка с первых рядов, и он повернулся к ней. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и он провел по скуле ладонью. Поднес ее к глазам и хмыкнул. Действительно кровь. Камень его задел. — Суки!! – яростно выдохнул один из его «веганцев» и вскочил с места, стискивая пальцы в кулаки. – Да их за это… Им самим все стекла выбить надо! — Да… Да… Давайте… — нестройный хор полных неприкрытой ненависти голосов на мгновение оглушил Диму. — ТИХО!! – шепотом крикнул так, как умел только он, и, воспользовавшись наступившей тишиной, спокойно, словно это и не на его лице была размазана кровь, произнес: — Никто никуда не пойдет. НИКТО. НИКУДА. Любой, кто ослушается, может считать себя «одиночкой», — его взгляд мгновенно потяжелел, и парни сникли, отлично зная, что он не шутит. — Ответив тем же, мы всего лишь покажем, что эта идиотская выходка, достойная только учеников младшей школы, задела нас. — Мы что, оставим это безнаказанным? – кое-кто не желал сдаваться. – Этот камень всего лишь задел тебя. А если бы попал точно в голову? — А кто сказал, что это останется безнаказанным? – Дима опустил взгляд на уже засохшую кровь на своей руке и улыбнулся. Мягко, почти ласково. – Но я не собираюсь опускаться до уровня того, кто кинул этот камень. И вы, — он вскинул глаза, и первые ряды вздрогнули от холодной ярости, плескавшейся в них, — надеюсь, тоже. — Он дождался ответных, пока еще неуверенных кивков, и бросил: — Все свободны. Студенты, ворча и тихо переговариваясь, начали покидать зал. Макс немного поколебался, а потом подошел к нему: — Тебе нужно обработать рану. Дима неосознанно коснулся виска: — Знаю. Завтра сообщи в хозяйственный отдел, пусть вставят стекло. — Хорошо, — Максим серьезно кивнул, а потом спросил: — Что ты задумал? — Ничего, — Дима пожал плечами. – Я уверен, что это не было санкционировано Соколовским. Макс, я не хочу превращать все это в войну. Силы еще не равны. — Ты хочешь перевести игру на другое поле, да? – Максим понимающе улыбнулся. — Я слишком хорошо знаю, что в чистой физической силе мы сильно уступаем. И здесь мы «альфийцам» не соперники. Так что… Максим покачал головой: — Ты не доверяешь мне. — Это не тот противник, с которым можно быть точно в чем-то уверенным. Очень многое зависит от ответных шагов Сергея, от его ходов, — Дима устало улыбнулся. – Иди спать, Макс, иди спать. — А если нет? Если это Сергей отдал приказ? Тогда что? — Тогда… — Дима нахмурился. – Я буду очень и очень разочарован. Макс хмыкнул, а Дима вдруг улыбнулся пришедшей в голову мысли. Кажется, все будет еще проще, чем он предполагал. «Альфийцы» сами приготовили для себя ловушку. Ему осталось лишь заманить их в нее. Но сначала… 6. — Знаешь, Соколовский, я думал, что ты умнее, — ленивый, насмешливый голос буквально содрал с Сергея сон. Пара секунд понадобилась на идентификацию, а потом он возмутился: — Какого черта? Три часа ночи! — рядом заворочалась Лиза, и Сергей убавил громкость голоса. – Что тебе надо? — Всего лишь сказать, что если камень в окно – предел твоих возможностей, то я в тебе разочаровался. — О чем ты говоришь? – Сергей нахмурился, прикидывая шансы на то, что это все розыгрыш. — О, ты не знаешь? – Дима вполне натурально удивился. – В таком случае, спешу тебе сообщить, что кто-то из твоих мальчиков решил поупражняться в метании тяжелых предметов в окна. По чистой случайности я оказался на пути этого самого «предмета» и теперь… — он на мгновение замолчал, а потом рассмеялся, — я буду еще больше нравиться девушкам, ибо, как говорится, шрамы мужчину только украшают. — Кто-то кинул камень в окно твоего корпуса? – Сергей быстро вычленил из нагромождения слов главное. – Я ничего об этом не знаю. — Не сомневаюсь, — голос Димы мгновенно изменился, став жестким, холодным. – Ты теряешь контроль, Соколовский. Глаза Сергея сузились. Если Дима не врет, а он не врет, осознавать правоту его слов было неприятно. — Чего ты хочешь? Извинений? – Сергей, до которого, наконец, дошло, что можно выйти из спальни, скатился с кровати и вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь. Вздрогнул от холода, но голос, льющийся из трубки, забрал все его внимание: — Всего лишь серьезного к себе отношения, а не этот детский сад. Сергей хмыкнул. Да, действительно «детский сад». — Я приму это к сведению. А теперь, если у тебя все… — Спокойной ночи, Соколовский, — бросил Дима, а в следующую секунду по ушам ударили короткие гудки отбоя. — Сволочь, — выдохнул Сергей и набрал номер Дани. И плевать, что глубокая ночь. Даня взял трубку не сразу: — Да? – Сонный голос почему-то вызвал только раздражение. — Собери всех парней, — жестким, не допускающим возражений голосом, произнес Сергей. — Но… — Сейчас, — бросил он и отключился. Надо привести себя в порядок. Сергей остановился перед дверью и прислушался к недовольному гулу в зале. Разбуженные посреди ночи парни не стеснялись в выражениях. Сергей зло усмехнулся и одним сильным ударом распахнул двери. Створки ударились о стену, и в зале воцарилась тишина. Ни на кого не глядя, Сергей прошел до возвышения, на котором стоял стол, и только потом окинул глазами присутствующих. Под его тяжелым, непонятным для них взглядом здоровые, сильные парни никли. Сергей еще раз вгляделся в их лица, пытаясь сам вычислить того, кто кинул камень в окно корпуса «Веги». Ожидая, пока все соберутся, он не поленился и сам прогулялся к зданию. Полюбовался на словно ощетинившуюся острыми осколками раму и вернулся обратно, размышляя по дороге над тем, почему вдруг так все изменилось. Еще не так давно подобные выходки не казались «детским садом». Но сейчас Сергею было стыдно за такое поведение своих «сообщников». И за одно это можно было ненавидеть Диму до конца жизни. И уважать… — Я хочу знать, кто из вас сегодня кинул камень в окно «Веги», — спокойно, уверенно произнес Сергей. По рядам прошлось волнение, непонимающие взгляды цеплялись друг за друга. — А что, нельзя? – из толпы донесся ленивый, наглый голос, и Сергей медленно выдохнул. Кто бы сомневался… — Нельзя! – оборвал он начавшие разрастаться смешки. В мгновенно навалившейся тишине Сергей медленно поднял голову. – Пора прекращать этот… — вспомнил, усмехнулся, — детский сад. — Ты рехнулся, Соколовский? — Хочешь проверить? — мягко, вкрадчиво спросил Сергей, развернувшись к говорившему. Улыбнулся, и тот поспешно отступил назад. Сергей небрежным жестом откинул прядь волос с лица и продолжил: — Вы ведете себя, как дети. Привыкли к тому, что все разрешено, и не видите, что ситуация изменилась. А она изменилась. И, думаю, те, кто сейчас в гипсе, охотно подтвердят мои слова, — по рядам снова прошло волнение, и Сергей вскинул руку. – Я не закончил! В зале мгновенно стало тихо. Сергей переглянулся с застывшим у дверей Даней и неожиданно спросил: — Кто-нибудь из вас сможет мне сказать, чем на этот камень ответит нам «Вега»? Как и почему они такими стали? Молчите? – Сергей смотрел в глаза каждого. – Не знаете. Вы разучились просчитывать последствия. И я пальцем не шевельну, если завтра тот, кто кинул этот камень, окажется в больнице со сломанной конечностью, — кто-то сбоку слабо охнул, но Сергей даже не повернулся. – Вы разленились. Привыкли, что вам не сопротивляются. Так вот… Для особо умных я повторяю – ситуация изменилась. — Что ты предлагаешь? – голос из толпы заставил Сергея улыбнуться. — Я всего лишь хочу, чтобы каждый из вас помнил о том, что задевая «веганца», он рискует получить ответ. И требую, чтобы впредь выходки, подобные сегодняшней, не повторялись. Тот, кто ослушается, может сразу собирать вещички и валить из корпуса и сообщества. Это понятно? Тогда все свободны. Толпа загудела, кто-то уже развернулся к двери, когда Сергей вдруг добавил: — Да, и еще… Тому, кто тронет каппу «Веги», самолично сверну шею, — в глазах Сергея полыхнуло пламя. – Эта сука – моя. Вот теперь лица уходящих парней буквально расцвели понимающими и одобрительными улыбками, а Сергей еле сдержался чтобы не сплюнуть. Даня подождал, пока из зала выйдет последний, а потом подошел к Сергею и протянул ему сигарету. Тот благодарно кивнул и, прикурив, качнул головой в сторону выхода на террасу: «выйдем». На улице было хорошо. Ночь была прохладной, звездной. — Они так ничего и не поняли, — с раздражением бросил Сергей, жадными затяжками приканчивая сигарету. — Знаешь, я тоже понимаю тебя с трудом, — осторожно произнес Даня. – Что тебя так взбесило? — Он позвонил мне, — сигарета помогла расслабиться, и Сергей выдохнул уже почти спокойно. – И просто высмеял меня с этим «детским садом». И он абсолютно прав – так только малолетние хулиганы поступают. — А ты, получается, предводитель этих хулиганов? — понимающе усмехнулся Даня. — В точку, Пономарев, — Сергей отразил его усмешку, а потом мгновенно стал серьезным. – Он непонятный. Я не могу его прочувствовать, поймать. И это меня нервирует. Я не могу просчитать его, предугадать его следующий шаг. И в то же время я чувствую себя абсолютно голым и прозрачным перед ним. Это… неприятно. Он серьезный противник, и меня бесит, что наши придурки не понимают этого. — Если он серьезный противник, то не будет размениваться на мелочи. — Он, может, и не будет. А вот… Твою ж мать… — выдохнул Сергей, когда до него дошел весь масштаб возникшей проблемы. Он с пару секунд молчал, глядя прямо перед собой невидящими глазами, а потом развернулся к Дане. – Представь людей, над которыми несколько лет издеваются. И у которых вдруг появляется сильный и уверенный лидер. Лидер, который не боится бросить вызов. И бросает. Ремонт, сломанные руки, почти открытое противостояние… Он показывает пример, и люди идут за ним. Они тоже начинают чувствовать себя сильными и уверенными. Начинают огрызаться, хамить в ответ… — …качаться в тренажерке. — … и… Что? – брошенная Даней мимоходом фраза остановила Сергея на всем скаку. – Повтори. — Дима... Он заставил хозяйственный отдел выдать «Веге» положенные тренажеры и теперь заставляет своих парней качаться. Каждого. По несколько часов в день. Сергей только выдохнул: — Черт… А я все думал, откуда взялись те, что переломали нашим руки… Тогда все еще хуже. Я думал, что наша грубая сила немного притормозит наполеоновские планы этого выскочки. — Сергей, я не думаю, что все так серьезно. Пара настоящих потасовок, и все вернется на круги своя. — Да как ты не понимаешь! – Сергей был готов схватить Даню за волосы и побить его головой об стену. – Все те, кого мы обижали, почувствовав в себе силу, начнут мстить своим обидчикам! За каждое слово и каждый удар. По одиночке или группами – уже не важно. И если этот придурок не удержит контроль… или скажет «фас» в нужный момент, от «Альфы» вообще ничего не останется! – от пришедшего внезапно осознания глаза Сергея вдруг широко распахнулись. А потом он почти восхищенно выдохнул: — Вот сука… Это было его планом с самого начала. И его звонок, и… Ему нужно было, чтобы я запретил парням доставать «веганцев». — Но ты же не запретил. Только «детские выходки». Хочешь сказать, что ради этого «веганцы» камень сами себе в окно кинули? – каким-то деревянным голосом спросил Даня, но Сергей только покачал головой, лихорадочно соображая: — Нет. Это наш. — Подожди… Получается, Дима сымпровизировал? Да у него тогда просто охуенная реакция! Сергей согласно кивнул, пытаясь найти выход из положения. Он действительно ничего никому не запрещал и теперь был практически уверен, что первый же выпад в сторону «веганца» получит жесткий отпор. И, судя по первым жертвам, несоизмеримый с самим выпадом. И чем удачнее «веганцы» будут отбиваться, тем сильнее будут становиться. Черт… А если действительно запретить? Ведь нужно же это Диме зачем-то? Зачем? Не издевающиеся «альфийцы» скучны и неинтересны как объекты для немедленной мести. Сергей представил себе, что было бы, если бы сегодня он действительно запретил приставать к «веганцам», и похолодел. «Альфа» бы раскололась. Начались бы внутренние дрязги, интриги, борьба за власть. И всем бы стало не до «веганцев». Боже… Разделяй и властвуй. Это же самое простое, что может быть. Он же сам когда-то использовал это правило, еще в начале своей «карьеры». Но ловушка была красивой, Сергей не мог этого не признать. — Что будем делать, Сокол? – Даня заметно нервничал. — Подождем, — Сергей пожал плечами. – Больше нам пока ничего не остается. — Он должен ответить, да? — Да. К тому же, мы еще очень мало знаем о нем, — Сергей вскинул глаза на Даню. – Мне нужна информация, Пономарев, ты меня понял? И мне плевать, где ты ее возьмешь. И держи меня в курсе всего. Сплетен, слухов, любых больших и маленьких происшествий. Свободен. Даня хотел еще что-то сказать, но выдохнул и повернулся к двери. Сергей коротко хмыкнул, а потом вдруг сказал: — Спасибо за работу. Даня, молча кивнув, исчез за дверью. Сергей постоял еще немного и пошел за ним следом. Надо поспать, завтра занятия. И, похоже, он будет присутствовать на всех парах. Ведь Дима учится в одной с ним группе… 7. — Итак, вернемся теперь к Конституции нашей страны, — Рысь окинула студентов внимательным взглядом поверх очков. – О чем говорит нам пункт первый статьи двадцатой? Соколовский? Взгляд Сергея, мысли которого витали где-то в другом мире, растерянно заметался по классу, пока мозг лихорадочно искал ответ на вопрос. — Каждый имеет право на жизнь, — мягкий, чуть насмешливый голос, который Сергей, похоже, скоро окончательно возненавидит, опередил его. — Спасибо, Дима, — Наталья Николаевна тепло улыбнулась сидящему чуть сбоку и сзади Никитину. – Но в твоих знаниях я и не сомневаюсь. Мне хочется услышать ответ Соколовского. — А Соколовский у нас и так хорошо свои права знает. И без Конституции. В классе на мгновение воцарилась полная тишина, а потом по рядам прокатился смех. Сергей зарычал про себя, стискивая пальцы. Еще никто и никогда не осмеливался выставить его на посмешище перед всем классом! — Заткнулись все! – бросил он, и одногруппники испуганно притихли. Рысь аккуратным движением вернула обратно начавшие сползать очки. А потом вдруг спросила: — А скажи-ка мне, Соколовский, какую статью Конституции ты сейчас нарушил? Сергей кинул на преподавательницу права полный ярости взгляд, открыл рот, но снова не успел: — Статья двадцать девятая, пункт первый. Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Хотя, строго говоря, к данной ситуации это не совсем подходит, — Димин голос смеялся. Открыто. Нагло. Его хозяин бросал вызов, и Сергей не мог оставить это просто так: — Статья сорок пятая, пункт второй. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. — Мило, — протянул Дима за его спиной. А потом вдруг жестко, холодно бросил: — Статья двадцать первая. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. И Сергей не нашел, что ему ответить. Но, к его огромному удивлению и облегчению, на помощь пришла Рысь: — Так, хватит. Пообщаетесь после занятий. Но я рада, что вы, мальчики, еще не все забыли. И практически счастлива, что ты, Соколовский, как оказалось, не всегда считал ворон на моих уроках. Ладно… Пожалуй, начнем новую тему. Итак… Но что «итак», Сергей уже не слышал. От ярости в ушах шумела кровь, ногти все сильнее впивались в ладони. Сука. Какая же он тварь… Так опозорить перед всем классом! И ведь ничего не скажешь, не возразишь. Он прав. Во всем. Черт! Как же он ненавидел чувствовать бессилие. Сергей выдохнул и усилием воли заставил себя расслабиться. Нельзя показывать свои истинные чувства. Иначе Дима поймет, что задел за живое. И все остальные – тоже. А это недопустимо. И все же… Что ему надо? Проверяет выдержку? Или пытается «опустить» Сергея в глазах остальных? Похоже, что всё сразу. Черт, похоже, больше ждать и наблюдать нельзя. Этот парень слишком шустрый. Вон, за те дни, что Сергея не было, сумел всех учителей к своим ногам положить. Хотя это-то как раз вполне объяснимо. Преподаватели хоть и молчали, предпочитая не вмешиваться в происходящее, творящийся беспредел им не нравился. «Веганцы», состав которых процентов восемьдесят был из «ботаников», нравились учителям своими знаниями и успехами. А «альфийцев» они просто терпели как неизбежное зло. И поэтому, как только у «Веги» появился новый каппа, который смог пошатнуть устоявшиеся традиции, он сразу, автоматически попал в «любимчики». Любые просьбы Димы выполнялись без лишних уговоров. Включая ремонт корпуса и тренажеры. Похоже, армия сторонников и просто сочувствующих у Димы росла не по дням, а по часам. Сергей только поморщился от мысли, что косвенно виноват во всем сам: если бы он не уехал, Диме не удалось бы за такой короткий срок провернуть все это. Да и… — Серж… Сокол, бля! – сильный удар по плечу заставил Сергея оторвать взгляд от точки на стене, в которую он пялился последние десять минут, и поднять его на стоявшего рядом Даню. – Давай, поднимай свою задницу, урок закончился почти пять минут назад. — А ты раньше не мог сказать? – буркнул Сергей, представивший себе, КАК он выглядел эти пять минут назад. – Нравится смотреть на то, как я идиотом себя выставляю? — Прекрати истерить, — Даня поморщился, а потом вздохнул. – У Кондратия чего-то там случилось, и поэтому у нас больше пар нет. Сергей фыркнул. «Кондратий», он же Сергей Васильевич, он же ректор Университета, был смешным и очень рассеянным старичком. И у него всегда что-то случалось. — Чем займемся? – Даня меланхолично разглядывал носки своих туфель. — Ты уже собрал всю информацию? – Сергей закинул сумку на плечо, и они направились к выходу. — Да как сказать… В общем… Непростой он мальчик. — Мы все здесь непростые, — они вышли на крыльцо, и Сергей прикурил. — Непростые, — покладисто согласился Даня, а потом усмехнулся. – Но на каждого из нас можно найти кучу всякого дерьма при большом желании. — А он что у нас, ангел? – взгляд Сергея скользил по Университетскому двору, цепляясь за группки студентов. — Судя по тому количеству инфы о нем и его семье, что мне удалось откопать, то вполне может быть. Если короче, то источник доходов семьи неизвестен, фамилия не на слуху. Правда, здесь найти что-то вообще трудно. Это надо на «большую землю». — А Интернет тебе на что? – недовольно поинтересовался Сергей. Черт, он надеялся на Даню. — Я же сказал, что фамилия не на слуху, — раздраженно бросил Даня. – В Интернете – в том числе. — А личное дело? — Туда я сунулся первым делом. Он действительно здесь с первого курса. Что самое интересное, он с самого первого дня сразу же вступил в «Вегу». Сам. — Он что, псих? – Сергей перевел на Даню потрясенный взгляд. — Справки об отклонениях я не нашел, — огрызнулся Даня. – Но, кажется, я знаю, почему он это делает. — И? Блять, Даня, не заставляй меня из тебя слова клещами вытаскивать! — У него здесь училась старшая сестра. Правда, продержалась всего год. В глазах Сергея зажглось понимание: — «Веганка»? — Да, — выдохнул Даня. — Все ясно. Значит, это все же личное, — Сергей опустил ресницы. – Черт, это все усложняет. — Он пойдет до конца, да? — Да. — Сергей, я боюсь его, — спокойно, без капли иронии или сарказма произнес Даня, и Сергея буквально развернуло к нему: — ЧТО?! — Я об этом всю ночь думал. Сергей, он больше двух лет «веганцем» был. Представь, сколько всего ему пришлось от нас вытерпеть. И все это время он ни разу себя не выдал. Ни разу. И все это время наблюдал и изучал нас. Он знает нас. А мы его – нет. И представь, насколько он силен, если за ним пошли «веганцы», преодолели свой страх. Сергей, я не знаю, что он с ними сделал, но они действительно больше никого не боятся. Никогда не думал, что когда-нибудь скажу такое, но… Сергей, их я тоже боюсь. У них бешеные глаза. Я чувствую их взгляды. Как они ждут повода... — Ты параноик, Данька, — ошарашенно выдохнул Сергей, не зная, как реагировать на такое признание друга. — Но даже они не страшат меня так, как он, — тот даже не услышал его. Он словно торопился выговориться. – Он такой же одержимый. Но умный и холодный. И это пугает меня до усрачки. Сергей только покачал головой, а Даня вдруг усмехнулся и кивнул куда-то в сторону: — Смотри сам. Сергей послушно повернулся. Сначала недоуменно вскинул брови, пытаясь понять, что хочет показать ему Данька, а потом застыл, наблюдая за разворачивающейся сценой. Как от группки «веганцев» отделился какой-то парень и, махнув на прощание рукой, направился в сторону калитки. Как прошел мимо «альфийцев» и вдруг спотыкнулся. Нелепо взмахнул руками, на землю полетели какие-то бумаги, а он сам всем своим весом буквально повис на одном из «альфийцев». Тот с презрительным выражением оттолкнул его, и «веганец» снова начал падать. Но уже в другую сторону. Чудом остался стоять на ногах и что-то сказал. Судя по мгновенно посеревшим от бешенства лицам «альфийцев» — что-то не очень приятное. Они бросились на него сразу. «Веганец» успел получить удар по лицу, а потом их вдруг окружили. «Веганцы». Та самая группа, от которой отошел этот парень. Плотное кольцо спин закрыло весь обзор, но до Сергея донесся крик боли. Над сомкнутыми плечами «веганцев» мелькнуло искаженное лицо «альфийца», а потом исчезло. Сергей тихо зарычал, сжал пальцы в кулаки, готовый рвать всех. — Нет! – шепотом, страшно крикнул Даня, больно стискивая его плечо. — Отпусти! – Сергей бешено сверкнул глазами. — Нет! Смотри… — он заставил Сергея повернуть голову, и тот снова застыл, чувствуя, как растворяется слепая ярость под напором продравшего тело озноба. Дима… Он сидел на той самой скамейке, возле которой еще несколько минут назад стояли «веганцы» и курил, небрежным жестом стряхивая пепел. Спокойный. Холодный. Наблюдающий. — Сука… — почти простонал Сергей. И почему-то стало уже не до избиваемых парней. Мозг лихорадочно пытался найти выход, решение. Ловушка была ясно видна, но как не попасть в нее… Такая явная провокация… — Блядь, — Сергей кусал губы, не в силах сдерживаться. — Серж, если ты вмешаешься, ничто не помешает этим тварям уложить тебя на больничную койку, задавив числом. И ты потеряешь возможность контролировать происходящее. — А если я не вмешаюсь, то он воспользуется и этим тоже. И через час все будут знать, что каппа «Альфы» ничем не помог своим сообщникам, когда тех избивали у него на глазах. Он скажет своим выродкам, что я боюсь их. А значит, они сильнее. — И что делать? – совершенно бесцветным голосом спросил Даня. Сергей открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, да так и застыл, лихорадочно обдумывая пришедшую в голову идею. А потом улыбнулся. Ласково. Страшно. Медленно поднял голову и шагнул вперед, бросив Дане короткое: «Не ходи за мной». Спустился с крыльца и, отмечая краем глаза, что «веганцы» теперь смотрят на него, не спеша пошел к Диме. Тот встретил его спокойным взглядом и приветливой улыбкой: — Давно не виделись, Соколовский. Соскучился? Сергей немного помолчал, склонив голову к плечу, словно любуясь, а когда на землю рядом с ним упала чья-то тень, мурлыкнул, нежно улыбаясь: — Конечно, зайка. — Заметил изумление в кошачьих глазах, а потом подался вперед. Взъерошил его волосы ласковым жестом и пропел: — Солнышко, ну что за детский сад? Если ты недоволен чем-то, скажи мне это в глаза. Зачем вмешивать в наши… — кончик пальца скользнул по скуле, — интимные отношения посторонних? Мы же всегда можем поговорить, — Сергей замолчал, а потом вдруг резко рванулся вперед. Быстро коснулся сжатых губ Димы своими и выпрямился. Сзади кто-то потрясенно охнул, но Сергей даже не обратил на это внимания. Поймал полный ярости взгляд и усмехнулся, шепча на грани слышимости: — А теперь объясни им это. Он сделал шаг назад, не сводя взгляда с немного побледневшего лица, а потом повернулся к Диме спиной. Провожаемый шокированными взглядами, в абсолютной тишине дошел до валяющихся на траве «альфийцев». Сверкнул глазами на стоящих рядом с ними «веганцев», и те молча ретировались. Кивком головы подозвав на помощь Даню и взвалив на плечи тихо стонущего парня, поплелся к больнице. — Теперь я боюсь и тебя тоже, Сокол, — пыхтящий рядом Даня смотрел на него странно и с восхищением. – Ты такой же псих, как и он. — Я всего лишь дал понять, что не собираюсь играть по его правилам, — резко ответил Сергей. Он не чувствовал себя победившим. Максимум – ничья. И почему ему кажется, что он ступил на путь, с которого уже не сможет свернуть? А в конце – что-то очень и очень страшное. В любом случае, что-либо менять уже поздно. 8. Дима метался по комнате, костяшки судорожно сжатых пальцев уже давно стали белыми. Сергей, сволочь… Несмотря на то, что ничего страшного не произошло, пару очень неприятных минут из-за него Диме пришлось пережить. Хорошо, что «веганцы» ему верят. И что в них живет застарелая ненависть ко всем «альфийцам» и недоверие ко всем их словам и действиям. Но Сергей… Хотя кто сказал, что это будет легко? Никаких иллюзий — первые удары Соколовский пропустил потому, что все это оказалось для него слишком неожиданным. Но даже при таких условиях он смог прийти в себя очень быстро. Быстрее, чем Дима от него ожидал. Сегодня он ловко ускользнул из приготовленной для него ловушки и умудрился поставить свою собственную. И такое положение вещей Диме уже начало нравиться. И такой Соколовский – тоже. А то с самого начала он даже немного разочаровался в нем. В памяти всплыло: «Солнышко, ну что за детский сад?», и Дима рассмеялся. Оригинальный выход из положения нашел Сергей. На улице послышался смех, и Дима подошел к окну. Перегнулся через подоконник, пытаясь разобрать тихие слова двух девушек, сидящих на лавочке в тени деревьев. — …как вернулся, его словно подменили, — капризный голосок заставил Диму поморщиться. – А сегодня ночью... Представляешь, мало того, что он ко мне даже не притронулся вечером, так еще и ушел куда-то! — Ну, ему сейчас немного не до тебя, — а вот голос Даши заставил почему-то почувствовать вину. Перед Данилом. — А мне все равно! Я его девушка и требую к себе внимания. — Лиза… — Что? Если тебе все равно, где шляется Даня вместо того, чтобы проводить время с тобой, это не значит… — Хватит! Я больше не хочу и слышать о Дане. — А… Даша? Что случилось? Вы больше… — Я просто больше не люблю его. — Подожди. Официально… — Я просто боюсь остаться одна. И еще чувствую себя виноватой. Поэтому мы вроде как вместе, а на самом деле… — Так слухи не врут? Ты действительно?.. – блондинка позволила вопросу повиснуть в воздухе, и Дима, не желая слышать ответ, закрыл окно. Даша любила его. И он это знал. А еще знал, что не хочет давать ей никаких надежд, если уж волей-неволей он уже встал между ней и Даней. Он слишком хорошо знал, что такое обманутая надежда. И считал, что иногда лучше безответная любовь. К тому же, в таком случае у Дани был шанс вернуть себе свою девушку. А вот Лиза… Жаль, что он ее терпеть не может. Игра с Сергеем была бы гораздо интереснее. Правда, кто сказал, что отсутствие симпатии может чем-то помешать? При мысли об этом Дима только улыбнулся: — Все только начинается, Соколовский… Все только начинается. 9. Телефонный звонок прорывался сквозь сон мерзкими трелями, и Сергей, чертыхаясь про себя, протянул руку. Не без труда нашел трубку и поднес к уху: — Да? – хриплым голосом буркнул в динамик и откинулся на подушки, собираясь спать дальше. — Сокол, подъем. — Данька? Ты охренел? – от возмущения Сергей почти проснулся. — Спешу обрадовать тебя новостью. У нас сменился ректор. И новый только что объявил общий сбор. Знакомиться с нами будет, полагаю. Так что давай, Серж, шевели задницей. Через полчаса ты должен быть в большом зале. — Придурки… — буркнул Сергей вместо ответа, и Даня, коротко хохотнув, отключился. Сергей повалялся еще пару минут, лениво раздумывая, а не послать бы всех на хрен, а потом все-таки встал. Как только представил, что может сказать по поводу отсутствия каппы «Альфы» Дима, глаза открылись сами собой. С Димой они встретились у дверей актового зала. Тот только что-то буркнул, приветствуя Сергея, зевнул, деликатно закрывшись ладошкой, поежился, а потом вошел в зал следом за Сергеем. Не глядя, уселся на первый попавшийся стул и закрыл глаза. Еще услышал, как хмыкнул над плечом Сергей, а потом Соколовский сел рядом с ним. Дима чуть приоткрыл глаза, сквозь частокол ресниц разглядел лежащую на широких плечах волну золотистых волос и усмехнулся про себя. Сергей решил не спускать с него глаз? Или просто лень до своих ползти? Странно, его присутствие рядом неожиданно приятно. Сергей поерзал, пытаясь устроить свой зад поудобнее и не задеть никакой частью тела сидящего рядом Диму, и облегченно выдохнул, когда ему это удалось. Теперь можно и осмотреться. Кажется, все на месте. Жаль, что он не успел поинтересоваться, с чего это вдруг фактически в середине года решили сменить ректора, Хотя у Кондратия в последнее время со здоровьем было не очень. Может, из-за этого? — Доброе утро, дамы и господа, — зал словно мягким покрывалом накрыл незнакомый голос. И тут же до Сергея донесся удивленный выдох. Он кинул быстрый, скользящий взгляд вбок, отметил краем сознания огромные глаза Димы, а потом повернулся к трибуне. И тоже удивленно открыл рот. Потому что стоящий на виду у всех мужчина был похож на кого угодно, но только не на ректора. Высокий, очень хорошо сложенный молодой брюнет, с чуть вьющимися и обрамляющими лицо волосами. Светлая кожа, яркие губы, стильная одежда... На ректора этот тип был похож меньше всего. Кажется, и все остальные разделяли его мнение, потому что, вопреки устоявшимся традициям, никто не пытался нахамить или помешать. Все просто ждали продолжения. Которое не замедлило последовать: — Я – Виктор Валерьевич Александров. И я – ваш новый ректор, — он вскинул голову, обвел взглядом притихших студентов и продолжил. – И я хочу, чтобы вы сейчас раз и навсегда усвоили одно правило. В этом университете главный – Я, — в красивом баритоне появились властные нотки. – И мне плевать, кем вы являетесь за пределами этого острова. Кстати, тем, кто сейчас думает о том, что он позвонит папочке или мамочке, и меня уберут, скажу лишь, что это бесполезно. Потому что это именно ваши папочки и мамочки прислали меня сюда в надежде, что я смогу вложить в ваши пустые головы хоть немного мозгов, — ректор, не скрываясь, усмехнулся, наблюдая за тем, как вытягиваются лица его студентов. – И еще. С этого дня ваше расписание меняется. Теперь у вас новый предмет. Этика и этикет. И вести его буду я, — как только он замолчал, студенты удивленно и недоуменно загудели. Но тут же стихли, когда ректор вскинул руку, призывая всех к молчанию. – Через десять минут я жду у себя в кабинете глав обществ. Остальные могут быть свободны. Студенты покидали актовый зал, перешептываясь и делясь впечатлениями друг с другом. Сергей услышал пару замечаний девчонок в адрес нового ректора и фыркнул. Ну да, весьма необычен для ректора. Но не больше. Сергей повернулся к Диме, собираясь поделиться с ним своими наблюдениями, и недоуменно нахмурился, глядя на его напряженную фигуру. Настолько напряженную, что, кажется, дотронься до него — и Никитин порвется, как струна. — Дим?.. Тот вздрогнул и расслабился. Повернулся к Сереже и бросил раздраженное: — Ну что? — Пошли. До его кабинета как раз десять минут спокойным шагом. Пока доберемся до административного корпуса… Дима скривился, но встал. Они вышли из актового зала и молча направились к выходу. Сергей искоса поглядывал на сосредоточенного Диму, но прерывать его мрачное молчание почему-то желания не было. Но с ним хотелось поговорить. Обо всем. И о новом ректоре – в том числе. Поймав себя на этой мысли, Сергей сначала напрягся, а потом только головой покачал. В конце концов, он не выдержал: — Как думаешь, зачем нас вызывает ректор? — Не знаю, – Дима только головой мотнул, и Сергей неожиданно «завис» на пару секунд, когда до него донесся слабый аромат какого-то парфюма. Непонятный. Но очень подходящий Никитину. Сергей тряхнул волосами, возвращаясь в реальный мир. Как раз чтобы услышать Димины слова: — Думаю, он хочет познакомиться лично, — на удивление миролюбиво и спокойно ответил он. — Почему с нами? — Иногда ты становишься таким придурком, что я вообще удивляюсь, как ты каппой стал, — в голос Димы вернулись прежние насмешливые нотки, и Сергей мгновенно огрызнулся: — А у тебя такое самомнение, что я удивляюсь, как ты все это время «веганца» из себя изображал. С твоими-то замашками покорителя вселенной «тень» из себя строить… Дима странно покосился на него, а потом тихо рассмеялся. Сергей тут же отвернулся, принимая гордый и независимый вид. — Сокол… — Дима выдохнул. – Я не враг тебе, почему ты этого понять не хочешь? — А как называется все то, что ты делал и делаешь? – Сергей даже не обернулся. — Мне не нравится система, и я тебе об этом уже говорил, — сталь в голосе Димы, как показалось Сереже, звенела. – Мне не нравится, когда сильный издевается над слабым. И не нравится, когда те, кто видят это, закрывают глаза, потакая этому издевательству. Я знаю, что могу изменить все это. И изменяю. Но тебя я никогда не считал своим врагом. Противником, соперником – да. Но не врагом. И мне жаль, что ты ничего не понял, — Дима мотнул головой и ускорил шаг. Сергей только выматерился ему вслед. А потом кинулся за ним: — Дим! — Ну что опять? — устало и раздраженно бросил тот, не останавливаясь и не замедляя шаг. — Он тебе понравился? – неожиданно даже для самого себя спросил Сергей. — Кто? – Дима наконец остановился и повернулся к Сереже. — Ректор, — Сергей попытался изобразить из себя наивного ребенка, но с Димой этот фокус не прошел. — Ты дурак, Сокол, или притворяешься? — А ты всегда уходишь от ответа? — Только когда мне задают идиотские вопросы, — Дима мгновенно выпустил все свои иголки. Облил Сергея холодным взглядом и, развернувшись на каблуках, пошел вперед. Соколовский только головой покачал, в очередной раз прощаясь с очередной попыткой понять этого странного типа. 10. У двери ректорского кабинета их уже ждали. Трое парней — каппы других обществ — переминались с ноги на ногу и при их появлении вздохнули с облегчением. Сергей только фыркнул себе под нос, выражая всю степень своего презрения к этим слабакам. Дима покосился на него, а потом вдруг широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой: — Давай, Серж, заходи первый. — С чего это вдруг я? — А кто у нас каппа «Альфы»? – Дима роскошно улыбнулся, но эта его улыбка почему-то Сереже очень не понравилась. Но сдаваться он не собирался. — Ладно, девочки, — он ухмыльнулся и шагнул к двери ректората. – Идите за мной. — Придурок, — почти ласково пробурчал Дима. Сергей спрятал улыбку в уголках губ и постучал. Дождался приглушенного ответа и толкнул ручку. Переступил порог и сразу прошел в кабинет. Остановился в десяти шагах от большого стола и принялся с любопытством осматривать нового ректора. — Итак, я имею честь видеть перед собой глав обществ? – Виктор Валерьевич, откинулся на спинку кресла и окинул их внимательным взглядом. — Да, — Сергей спокойно ответил за всех. — Отлично, — ректор чуть сдвинулся и закинул ногу на ногу. – В таком случае, хочу сказать вам, что мне не нравится то, что происходит в МОЕМ университете. А я не люблю, когда мне что-то не нравится. Поэтому я объявляю о роспуске обществ. С сегодняшнего дня, — его слишком яркие губы тронула легкая усмешка, когда в ответ на его заявление они только изумленно выдохнули. – А с завтрашнего дня вы, господа, становитесь обычными студентами, как и все. Кроме того, я решил, что будет лучше, если я расселю ваши общежития. Кто в каком общежитии будет жить, решит случай. Я отдам распоряжение, и завтра утром перед занятиями мы разыграем места. Вам следует объявить сегодня об этом вашим обществам. После чего они официально перестанут существовать. Все понятно? Вопросы? У Сергея вопросов было много, но он решил попридержать язык. И очень надеялся, что Дима сделает то же самое. — Нет, все понятно, — Соколовский спиной чувствовал, как тяжелеет с каждой секундой взгляд Никитина. — В таком случае можете идти, — ректор махнул рукой, Сергей молча развернулся и вышел вслед за уже покинувшими кабинет парнями. Закрыл за собой дверь и повернулся к Диме. Тот, кинув на Сергея полный безадресной ярости взгляд, спросил: — Покурим? Сергей молча кивнул, и они вышли на заднее крыльцо корпуса. Крохотная беседка, обычно использовавшаяся исключительно влюбленными парочками для свиданий, была действительно крохотной. Колени касались коленей, локти то и дело задевали чужие локти. Но они даже не обратили на это внимания. Дима вытащил сигарету и, глядя куда-то вдаль, в пространство потемневшими глазами, прикурил. Резко выпустил дым сквозь стиснутые зубы, и Сергей не удержался: — Чего ты бесишься? Этот тип же фактически исполнил твою мечту. — О своих эмоциях по этому поводу он подумает позже. — ОН, в том-то и дело, что он! – Дима резко вскинул голову, и по лицу Сергея мазнули кончики его волос. – В этом нет моей заслуги! Сергей фыркнул: — Обидно стало, что он одним махом лишил тебя смысла жизни? — Придурок, — бросил Дима, кинув на него уничтожающий взгляд. – Я не хотел, чтобы это было ТАК. Это ничего не изменит, а все только сделает хуже. Я хотел, чтобы поменялось отношение, сознание, если хочешь. Чтобы твои «альфийцы» поняли, наконец, что сила – это еще не все. И что нужно уважать человека не только за то, что он может тебе дать сдачи. А сейчас… — А то, что ты делал тогда, во дворе… Твои парни напали на моих. И можешь не говорить мне, что это не ты их натравил, я все равно не поверю, — Сергей стиснул в пальцах сигарету, и та осыпалась. – Как это называется? — «Веганцам» нужно было вернуть веру в себя, — огрызнулся Дима. – А твоих стоило поставить на место. Да и твоя реакция мне была интересна. Я хотел, чтоб «Альфа» распалась, но не так. А теперь… — Дима в две затяжки прикончил сигарету, от нее прикурил следующую, и Сергей аккуратно вытянул ее из его пальцев. Поймал возмущенный взгляд и усмехнулся, делая затяжку: — Столько курить вредно. Дима фыркнул, сверкнув глазами из-под челки, и Сергей, не удержавшись, легко дунул, чтобы убрать от его лица мешающиеся пряди. Улыбнулся изумлению, заплескавшемуся в глазах, и отвернулся. Дима выдохнул, а потом вдруг тихо рассмеялся. И сразу стало так… легко. Хорошо. Мягко. Дима покачал головой, а потом опустил ее так, чтобы волосы закрыли лицо и спрятали его растерянность. Сергей… удивлял. Его поступки, поведение, слова больше не просчитывались и не предугадывались. Дима на пару мгновений задумался над тем, что изменилось, а потом понял. Сам Сергей изменился. Стал вдруг другим. Словно… раскрылся. И этого нового Сергея Дима не знал. При мысли об этом он только улыбнулся. Что ж… Так даже интереснее. Узнавать его заново. Оставалось только надеяться, что мозги у Соколовского остались все же прежние. — Серж… — Дима поднял голову, тот повернулся навстречу, и на долгую секунду они замерли, глядя друг другу в глаза. Просто в глаза. А потом взгляды расцепились и заскользили по лицам, изучая. Дима смотрел на пушистые ресницы, маленький шрам на щеке, и чувствовал, как ответный взгляд Сергея касается его собственного шрамика на губе и… словно ласкает его. Потом выше, немного в сторону. Скулы, щеки, кончики ресниц… Дима медленно опустил взгляд, а потом резко отвернулся, словно испугавшись. — Дим?.. – Соколовский смотрел на него удивленно, даже испуганно. – Что… — Все в порядке, — отрывисто бросил Дима и тряхнул головой, пытаясь вспомнить, о чем они говорили. Ректор, общества… — Ты что-то хотел сказать, — Сергей нахмурился, очень стараясь не задумываться о том, что, кажется, обиделся. Это было глупо и совершенно по-детски, и он не хотел об этом думать. Ни о чем не думать. А уж о том, почему вдруг он выпал из реальности, стоило только оказаться близко к Диме и заглянуть в его глаза – тем более. И про собственные мысли о том, что хочет знать, откуда у Никитина этот шрам на губе – тоже. — Дим… — Иногда я думаю, что анекдоты про блондинок – это про тебя, — Никитин усмехнулся и снова стал похож на того сукина сына, которым Сергей знал Диму и которого было так легко ненавидеть. Хотя нет, он его никогда не ненавидел. — Дима… — выдохнул он, стискивая пальцами сигарету. — Сломаешь – больше не дам, — Дима улыбнулся, но как-то неловко. Но Сергей был готов принять и это: злой, непонятный Никитин его невероятно напрягал. Улыбающийся, пусть даже и криво, ему нравился гораздо больше. Сергей послушно расслабил пальцы, и Дима продолжил уже без усмешки: — Он разъединяет нас. Пусть не самым лучшим образом, но студенты были объединены. Правила, кодексы, взаимовыручка, общие интересы. Живя вместе, мы врастали друг в друга. Проникались общими идеями, проблемами и бедами. Если бы он просто запретил общества, ничего бы не изменилось. — А он решил нас расселить, — закончил Сергей, когда Дима замолчал. – Перемешав, столкнуть лбами почти врагов. В одном общежитии… Черт! – Сергей только бессильно стиснул зубы, когда до него дошел замысел ректора. – Каждый будет защищать свою территорию. — Это еще хуже. Теперь – особенно. Сергей согласно кивнул, пытаясь найти выход из положения. Но в голову, как назло, ничего не приходило. — Нужно объявить о роспуске обществ, — глухо проговорил Дима, поднимаясь, а Сереже внезапно стало холодно, когда ушло тепло прижимавшегося к его ноге бедра Никитина. – Рассказать все. Чтобы каждый был готов. — Думаешь, этого хватит? – Сергей поднялся вслед за Димой. — Нет. Но это единственное, что мы можем сейчас сделать. — Надо собрать всех пораньше. До жеребьевки. И объяснить ситуацию. — Надеешься на личном примере доказать, что «Альфа» и «Вега» могут сосуществовать вместе? – Сереже показалось, что он услышал усмешку в голосе Димы. Он повернулся, ловя его взгляд, но глаза Никитина были серьезны. — Почему нет? Мы с тобой – каппы двух враждующих обществ. Но не пытаемся выбить друг другу челюсть. А все, что было до этого… Это не то. — Просто у меня к тебе нет и никогда не было личных претензий, — Дима пожал плечами и вышел из беседки. – У меня нет поводов для мести. Думаю, как и у тебя в отношении меня. С другими… все гораздо сложнее. Сергей поджал губы. Об этом он как-то не подумал. Действительно, почти у каждого «веганца» найдется что предъявить членам «Альфы». — Но попытаться-то мы можем? Пока нам верят, пока уважают… — Думаешь, кто-то из моих ребят отнесется серьезно к твоим словам? – Дима недоверчиво улыбнулся. — Да. Если ты их подтвердишь. В обратную сторону, думаю, это тоже сработает. Хуже, во всяком случае, уже не будет. — И почему я так хочу тебе верить? – тихо спросил Дима сам себя. — Потому что тебе, как и мне, не нужны проблемы. И еще… Мои поверят тебе и без моего подтверждения. — С чего вдруг? – Дима вскинул на Сергея подозрительный взгляд. — Ну… Давай начистоту. Если бы не твое желание, ты бы никогда не попал в «Вегу». Твое место в «Альфе». Нет, Дим, не начинай, — Сергей вскинул руку, останавливая уже готового сказать что-нибудь «ласковое» Никитина. – Я сейчас про другое говорю. Ты умен, умеешь постоять за себя, красив, в конце концов. Ты не «ботаник» и не «тряпка». «Альфийцы» чувствуют в тебе своего. НЕ жертву. Сейчас чувствуют. Дима пару мгновений просто смотрел на него, а потом, сузив глаза, протянул: — Красивый, значит? Сергей дернулся, а потом отвернулся, ощущая, что еще немного — и жар доберется до его щек: — Красивый, — буркнул он себе под нос, чувствуя себя донельзя глупо. – И что? — Да ничего, — Дима пожал плечами, отвел взгляд, и Сергей перевел дух. – Просто ты так спокойно об этом говоришь… Не боишься, что я неправильно тебя пойму? — Я всего лишь сказал правду, — старательно кося под дурачка, проговорил Сергей. Димка что-то хмыкнул и отстал от него. Остаток пути они прошли молча, снова думая каждый о своем. Но на развилке остановились, почему-то стараясь смотреть куда угодно, только не друг на друга. — До встречи? – Сергей думал о том, что со стороны они, наверное, напоминают парочку на первом свидании. Хотя уходить действительно не хотелось: неожиданно Никитин стал самым интересным человеком на всем острове. — Да, до встречи. Не забудь про собрание и информацию, — Димин голос был спокоен, но внутри его трясло от вдруг возникшего дикого желания остаться. Посидеть, покурить, помолчать. Новый Соколовский стал… интересным. — Я помню, — губы Сергея тронула улыбка, и он наконец повернулся к Диме. – Тогда завтра в десять? — Да, — Никитин отразил его улыбку, а потом, кивнув на прощание, отошел. Сделал пару шагов к своему корпусу и развернулся. – Я позвоню вечером, расскажешь о реакции на роспуск, и мы обсудим, что говорить завтра. — Хорошо, — Сергей даже не пытался скрыть того, что его радует сам факт возможного предстоящего разговора. — Лицо попроще сделай, — мягко, как-то тепло фыркнул Дима. – А то я решу, что ты влюбился. — Не дождешься! – Сергей рассмеялся в голос, закинул рюкзак за плечо и, эффектно взмахнув волосами, понесся в сторону общаги. — Позер, — буркнул себе под нос Дима и, стараясь не улыбаться, повернулся к своему корпусу. Его ждет столько дел… А ведь нужно еще придумать, как преподнести новости своим «сообщникам». А Сереже он все-таки позвонит. Часа этак в три ночи. А то расслабился Соколовский. 11. Звонок застал его на балконе, куда он вышел покурить и замерзнуть. Чтобы потом, вернувшись в комнату, залечь в постель, завернуться в одеяло до самой макушки и уснуть. Наконец. И чтобы все события прошедшего дня перестали крутиться перед глазами. Собрание прошло легче, чем он ожидал. Но Сергей не питал иллюзий – его «альфийцы» пока еще не поняли, что произошло. Поэтому отреагировали на новости о роспуске и расселении относительно спокойно. Но как только до них дойдет, что это не шутка и не розыгрыш и что вообще за этим последует… Хотя, может, он и зря волнуется. За предшествующие дни Дима и так хорошо потрепал всем нервы и пошатнул положение «Альфы» как самого крутого общества. Правда, даже это не поможет, когда дело дойдет до расселения. Черт, этот новый ректор… Сергей дал Дане задание выяснить все возможное о нем, но, судя по сдвинутым бровям Пономарева, тот не надеялся на особые успехи. Хотя в последние дни он вообще смурной ходит. Но это легко объяснить. Девушка кинула, Сергей тоже… забросил. И в обоих случаях виноват один и тот же человек. И если за Дашу Сергей ничего не мог сказать, то за себя… С Димой было интересно. И это начало его пугать. Черт, неужели он обманул? Или это была просто злая шутка насчет звонка? Поймав себя на том, что прислушивается, Сергей мотнул головой, и тут зазвонил телефон. Он дернулся было в комнату, а потом заставил себя идти медленно, неторопливо. Подойдя к кровати, он сел на краешек, подумал долю секунды, лег — и только потом взял трубку. — Да? – изображая сонный голос, выдохнул он. — Только не говори мне, Соколовский, что я тебя разбудил, — странно, но во мраке комнаты насмешка в голосе Никитина… ласкала. — Именно, — пробурчал Сергей, стараясь не обращать внимания на то, как странно отреагировало его тело на мягкий, глубокий баритон Димы. — Соколовский… — Дима улыбнулся. Сергей словно наяву увидел, как поднимаются уголки его губ. – Я видел тебя на балконе пять минут назад. — Подглядываешь за мной? – почему-то факт того, что его «поймали», ничуть не смутил. Только внутри дернулось что-то неприятное, но тут же растворилось. И захотелось… Играть. Сходить с ума. Сводить с ума. И голос, помимо его желания, стал другим. Низким. Вибрирующим. Мягким. Поймав себя на этом, Сергей по-настоящему испугался, дернулся, готовый сказать что-нибудь резкое, грубое. Но был мгновенно пойман рассыпавшимся словно хрустальные бусинки смехом: — Слежу? Нет, Серж, не слежу. Но, должен признать, лунный свет тебе идет. Сергей медленно закрыл глаза: — Прекрати заигрывать со мной, — почти попросил он, стараясь не пускать в голос ту дрожь, которая вдруг пробрала тело. Это все ночь. Ночь, черт бы ее побрал! Темнота, воздух, полнолуние! Это оно заставляет его сходить с ума. — Я не заигрываю, Сережа, — а голос Димы продолжал обволакивать, ласкать, касаться самих потаенных точек его тела. – Всего лишь говорю правду. Если бы я хотел поиграть с тобой, я сказал бы… — Никитин на секунду замолчал, а потом Сереже осталось только стиснуть зубы и сжать трубку пальцами. – Я сказал бы, что ты красив, как бог, — голос Димы упал до соблазняющего шепота. – Что в лунном свете ты сияешь. Твои волосы, твоя кожа, твои глаза… Сказал бы, что я просто замер на своем балконе, когда увидел тебя. Далекого, манящего. Прекрасного до забившегося в горле сердца и сведенных пальцев… — Дима замолчал, а потом по ушам Сергея ударил его веселый смех. – Ну что, Соколовский, почувствовал разницу? Сергей дернулся, а тонущий в волнах паники и непонимания рассудок выдал первое, что пришло в голову: — Черт, Никитин, тебе в театральный надо! – Руки ощутимо дрожали, и стало жарко. Сергей скатился с кровати и встал к открытому окну. — Я знаю, Серж, я знаю, – голос Димы на секунду снова стал таким же, как минуту назад, а потом ударил холодом. – Ладно, давай к делу. Как прошло твое собрание? — Нормально, — не менее холодно ответил Сергей, с огромным неудовольствием чувствуя, как его затапливает разочарование. – Но, думаю, мои еще не поняли, что именно произошло. — Тебе повезло больше, — хмыкнул Дима. – Иногда я думаю, что отсутствие мозгов весьма полезно. Мне своих пришлось успокаивать полночи, — а сейчас Сергей ясно услышал в его голосе усталость. — Поэтому ты и позвонил так поздно? – понимающе и сочувствующе спросил Сергей, пропустив реплику про «отсутствие мозгов» мимо ушей и забывая про всю свою холодность. Тем более что в этом случае он был согласен с Димой полностью. — Да, Серж, да. Ладно, давай дальнейшее на завтра отложим. А то у меня глаза закрываются. Сергей улыбнулся. Ему вдруг захотелось оказаться рядом с Никитиным сейчас. Стараясь не задумываться, с чего вдруг у него такое странное желание возникло, Сергей пожелал Диме спокойной ночи и отключился. Пару мгновений постоял, глядя на ночной городок, а потом вернулся в кровать. И с мыслью о том, что он, наверное, сошел с ума, провалился в сон. 12. Дима чувствовал себя вымотанным. Уставшим. Ночь… была ужасной. Сначала всеобщая истерика «веганцев», испугавшихся расселения и того, что они теперь останутся без своего каппы, а потом… Сергей. Дима уже почти привычно мотнул головой, пытаясь избавиться от стоявшей перед глазами картины. Образа высокого, полуголого юноши, залитого лунным светом. И какого черта… Ну да, красив. А в тот момент был просто прекрасен. Ну и что? Он же эстет, а красота пола не имеет. Но почему так противно ноет сердце? И щемит так… Не о том думаешь, Никитин, не о том. Сегодня тяжелый день, важный. Мерзкий, если честно. Нужно быть спокойным, с холодными мозгами. Надо собраться, встряхнуться. Жаль, что завтрак он проспал. А кофе выпить не догадался. — Хреново выглядишь, — перед лицом вдруг возникла пластиковая чашка. Дима потянул носом, вдыхая идущий от нее аромат, принял кофе и искренне улыбнулся стоящему рядом Сереже, в руках которого была точно такая же чашка: — Спасибо. Сергей как-то криво улыбнулся и, бесцеремонно переложив рюкзак Димы, сел рядом: — А как же дежурная утренняя гадость в качестве приветствия? – он пил кофе маленькими глоточками и старался не смотреть на Диму. — Оставляю первый удар за тобой, — Дима откинулся на спинку дворовой скамейки и блаженно прикрыл глаза, делая первый глоток. Спорить не хотелось, ругаться тоже. Хотелось просто сидеть и молчать, попивая ароматный напиток. Сергей хмыкнул и тоже откинулся, устремляя взгляд на здание Университета: — Не выспался? — А ты выспался? Выглядишь не лучше меня, — Дима покосился на него, отмечая про себя круги под глазами и бледное лицо. На это Сергей только пожал плечами, и на них навалилась тишина. Она была странной. То напряженной, почти злой. То мягкой и ласковой, как шерстка котенка. Не хотелось ни говорить, ни думать. Только испуганные и недоумевающие взгляды, которые кидали на них проходящие мимо студенты, заставили вспомнить о предстоящем дне. — Ладно… выдохнул Дима, выкидывая уже пустую чашку в стоявшую рядом урну. – Пора. Ты как? – он повернулся к Сереже. Тот встретил его взгляд и кивнул: — Все нормально, — он выкинул свою чашку и поднялся. – Так что давай свою жопку… — Не слишком ли ты много хочешь за одну чашку кофе? – глаза Димы опасно сузились, но в их глубине ярким светом горело лукавство и мягкая насмешка. Сергей замер, нахмурился, а когда до него дошло, о чем говорит Никитин, рассмеялся, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей. Но отступать он не собирался: — Думаешь, твоя задница стоит больше? В глазах Димы промелькнуло удивление, но почти сразу же его сменило предвкушение. Сергей напрягся. Но Дима только рассмеялся: — Моя задница бесценна, Сереженька. Сергей чуть не подавился воздухом: — Как ты меня назвал? — Сереженька, — не моргнув глазом, ответил Дима, спокойно глядя на него. – А ты против? Сергей сначала нахмурился. Потом фыркнул. Покачал головой. Попробовал это слово на языке. А потом махнул рукой: — Нет. Но если еще кто-нибудь меня так же назовет, я тебе все зубы пересчитаю, — проворчал Сергей, чувствуя себя донельзя странно: обычно он не терпел никаких прозвищ и уменьшительно-ласкательных имен. Но этот тип каким-то чудом все изменил. Хотя нет. Не все. От других Сергей терпеть подобное обращение не собирался. — Хватит грозиться, Соколовский, — Дима наконец встал, и они направились к Университету. — Я не грожусь, а честно предупреждаю, — Сергей сделал два шага, а потом буркнул себе под нос: — Удивляюсь, как я вообще тебя еще терплю. — Странно, да? – тихо и серьезно проговорил Дима. – Мы вроде как враги с тобой. А который день таскаемся вместе, как лучшие друзья. — Обществ больше нет, — так же серьезно ответил Сергей. – Значит, нам нечего больше делить. — Мы ничего и не делили, — Дима отвернулся, с преувеличенным интересом рассматривая кусты, растущие вдоль забора. — Дим… — беспомощно выдохнул Сергей. – Что ты хочешь от меня услышать? — Ничего, Серж, абсолютно ничего, — Дима повел плечами, тряхнул головой и только после того, как он стал снова прежним Димой, Сергей понял, что только что видел перед собой… другого Никитина. Чуть более мягкого и в то же время холодного. Просто другого. И этот другой заставил сердце запоздало стукнуться о грудную клетку. И замолчать до самого зала. Только у двери они немного притормозили. — Удачи, — выдохнул Сергей. — Да, она нам понадобится, — Дима кивнул, а потом неожиданно улыбнулся. Красиво, завораживающе. – Все будет хорошо, Серж. Все будет хорошо. 13. Они переступили порог одновременно. Ни на кого не глядя и порождая волнение, прошли шаг в шаг до сцены, поднялись и синхронно, словно тщательно и долго репетировали перед этим, развернулись к залу. Переглянулись, и Дима еле заметно кивнул, отходя в сторону. Взял стул и сел на него, закинув ногу на ногу. Сергей окинул взглядом лица смотрящих на него студентов, набрал воздуха, а потом начал говорить: — Вы все знаете о том, почему нас здесь сегодня собрали. И знаете о том, что общества больше не существуют. И сегодня нас расселят. Но прежде, чем мы окончательно разойдемся по новым корпусам и комнатам, я хочу… — он кинул быстрый взгляд на Диму, — МЫ хотим, чтобы вы кое-что имели в виду, — он ненадолго замолчал, а потом резко, очень холодно произнес, буквально роняя слова. – Никто из вас не останется без поддержки. НИКТО. Но если раньше друг друга поддерживали члены общества, то теперь эту поддержку мы должны оказывать друг другу ВНЕ зависимости от того, к какому обществу раньше принадлежали. Пора вспомнить, что мы – студенты одного университета. И что живем и учимся вместе на одном острове. — Что-то ты раньше об этом не вспоминал, — полный ярости, страха и обиды голос из зала заставил Диму оторвать взгляд от кончиков своих туфель. «Веганец». — Ты хочешь сказать, что мы теперь с этими «ботанами» один корпус делить будем? Не, я не согласен… В зале тут же поднялся шум, кто-то начал что-то кричать, и Сергей медленно выдохнул. — А тебя никто и не спрашивает, — спокойный, безразличный голос Димы каким-то чудом перекрыл начавшийся гвалт. Все мгновенно замолчали, а Никитин грациозно, даже как-то лениво поднялся со своего стула. Под взглядами сотен глаз подошел к Сереже и встал рядом. И тот расслабился, улыбнулся. – Мы собрали вас здесь не для того, чтобы уговаривать, — холодно, жестко начал Дима, и Сергей внезапно понял, что если бы Никитин захотел, то уже давно бы стал каппой «Альфы». – А всего лишь сказать тем, кто не понял, что выбора никто нам не дает. И только от нас зависит, превратится ли наша последующая жизнь в кошмар или нет. От каждого из нас. Вот ты, — Дима нашел взглядом громче всех кричащего «альфийца», и тот как-то сник под тяжелым взглядом. – Ты уверен, что не попадешь в корпус к тем, об кого до этого вытирал ноги, и что они не решат выставить тебе счет за все прежние унижения? Как думаешь, сколько дней ты продержишься, если тебе устроят такую же травлю, какую ты устраивал им? Твоя дальнейшая жизнь будет зависеть только от их желания и доброты. И это касается каждого. Но даже не это мы хотим донести до вас. А то, что нас пытаются разделить этим расселением, разбить наши связи, лишить поддержки друг друга. — Но зачем?! – кажется, студенты, наконец, начали понимать, что происходит. По крайней мере, Сергей видел, как начали меняться лица. — Разделенными людьми легче управлять, — Дима пожал плечами, явно теряя интерес к разговору. – Без поддержки друг друга мы станем лишь послушным стадом. — Чего вы хотите?! — Серж?.. – одними губами шепнул Дима, даже не повернувшись к нему, и тот подал голос. — Чтобы вы забыли о прежних разногласиях и обидах и стали единым целым. Не поддавались на провокации и поддерживали друг друга. Мы знаем, что это трудно, но, — Сергей демонстративно сжал плечо стоявшего рядом Димы, — возможно. — Позер, — тихо фыркнул себе под нос Никитин, но руку с плеча не сбросил. – Ты бы еще поцеловал меня в знак всеобщего примирения. — Не смей смешить меня сейчас, — Сергей сильнее сжал пальцы, пытаясь удержать улыбку внутри. Но студентам уже было не до них. Они шумели, переглядывались. Кто-то кричал, кто-то с каменным лицом смотрел в никуда… — Плохо, — выдохнул Дима с отчаянием. – Они не смогут. У малышни с первого курса еще есть шансы, а вот «старички»… — Дим, — Сергей покосился на часы. – Времени уже нет. Пока большего мы сделать все равно не можем. Давай решать проблемы по мере их поступления? — Предлагаешь… — начал, было, Дима, а потом замолчал, напрягся, к чему-то прислушиваясь. Сергей, нахмурившись, последовал его примеру и сквозь всеобщий гвалт расслышал звук шагов. — Пора, — они переглянулись с Димой и сошли со сцены. Свободных мест было мало, и им пришлось дойти почти до самого конца зала, чтобы найти два стула рядом: почему-то мысль о том, что можно сесть и порознь, не возникла вообще. — Ты только глянь на этого типа, — выдохнул Сергей на ухо Диме, глядя на то, как влетевший в зал ректор идет к подиуму. От горячего дыхания Сергея и прикосновения его волос к шее тело Димы сотрясла дрожь, но он только отмахнулся. Гораздо интереснее было то, что несли за ректором двое охранников. Огромный стеклянный шар, доверху забитый бумажками. — Интересно, куда он рыбок дел? – недоуменно протянул Сергей, разглядывая бывший аквариум, когда-то стоявший в приемной. — Зажарил, — Дима чуть сдвинулся в сторону: Сергей был слишком близко, и это волновало. — Злой ты, — выдохнул Сергей и откинулся на спинку стула. Ректор начал что-то вещать про дисциплину, и сразу стало скучно. Хотя, судя по напряженным взглядам студентов, скучно было только ему. Ну, еще и Диме. Тот, конечно, тоже смотрел на сцену, но вряд ли понимал, что там говорит ректор. Сергей вздохнул и от нечего делать принялся изучать Димкин профиль. Красивый… Странный. А еще у него такой разрез глаз необычный. — Серж, ты на мне дырку просмотришь, — зло бросил Димка, которого пристальный, изучающий взгляд Соколовского нервировал. — Мне просто скучно, — Сергей поспешно отвернулся, матерясь про себя. И как он заметил? — Ничего, сейчас тебе устроят веселую жизнь, — Димка тряхнул волосами, закрываясь от него упавшими вперед прядями. – Жеребьевка начинается. Сергей выдохнул и заставил себя сесть прямо. — Объясняю правила, — ректор стоял около стеклянного шара и, оглядывая студентов, улыбался. – Каждый подходит в порядке очереди, говорит свою фамилию, вытаскивает бумажку с номером корпуса и уходит собирать вещички. Те, кому повезло и они остаются в своих корпусах, помогают другим. Если вопросов нет, начнем с первого ряда, — он перевел взгляд на какого-то парня, и тот подошел к шару. Тихо назвал свою фамилию проектору. Вытащил бумажку, чуть изменился в лице и, бросив короткое: «Вега», направился к выходу под шепоток. — Мы с тобой идем последними, — Сергей быстро сделал расчеты. – Хочешь спор, кто останется у себя, а кому придется переселиться? — Нет, — Дима выдохнул, откидываясь на спинку стула и отбрасывая волосы назад. – Не хочу. Сергей только пожал плечами: — Знаешь, мне кажется, что мы попадем с тобой в один корпус. — Возможно, — Дима странно улыбнулся. – «Вега» тебя не пугает? Он повернулся к Сереже, и тот встретил его взгляд, чуть улыбаясь: — Нет. Ты же не дашь меня в обиду? – он нежно улыбнулся, похлопал ресницами, изображая из себя ангелочка, и Дима, не удержавшись, фыркнул: — Придурок… Сергей тихо рассмеялся, и снова стало мягко и хорошо. Тепло. А потом Дима вдруг спросил: — А ты меня? — Что? — Дашь в обиду? Сергей хотел отшутиться, но от выражения глаз Димы смех застрял в горле. — Нет, Дим. Не дам, — только и смог выдохнуть он, пойманный напряженным, ждущим взглядом. А потом вдруг тихо добавил: — Никогда. — Спасибо, — шепнул Дима одними губами и отвернулся. Сергей сморгнул и словно провалился куда-то. Мысли тут же стали вязкими, неплотными. Как в тумане, он смотрел на то, как студенты вытягивают из шара бумажки и уходят один за другим. Только когда Дима хорошенько тряхнул его, он смог выдраться из плена звучавших в голове слов. «Дашь в обиду? Нет, Дим, не дам»… — Серж? Соколовский, блин! – Дима с тревогой заглядывал в его лицо. – Ты уснул, что ли? Наша очередь. — Вам требуется особое приглашение? – ректор стоял у стеклянного шара, в котором осталось всего две бумажки, и недовольно хмурился. — Нет, не требуется, — сквозь зубы бросил Сергей и поднялся. — Вы первый, — Виктор Валерьевич перевел взгляд на Диму, и тот, пожав плечами, подошел к шару и вытянул бумажку. Развернул, бросил короткое «Вега» и отошел в сторону, давая Сереже подойти. «Он не оставил мне выбора», — Сергей, стиснув зубы и развернув плечи, с полным безразличием на лице достал из шара последнюю бумажку. Развернул и хмыкнул про себя. Кто бы сомневался… — «Вега», — коротко бросил он и шагнул к Диме. Тот встретил его странным взглядом, а потом потащил за собой в уже облюбованную ими беседку. Быстро прикурил и сунул Сереже сигарету. – Все прошло лучше, чем я думал. Не случилось ничего, чего бы мы не предвидели. — Он специально загнал меня в «Вегу», — буркнул Сергей, затягиваясь. – Не оставил мне выбора. — Не гони, Сокол, — Дима поморщился. – Мы сами сели в самом конце зала. А жеребьевка была по порядку. Но, — он лукаво улыбнулся, – «Веги» ты бы все равно не избежал, — а потом сразу же стал серьезным. – Не знаю, как он это сделал, но теперь в обоих общежитиях большинство составляют «веганцы». — Вас всегда было больше, — Сергей, который, прикончив сигарету, немного успокоился, начал соображать. – Так что это понятно. — Непонятно только, как все это время вы умудрялись здесь всем заправлять, находясь в меньшинстве, — проворчал Дима, и теперь поморщился Сергей. — Хватит уже, забудь. Нет больше ни обществ, ни нас. Вообще ничего нет. Только наш любимый ректор один в белом. — Серж… — выдохнул Дима, качая головой. – Включи мозги наконец. Ты хоть раз смотрел кино, в котором в тюрьму попадает полицейский? И что там с ним делают потом те, кого он туда засадил? Здесь будет то же самое с твоими «альфийцами». — Сколько их попало в « Вегу»? – Сергей нахмурился. Черт… Два бывших каппы теперь будут жить в одном общежитии. Контролировать ситуацию будет в тысячу раз сложнее. — Мало, Сереженька, мало, — рассеянно проговорил Дима, и Сергей вздрогнул от этого странного, детского прозвища, к которому он еще не привык. – Слишком мало. — Надеюсь, ты не думаешь, что я буду стоять и спокойно смотреть на то, как кого-нибудь из моих парней достают? – Сергей повернулся к Диме, глядя чуть ли не с угрозой. Но Никитин только усмехнулся: — Надеюсь, ты не думаешь, что я запрещу СВОИМ парням отвечать адекватно, если кто-нибудь из ТВОИХ парней начнет до них докапываться? – он вздернул бровь, глядя на Сергея насмешливо и с легким превосходством. Сергей фыркнул и отвернулся. Всмотрелся в идущего в их направлении парня: — О, Данька… Здорово, — он протянул руку подошедшему Пономареву, и тот коротко пожал ее. – Не видел тебя сегодня. — И не мог видеть, — Даня покосился на замолчавшего Диму. – Вот уж не думал, что увижу вас вместе. Сергей только пожал плечами, Дима еле заметно улыбнулся. Но Сергей слишком хорошо чувствовал его напряжение. Да и Даня явно был не особо рад видеть Диму. Ох уж эта Дашка… — Есть новости? – Сергей попытался переключить внимание обоих парней на насущные дела. — Народ шумит, — Даня пожал плечами. – Думаю, будут стычки. — Конечно будут, — Дима докурил сигарету и с философским видом выкинул ее в урну. — Я так понимаю, что обязанности комендантов с вас никто не снял? Сергей с Димой переглянулись, а потом Соколовский фыркнул: — Я теперь «веганец». Поэтому все вопросы к нему, — он кивнул в сторону Димы, и тот лишь ухмыльнулся шоку, написанному на Данькином лице. — Не парься. Я маленьких мальчиков в обиду не даю. Я их сам обижаю, — Дима сверкнул белозубой улыбкой, а потом мгновенно стал серьезным. – Проблем с другими общагами не будет. А за своими мы проследим. — Ладно, я пойду, — после минуты тишины Даня неловко отступил. Сергей молча кивнул, и Пономарев развернулся к ним спиной. Сделал пару шагов, и Дима вдруг вскинулся, рванулся за ним: — Подожди! Даня обернулся, Дима подлетел к нему и начал о чем-то тихо говорить. Пономарев сначала удивленно вскинул брови, а потом как-то несмело улыбнулся. Сергей нахмурился, чувствуя, как почему-то начинает ненавидеть Пономарева. Вот что ему Никитин такого интересного втирает? Сергей зло отвернулся и, стараясь не смотреть на беседующую парочку, снова прикурил. Сделал две затяжки, а потом с ненавистью выкинул сигарету, словно она была в чем-то виновата. Совсем некстати в памяти всплыла сегодняшняя жеребьевка и то, что ему придется переезжать из своей родной и уютной комнаты черт знает куда, и настроение испортилось окончательно. Сергей сгреб свой рюкзак и направился к общежитию, проигнорировав изумленные взгляды разговаривающих парней и Димино недоумевающее: «Серж?» Ему надо собрать вещи, а они пусть делают, что хотят. — Серж? Да, Сокол, бля! – Данька догнал его уже почти возле крыльца. – Какая муха тебя укусила?! — Никакая, — Сергей коротким движением сбросил его руку со своего плеча. – Просто вещи надо собрать, — он замолчал, кусая губы, чтобы не выпустить на волю вертящийся на языке вопрос, но не выдержал: — О чем вы там так мило беседовали? Данька странно посмотрел на него, но ответил: — Он извинялся за Дашку. Говорил, что не хотел вмешиваться в наши отношения. И что если я хочу ее вернуть, то должен делать это сейчас. — С чего это такая забота о тебе? – Сергей старался, очень старался, чтобы его голос звучал безразлично. Даня пожал плечами: — Не знаю. Хотя мы никогда с ним не конфликтовали. — Но и особой любви между вами не наблюдалось, — едко заметил Сергей, и Даня огрызнулся: — Между вами – тоже. Однако последние дни я вижу вас вместе. Не знай я тебя, Сокол, решил бы, что ты влюбился и сейчас закатываешь мне классическую сцену ревности. Сергей поморщился: — Достали вы меня со своей любовью. Что ты, что он. — А, так я не первый? – Даня ехидно усмехнулся, а Сергей еле сдержался, чтобы не съездить дружку по физиономии. — Но последний, — Соколовский толкнул дверь комнаты и обернулся к Дане. – Все, вали. Мне собраться надо. Ты остаешься здесь? — Нет, — Пономарев заметно помрачнел. – Попал в «Гамму». — Ну, это еще ничего. — Да, мне еще повезло, — Даня ухмыльнулся. — Хотя… У тебя теперь там есть защитник. Он ведь остался? — Нет у меня никакого защитника. Все, Даня, вали, — Сергей махнул рукой и, переступив порог, захлопнул за собой дверь. Прислонился к ней спиной и позволил себе выдохнуть. Черт… С чего он вдруг стал вести себя, как полный идиот? Неудивительно, что Даня так на него смотрел. — Ты придурок, Соколовский… Ты полный кретин, — зло «обласкал» себя Сергей и начал собираться. Кстати, не мешало бы узнать, где, а, вернее, в какой комнате его поселят. Да, у Димки сейчас явно прибавилось хлопот. С этими мыслями Сергей небрежно скинул в сумку какую-то майку и потянулся к телефону. Никитин не отвечал долго, и Сергей потерял всякое терпение, но когда он уже был готов отключиться, динамик ожил раздраженным: — Да? — Дим… — Сергей почему-то почувствовал себя неловко. – Я насчет переселения. — В порядке очереди, — холодно ответил Дима так, словно Сергей был ему незнаком. — Может, ты просто скажешь мне номер комнаты, и закончим на этом? – спросил Сергей, начиная злиться. Димка опять стал законченной сволочью. — Ты не слышал? Я сказал – в порядке очереди. Придешь сейчас, сможешь выбрать. Последним – будешь жить в том, что останется. И еще… На будущее – я не люблю невежливых людей. И сегодня ты меня разочаровал. Все, Сергей. — Сволочь! – бросил Сергей в трубку, но Никитин уже отключился. – Ну и пошел бы ты! – трубка отлетела в угол, ударилась об стену и, чудом не разбившись, упала с глухим стуком на ковер. Он придет самым последним. А Никитин со своими замашками императора вселенной может катиться куда хочет. Сергей метался по комнате, скидывая в сумку вещи как попало и, кажется, даже не замечал, что делает: мысли в голове, скачущие, как белки, сводили с ума. Никитин обиделся, и в этом виноват он сам. Какого хрена он ушел ТАК? Что за муха его вообще укусила? Непонятная и от этого еще более идиотская ревность. Прав Димка, называя его придурком. Черт!! Сергей со злостью застегнул сумку и начал смахивать в другую туалетные принадлежности и остальную мелочь. Хотелось что-нибудь разбить. И чтобы это «что-то» разлетелось на как можно большее количество осколков. Когда порыв отпустил, Сергей опустился на кровать, чувствуя, что сил вообще ни на что не осталась. Эта злость все забрала. Он повернулся к окну и устремил взгляд в небо. Голубое. Без единого облачка. Вот только почему вдруг так сжимается сердце? 14. Дима захлопнул за собой дверь и прислонился лбом к ее поверхности. Он зол, раздражен и устал. И все еще ждет Соколовского, который, похоже, решил вспомнить о гордости. И похерить все отношения, которые им удалось построить. Придурок. Взрослый вроде, а ведет себя, как ребенок. Как же он устал… Весь день как белка в колесе. Всех расселить, со всеми поговорить, а иногда и покричать. А мысли только о Соколовском. Что сегодня утром случилось, что Сергей так ушел? За то время, пока они тесно общались, Дима не замечал за ним подобных выходок. Или это вернулся прежний Сергей? Наглый, самовлюбленный подросток. Черт, и где его носит? Уже все давно расселились, только он один остался. Решил держать марку до конца? Угасшее, было, раздражение снова недовольно заворчало. Дима стиснул зубы. Ну и черт с ним. Он не будет ждать Сергея до второго пришествия. Пусть лучше тот его ждет. А он прогуляется по парку, остынет немного, подумает. Например, над тем, почему, несмотря на поведение Сергея и собственные заверения в том, что все будет в порядке очереди, он придержал для него одну из лучших комнат. Похоже, идиотизм – это заразно. Но прогулка неожиданно только сделала раздражение еще сильнее. И в общежитие Дима вернулся в еще более скверном расположении духа, чем уходил из него. А когда увидел не менее раздраженного Соколовского, ждущего его с независимым видом и в гордом одиночестве на крыльце, внутри плеснула ярость. — Из-за тебя я уже почти час чувствую себя бомжом, — Сергей обвиняющим взглядом окинул его с ног до головы, и Дима тут же огрызнулся: — Ты не особо торопился. А я не собираюсь бегать за тобой. — Отлично, — бросил Сергей, снова становясь тем ублюдком, которого Дима почти ненавидел. – Тогда давай определимся с номером комнаты, и я не смею тебя больше задерживать. Ты же у нас весь теперь такой занятой. — Попридержи язык. Ты здесь пока не на своей территории, — Дима сверкнул глазами из-под челки, чувствуя, как разливается внутри что-то сладкое и мерзкое. — Больше нет чьих-то территорий, — огрызнулся Сергей. – Или для тебя слова ректора – не указ? — Я слушаю только одного человека – себя! – чувствуя, что теряет контроль над собой, вскрикнул Дима. Оба понимали, что их заносит, но не знали, почему не могут остановиться и почему желание ужалить другого побольнее так велико. Это пугало. И заставляло кидаться друг на друга с еще большей яростью. – И вообще удивляюсь, как столько времени я терпел тебя. Ты разбалованный, наглый хам, любящий только себя и заботящийся только о себе. И как я мог поверить, что ты можешь быть другим? — А ну повтори, — Сергей со стремительно белеющим лицом шагнул к нему, стискивая кулаки. «А ты меня? Дашь в обиду? — Нет, Дим, не дам. Никогда». Обида на несправедливые слова разбудила ярость. Как он мог?! Как он может ТАК говорить?! — Ты удивлен? – Дима даже не пошевелился. Лишь смотрел злым, колючим взглядом. — Ты… — он еле успел увернуться от летящего в лицо кулака. Тот только скользнул по скуле. Но от этого голова Димы мотнулась в сторону, и тут Сергей налетел на него. С силой толкнул в грудь, и Никитин пошатнулся, нелепо взмахнув руками. А в следующую секунду оказался на земле, прижатый к ней тяжелым телом Соколовского. — ПУСТИ!! – Дима отчаянно дернулся, но Сергей только сильнее сжал коленями его бока. Вцепившись в плечи, он хорошенько его тряхнул, принуждая смотреть на себя. — Извинись! Возьми свои слова обратно! — Нет!! – Дима сопротивлялся, но проигрывал Сереже в весе и силе. – Никогда! — Извинись! — НЕТ!! – Дима снова попытался дернуться, но Сергей без труда удержал его. — Я все равно сильнее, — чувствуя, как внутри все замирает от непонятного сладкого ужаса, Сергей склонился к Диминому лицу, заглядывая в глаза. – Просто возьми свои слова обратно, и я тебя отпущу. — Я сказал чистую правду, — Дима упрямо поджал губы. – А ты отпустишь меня и так. — Ха. Наивное создание, — Сергей фыркнул, а потом… Дима резко рванулся вверх и врезался губами в рот Соколовского. Несколько секунд ничего не происходило, а затем Сергей медленно, не осознавая, что делает, сжал его плечи и, приоткрыв губы, ответил. Дима слабо дернулся, выгнулся, прижавшись к Сереже еще сильнее, а потом его ресницы опустились. Долгую-долгую секунду он позволял Сереже творить со своим ртом все, что тому вздумается. А затем безжалостно укусил нижнюю губу Соколовского. Тот отшатнулся, отпуская его, и Дима, воспользовавшись этим, вывернулся и вскочил на ноги, облизываясь и чуть сумасшедше улыбаясь: — Я же говорил, что отпустишь. Глаза Сергея бешено сверкнули: — Сволочь! — А ты надеялся, что все по-настоящему? – Диме казалось, что он пьян. Кровь шумела в ушах, и голова немного кружилась. – Сокол-Сокол, неужели ты на меня глаз положил? — И не надейся! – Сергей вскинулся, но даже темнота не могла скрыть румянца на его щеках. Дима фыркнул, а потом вдруг спокойно и даже устало произнес: — Ладно, забудь. Я уже в курсе, что не в твоем вкусе. Пошли, заселю тебя, и закончим этот день наконец. — Зануда, — буркнул Сергей себе под нос, остывая. — Придурок, — мгновенно отозвался Дима. Сергей неожиданно для самого себя фыркнул и пошел к общежитию вслед за Димой. Взял свои сумки, ждущие его у порога и, с любопытством оглядываясь, поднялся по лестнице. Он никогда не был внутри корпуса «Веги», но почему-то всегда считал, что там должно быть грязно, неубрано и вообще неуютно. Но сейчас был готов признать себя дураком. Потому что «Вега» хоть и не выглядела столь же роскошно, как его когда-то родная «Альфа», но в ее стенах было несомненно уютнее и… Теплее? — Сокол, ну что ты плетешься, как столетний старик? – недовольно позвал его Дима, уже поднявшийся на нужный им этаж. — Помог бы лучше, — мгновенно отозвался Сергей. Дима только вздохнул, а потом сбежал к нему и взялся за одну из его сумок. — Ого… — выдохнул он, оценив ее тяжесть и окинув взглядом оставшееся. – Да ты монстр, Соколовский. Тот только пробурчал что-то невнятное себе под нос, усиленно делая вид, что ему все равно и что слова Димы не заставили пройтись по телу волну приятного тепла. А потом бросил: — Давай, тащи свой тощий зад вперед и покажи, наконец, мне мою комнату. — Не смей оскорблять мою божественную задницу, Соколовский, — Дима обжег его смеющимся взглядом, Сергей ухмыльнулся ему в ответ, а спустя пару минут они уже стояли перед дверью, на которой висела табличка с номером «семь». — Заходи, — Дима повернул ручку и сам переступил порог, занося сумку Сергея. Тот с любопытством оглянулся, отмечая, что планировка здесь такая же, как и в «Альфе». И комнат на этом этаже всего семь. Как и там. И если он хоть что-то понимает в этой жизни, Дима тоже должен обитать где-то по соседству. — А где твоя? – разговаривать, стоя по разные стороны порога, было глупо, но Сереже было плевать. — Пятая, — слишком безразлично ответил Дима и отвернулся. А потом и вовсе вышел на балкон. Сергей только хмыкнул, отметив, что «пятая» — через стенку. — В порядке очереди, говоришь? И что, не нашлось желающих на эту комнатку? – Сергей, наконец, зашел теперь уже в свою комнату и закрыл за собой дверь. Окинул взглядом обстановку, а потом присоединился к Диме. — Могу переселить на первый этаж. Хочешь? — холодно отозвался тот, не глядя на Сергея. — И оставить тебя без присмотра? Вот еще, — Сергей вытянул сигарету из Диминых пальцев, прикурил от нее свою собственную, а потом вернул ее законному владельцу. Тот молча проследил за этими действиями, а потом усталым жестом потер виски: — Серж… — немного неуверенно начал он, и Соколовский замер, боясь пропустить хоть слово. – Скажу это тебе один-единственный раз. Ты мне нравишься. Правда. И если бы не это все… — Дима широким жестом обвел уже почти спящий студенческий городок, — думаю, мы смогли бы подружиться. Ты умный. И с тобой интересно. И я меньше всего хотел бы оказаться с тобой по разные стороны. И сейчас я прошу тебя. Давай не будем делать ничего, что нас на эти разные стороны разведет окончательно. — Что мешает нам стать друзьями сейчас? – Сергей недоуменно повернулся к Диме. – Может, начало было и не самым лучшим, но сейчас-то все по-другому. Обществ больше нет, делить нам с тобой больше нечего. И что мы можем сделать такого? Дима с силой прикусил губу, а потом тихо произнес: — Ты так ничего и не понял, Сергей. Может, это и к лучшему, а я – законченный дурак и боюсь того, чего нет. Ладно, — он выкинул потухшую сигарету и повернулся, – давай расходиться. Уже поздно, а день был тяжелый. Устраивайся здесь, если что-нибудь понадобится – дай знать. Я, как-никак, пока еще комендант этой общаги. Но Сергей не дал сбить себя с толку. Он нахмурился и сжал запястье готового уйти Димы: — Нет. Объясни. Что я не понял? — Серж… — Объясни. Дима вскинул голову, глаза заглянули в глаза, и время в очередной раз выкинуло фокус, растянувшись. И почему-то вдруг захотелось, чтобы оно вообще остановилось. И даже голос Димы, который донесся до Сергея как сквозь слой ваты, не смог заставить секунды течь быстрей: — Вот это, Серж, вот это. Соколовский облизал внезапно пересохшие губы, и Дима вырвал руку из его пальцев. — Спокойной ночи, Серж. 15. — Вставать в такую рань в субботу – преступление, — проворчал Сергей в сгиб локтя. Он жутко не выспался, провисев почти до утра в Интернете, и теперь пытался не заснуть на парте в ожидании единственного занятия в этот день. При других обстоятельствах он бы не пошел на пару, забив на все, но сегодня должен был быть ректорский этикет. В первый раз. Девчонки возбужденно перешептывались, парни ворчали, считая, что это им не нужно. Но любопытно было всем, поэтому группа проявила редкую дисциплинированность и явилась в полном составе. Сергей отлепился от парты, на которой дремал последние пять минут, и выпрямился. Обернулся к окну, взгляд зацепил блондинистую макушку сидящего позади Димы, и на сердце стало так спокойно. Не желая анализировать причины такого странного эффекта, Сергей отвернулся, растирая ладонями лицо. — Плохо спалось на новом месте? – наблюдавший за всем этим Даня рискнул задать вопрос. — Не, нормально, — Сергей зевнул, прикрыв рот. – А тебе? — Тоже ничего, — Даня пожал плечами. – Общага скучная оказалась. И вообще, все оказалось не так страшно, как я думал. Похоже, ваша совместная пламенная речь сыграла свою роль. Сергей поморщился, а потом все мысли вылетели из головы: в класс, хлопнув дверью, вошел ректор. Дошел до стола и только потом развернулся к группе. Окинул всех внимательным взглядом и начал: — Доброе утро, господа студенты. Уверен, что многие из вас считают такой предмет как «этикет» лишним и ненужным. Позвольте мне рассказать вам историю, которая, возможно, убедит вас в обратном. Одному из бизнесменов надо было отказать в сотрудничестве предполагаемому партнеру. Но общая ситуация была такова, что сделать это надо было изящно, чтобы не вызвать недовольство членов Совета директоров, которые выступали за сотрудничество. Надо добавить, что компания была старой, уважаемой, а в совете были титулованные люди, которые, как известно, яро придерживаются традиций и правил. И вот бизнесмен решил устроить прием, пригласив – как он сказал, для общения и наведения контактов — членов правления и того самого потенциального партнера. И велел подать на горячее рыбу, правильно есть которую умеют далеко не все. Этот человек не умел. Чем и произвел на членов Совета директоров крайне неприятное впечатление. От идеи сотрудничества быстро отказались. Возможно, кому-то эта история покажется смешной, но в мире большого бизнеса имеют значение мелочи, гораздо более курьезные. И чтобы вы не выставляли себя идиотами в обществе, я и стою сейчас перед вами, — он замолчал, переводя дух. В классе тут же поднялся шум, а Сергей переглянулся с Даней. — Я рад, что вам понравилось, — ректор усмехнулся, привлекая к себе внимание. – Но для начала я хочу оценить ваши познания в этикете на текущий момент. Вы все не из самых бедных семей, и я уверен, что простые понятия его вам знакомы. Итак, ситуация. На официальном ужине, после того, как подняли шампанское за первый тост, один из гостей попросил не предлагать ему больше коньяк, а принести пива. На что хозяин ответил ему, что пиво на подобных приемах не подают. Скажите, что неправильно в этой ситуации? – ректор обвел взглядом притихшую группу, а Сергей начал быстро прикидывать. «Так, шампанское. Он сказал, что его выпили в начале. Но шампанское подают в конце ужина. Пиво можно принести, если есть соленая рыба и острый сыр. А коньяка вообще не должно быть на столе – его подают только к кофе. Здесь ВСЕ неправильно». Поставив «диагноз», Сергей расслабился и спокойно поднял взгляд на ректора. Выпендриться, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы тянуть руку. — Что вы скажете? – но взгляд ректора остановился за спиной Сергея. И тот напрягся, когда услышал знакомый голос с очень неуверенной интонацией произносящий: — Не знаю. Мне кажется, что здесь все правильно… Сергей стиснул зубы. Димка. Черт. — Очаровательно… — непередаваемым тоном протянул ректор. – Ваши познания где-то на уровне нулевой отметки, — взгляд ректора прошелся по студентам и остановился на Сереже: — Тогда, может быть, вы объясните нам? Сергей сжал пальцы: — Нет. Мне тоже кажется, что все нормально. Ректор недовольно нахмурился: — Замечательно. Тогда вам двоим я задаю написать реферат к следующему уроку на тему правил поведения за столом. Что касается моей задачки, то ответ такой: к столу в первую очередь подают охлажденные вина, а потом более теплые. Исключение составляет шампанское, которое подают хорошо охлажденным обычно в конце застолья. Открывают шампанское… — Сокол, у тебя от недосыпа мозги спеклись? – пока ректор объяснял, как наливать вино и какой температуры оно должно быть, Даня пихнул Сергея локтем в бок. – Ты же все это знаешь лучше, чем алфавит. Или ты мне гнал, когда говорил, что тебя мать это с детства учить заставляла? — Тише ты, — цыкнул Сергей. – Не гнал. И вообще, это тебя не касается. — Ну, да, конечно, — процедил Даня и отодвинулся. Сергей выматерился про себя. Ну да, он действительно все это знает. Но почему-то после того, как Дима не ответил, Сереже вдруг выпендриваться расхотелось. Черт. И когда все успело так измениться? Но, как оказалось, благородства Сергея Дима не оценил. Как только прозвенел звонок, он, проходя мимо замешкавшегося Сергея, зло бросил: — Спасибо, конечно, Сереженька, за помощь, но я сам могу о себе позаботиться. Сергей вскинул голову, но увидел только, как Дима уже удаляется с независимым видом и гордо развернутыми плечами. Забыв про ждущего его Даню, Сергей сорвался с места: — Стой! Да подожди ты! – Сергей нагнал его уже на лестнице. – Какая муха тебя укусила? — Никакая, — огрызнулся тот. – Отъебись от меня. — У нас с тобой один реферат, забыл? – Сергей отмахнулся от этой грубости. Дима повел плечом и повернул в сторону библиотеки. Сергей немного притормозил, сомневаясь, а потом, снова нагнав его, пристроился рядом. Молчание напрягало, но Соколовский чувствовал, что сейчас лучше Диму не трогать. Да и с чего он так завелся? Из-за того, что Сергей не стал отвечать? Ну, для Димы это могло стать причиной. Он же, типа, гордый… Сергей вздохнул и покосился на Никитина. Тот шел, прямо держа спину и поджав губы. Скулы заострились еще резче, сделав лицо еще более выразительным. И Сергей вдруг понял. Диме стыдно за то, что не смог ответить. Что, оказалось, он чего-то не знает. И сейчас этот болеющий синдромом «отличника» умник наверняка думает только о том, что теперь над ним все смеются. Сергей отвернулся, гадая, что бы такого сделать, чтобы Дима перестал «грузиться». Но в голову, как назло, ничего не приходило. Только вертелась назойливая мысль о том, что он, Сергей, слишком странно себя ведет в последнее время. Но разбираться в причинах по-прежнему не хотелось. В библиотеке они разделились. Дима взял книги, а Сергей полез в Интернет за информацией и в поисках уже готового реферата: набирать текст самому не было никакого желания. К тому же Димка продолжал молчать, как партизан. Сергей уже собрался зависнуть «в контакте», когда сидящий за соседним столом Дима вдруг отложил книгу и спрятал лицо в ладонях. Мысли о предстоящем он-лайн общении мгновенно вылетели из головы Соколовского. Он закрыл страницу браузера и развернулся к Диме, судорожно пытаясь придумать, с чего начать разговор. Но Дима заговорил сам: — У меня простая семья, Серж. Отец владеет строительным бизнесом, но сутками пропадает на объектах. А мама… Ей было не до приемов. Настя, моя сестра, всегда очень сильно болела, и мама постоянно была с ней. Мы просто жили в небольшом доме, а нашим гостям было все равно, в каком порядке пить шампанское. Мне просто неоткуда это было знать! – он силой опустил сжатые кулаки на стол, и сидящая в другом конце читального зала парочка недовольно посмотрела на них. Сергей встретил этот взгляд вздернутой бровью, а потом, когда эти двое отвернулись, склонился к Диме, накрывая ладонью его руку: — Успокойся. Это мало кто знает даже в непростых семьях. — Но ты знал! – Дима попытался выдернуть свою руку, но Сергей сжал пальцы. – И не говори, что я ошибаюсь. Я чувствую! — Знал. Но у меня мама помешана на этих приемах. Она даже специальные курсы проходила. Так что… — Сергей виновато улыбнулся, а потом, чуть поколебавшись, произнес: — Дим… Я, может, конечно, скажу странную вещь, но пойми правильно, хорошо? – Дима настороженно кивнул, и Сергей продолжил, почему-то волнуясь: — Можно иметь миллиардное состояние, знать все тонкости этикета, пытаться им следовать, но если не умеешь подавать себя, если по характеру – тряпка, тебя не будут уважать и принимать всерьез. А ты, Дим, ты — офигенный. И, похоже, у тебя это врожденное. Даже если ты будешь на приеме у королевы есть руками, но держаться с достоинством, все решат, что ты просто решил немного почудить. Ты умеешь подавать себя. В тебе есть сила. И то, что ты чего-то вдруг не знаешь – это не стыдно. Стыдно, когда знаешь, но не умеешь пользоваться. Да и потом… Ты же не собираешься после учебы работать в дипломатическом корпусе? – Сергей неуверенно улыбнулся, надеясь, что Дима все понял правильно. И неожиданно добавил: — И вообще, почти все гениальные люди обладали отвратительными манерами. Дима с мгновение смотрел на него, а потом уголки его губ поползли вверх: — Им прощали за их гениальность. Но я не гений. Поэтому ДОЛЖЕН это знать. — Я понимаю, — Сергей отодвинулся, жалобно выдыхая: — Я больше не в состоянии думать. Пошли домой? Дима вскинул бровь, но послушно поднялся. Обратно они тоже шли молча, но на этот раз тишина не была такой напряженной. Неловкость возникла, когда они дошли до своих комнат. Отчаянно не хотелось уходить, расставаться. Но придумать повода остаться вместе еще ненадолго тоже не получалось. Наконец Дима осторожно коснулся плеча Сергея: — Спасибо. Еще увидимся. — Да, конечно, — Сергей кивнул, стараясь не показывать своего разочарования и, неловко развернувшись, открыл дверь своей комнаты и переступил порог. Защелкнул замок и, дойдя до кровати, лег, закинув сумку в угол. Он поспит немного… А потом надо будет доделать доклад по экономике. 16. Голова гудела, как колокол, когда он открыл глаза. Сергей со стоном расправил затекшее тело и попытался понять, что его разбудило. Невнятный шум, голоса… У Димы гости? Сжимая виски руками, Сергей сел, прислушиваясь, а потом передвинулся поближе к стене. Здесь было лучше слышно. Настолько, что Сергей смог различить голоса Димы и Максима. И, кажется, разговор шел на повышенных тонах: -… наши не понимают. Они растеряны. Твое поведение… — Сергей поморщился: внезапно голос Макса стал его раздражать. — Какое? – А вот Дима начинает злиться. — Ты везде появляешься только с Сержем! Тебе напомнить, кто он? — Кем он БЫЛ, — на раздражение Максима Дима ответил своей холодностью. – Спасибо, я все помню. Но что из этого? Обществ больше нет. — Дима, он как был «альфийцем» для всех, так им и остался. — А еще с ним интересно. И не моя вина, что общаться с ним мне нравится больше, чем с кем-нибудь из «веганцев». — Что, даже я тебе не подхожу? – в голосе Макса ясно звучала горечь, и Сергей вдруг с изумлением понял, что все это – классическая сцена ревности. И Макс ревнует Диму к нему, Сереже. Это было неожиданно… приятно. Но неприязнь к Максу резко возросла. — Прекрати, Максим, — устало попросил Дима. – При чем тут вообще это? Мы сейчас не о том говорим. Я хочу, чтобы и ты, и остальные увидели за этим «хождением» нечто другое. Что нам плевать на то, что мы были во враждующих обществах. Мы смогли найти общий язык. А значит, и другие смогут, если постараются. — Так ты просто пример подаешь? – с надеждой протянул Максим, а Сергей замер. – Так бы сразу и сказал. Дальше Сергей слушать не стал. Схватив сигареты со стола, он вылетел из комнаты, хорошенько хлопнув дверью. Пользуясь сумерками, Сергей пробрался в ту самую беседку, шуганув парочку первокурсников, и вытащил сигарету. Прикурил и, выпустив дым, попытался расслабиться. Но чем больше он думал, тем больше злился. Значит, вся дружба Димы – всего лишь хитрый ход? Очередной. Черт. Больно. БОЛЬНО!! Сергей сжал пальцы, смяв сигарету, и на пол беседки посыпались табачные крошки. Зашипев сквозь стиснутые зубы и выкинув испорченную сигарету, Сергей полез за другой, но оказалось, что пачка пуста. А за новой надо было возвращаться в общагу. Но идти сейчас туда… Диме хотелось свернуть шею. Нет, сейчас возвращаться нельзя. Надо остыть. Хоть немного. «Немного» растянулось почти на полчаса. Сергей дождался, пока желание покурить затмит все мысли, и выбрался из своего укрытия. Стараясь не отвлекаться на приветственные разговоры, дошел до общаги, вскинул взгляд, ища свои окна, и застыл, глядя во все глаза на курящего на балконе Диму. Тот смотрел куда-то вдаль и казался просто… нереальным. Электрический свет уличных фонарей причудливо смешивался с лунным на красивом лице. Какой же он… За спиной послышались голоса, и Сергей, придя в себя, поспешно опустил голову и на почему-то дрожащих ногах зашел в общежитие. Черт, да что происходит?! Почему сердце в груди колотится, как сумасшедшее? Сергей мотнул головой, но образ словно одетого в свет Димы никак не желал уходить. А еще… Еще очень хотелось оказаться сейчас рядом с ним. Увидеть. Сергей зашел в комнату, нашел сигареты и, прислушиваясь к тишине за стеной, вышел на балкон. Оглянулся и облегченно улыбнулся: Дима все еще стоял на своей половине и, кажется, уходить не собирался. Сергей прикурил, оперся о перила и окинул взглядом городок. Суббота. Народ гуляет и веселится. А вот ему почему-то хочется тишины. И Диму рядом. Боже, что за бред? — Ты все слышал, да? – Дима подался вперед, запуская пальцы в волосы. — Да, — с секундной заминкой ответил Сергей. — Это неправда, — тихо выдохнул Дима. – Вернее, не вся правда. Сергей хмыкнул, вспоминая этот разговор, который так разозлил его: — Я еще что-то не слышал? Дима поморщился: — Ты должен меня понять. Чтобы нормально жить, нам всем нужно пройти ассимиляцию. Отбросить стереотипы и старые привычки. Имея пример перед глазами, сделать это легче. Но это не все. Не все, что касается нас. Мне действительно с тобой интересно. Сергей вздохнул, но промолчал. Да и сказать было нечего. Не говорить же Диме, что у него от этих слов на сердце словно ледник растаял. Снизу донесся девичий смех, и Сергей опустил взгляд. Первокурсницы. Еще совсем девчонки. Сергей покосился на Диму, заметил, что взгляд того тоже устремлен вниз, и внезапно спросил: — У тебя кто-нибудь есть? — Нет, — Дима отвел глаза и выпрямился. А Сергей поймал себя на мысли, что просто любуется его фигурой. — А был? Дима кинул на него быстрый взгляд: — Я был «веганцем», забыл? Сергей непонимающе посмотрел на него: — И что? Дима только вздохнул: — Нет, Сергей. ЗДЕСЬ никого не было. — А почему? – Сереже и правда было интересно. Как Никитин, с его-то внешностью, умудрился остаться в одиночестве? — Не хочу, — пожал плечами в ответ Дима. И Сергей вдруг добавил: — Я тоже. Дима хмыкнул, а потом устало выдохнул: — Ладно, Серж. Я спать. Да и тебе советую. А то выглядишь не слишком роскошно. Помятый какой-то. Сергей подсчитал, сколько часов он проспал днем, и усмехнулся: — Не в твоем вкусе, да? — А ты хочешь быть в моем вкусе? – нейтрально спросил Дима, и Сергей резко повернулся к нему. Но выражение лица и глаз Димы также было нечитаемо. Растерявшись, Сергей ляпнул первое, что пришло в голову: — Я не гей. Дима рассмеялся: — Да, Серж, ты определенно не гей. Ты просто придурок. Сергей распахнул глаза, но Дима, махнув на прощание рукой и посмеиваясь, вернулся в свою комнату. Сергей выматерился и тоже покинул балкон. А оказавшись в комнате, заметался по ней, кляня себя последними словами. И какой дьявол его за язык дернул? «Я не гей»… Верх гениальности просто! Но, блять, Дима просто с ума сводит! Плюнув на все попытки понять Никитина, Сергей направился в душ. А потом надо наконец сесть за доклад… 17. — Боже, кто придумал этот праздник? Ненавижу тратить время на такую хрень! – Дима ворчал с самого утра, когда ректор объявил о предстоящей грандиозной вечеринке. — Он не дурак, Дима, — Сергей мял в руках их реферат, который они только-только защитили, и прикидывал, выкинуть ли его в мусорку, или он может еще пригодиться. На черновики, например. – И отлично знает, что самый простой способ ускорить ассимиляцию, как ты ее называешь – это грандиозная пьянка. Напившись, люди гораздо охотнее идут на контакт. — Это точно. И еще охотнее начинают вспоминать старые обиды и махать кулаками. Да выкинь ты его уже! – Дима вырвал несчастный реферат и запихал его в урну. Сергей только хмыкнул: ну да, все, что там было написано, Дима уже успел выучить наизусть. — Не думаю, что он не понимает этого. Но если ограничить количество алкоголя… — Я не хочу туда идти, — тоскливо выдохнул Дима. — А кто будет подавать пример «крепкой дружбы»? Или ты боишься, что напьешься и вспомнишь, как тебя «альфийцы» доставали? Дима потер виски: — Я все понимаю. Но идти все равно не хочу. — Никто не просит тебя оставаться там до самого конца, — Сергей пожал плечами, и Дима обреченно кивнул: — Ты прав. Ладно. — Дим… Мы с тобой в первый раз разговаривали в клубе на вечеринке. Если ты их не любишь, зачем ты тогда туда пришел? — По твою душу, — Дима ухмыльнулся. – Я знал, что Данька тебе все доложит, и ты придешь «знакомиться». Решил облегчить тебе задачу. — Знаешь, что я тогда подумал, увидев тебя? – Сергей прикрыл глаза, возвращаясь в тот вечер. — И что? – Дима заинтересовано подался вперед. — Что ты слишком красивый. — Ты всегда такой откровенный? – Дима ошарашенно распахнул глаза. Сергей пожал плечами: почему-то казалось, что Дима не будет смеяться над ним. И поймет все правильно. — Правда – всегда оружие более сильное, чем ложь. Дима сузил глаза: — Оружие? — Прекрати, — Сергей раздраженно мотнул головой. — Ты сам сказал, что мы с тобой не враги. Дима выдохнул: — Извини. Я стал параноиком. С этой точки зрения «Вега» явно не пошла мне на пользу. Ладно, я домой. Отдохнуть хочу. Да и вещи кое-какие нужно привести в порядок. — Я зайду за тобой вечером? Дима покосился на него из-под длинной челки: — Зайди. Сергей кивнул, улыбаясь, и Дима отошел. — Слышь, Сокол… Ты почему на встречи больше не приходишь? Соревнования вчера были. Или тебе интересней с этим задохликом ходить? Сергей еле успел стиснуть зубы и подавить готовые вырваться резкие слова. Вместо этого он повернулся к стоящему за спиной парню и нейтрально улыбнулся: — У меня теперь есть и другие дела. Обществ больше нет. И этот… «задохлик» ничуть не хуже других. — Променял нас на него? – глаза бывшего «альфийца» сузились. Но Сергей встретил его взгляд спокойно. — Я никого не менял. Если понадобится помощь, я помогу. Но мне никогда не нравились наши пьянки до полной потери памяти, и ты это знаешь. И участвовать в них я больше не собираюсь. Тем более теперь. А насчет «задохлика»… За ним все еще есть сила. И я советую ОЧЕНЬ хорошо подумать, прежде чем дразнить его. Не думаю, что кто-нибудь из вас хочет провести полгода в гипсе. — Мутный ты какой-то стал, Соколовский. Ладно, бывай, — «альфиец» хлопнул Сергея по плечу и пошел куда-то в сторону. Сергей выдохнул и нахмурился. «Ассимиляция» проходила легче, чем они с Димой боялись. Но все-таки до полной победы было очень и очень далеко. Интересно, а к Никитину его «веганцы» подходят с подобными претензиями? Надо бы спросить у него как-нибудь. С этой мыслью Сергей покосился на торчащий из урны реферат, нагло скачанный из Интернета, и решил тоже идти домой – пары закончились, и заняться было до вечера откровенно нечем. 18. Сереже очень хотелось напиться. Настолько, что пальцы, держащие бокал с каким-то слабоалкогольным коктейлем, сжались до побелевших костяшек, и стекло как-то подозрительно скрипело, грозясь треснуть. Но состояние легкого, слишком легкого опьянения – это все, что он мог себе позволить. Потому что пил Дима. И теперь Сергей не спускал с него глаз, чувствуя себя женой, следящей за своим непутевым мужем. А так все хорошо начиналось… Сергей с трудом оторвал взгляд от гибкой фигурки Димы и развернулся на своей табуретке спиной к залу. Он так готовился к этому… Сам не зная почему, выбрал самый вызывающий наряд из всех, что у него были. Откровенно обтягивающие джинсы, мягкая футболка и легкий, летний пиджак в тон. Черный цвет сделал его взрослее, к тому же он выпрямил волосы, вдел другую сережку в ухо… Он наряжался, как девушка перед первым свиданием. Но, ловя себя на этой мысли, Сергей только отмахивался от нее. Он просто хотел быть красивым. Хотел, чтобы на него все смотрели. Но все смотрели на Диму. Диму, пришедшего на вечеринку в расстегнутой почти до пояса рубашке винного цвета навыпуск и с длинной цепочкой, которая, тускло сияя в неровном свете, притягивала взгляд к шее и обнаженной груди. Сергей до сих пор помнил свою первую реакцию на это зрелище. Легкий ступор. Он привык видеть Диму в форменном пиджаке или простых джинсах. И от вида ТАКОГО Никитина – свободного, вызывающе, просто неприлично красивого, перехватило дыхание. С минуту они молча изучали друг друга, а потом Дима вдруг хрипло произнес: — Пора? Сергей только кивнул, и Дима вышел из комнаты, бросив короткое: — Классно выглядишь. Сергей, взгляд которого сам собой остановился на выпирающей Диминой ключице, вздрогнул: — А… Да, спасибо. Ты тоже. Дима кинул на него странный, тяжелый взгляд, а потом вдруг легко, игриво улыбнулся, взлохматив и без того лежащие в художественном беспорядке волосы. И Сергей решил, что напьется на вечеринке до потери памяти. Но… Они пришли, когда праздник был уже в самом разгаре. И, чтобы стряхнуть с себя оцепенение, Сергей решил сначала размяться на танцполе. А когда вернулся к Диме, которого он оставил возле стойки, тот уже допивал четвертую рюмку водки. Никитин встретил вернувшегося Сергея кривой улыбкой и шальными глазами. Вскинув руку в приветственном жесте, он слез с табуретки и, буркнув что-то типа «моя очередь», пошел на танцпол. Сергей только что-то хмыкнул в ответ, а потом застыл в нелепой позе, не донеся рюмку до рта. Дима… танцевал. Непривычно, как-то по-особому. Но его движения завораживали. В минуту он привлек к себе все внимание. Девчонки, парни… А Дима все танцевал и танцевал. Сумасшедше улыбаясь, сияя шальными глазами и мокрой от пота кожей… И Сергей вдруг понял, что пить сегодня не будет. Потому что нужно, чтобы кто-то из них двоих остался трезвым. Иначе... Сергей не знал, что значит это «иначе», но чувствовал, что так надо. Сергей оставил недопитый коктейль на стойке и слез с табуретки. Надо вытаскивать Димку с этой вечеринки. Привести домой и уложить спать. А то вон та группка бывших «альфийцев» как-то уж очень странно смотрит на Диму. Сергей покосился на стоящих на другой стороне танцпола парней, и решение увести Диму только окрепло. А от жадных взглядов, которыми они ощупывали Никитинскую фигуру, Сергея передернуло. Ему осталось преодолеть всего несколько метров, когда откуда-то сбоку появилась Лиза и повисла у него на шее, пьяно всхлипывая: — Сееерж… — она неуклюже пыталась поцеловать его, и Соколовскому пришлось практически силой отрывать ее от себя. Бесцеремонно избавившись от бывшей подружки, Сергей снова повернулся к танцполу, но Димы там уже не было. Сергей встал на цыпочки, заполошно оглядывая клуб в поисках блондинистой макушки, и ринулся вперед, как только искомое появилось в поле зрения. Дима шел к выходу, чуть покачиваясь и, похоже, собирался освежиться. Матерясь, Сергей продирался сквозь толпу следом за Димкой, обещая себе, что завтра выскажет этому придурку все, что о нем думает. Наконец догнав Диму, он схватил его за руку и дернул на себя. Не ожидавший этого Никитин развернулся, покачнулся и со всего маху врезался в Сергея. От удара тот охнул, судорожно вдохнул и еле слышно застонал: от запаха мокрой от пота кожи Димы, от разгоряченного гибкого тела, прижавшегося к нему, от прикосновения волос к щеке внезапно стало жарко, а внизу живота начало тяжелеть. — Черт, Серж! – Дима вскинул голову, отстраняясь. – Какого черта ты делаешь?! — Куда-то собрался? – пообещав себе, что с реакциями собственного тела разберется позднее, Сергей еще сильнее сжал Димину руку, глядя на него с предостережением и начавшей закипать злостью. — Ты пьян! — А тебе есть дело? – в глазах Димы полыхнуло настоящее бешенство. – Отпусти! — Я просто не хочу, чтобы ты во что-нибудь вляпался, — Сергей старался, очень старался говорить спокойно. — А не пошел бы ты к черту, Соколовский?! – Дима вырвал руку. – Иди, танцуй, а я спать. – Дима резко развернулся и направился к выходу. Сергей втянул воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать себя в руках и не врезать Диме за его поведение. — Ну и катись, — зло бросил он вслед уже покинувшему клуб Никитину. – И подальше от меня. Сергей дернул головой, словно выкидывая из мыслей Диму, развернулся и вдруг застыл, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Показалось или… Или та группка парней, что пялились на Диму, тоже вышла? Сергей медленно обвел взглядом зал, ища своих бывших «альфийцев». А потом резко развернулся и бросился к выходу, расталкивая попадающихся на пути. Если они пошли за Димкой… Перед глазами замелькали с бешеной скоростью страшные картины, и Сергей взвыл, переходя на стремительный бег. От клуба до общежития было недалеко, но Сереже казалось, что дорожка не кончится. Он бежал, звал, оглядывался, но чуть было не пронесся мимо. Что-то остановило. Может, шорох, а может — замеченное краем глаза беспорядочное мельтешение глубоко в тени. Не раздумывая, Сергей слетел с дорожки. Странно, но даже сквозь собственное сорванное дыхание и шум крови в ушах, он различал звуки возни, вскрики. А услышав полное ярости и азарта: «Ловкий, сука», — зарычал и, не раздумывая, рванулся вперед. Их было больше. Его ярость и страх за Диму, которого он даже не видел среди мельтешения рук и ног, помогли справиться с первыми двумя противниками. А потом остальные навалились скопом. Отвесив пару ударов, от которых Сергея сложило пополам, они бросили его на голую землю, а сами собрались в кружок, пьяно гогоча и попинывая его ногами: — Слышь, Сокол, да ты совсем девочкой стал, — Сергей увидел перед собой чей-то кроссовок и еле успел закрыть голову. – Шлюха «веганская», — Соколовский извернулся, попытался приподняться. – Как часто он тебя трахает, а? – Сергей в ярости вскинул голову и застыл, встретившись взглядом с Димой. Расширенные от ужаса глаза, закушенная губа… Диму крепко держали поперек туловища, но, похоже, он даже не чувствовал этого. Только смотрел и смотрел на Сергея глазами, полными отчаяния. А потом… Сергей бешено рванулся, когда вдруг до него дошло, что на нем рвут одежду. Дернулся в сторону, кому-то заехал головой в живот. — ОТПУСТИТЕ ЕГО!! – дикий, совершенно безумный крик Димы — и сразу из глаз посыпались искры от удара … Сергей глухо застонал, пытаясь удержать уплывающее в беспамятство сознание, а потом стало не до этого. Тело затопила дикая, чудовищная боль. Прошила позвоночник, заставила выгнуться, рвануться вперед в попытке уйти от раздирающего внутренности вторжения. Из глаз брызнули слезы, из груди рвался крик, но сокращающееся горло не выпустило его. Сознание плавало в океане боли, становящейся все сильнее от каждого нового толчка. — Серж, Сергей, Сереженька… — сквозь шум в ушах пробивался дрожащий голос, и Соколовский потянулся к нему, за ним. Он выпал в реальность и оказался мгновенно пойманным ЕГО глазами. И вдруг все ощущения как-то размылись. Боль отступила на задний план. Только ЕГО глаза… Расширившиеся от боли, вины и страха. Только они сейчас имели значение. Только они удерживали на краю. Не давали утонуть в боли, раздирающей его тело. И жар, обжегший внутренности, и хриплый вскрик, и мерзкий смех – все это было, как во сне. Сне, который неожиданно стал явью, когда ресницы Димы опустились. Лишь на мгновение. Но этого мгновения Сереже хватило, чтобы погрузиться в темноту. 19. Держащие его руки разжались, и Дима тяжело рухнул на землю. В отдалении послышались голоса, смех… Кто-то шел в их сторону, и, похоже, именно это спугнуло этих уродов. Но кто бы сейчас ни шел сюда, было бы просто идеально, если бы этот «кто-то» свернул в другую сторону. Словно услышав его немую просьбу, шаги начали удаляться, а потом и вовсе стихли. Дима выдохнул, повел плечами и поморщился от тупой боли в теле. К черту: надо помочь Сереже. Дима с трудом поднялся, кое-как привел себя в порядок и шагнул к лежащему на земле Соколовскому. Взгляд прошелся по разорванной рубашке, стянутым до лодыжек джинсам и белью. Застыл на пару секунд на темных, уже засохших струйках, разукрасивших внутренние стороны бедер, и Дима тихо зарычал. А потом усилием воли заставил себя забыть об этом. Позже. Он разберется с этим позже. Сейчас надо помочь Сереже. Стараясь не думать ни о чем другом, Дима кое-как натянул на Сергея джинсы, а потом легко похлопал по щекам: его надо было довести до общежития, но сил тащить Соколовского у Димы не было. Все-таки тот был достаточно тяжелым. — Серж, Сережа… Открой глазки, — сам не осознавая этого, Дима разговаривал с ним мягко, как с больным ребенком. И нежно улыбнулся, когда ресницы Сергея дрогнули, поднимаясь. Сергей болезненно застонал, попытался свернуться в клубок, и сердце Димы взвыло от чужой боли. – Сережа… — Кусая губы, Дима осторожно потянул его на себя. – Серж, послушай. Надо встать. Возьми меня за руку. Да, вот так. Я буду тянуть тебя, а ты вставай. Давай, хороший мой. Умница. Обопрись на меня. Дима приобнял Сергея за талию и повел вперед. Они шли очень медленно, осторожно, но Дима все равно слышал, как скрипят зубы Сергея в попытке удержать очередной болезненный стон. И Дима растерялся, не зная, как ему помочь, чем отвлечь. Он многое хотел бы сказать Сереже, но сейчас явно было не то время. К счастью, до общежития было не так далеко. И спустя десять минут мата сквозь зубы, судорожно вцепившихся в его плечо пальцев и полных боли глаз Сергея, они оказались в комнате Соколовского. Дима уложил Сергея на живот, а сам спустился вниз в медпункт. Взял все необходимое, поднялся и, тщательно закрыв дверь комнаты, принялся раздевать Сергея. Тот молчал, лишь смотрел затуманенными глазами сквозь спутанные волосы. Только когда Дима потянулся к нему с мокрой губкой, дернулся и откатился к стене, снова сворачиваясь с клубок. Никитин выматерился про себя и осторожно провел по обнаженному плечу, наклоняясь над Сергеем, и, лаская дыханием кожу, мягко прошептал: — Серж, так надо… Ты грязный, может попасть инфекция. Сергей, Сережа, пожалуйста… Тот кинул на него странный, нечитаемый взгляд, а потом расслабился. Дима с облегченным выдохом потянул его на себя, заставляя распрямиться и снова лечь на живот. Снова намочил губку в теплой воде и провел по спине, отмечая все синяки на коже. Черт, Сергей… Вспомнив о том, как мама «лечила» в детстве его ушибы, Дима подался вперед и легко, очень легко, боясь причинить боль, коснулся губами самого большого синяка на спине. Сергей шумно выдохнул, и Дима, опомнившись, резко отстранился. Кровь тут же бросилась в лицо, и он, ругая себя, быстро закончил с водными процедурами, стараясь вообще ни о чем не думать. Обработав царапины и синяки, Дима накинул на забывшегося тяжелым сном Сергея одеяло, а сам обессилено опустился на пол рядом с его кроватью. Напряжение отпустило, и тут же задрожали руки. Дима сжал пальцы в кулаки, а потом спрятал лицо в ладонях. Больно. Стыдно. Не помог. Не уберег. Сам виноват. Во всем. Не спровоцировал бы этих уродов, не поцапался бы с Сергеем в клубе. И ничего бы не было. Не смотрели бы на него с такой надеждой и с таким отчаянием голубые глаза. Дима мотнул головой, кусая губы, но разрастающаяся вина и запоздалый страх мутили рассудок. А если бы их не спугнули? Повинуясь порыву, Дима повернулся, схватил безвольно висящую руку Сергея и прижал к щеке теплую ладонь: — Прости… Но спящий Сергей молчал, и прощать было некому. Спустя несколько минут Дима осторожно отпустил руку Сергея и медленно поднялся. Выпитый за вечер алкоголь дал о себе знать, и Диму повело в сторону. Стиснув зубы, он упрямо сделал шаг, игнорируя боль в избитом теле. Плевать. По сравнению с Сержем его даже не тронули. — И зачем ты полез меня спасать, сумасшедший? – риторический вопрос повис в воздухе, а Дима вышел на балкон. Вытащил сигарету и, спрятавшись в тень, закурил. И в голове зазвучали голоса, Сергея и его собственный: « А ты меня? — Что?— Дашь в обиду?— Нет, Дим. Не дам». От этого захотелось взвыть в голос. И побиться головой об стенку. Все из-за него. ВСЕ. От самого начала до самого конца. Сергей доверился ему. Открылся, несмотря ни на что. Позволил увидеть себя другим, настоящим. А он чем ответил? ЧЕРТ!! Дима выкинул окурок и встал. Он проведет эту ночь рядом с Сержем на тот случай, если тому станет плохо. А потом… Он не будет думать сейчас о том, что будет «потом». Не будет. Его разбудил взгляд. Тяжелый, изучающий взгляд потемневших глаз Сергея. Дима с силой провел рукой по лицу, стряхивая сон, слез с кресла, в котором провел беспокойную ночь, и, подойдя к кровати, склонился над Сергеем. — Ты как? – шепотом спросил он, отводя в сторону прядь, упавшую на лицо. Тот на мгновение прикрыл глаза, а потом ровно произнес: — Уходи. Просто уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Дима прикусил губу и выпрямился. Не глядя на Сергея, поправил одеяло, поставил на тумбочку рядом с кроватью стакан с водой и вышел. — Ты прав, Серж. Так будет правильно. 20. — Эй, ты, «веганец»! – Дима уже почти дошел до конца коридора, когда до него донесся грубый окрик. Понимая, чувствуя, что это по его душу, Дима только повел плечами и, делая вид, что ничего не слышит, направился дальше. Но зревшее внутри глухое раздражение заворчало. — Стой, урод! – от удара в спину он врезался в стену, еле успев выставить руки. Но тут же развернулся, готовый к чему угодно, где-то в глубине души даже радуясь возможности вылить на кого-нибудь свое раздражение, быстро переходящее в злость. И даже тот факт, что его окружили те самые парни, которые напали на них, не испугал. Только заставил улыбнуться. — Слушай меня, дохляк, — один из парней шагнул к нему и, схватив за ворот форменного пиджака, хорошенько тряхнул. – Если ты кому-нибудь проболтаешься о том, что было, то ты больше не жилец. Понял? — А не пошел бы ты на хуй? – глядя прямо в маленькие глазки «альфийца», Дима нагло улыбнулся. – Для такого случая даже могу предоставить тебе свой. «Альфиец» недоуменно сморгнул, а Дима рассмеялся почти счастливо в предвкушении хорошей драки. Копившееся внутри бешенство разлилось по телу, заставляя все мышцы петь от напряжения. — Ах, ты… — до не блещущего особым интеллектом «альфийца» дошел наконец весь смысл Диминого оскорбления, и он уже занес руку для удара, когда позади него выросла тень: — Отпусти его. Дима кинул взгляд за плечо «альфийца» и хмыкнул. А потом тихо, так, чтобы его слышал только все еще держащий его парень шепнул: — Девчонка. И еле успел уклониться от стремительного удара. А дальше начался кошмар. Коридор мгновенно стал узким, от мелькающих рук зарябило в глазах. В перекошенные ненавистью лица «веганцев», у которых наконец-то появился повод поквитаться за все с ненавистной «Альфой», было страшно смотреть. И пусть «альфийцев» было всего несколько человек – об этом никто не думал. Они посмели поднять руку на «веганца», на их каппу, пусть и бывшего. И это решило все. Дима выбрался из эпицентра драки и, отряхиваясь, отошел подальше. Он успел хорошо врезать тому, кто изнасиловал Сергея, прежде чем на него навалились остальные. И теперь за него все сделают «веганцы». Все, что он хотел бы сделать сам. А он хотел крови. Чтобы эти уроды умылись ею. Чтобы кричали, как кричал Сергей. Чтобы на них тоже живого места не осталось. И не жаль. Ничуть. — ПРЕКРАТИТЬ!! – громкий крик заставил толпу распасться. Студенты трясли головами, руками, потирали плечи и содранные кулаки. Охали и ругались сквозь зубы. А Дима лишь улыбнулся, отметив, что на полу остались лежать только «альфийцы». Они даже не пытались подняться: они приняли первый, самый яростный удар. И теперь кто-то пытался остановить кровотечение из явно сломанного носа, а кто-то стонал, баюкая руку. Тоже наверняка сломанную. — Что здесь происходит? – под тяжелым ректорским взглядом студенты горбились, но отвечать не торопились. И тот повернулся к стоящему в стороне Диме. Никитин отводить взгляд не собирался, только слизнул кровь с разбитой губы. И тоже смолчал. — Значит, так. Все в лазарет. И этих, — кивок на валяющихся «альфийцев», — доставить туда же. А после, — ректор посмотрел прямо Диме в глаза, — я жду вас у себя в кабинете. Он ушел, а Дима, пожав плечами и назначив ответственных за сохранность «альфийских» тушек, направился в медпункт. Решив, что пойдет последним, как наименее пострадавший, сел в стороне на лавке и, прислонив к стене гудящую голову, закрыл глаза. Злости больше не было. Да и раздражение снова забилось глубоко внутрь. О том, что спровоцировал эту безобразную драку, он не жалел. Желание разбить морды тем уродам поселилось в нем с того вечера, и сейчас оно наконец исполнилось. Стало легче. Немного. Но избавиться от камня на сердце это не помогло. Лишь сделало вину еще сильнее. С того утра, когда Сергей выставил его, они практически не виделись: тот почти не выходил из комнаты, ужин ему приносил Даня, он же снабжал его конспектами и заданиями, а Дима… Прислушивался к шорохам за стенкой. И уходил к себе, как только Сергей выбирался на балкон покурить. Скользящие взгляды, ни слова приветствия. Словно незнакомы. Это было невыносимо. Но Дима безропотно принимал такое положение вещей, считая, что это еще слишком хорошо. Сергей вообще мог переехать. Любой бы с радостью поменялся с ним комнатами. И Дима не посмел бы возразить. — Никитин, эй, Дим, — его потрясли за плечо, и он открыл глаза. – Твоя очередь. Дима поморщился, кивком поблагодарил и зашел в кабинет к врачу. Стиснув зубы, переждал, пока та перестанет охать и суетиться вокруг него, и выскочил оттуда пулей. Потер перебинтованное запястье и направился прямиком к ректору, игнорируя шепотки, возникающие за спиной, и косые взгляды. К черту всех. — Можно? – миновав секретаря, он стукнул в дверь ректорского кабинета. — Да, — тот оторвался от изучения каких-то бумаг и окинул Диму тяжелым взглядом, не пропустив ни бинта на руке, ни ссадин на подбородке. – Итак, может быть, объясните мне, зачем вам понадобилось провоцировать драку? И даже не думайте изображать неведение. Я просмотрел запись камер слежения. Дима только пожал плечами. Истинную причину он выдавать не собирался, но отвечать все равно надо было: — Я всего лишь дал возможность вылиться копившемуся напряжению. Ректор вздернул бровь: — Думаете, после этого «альфийцы» и «веганцы» будут друг друга сильнее любить? Не держите меня за дурака. Я давно наблюдаю за вами. И вы не настолько глупы, чтобы думать, что такая мера поможет. Дима отвел взгляд. Оценка ректора льстила, но если тот думал, что после этого Дима размякнет, то зря. — Мне жаль вас разочаровывать, — спокойно, но твердо произнес он. Ректор удивленно покачал головой, а потом нахмурился: — Вы упрямы. Но не думайте, что я это так просто оставлю. В качестве наказания вы на неделю поступаете в распоряжение столовой. На раздачу. С сегодняшнего вечера. Можете быть свободны, — договорив, ректор вернулся к своим бумагам, а Дима молча вышел. Добрался до беседки и, вытянув из пачки дрожащими руками сигарету, прикурил. Столовая. Раздача. Дима только застонал от злого бессилия, когда представил себе, как это будет. Весь городок… Все студенты. ОНИ ВСЕ увидят его, стоящего в фартуке и с тарелками в руках. Унижение. Полное и безоговорочное. Дима в две затяжки прикончил сигарету и, выкинув ее, подобрал под себя ноги, обняв колени руками. А может, это и к лучшему? Теперь-то уж точно надежды никакой… 21. Сергей открыл дверь, кивнул и, не дожидаясь, пока Даня зайдет, вернулся в комнату. Тот сам закрыл за собой дверь, скинул туфли и, дойдя до стола, сгрузил на него пакет с ужином. Сергей покосился на аккуратно упакованные контейнеры и вскинул бровь: — У нас ожидается снег? – насмешливо спросил он. – С каких это пор ты стал таким аккуратистом? Даня только отмахнулся, занятый поиском тетради с конспектами за сегодняшний день: — Это не я. Это твой Никитин. Сергей замер, не донеся руку до пакета: — Кто? – спокойно, слишком спокойно переспросил он. — Дима. Сегодня он был посвободнее и помог. Да где же… А, вот она. Держи, Сокол, — Даня нашел, наконец, тетрадь в сумке и протянул ее Сереже. Тот автоматически взял ее и, не глядя, отшвырнул куда-то в сторону. Даня хмуро проследил за ее полетом, а потом вскинул взгляд на Сергея. Но, встретившись с его потемневшими, нехорошо сузившимися глазами, вдруг побледнел. Сергей криво усмехнулся: — Дай догадаюсь. Он просил тебя о чем-то не говорить, а ты проболтался. Я прав? Даня, кусая губы, кивнул. Сергей медленно подошел к нему и, глядя прямо в глаза, бросил: — Я слушаю. Даня обреченно выдохнул. Черт бы побрал его язык! — Его наказали, — медленно, нехотя начал он. – Он уже почти неделю работает в нашей столовке на раздаче. Сергей выдохнул, а потом мягко улыбнулся: — Даня, друг мой. Не зли меня. А просто расскажи ВСЕ. Кто наказал? За что? Даня, поняв, что отвертеться не удастся, заговорил уже гораздо быстрее: — Он спровоцировал большую драку неделю назад. Всем досталось, но нашим больше всех. У Антона нос сломан, у Шишкина – ребро. Лешка теперь хромает, а Палыч готовит деньги на пластику. Сергей с силой закусил губу в попытке удержаться, а потом, плюнув, рассмеялся. Дико, счастливо. Сумасшедше. Даня испуганно отшатнулся, и Сергей прижал ладонь ко рту, пытаясь взять себя в руки. Но рвущееся наружу ликование требовало выхода. ОТОМСТИЛ!! ОН отомстил! Всем. ВСЕМ, кто его тогда… — Серж? – Даня опасливо дотронулся до его плеча. Соколовский всхлипнул и, не глядя на Даню, произнес: — Все в порядке. Уже все в порядке. Спасибо за ужин и конспекты. — А, ну тогда я пошел, — Даня попятился к двери под насмешливым взглядом Сергея, а потом вдруг выдохнул: — Странный ты стал, Соколовский. На психа похож. — Спасибо тебе, Данечка, на добром слове, — ласково улыбнулся Сергей. Даня хмыкнул и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Улыбка тут же сползла с лица Сергея. Кинув взгляд на пакет, он начал собираться. В рассказанное Даней верилось с трудом. Нужно было проверить. Посмотрев на себя в зеркало и убедившись, что выглядит вполне приемлемо, Сергей вышел из комнаты. Взгляд остановился на двери с цифрой пять, и сердце ударилось о ребра. Запретив себе думать, Сергей спустился, прислушиваясь к ощущениям в теле и с радостью отмечая, что все не так уж плохо. На танцпол ему, конечно, еще рано, но он хотя бы может ходить, не морщась при каждом шаге или резком движении. Ему повезло, что Димка тогда сразу все обработал. Дима… Первые два дня после Сергей его ненавидел. За то, что тот ВИДЕЛ. Видел все, что с ним сделали. За жалость. За вину в его глазах. А еще было обидно. За то, что Дима послушался его и больше не пришел, отделавшись тем, что сообщил Дане о том, что Сереже нужна помощь. Эта обида была и сейчас. Собственно, это единственное, что осталось у него от тех чувств. Ему столько раз хотелось поговорить с Димой. Но тот его избегал. Сергей чутко прислушивался к шорохам за стеной, и, как только хлопала балконная дверь, вставал и тоже выходил на балкон. Чтобы увидеть, как исчезает Дима в глубине своей комнаты, оставив только-только начатую сигарету. Это бесило. Виноватые глаза Димы выводили из себя. Словно он мог что-то сделать… Или он думает, что если бы это случилось с ним, Сереже было бы легче? Тогда он законченный дурак. Столовая встретила его гулом голосов и потрясающими запахами. Сергей невольно сглотнул слюну и вспомнил об оставленном в общаге ужине. Ответив на пару приветствий и отмахнувшись от вопросов о причине длительного отсутствия, он, лавируя между студентами с подносами, добрался до стойки. Дима действительно был там. Собрав волосы в хвост, чтобы не мешались, он с каменным выражением лица выдавал то, что у него просили, и старался вообще не поднимать глаз. Сергей окинул внимательным взглядом толпу ждущих своей очереди студентов. Присутствие Димы за стойкой их не волновало, но Сергей решил, что это из-за того, что к нему уже привыкли. Запрещая себе думать о том, что здесь творилось в первые дни и что пришлось пережить Никитину, он пристроился в хвост очереди, справедливо полагая, что только так он сейчас сможет увидеть Димины глаза. А заглянуть в них хотелось до зубовного скрежета. Оказывается, он скучал по ним. И по Диме. Забавно. И где-то страшно. Раньше он никогда ни по кому не скучал. Стоящий перед ним студент прошел дальше, и Сергей встал на его место. Окинул взглядом гордо развернутые плечи Димы, его прямую спину и вздохнул. Великолепен. Как всегда. — Мне кашу, — проговорил Сергей и затаил дыхание, ожидая реакции. Длинная прядь взметнулась от резкого движения, Дима вскинул голову, и Сергей утонул в его глазах. Искрящихся, виноватых, словно кричащих о чем-то. Мгновение… Долгое-долгое мгновение они смотрели друг на друга, а потом свет в Диминых глазах погас. Он снова опустил голову и, закусив губу, молча протянул Сереже тарелку. Тот автоматически принял ее, а потом, ни слова не говоря, отставил в сторону, надеясь, что хоть это заставит Диму вернуть ему свое внимание. Но тот сделал вид, что не заметил. Только ресницы дрогнули. Сергей развернулся на каблуках и, стиснув зубы, вышел из столовой. Опустив голову, он быстро шел к общежитию и только все сильнее сжимал кулаки. Димка… Какого черта он так себя ведет?! Да, Сергей сам его выкинул тогда, но ведь и сам пришел! Сказать, что благодарен на самом деле за то, что не стал никого вмешивать. Что помог. Что отомстил за него, в конце концов! Черт… Откуда в его глазах столько вины? Что он успел напридумывать за это время? Добравшись до своей комнаты, он со злостью захлопнул дверь и, кинув ненавидящий взгляд на ни в чем не повинный пакет с едой, вышел на балкон. Устроился на пороге комнаты и, вытянув сигарету, закурил, намереваясь просидеть здесь столько, сколько понадобится. Ужин уже подходил к концу. И если Никитин никуда не свернет по пути, то скоро появится на дорожке. Но Сереже пришлось пробыть на балконе больше получаса, прежде чем он заметил медленно идущего Диму. Сергей только выдохнул, глядя на него сверху. Какой же он… беззащитный. Сильный, дерзкий — и такой слабый. Сергей проводил его взглядом до крыльца общежития и, как только Никитин скрылся под козырьком, сорвался с места. Широко распахнул дверь и встал на пороге, поджидая Диму. И как только тот поравнялся с ним, шагнул вперед и сразу же сжал плечи, лишая возможности удрать. Тот мгновенно вскинулся: — Отпусти! Но Сергей только сильнее стиснул пальцы: — Нет. Нам нужно поговорить. Дима с мгновение о чем-то думал, а потом его губы обозначили холодную улыбку: — Ну что ж… Давай поговорим. К тебе или ко мне? — Ко мне, — на своей территории Сергей чувствовал себя увереннее. Дима стряхнул со своих плеч чужие руки и шагнул в комнату. Сергей зашел следом и закрыл за собой дверь. Но почему-то вся тщательно заготовленная речь, которую Сергей собирался произнести, просто вылетела из головы. — Итак?.. – после почти минутного молчания и изучения ковра под ногами Дима подал голос. — Почему ты так себя ведешь со мной? — А в чем проблема, Соколовский? – Дима вскинул голову, ловя взгляд Сергея. – Ты сказал, что не хочешь меня видеть, я и выполняю твое желание. Что еще тебе от меня нужно? – он старался говорить спокойно и безразлично, но Сергей слишком хорошо видел, какая буря бушует у Димы внутри. И это напускное безразличие почему-то взбесило его: — Чтобы ты перестал вести себя так, словно это тебя трахнули! – он сорвался мгновенно. — Ну, извини, что им захотелось поиметь тебя, а я им не подошел! Или именно в этом вся проблема, а, Сережа?! В том, что на твоем месте должен был быть я, да?! — Ты идиот! Ты хоть знаешь, о чем говоришь, и что это такое, когда тебя ставят раком?! – от одной мысли, что вместо него мог оказаться Дима, Сергея бросило в озноб. – Поэтому просто заткнись, Никитин! — Так покажи, если я не знаю! Восстанови справедливость и поставь меня раком! — Что… Что?! Ты… — от шока Сергей едва мог говорить. – Ты… ПСИХ!! — Да, я псих, — Дима вдруг улыбнулся. – Мог бы уже догадаться. — Уходи. Я зря думал, что с тобой можно нормально говорить, — Сергея начало трясти. Внутри нарастала паника от тех картин, которые вдруг начали возникать в голове при одной только мысли... — Ты вообще очень редко думаешь, Серж, — Дима резко повернулся к нему спиной, сделал шаг к двери, и… Сергей, до которого донесся запах его волос – холодный, пронзительный и незнакомый – рванулся следом. Толкнул, вжал всем телом в дверь. — Отпусти!! – Дима дернулся, пытаясь вырваться. – Что ты делаешь?! Но Сергей, все потаенные мысли и неясные фантазии которого вдруг стали такими четкими и явными, лишь зарылся лицом в его волосы: — Что случилось, Димочка? Ты же сам это предложил. И я решил принять твое предложение. Дима застыл, не веря: — Серж, ты рехнулся?! Но тот только сильнее сжал пальцами Димины запястья: — Нет. Но, может, тогда ты успокоишься. Получишь свое наказание и перестанешь смотреть на меня, как побитая собака. Дима вскинулся, снова начиная вырываться: — Я не смотрю! — Заткнись, — грубо оборвал Сергей, его рука скользнула по шее Димы, пальцы стиснули подбородок и принудили вскинуть голову, посмотреть в глаза. – Тебе ведь это нужно. — А тебе? – Дима почти рычал. – Тебе тоже нужно?! — Меня поимели. Моя очередь, — Сергей хлестал Диму своим холодным, злым тоном. — Ты не сможешь, — выплюнул Дима, делая последнюю попытку вырваться. Но Сергей только посильнее перехватил его поперек талии, краем сознания отмечая ее тонкость, дотащил Никитина до кровати и швырнул на нее. Навалился сверху, почти полностью накрывая собой. Их возня, то, как Дима терся об него, пытаясь вырваться — все это невероятно завело его. А еще этот запах... Непередаваемый аромат волос и кожи… Низ живота свело от желания, когда Сергей ткнулся лицом в затылок Димы. А у того не осталось ни тени надежды на то, что Соколовский «не сможет». — Отпусти! — Дима оставил попытки физического сопротивления, но голос бил, как кнут. — Расслабься, — Сергей коснулся губами основания шеи и запустил одну руку под тонкую ткань рубашки. Провел по обнажившейся коже спины, и Дима зашипел от бешенства и ненависти к своему собственному телу, которое вдруг начало предавать его. — Хватит уговаривать меня, как целку на выпускном, — Дима зажмурился, пытаясь подготовиться хотя бы морально к тому, что его ждет. — Я не хочу сделать тебе больно, — Сергей невыносимо нежно поцеловал его в висок. Дима замер, прикусывая губу. Было страшно, мерзко и… хорошо. Да, это именно то наказание, которого он подсознательно ждал. Чтобы сравняться, снова иметь право смотреть Сереже прямо в глаза. Но он хотел… Ему не нужна была нежность Сергея. Ему нужна была такая же боль, что те уроды причинили Соколовскому. — Блядь, Серж, я не девка, не хер меня обхаживать, — Дима сдвинулся. – Черт, и слезь с меня наконец, ты тяжелый. Сергей за спиной только хмыкнул, но послушно отстранился. Рывком перевернул Диму на спину и потянулся к воротнику его рубашки. — Нет, — тот перехватил его руки. Сергей замер, глядя на него. Растрепанный, красивый, с румянцем на щеках и диким огнем в сумасшедших, ярко сверкающих глазах… Несломленный, непокоренный. Лишь уступивший обстоятельствам. Дима… Сергей яростно застонал, выдыхая злое: — Сволочь… Губы Димы изогнулись в улыбке, и Сергей попрощался с рассудком. Навалился, вдохнул будоражащий запах кожи и безжалостно сжал зубами ключицу. Дима дернулся, выматерился, извернулся в попытке отстраниться, но Сергей только сильнее стиснул его. Рванул рубашку, оголяя живот, лязгнул пряжкой ремня. Потянул джинсы с узких бедер. Взгляд помимо воли скользил по сильному, но слишком тонкому телу. Напряженному до предела. Как зачарованный, Сергей потянулся вперед и погладил ладонями бока и мгновенно втянувшийся живот. Черт, приятно-то как… Ощущение нежной кожи под ладонями было действительно восхитительным. Дима резко выдохнул и отвернулся. Пряди закрыли лицо, но он все равно зажмурился. Нельзя… Нельзя, чтобы Сергей видел, как понравилась ему эта ласка. Неуместная, ненужная. Но такая охренительная. — Заканчивай с нежностями, — он старался, очень старался не пустить дрожь в голос. Черт, ему надо перевернуться. — Как скажешь, — Сергей хмыкнул в ответ и отстранился. – Повернись. Дима перевернулся на живот почти с радостью. Почувствовал, как Сергей стягивает белье, и дыхание сорвалось. Страшно. Жутко. Неправильно. Но нужно. Сергей провел между ягодиц пальцем, и Дима похолодел. Сука… Неужели даже без смазки?! Хотя какая смазка? ТОГДА насильники Сергея этим не озаботились. Дима закусил губу, предвидя дикую боль, но только почувствовал, как нечто холодное и скользкое касается его. Пара небрежных движений — и Дима даже не успел набрать воздуха, как из глаз брызнули искры от боли. Не в силах терпеть, он закричал, стискивая пальцами простынь и кусая губы в отчаянной попытке справиться с болью, от которой зашлось сердце. — Дима?.. – испуганный, почти жалобный голос Сергея встряхнул, помог сбросить серое марево перед глазами. Или это оттого, что Соколовский остановился? — Прости, — Сергей прижался губами к мокрой спине. Стремясь успокоить, попросить прощения, ласково провел по напряженным плечам и взъерошил волосы. – Прости… — Пошел бы ты… на хер… Сергей, — Дима стиснул зубы и сам подался назад. Только бы это закончилось побыстрее… От его движения Сергей тихо застонал и замотал головой: ощущение плотно обхватывающих его мышц было невыносимым. Взбунтовавшееся тело мгновенно отреагировало на удовольствие, потребовав еще и побольше. Дима пытался расслабиться, чтобы впустить его до конца, и, когда ему это удалось, всхлипнул. И тут же закусил губу, не позволяя себе проявить слабость. — Да черт… Двигайся уже! – он был готов сам трахнуть себя Сергеем, только бы скорее избавиться от этой раздирающей боли. В ответ Соколовский сжал его бедра пальцами и начал осторожные движения. Но чем больше поддавались мышцы Димы, тем яростнее он вбивался в него. Вспомнив кое-какие уроки анатомии, попытался поменять угол. Получилось только с третьей попытки. И то он был не до конца уверен. Тихий, потрясенный выдох Димы да его инстинктивное движение навстречу – вот и все, чем он отреагировал. Мысль о том, что Димка тоже получит свое удовольствие, была последней связной. Потому что Диму трясло. Потому что он сжимался так, словно не хотел его выпускать из себя. Потому что он зло стонал сквозь стиснутые зубы. И этого Сереже хватило для того, чтобы забыть обо всем. Закинуть голову назад и дать себе волю. Сойти с ума от удовольствия. И когда тело свело от приближающегося оргазма, он только жалобно застонал. Всхлипнул и излился внутри жаркого тела, уткнувшись лбом в загривок Димы. А того трясло, как в лихорадке. Предавшее тело вопило и требовало продолжения, но вернувшийся рассудок холодно настаивал на том, что нужно уйти. Пора уйти. Все закончилось. Все. Закончилось. Дима шевельнулся, Сергей скатился с его спины, дыша часто и тяжело. Обжигая мокрую кожу неровным дыханием. Стараясь не делать резких движений, Дима попытался выпрямиться. Тело запротестовало, но его никто не спрашивал, и попытка удалась, пусть и со стиснутыми зубами. Дима перевел дух и начал приподниматься, прислушиваясь к тому, как отдается болью не нашедшее выхода возбуждение и как саднит задница. Черт… Одна надежда, что Сергей его все-таки не порвал. К обнявшим его поперек талии и притянувшим к груди рукам Сергея он был не готов. Поэтому дернулся сильно, резко. И тут же пожалел об этом. — Какого черта тебе еще надо? – он бы с удовольствием прорычал это, но сил хватило только на возмущенный шепот. — Тише… — губы коснулись краешка уха. Дима вскинулся, а потом тихо вскрикнул, когда Сергей без предупреждения и прелюдий взял его в руку. — Не надо… — он попытался вырваться, но обрадованное получаемой лаской тело льнуло к Сереже, подавалось ему навстречу. — Молчи… — еще не отойдя от пережитого удовольствия, шалея от запаха Димы, который так сильно чувствовался здесь, под влажными волосами, Сергей коротко целовал его шею и плечо, обнимая одной рукой крепко, но осторожно, а второй пытался довести его до оргазма. А еще так хотелось слышать его голос. Но Никитин молчал, словно издеваясь. Кусал губы, мотал головой, стискивал простынь и молчал. Только когда руку Сергея обожгли капли семени, по комнате раскатился густой, болезненный стон. Сергей подождал еще пару секунд, пока Дима в его руках не обмякнет, а потом отпустил его, глядя на то, как бьется жилка на шее. Тишина была вязкой. Секунды растягивались в часы, изматывая. А потом Дима медленно повернулся к Сереже. — Ты… — голос не желал слушаться, но Дима был упрямее. – Ты псих. Сергей молча подался вперед, заглянул в его глаза и ухнул, утонул в них с головой. Шальные, безумные, с искорками пережитого наслаждения… Ближе, еще ближе… Океан… Бездонный, мятежный. С бликами солнца на беспокойной голубой воде. Он звал, манил. Погрузиться, отдаться… Глубже, еще глубже… Они целовались, как в последний раз в своей жизни. Яростно, иссушающе. Терзали и ласкали губы друг друга. Тела прижимались так сильно, ладони в волосах давили на затылки, не давая уйти, отстраниться. Стоны смешивались, становились все громче, но все равно их было мало, мало, так мало… Поцелуй закончился вместе с воздухом. Они на мгновение замерли, глядя друг другу в глаза, а потом одновременно шарахнулись в стороны, испугавшись страсти, которую там увидели. Сергей отвернулся, пытаясь справиться с шоком и дрожью, а Дима попытался встать с кровати на дрожащие от слабости ноги. Морщась от боли, оделся и замер, не зная, что делать дальше. Наверное, надо что-то сказать? Но Сергей начал первым: — Мне извиниться? – глухим голосом спросил он. — Не за что, – Дима безразлично пожал плечами. – Я сам напросился. — Я был неосторожен. — Забудь, — раздраженно бросил Дима. – Теперь это больше ничего не значит. — Ты… забудешь? – Сергей развернулся в пол-оборота, глядя на него из-за плеча. — Да, — Дима встретил его взгляд прямо, без сомнений. – И тебе советую. Ничего не было. Ни тогда. Ни сейчас. Глаза Сергея опустились ниже, остановились на припухших губах, и Дима, чувствуя, что краснеет, резко отвернулся, упрямо шепча: — Ничего не было, Серж. Ничего. — Как скажешь, — Сергей безразлично пожал плечами и снова лег. — До встречи, Сереженька — Дима сделал шаг к двери, и в спину ударило тихое: — Не называй меня так больше. — Как… скажешь… 22. Стало еще хуже. Почти невыносимо. Жить рядом, здороваться. А потом разбегаться в разные стороны, стараясь не смотреть в глаза. Просто знакомые. Просто…соседи. И не больше. Никаких совместных перекуров, разговоров и молчания рядом друг с другом. Неловкость. Напряжение. И взгляды украдкой. На парах, на перемене, в библиотеке. И так хотелось подойти. Поймать, сжать, встряхнуть. И заорать прямо в лицо. За что? Почему все так изменилось? Почему… Почему он не может забыть?! Сергей в очередной раз перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Раздражало все. Влажное белье, кажущаяся духота, пение цикад за окном, собственное тело, которое никак не может расслабиться. Сергей закрыл глаза и тут услышал стон за стеной. Болезненный, тягучий. Сладкий. А потом еще один. И еще. А потом они слились в один, полный удовольствия. Сергей резко выдохнул, словно его ударили, и вцепился в простынь. Низ живота свело судорогой от мгновенно проснувшегося желания, а все те воспоминания, которые он так старательно игнорировал, закружились перед глазами. Напряженное тело в руках, рассыпавшиеся волосы, запах влажной кожи… Сергей глухо, сквозь зубы застонал и потянулся вниз. Выгнулся, вздрогнул и задвигал рукой в ритме Диминых стонов. Кусая губы, задыхаясь и проклиная стонущего за стеной Никитина. — Чееерт… черт, черт, черт!! – Сергей зло плакал, дрожа от удовольствия. И кончил, когда Дима за стеной долго, протяжно застонал. Полежал, бездумно глядя в потолок, а потом выполз из постели и на подкашивающихся ногах добрался до душа. Постоял под теплыми струями воды, закрыв глаза, а потом со всей силы ударил кулаком в стену. Потому что стало еще хуже. Потому что понял, что все это время мечтал еще раз прикоснуться к полным Диминым губам. И мечтает сейчас. И плевать, что он не гей и никогда не интересовался парнями. Дима… Димка. Как же так?.. «Забудь. Теперь это ничего не значит. Ничего не было, Сергей. Ничего». — Скажи, как, — тихо, неслышно за шумом воды произнес Сергей. – Как забыть тебя… Постояв еще немного, Сергей выключил воду и вышел. Чувствуя, как наваливается усталость и безразличие, он наскоро обтерся и, с отвращением содрав простынь с кровати, лег на одеяло. За стеной тоже было все тихо, и Сергей закрыл глаза. «Ты обманул меня, Никитин. Ты сказал, что у тебя никого нет. Тогда с кем ты там сейчас?» Сергей весь день ходил хмурый. Встретившись утром с Димой в коридоре, он даже не ответил на его приветствие, а молча развернулся спиной и ушел. От этого настроение стало еще хуже, но сил смотреть в Димины глаза после этой, особенно этой, ночи не было. Все пары он просидел, глядя исключительно в пол, и даже вечером его любимая физкультура не смогла взбодрить его. Взгляд скользил по разминающимся фигурам парней, но той единственной, которой он хотел бы любоваться, не было: у Диминой подгруппы сегодня была «Техника самообороны». И сейчас они в соседнем зале отрабатывали приемы защиты и нападения. Но так даже лучше. Сергей еще не готов. Внимание привлек шум в стороне, и Сергей открыл глаза. Вокруг взволнованного первокурсника столпились тренеры и остальные студенты, а тот что-то эмоционально рассказывал. Сергей напряг слух. -…тренер отошел, а тот его просто избил… — остальные слова потонули в гуле голосов, и Сергей вскочил. Растолкав попавшихся на дороге студентов, он выбежал из зала и ринулся в соседний. На мгновение замер на пороге, вглядываясь в толпу, собравшуюся в одном месте, а потом кинулся туда. Ловко просочился между людьми и остановился, как вкопанный, заметив Диму. Тот сидел на полу в неудобной позе и только морщился, когда дежурившая при спорткомплексе врач ощупывала его. — Да все со мной в порядке, — бормотал он, но побелевшие губы и срывающееся временами дыхание выдавали его с головой. — Переломов нет, — закончив осмотр, констатировала врач и оглянулась. – Тебя нужно доставить в общежитие. И на пару дней я выпишу тебе больничный. Побудь дома. Соколовский, доведешь его? Сергей молча кивнул, игнорируя странный, испуганный и злой взгляд Димы. Врач выдохнула и, разогнав толпу, ушла. Сергей окинул взглядом сжавшегося в комочек Диму, и сердце затопила нежность. Какой же он… хрупкий, беззащитный. И почему он раньше этого не замечал? Сергей покачал головой, а потом поднялся и протянул Диме руку: — Давай. Тот поколебался, а потом вложил в его ладонь свои пальцы. Сергей несильно сжал их и осторожно потянул Диму на себя. Тот встал без проблем, но внезапно побелевшее лицо испугало Сергея: — Может, все же в медпункт? Пусть хорошенько осмотрят. — Серж, я в порядке, — огрызнулся Дима, и Сергей со вздохом отступил. Но буквально зарычал, когда Никитин заикнулся о том, чтобы переодеться и собрать вещи. Судя по тому, как безропотно послушался его Дима, ему было по-настоящему плохо. Но помогать себе Дима не позволил. Стиснув зубы, он шел до общежития сам, и лишь когда поднялся по лестнице и до комнаты осталось несколько шагов, застонал и свалился Сереже прямо в руки, потеряв сознание. — Дима?.. – тот испуганно подхватил его, увидел белое лицо и, в считанные секунды преодолев расстояние до своей комнаты, пинком открыл незапертую дверь. Перешагнул порог и, донеся Диму до своей кровати, аккуратно уложил его. Окинул внимательным взглядом и зло, грязно выматерился: не очень заметные еще полчаса назад синяки начали наливаться, чернеть. А на ссадины было просто страшно смотреть. Стараясь думать только о том, что сделает с этим уродом, посмевшим испортить эту красоту, Сергей заметался по комнате, собирая необходимое. Вату, полотенце, воду, перекись, обезболивающую мазь, йод. Кусая губы от бессильной ярости и неконтролируемой нежности, принялся аккуратно освобождать Диму от одежды. Смыв пыль и размазанную кровь с лица, принялся обрабатывать повреждения, тихо радуясь тому, что Димка без сознания и не чувствует боли. Закончив, он встал на колени возле кровати и набросил на Диму свое одеяло. Выдохнул, закусив губу и не сводя с Никитина глаз. Какой же он… Беззащитный, побитый, но все равно до боли красивый. Как можно быть таким сильным и таким нежным одновременно? Взгляд заскользил по бледному лицу, но на губах просто застыл. В памяти снова всплыл тот поцелуй, и Соколовский, не соображая, что делает, склонился к Диме. Поцеловал быстро, но нежно, и ресницы Никитина дрогнули, поднимаясь. «Как Спящая красавица…» — Сергей улыбнулся про себя. — Я… убью… тебя за это… завтра, — голос Димы был тих, но Сергей только счастливо рассмеялся, зарывшись лицом в рассыпанные по подушке волосы: — Все, что хочешь. Но завтра. А сейчас тебе лучше не двигаться. — Спасибо, — глаза Димы засияли благодарностью, теплом и сожалением. А потом веки снова опустились, словно у их обладателя больше не было сил держать их открытыми. Сергей нежно провел по точеной скуле и попытался встать. Но запястье обхватили неожиданно сильные пальцы Димы: — Нет. Не уходи. Пожалуйста, — на Сергея смотрели бездонные, прозрачные глаза. — Это моя постель, — Сергей усмехнулся, и Дима отпустил его руку. – Куда я уйду? – поймав тень ответной улыбки, Сергей быстро разделся, решив не церемониться, запер дверь и лег рядом с Димой. Пару минут они лежали, не двигаясь, а потом Дима сам потянулся к нему, и Сергей бережно принял его, прижав к себе. Как хорошо, Боже, как хорошо! Правильно. Наконец-то правильно. Взгляд остановился на темном пятне, и Сергей скрипнул зубами: — И кто это был? — «Альфиец». Дружок тех, кто валяется сейчас в гипсе. Сергей стиснул зубы, удерживая внутри рычание, и Дима, словно почувствовав его состояние, накрыл его руку своей: — Не надо. Не мсти. Иначе все начнется заново. — Хорошо, — Сергей вздохнул и обнял его, устраивая голову на своем плече. — Сокол, не веди себя со мной так, словно я твоя девушка, — горячее дыхание обожгло шею и грудь, но Сергей, которому вдруг стало все равно, только усмехнулся: — Ты не моя девушка, ты мой парень. — Что?! Твое счастье, что я не в состоянии тебе врезать, а то… — Тсс, тихо. Врежешь, как только синяки сойдут. А теперь тебе надо поспать. — И все-таки ты псих, Соколовский, — сонным голосом проворчал Дима и затих. — Я знаю, Димочка, я знаю, — Сергей отвернулся к окну и улыбнулся. Плевать. На все плевать. Он лежит в кровати с парнем, обнимает его, и ему это нравится. Конкретно этот парень. Красивый, упертый, жесткий. Нежный и беззащитный. Нравится, и все. Он – то, что ему нужно. ВСЕ, что ему нужно. А все остальные могут идти на хер. 23. Утром он проснулся один. Но только улыбнулся наполнявшему его спокойствию и тихому счастью. Вчера… что-то сломалось внутри него. И теперь он не боялся собственных мыслей и фантазий. Собственных чувств. И это заставляло чувствовать себя легким, счастливым. Словно с плеч свалился тяжелый груз. А Димка… При мысли о нем Сергей закусил губу. Никитин… нормальный. А вчера он просто не мог сопротивляться. Стараясь не думать о том, как теперь смотреть Димке в глаза, Сергей вскочил с кровати и принялся лихорадочно собираться. Надо узнать, как он. Проведя ладонью по волосам, Сергей открыл дверь, дошел до Димкиной комнаты и в нерешительности замер. А потом, плюнув на сомнения, постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь и просунул голову в щель: — Дим? – нерешительно позвал он, оглядывая комнату. — Я здесь, — слабый голос донесся до него откуда-то из глубины. Сергей переступил порог, прикрыл за собой дверь. Дальше прихожей он еще не заходил и теперь с любопытством оглядывался. Неплохо Дима устроился. Две комнаты… Даже у него в «Альфе» такой роскоши не было. Никитин был во второй. Полулежа на диване, он отстраненно смотрел в окно и курил. Сергей замешкался на пороге, а потом решил, что это глупо, и вошел. — Как ты? – стараясь не смотреть на Димку, он принялся оглядывать убранство. Все довольно строго и даже просто. Но очень тепло и уютно. — А как я могу себя чувствовать? Меня избили, — Дима уже привычно огрызнулся, но Сергей почему-то сразу почувствовал облегчение. Огрызается – значит, жив. – Готов умереть с голода. Может, все-таки пошевелишься и притащишь мне хотя бы бутерброд? Сергей сердито фыркнул, но, заметив искорки теплой насмешки в прозрачных глазах, вскинулся: — Прекрати надо мной издеваться! Глаза Димы нехорошо сузились: — Ну, могу же я немного покапризничать перед… своим парнем. Краска бросилась Сергею в лицо. Он резко отвернулся, взгляд заметался по комнате. А Дима продолжал: — Ну, что же ты, Соколовский? Испугался? Вчера нацеловывал, своим парнем называл, а сегодня что? — И ничего я не испугался! – Сергей сам себе напоминал ребенка, которого берут на «слабо», но остановиться не мог. Дима только слабо вздохнул: — Ты придурок, Соколовский. Сергей вскинул голову и вдруг, сам шалея от того, что делает, шагнул к Диме, склонился к нему, запустил пальцы в его пряди, потянул, принуждая отогнуть голову, поймал бешеный взгляд полных насмешки, ожидания, предвкушения и страха глаз и прижался к губам. Секунду они оставались сжатыми, напряженными, а потом расслабились, открылись. Позволили Сергею на короткий миг творить все, что он хочет. И тот ласкал, ласкал и ласкал. А потом Дима уперся в его плечи и оттолкнул Сергея от себя: — Все, вали отсюда. Должен Макс прийти. — Ни хрена, — Сергей выпрямился и упрямо сдвинул брови. – Сначала мы все проясним. — Сокол, мы уже все выяснили, — Дима отвел глаза. — Нет, как оказалось. Я не могу и не хочу забывать. А ты не сможешь мне соврать, что тебе это не нравится. — Что не нравится? – Дима пожал плечами. — Ты на самом деле такой идиот или притворяешься? – Сергей раздраженно заходил по комнате. – Я тебя целую и это тебе нравится. — Серж… — Нет. Скажи, что происходит между нами. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты чувствуешь ко мне. Дима отвел взгляд, кусая губы. Чертов Соколовский! Ну, зачем, зачем он это вообще начал?! Все было так хорошо. И можно было сделать вид, что на самом деле ничего не происходит. И что Диму не трясет при одном взгляде на Сержа. И что он не думает о том, что, несмотря на все, что происходило между ними, эта «насильная» близость ему понравилась. Но это было неправильно, ужасно. И Дима так надеялся, что все это пройдет. Что он сможет забыть, перебороть себя и свое непонятное чувство к Сергею. А вчера… …Он пришел в себя, когда Серж уже почти закончил возиться с его синяками. Но все силы уходили на то, чтобы справляться с болью, поэтому он даже не открыл глаза. А потом… когда Сергей поцеловал его, боль ушла куда-то на задний план. И эта скрытая нежность в касаниях, смехе, словах, которую Серж, похоже, сам не осознавал… Он не мог сопротивляться этому. И это так нравилось. И сейчас нравится. Этот неожиданный поцелуй… Он принес такое удовольствие, которого Дима уже очень давно не испытывал. Если бы можно было… Плюнуть на все, он бы давно это сделал. Но мир, в котором они живут, не простит. У них ничего не выйдет. Не выйдет… Ночью в это было так легко поверить. Но сейчас, глядя в глаза Сергея, уверенность таяла. Сергейик, Сергейик, Сергейиус… Что ответить тебе?.. От ответа его спас стук в дверь. Дима облегченно выдохнул, Сергей разочарованно поджал губы: — Максимка твой приперся? — А ты никак ревнуешь? – Дима не мог удержаться. — Да пошел ты! – Сергей развернулся на каблуках и направился к выходу. — Бутерброд, Сокол! – крикнул ему вслед Дима, на что тот только выматерился и рванул ручку двери на себя. На пороге действительно стоял Максим. С поднятой для повторного стука рукой он смотрелся донельзя нелепо. — Серж?? — похоже, Соколовского он точно не ожидал здесь увидеть. — Нет, Черный плащ, — огрызнулся Сергей и посторонился, пропуская Макса вперед. – Давай, вали к своему дружку. — Макс, иди сюда, не смей строить глазки моему парню, — до них донесся смеющийся голос Димы, и глаза Максима стали просто огромными. Сергей тихо выругался себе под нос, состроил Максу страшную рожу и вылетел вон. Придурок! Вот же сволочь! Сергей с силой захлопнул дверь своей комнаты и заметался. И с чего он взял, что эта тварь может что-то чувствовать?! Выставил на посмешище… Внутри, как в клетке, бились злость и разочарование. Но Сергей был даже рад этому, потому что они мешали, не давали думать о том, как сладко замирало сердце от каждого произнесенного Димой «мой парень». Черт!! Сергей пометался еще пару секунд, а потом остановился и, обреченно выдохнув, направился к двери. За бутербродом Димке. — Что это с ним? – Макс вошел в комнату и поморщился, разглядывая ссадины на скуле Димы. — Да это мы так… — Дима смутился, но смог удержаться и этого не показать. – Издеваемся друг над другом. Максим облегченно перевел дух, и Дима взял на заметку его реакцию. Стоит, пожалуй, прояснить ее причины. Но позже, все позже. — Как обстановка? – Дима поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Тело ныло, но не болело, спасибо Сержу за его чудодейственную мазь. — Наши в бешенстве. А «альфийцы» притихли. Ждут и боятся твоей реакции. Слушай, а зачем ты эту драку тогда спровоцировал? — У меня к ним был личный счет, — Дима сжал кулак. – И я больше не хочу говорить об этом. Макс вскинул бровь: — А этот «счет» как-то связан с тем, что Соколовский не появлялся на занятиях почти неделю? — Я же сказал, что не хочу об этом говорить! – вскинулся Дима, и Макс отступил. — Хорошо. Как скажешь, — слишком спокойно произнес он. – Тогда я пойду. Конспекты тебе тоже будет ОН таскать? Дима только кивнул, не желая продолжать непонятную ему ссору, и Максим молча вышел. Дверь глухо стукнула, и Дима вздохнул. Ну, где же ты, Сокол? «Мой парень»… Дима тепло усмехнулся. Как бредово, но почему-то очень правильно звучит. «Мой парень». — Хочешь быть моим парнем? – вслух произнес Дима, словно пробуя на вкус. Сладко. Волнующе. Терпко. Димка выдохнул и откинул голову на спинку дивана, закрывая глаза. Сергей, Сережа… Неужели он обиделся всерьез на его шутку? И, словно в ответ, по комнате прошел легкий сквозняк, коснулся волос, послышались шаги, а в следующую секунду его поцеловали. Дима про себя улыбнулся, а потом, не открывая глаз, поднял руки, вплел пальцы в длинные пряди и приоткрыл губы, впуская чужой язык, позволяя ему хозяйничать, изучать свой рот. В этом поцелуе не было страсти или жадности, но Диму затапливало теплом и нежностью. Когда этот поцелуй закончился, и Дима поднял ресницы, перед его лицом мягким светом сияли голубые глаза. — Мы не закончили наш разговор, — шепотом произнес Сергей, обжигая дыханием еще влажные губы. Дима изогнул бровь, словно не понимая, о чем говорит Сергей, но тот не повелся. Он только улыбнулся и с выражением ангельского терпения на лице, произнес: — Я спрашивал, что происходит между нами. Дима обреченно выдохнул, выпрастывая руки из волос Сергея: — Я не знаю. Я вообще уже ничего не понимаю. — Я не гей, — Сергей не желал отодвигаться ни на миллиметр. — Я тоже, — Дима позволил себе усмехнуться. — Но я целую тебя, и это нравится нам обоим, — Сергей сейчас, как никогда, показался Диме частью его самого. Той деталькой, без которой его жизнь была… неполной. — Тогда бы почему нам не оставить все, как есть? Иногда слова могут только все испортить. — Если ты не называешь это вслух, то это вроде как и не происходит, да? – Сергей каким-то непостижимым образом понял его. Дима улыбнулся: — Серж… Иногда ты кажешься не таким уж придурком. Сергей смиренно вздохнул: — Ты ведь не перестанешь, да? — Нет, — Дима тихо рассмеялся, чувствуя себя невозможно, запредельно хорошо. – И не смей врать мне, что тебе не нравится. Сергей фыркнул и снова потянулся к его губам. — Нет, — Дима отстранился. – Если я не хочу давать этому определение, это не значит, что я буду позволять тебе… — О, заткнись, — Сергей почти грубо оборвал его, надавил на затылок и накрыл его губы своими. Дима протестующе дернулся, но Сергей только усилил натиск, превращая поцелуй в борьбу. Яростную, страстную. На грани. Пальцы Димы комкали рубашку Сергея, стискивали плечи, зарывались в волосы. Поцелуй закончился полным страсти стоном. Они оторвались друг от друга, задыхаясь и глядя в глаза. — Посмей только заикнуться о том, что тебе не понравилось, — севшим голосом проговорил Сергей, и Дима, поймав его предостерегающий взгляд, решил промолчать. Тем более, врать не хотелось. Вместо этого он сказал другое: — Тебе пора на пары. Сергей отстранился, пряча за ресницами торжество: Димка не стал отрицать, что ему нравятся его поцелуи. Это… радовало. — Пора. Но сначала тебе надо поесть. — О, ты принес мне бутерброд, — в глазах Димы засияло уже знакомое ехидство. – А я и не надеялся уже… — Ну, не мог же я оставить голодным… своего парня, — Сергей усмехнулся и встал, ожидая от Димы насмешки в ответ. Но тот почему-то промолчал. Сергей пожал плечами и принялся вытаскивать из пакета еду. Чувствуя на себе внимательный взгляд, разложил тарелочки, приборы и повернулся к Диме. Тот, улыбаясь, смотрел на него: — Из тебя будет отличная хозяйка, Сокол. Сергей вскинулся, но тут Дима встал с дивана, подошел к нему и коротко чмокнул в губы: — Спасибо. — Я тебя ненавижу, Никитин, — спокойно произнес Сергей. — Я знаю. Я тебя – тоже, — отозвался Дима и, сверкнув глазами из-под челки, принялся за еду. 24. Дима в очередной раз поймал себя на том, что улыбается, и усилием воли согнал улыбку с лица. Но через несколько секунд уголки губ снова поползли вверх, и Дима сдался. Счастливая улыбка озарила лицо, сделав его очень юным, почти детским. Да и он сам чувствовал себя таким легким, воздушным. А еще он скучал по Сергею. По его нарочитой взрослости и внутренней беззащитности. Ребенок. Упрямый, своенравный, разбалованный ребенок. Когда он уже вернется? Занятия закончились час назад! Словно в ответ на его немой вопрос, входная дверь стукнула, а спустя секунду Сергей появился на пороге, смущенно отводя глаза. Дима вскинул на него взгляд и… — Ты что с собой сделал?! – забыв про все, Дима скатился с дивана и подошел вплотную, рассматривая то, что осталось от некогда роскошных длинных волос. Сергей мотнул стриженной головой, упорно не желая смотреть в глаза. Дима закусил губу и запустил пальцы в короткие пряди. Взъерошил, погладил и вдруг тихо рассмеялся: — Ты похож на ежика, Сереженька. Сергей вскинул взгляд, глаза заглянули в глаза, и пальцы Димы замерли. Сергей как-то криво улыбнулся и притянул его к себе. Притормозил в миллиметре от приоткрытых губ, а потом набросился на них, целуя немного неловко, словно в первый раз, но жадно, сильно. Дима глухо застонал и покорно пустил его внутрь своего рта, отвечая также жадно и больно. Ладони Сергея соскользнули с его плеч, прошлись по спине и стиснули талию. Дима болезненно охнул, и Сергей тут же отпустил его, виновато и испуганно заглядывая в глаза: — Дим… Прости! — Медведь, — проворчал Дима и отошел, но Сергей успел увидеть тень улыбки на его губах. – Стриженный. Сергей провел рукой по своим волосам и фыркнул. Любовно отращиваемую со старших классов шевелюру было жалко, но не более того. Зато теперь, по крайней мере, его больше никто не назовет «девочкой». — Как прошли занятия? – Дима перешел в другую комнату и остановился у письменного стола. — Как обычно, — Сергей пожал плечами и, пройдя следом, вытащил из сумки и протянул Никитину тетрадь. – Вот конспекты. Ты сейчас переписывать будешь? – дождался Диминого кивка и попросил: — Можно, я у тебя позанимаюсь? Дима покосился на него, но смолчал. Лишь пожал плечами и Сергей, решив, что это вполне сойдет за положительный ответ, мгновенно из черновиков, методичек и тетрадей устроил беспорядок на полу, а сам уселся ровно посередине всего этого бардака. Картинка была милой и домашней до безобразия. Настолько, что Дима, не удержавшись, тихо рассмеялся. Сергей кинул на него недоуменный взгляд, но Никитин только отмахнулся и устроился за столом. Пару минут просто сидел, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом занялся конспектами. Но мысли были далеки от переписываемых лекций. Автоматически водя ручкой по бумаге, Дима думал о том, что так хорошо и легко он чувствовал себя только дома. Когда рядом были родные и любимые люди. Сейчас был только Сергей, но Диме казалось, что он снова вернулся домой. Сбоку послышался шорох, и Дима оторвал взгляд от тетради. Проследил за направляющимся к балкону Сергеем и произнес: — Либо кури здесь, либо иди к себе. Сергей остановился в полушаге от балконной двери и развернулся: — Почему? Дима вернулся к конспектам: — Потому что о том, что это МОЙ балкон, знает половина университета. Я просто не хочу, чтобы начались слухи. — Ты перегибаешь палку, — тихо ответил Сергей, но от балкона отошел. — Я просто не хочу давать повод, — Дима пожал плечами. – И прошу тебя тоже не делать этого. — Хорошо, — как-то слишком покорно ответил Сергей, чем-то пошуршал, и в следующую секунду Дима услышал, как закрылась входная дверь, отрезая небрежное «Я к себе» Сергея. Выйдя за порог, Сергей почти столкнулся с Максом, идущим по коридору, но тот сделал вид, что не заметил его. Соколовский зло фыркнул и, сделав несколько шагов, скрылся в своей комнате. Захлопнул дверь и швырнул ни в чем не повинную сумку с кое-как собранными тетрадями в сторону и вышел на балкон. С удовольствием затянулся и велел себе расслабиться. Никто не говорил, что это будет легко. Да и вообще что-то будет. И Макс еще… «Не заметил», но вслед кинул такой взгляд, что имей он способность к убийству на расстоянии, Сергей бы уже был трупиком. Соколовский прикрыл глаза и попытался вспомнить, как целовался с Димой не так давно. Но в памяти почему-то всплыло совсем другое. Как стонал Никитин за стенкой. Начавшее, было, выравниваться настроение стало еще хуже. И к обиде прибавилась еще и ревность. Сергей зло выкинул окурок и вернулся в комнату. Недолго думая, переоделся и развалился на кровати. Ему хотелось накрутить себя так, чтобы послать Диму с его фокусами далеко и навсегда, но почему-то не получалось. Вместо этого он вспоминал, как лежал Димка на этой самой постели после драки. Беззащитный. Побитый. И сердце тоскливо сжималось. И поэтому когда спустя почти час Никитин позвонил, Сергей только коротко буркнул: — Чего? — У тебя очередная истерика? – голос Димы звучал устало. – Блядь, Серж, не будь ты парнем, я решил бы, что у тебя ПМС. Что опять не так? — Ты обманул меня, — не в силах разозлиться даже на «истерику», Сергей сел на кровати, сжимая пальцами переносицу. — Когда это? — Когда сказал мне, что у тебя никого нет. — Ну… — Дима явно растерялся. – Тогда и, правда, не было. Сергей затаил дыхание: — А сейчас? — А сейчас… — в голосе Димы послышалась улыбка, — если я хорошо помню утренние события, у меня есть парень. Сергей замер, а потом рассмеялся. Бросил трубку и вылетел за порог, привычно забыв закрыть дверь. Добежал до комнаты Димы, толкнул дверь и, подхватив вышедшего навстречу Никитина, закружил его по комнате. — Опусти меня, придурок! – Дима, смеясь, заколотил по плечам Сергея, и тот послушно разжал руки. Заглянул в искрящиеся, самые красивые в мире глаза и быстро поцеловал улыбающиеся губы. Дима только покачал головой: — С чего ты взял, что я тебя обманул? — Позавчера я слышал, как ты стонал. Дима внезапно покраснел и отошел, отведя взгляд: — А, что, правая рука у нас теперь считается «кем-то»? Глаза Сергея на мгновение стали огромными. Он смущенно улыбнулся и, неловко потоптавшись на месте, вскинул взгляд на Диму. Тот стоял в стороне и, кусая губы, о чем-то думал. Его хотелось обнять, прижать к себе. И не отпускать никогда. Стремясь разбить неловкую тишину и обругав себя за «девичьи» желания, Сергей тихо позвал: — Дим, Димка… — Что? – Никитин резко развернулся и поморщился. Сергей тут же оказался рядом с ним: — Что… — Больно, — выдохнул Дима, и Сергей тут же потянул его в сторону кровати: — Ложись, — поймал недоумевающий взгляд и сказал: — Я схожу за мазью. Сейчас вернусь. — Серж… — И не смей возражать! – последние слова он прокричал уже из коридора. А спустя минуту вернулся с заветным тюбиком. Дима все также сидел на кровати и как-то странно смотрел на Сергея. Тот только хмыкнул: — Давай, Никитин. Это не больно. Дима вскинулся, но промолчал. Лишь неуверенно потянулся к верхним пуговицам домашней рубашки. Сергей вздохнул: — Дим, там нет ничего, чего бы я еще не видел. А твои цветущие синяки меня не привлекают. Дима фыркнул и быстро снял рубашку. Повинуясь кивку головы Сергея, вытянулся на кровати и попытался расслабиться. Сергей встал коленями на постель, окинул его взглядом, а потом, словно забыв о том, что собирался делать, склонился и нежно, почти невесомо коснулся губами до поврежденной кожи спины, поцеловал трогательно выступающую лопатку. — Ты что делаешь?! – Дима по-настоящему испугался той волны блаженства, захватившей тело. — Не дергайся, — на затылок легла тяжелая рука Сергея. – Меня так мама в детстве лечила. Дима припомнил, как сам точно так же «лечил» Сержа и притих. Замер, наслаждаясь невесомыми поцелуями Сергея. А тому вдруг стало мало. Прикосновений, ощущений. И пальцы властно зарылись в волосы, лаская и перебирая длинные пряди. Поцелуи стали требовательными, сильными. Старательно обходя синяки, Сергей, неторопливо изучал Димино тело, поднимаясь выше. Пальцы второй руки невесомо пробежались по боку, и Дима зашипел сквозь зубы. Надо бы остановить Соколовского, но что-то внутри умоляло подождать еще чуть-чуть, дать насладиться этой лаской. А потом Сергей добрался до его шеи, обвел кончиком языка ушную раковину, и Дима, коротко застонав, сдался. Услышав стон Димы, Сергей только усмехнулся про себя и принялся терзать шею. — Серж… — Дима изо всех сил пытался говорить ровно и не дать голосу сорваться. – Кажется, ты собирался сделать нечто совсем другое. А на ушах у меня синяков нет. — Это тебе так кажется, — Сергей обжег дыханием ставшую очень чувствительной кожу спины. – А я вот вижу парочку. Вот здесь, например, — нежный поцелуй в кончик уха, — и вот тут еще есть, — губы прижались к сзади к шее, заставив Диму громко выдохнуть. — Серж, хватит! Я не девчонка! — О, да, определенно не девчонка, — Сергей отстранился, перевернул Никитина на спину и накрыл ладонью заметно выросший бугорок на брюках. Улыбнулся тому, как выгнулся неосознанно Димка навстречу ласкающей его руке, сдунул упавшую на лицо челку, а потом нежно, но сильно поцеловал приоткрытые губы. Почувствовав, как расслабляется под его ласками напряженное тело, а в его волосы вплетаются Димины пальцы, Сергей облегченно выдохнул. Продолжая отвлекать Диму быстрыми, точечными поцелуями, он лег рядом с Никитиным. А когда они оба уже начали задыхаться, обхватил его и перекатился на спину так, что Дима почти лежал на нем. Тот дернулся в попытке отстраниться, но Сергей мягко его придержал. Взял в ладони его лицо и, глядя прямо в глаза, произнес: — Пожалуйста. Я хочу, чтобы это был ты. Дима изумленно выдохнул, а потом вывернулся из рук Сергея, скатился с кровати и отошел к окну, обхватывая себя за плечи. Сергей с секунду просто смотрел на его неестественно напряженную спину, о чем-то размышляя, а затем тоже встал с кровати и начал неторопливо раздеваться. Дима обернулся на шорох и замер, глядя широко раскрытыми глазами на этот нехитрый стриптиз, а потом, сглотнув, севшим голосом спросил: — Серж?.. Ты что делаешь? Соколовский вскинул голову и одним движением стянул с бедер белье, оставшись под взглядом кошачьих Диминых глаз полностью обнаженным и ничуть этого не стесняясь. С невозмутимым видом откинул покрывало в сторону, устроился на кровати и, поймав шальной взгляд Димы, поманил его пальцем. Тот вскинул бровь, по-блядски усмехнулся и подошел к кровати. Сергей также молча взялся за пряжку его ремня и потянул на себя, опрокидываясь на кровать и принуждая Диму склониться к нему. — Ну и что это? – с усмешкой спросил тот, скользя взглядом по красивому лицу Сергея. — А разве это не очевидно? Я хочу тебя, — без капли смущения ответил Соколовский. — Это заметно, — Дима опустил взгляд вниз. – Но это не значит, что… — Дим, пожалуйста, — голос Сергея упал до шепота. – Я еще слишком хорошо помню то, как меня… — Но тогда почему? — Потому что хочу стереть это из памяти. Потому что ты, — Сергей потянулся к Диминым губам. – Потому что хочу, — последующий за этим поцелуй мгновенно смешал все Димины мысли. — Сумасшедший, — выдохнул тот, когда он закончился. – Я никогда не был с парнем и… — Дима…— Сергей провел ладонями по его спине, заставив Никитина выгнуться вслед за этой лаской. А потом просто развел ноги в сторону. Дима облизнул вдруг пересохшие губы и, словно испугавшись, резко отстранился: — Серж, я не гей. Соколовский замер, а потом, пряча глаза, встал с кровати. С силой закусил губу и потянулся за бельем. Дима скользнул взглядом по изгибу его спины, по плечам, а потом вдруг с силой сжал протянутые пальцы Сергея. Поймал его отчаянный взгляд и толкнул обратно на кровать. Сергей успел только слабо охнуть, как Дима навис над ним, касаясь кончиками волос лица. Потянулся к его губам, но Сергей рванулся в сторону: — НЕТ!! — Почему? – Дима сжал его подбородок и силой заставил Сергея повернуть голову. — Потому что ты – не гей, — Соколовский криво усмехнулся. – А у меня просто помутнение рассудка. Все, отпусти меня. Разбежимся и забудем. Дима тихо зарычал, а потом прижался к пересохшим губам Сергея. Лизнул, легко прикусил, ворвался языком в покорно приоткрывшийся рот, и Сергей глухо застонал, выгибаясь и прижимаясь к нему. Кожа к коже. Горячо. Нет, жарко. Оторвавшись от Сергея, Дима заглянул в его глаза, а потом зарылся лицом в его шею, принимаясь терзать по-детски трогательное ухо. Сергей глухо застонал, и Дима горячо шепнул: — А ты, оказывается, чувствительный. Интересно, а щекотки ты тоже боишься? — О, заткнись… — рассудок Сергея собирался подать в отставку от слишком сильных ощущений. Никогда раньше он не испытывал такого. Так сильно и так ярко. Почти больно. — Дима… — Сергей всхлипнул, когда тот оставил в покое его шею и спустился на грудь. Никитин вскинул на него шальной взгляд, а потом, не отпуская глаз Сергея, медленно, но сильно провел языком по напряженному соску. Соколовский громко застонал, мотнул головой, а Дима зашипел от нахлынувшего возбуждения. Вид искаженного, красивого лица Сергея и его потемневших глаз не оставил в голове ни одной связной мысли. В памяти осталось только то, что нужно быть осторожным. Очень осторожным. — Я сейчас, — Дима быстро поцеловал его и слез с кровати. Сергей проводил его непонимающим взглядом, а потом закрыл глаза, пытаясь привести в порядок дыхание. Но новый, глубокий поцелуй вернувшегося Димы заставил его забыть обо всех попытках. А потом горячее, уже полностью обнаженное тело прижалось к его собственному, и Сергей только счастливо выдохнул от ощущения правильности происходящего. Страх ушел, из памяти стерлось все, что когда-то принесло ему боль. Осталось только желание. Не просто отдаться. А чтобы Дима, ЕГО Дима утвердил свои права на него. И ради этого он был готов вытерпеть все. Это было неловко, болезненно, но просто охренительно. Дима был осторожен и даже нежен, а Сергей хотел его до умопомрачения, и когда почувствовал его наконец в себе, только выдохнул, раскрываясь еще больше и прижимая к себе крепче, наплевав на боль. Чувство наполненности было просто нереальным, но хотелось большего, гораздо большего. И когда болезненные ощущения немного утихли, Сергей коротко выдохнул в висок вжавшегося лбом в его плечо Димы: — Давай, двигайся… Тот со стоном выпрямился, глядя почти с отчаянием: — Нет, Серж. Будет больно. — Диииимаааа… — Сергей со стоном сжал его внутри себя, Никитин вскрикнул и бросил себя вперед, в него. Сергей дернулся, сдвинулся и следующий толчок заставил его задохнуться. — Еще… О, пожалуйста… Еще, еще… Еще… — он бился, метался, сжимая запястья Димы. А тот только двигался резко, сильно. Пот застилал глаза, жег оставленные Сергеем царапины на плечах. Сергей кончил первым, стоило только взять его в руку и немного приласкать. Он хрипло вскрикнул, обжег пальцы Димы вязкими каплями и обмяк. И Дима сорвался. Стиснул его бедра и, не жалея и не церемонясь, принялся вколачиваться в расслабленное тело. Сильно, бешено. А потом застонал и выгнулся, кончая. Замер на пару секунд и упал на тяжело дышащего Сергея. Перевел дух, осторожно вышел и потянулся к его лицу. Глубоко поцеловал и, поймав затуманенный взгляд Сергея, тихо спросил: — Ты как? — Охренительно, — честно признался Сергей, пытаясь прийти в себя. – Но теперь у меня тоже будут синяки. — Неженка, — Дима коротко поцеловал его запястье, и устало прикрыл глаза. Сергей выдохнул: — Мы так и не смазали твои. — К черту, — сонно отозвался Дима, сворачиваясь клубочком у него под боком. — Я останусь у тебя? – затаив дыхание, спросил Сергей, и, дождавшись ответного кивка Димы, облегченно выдохнул. Укрыл их обоих одеялом и, несмело потянув Диму на себя, обнимая, уткнулся носом в его затылок. И, чувствуя себя до неприличия счастливым, провалился в сон. 25. Пробуждение было странным. Он словно поднимался из глубины. Его медленно, но неумолимо тянуло вверх, а потом вдруг резко вытолкнуло на поверхность. Сергей открыл глаза и вспомнил сразу все. Все, что произошло накануне. Включая и то, что он уснул в комнате Димы и на его постели. И теперь Сергей лежал в его кровати, но самого Никитина рядом уже не было. Зато очень хорошо чувствовался запах сигаретного дыма. Сергей повернул голову и, заметив взгляд сидящего на пороге балкона Димы, почему-то несмело улыбнулся: — Привет. — Привет, — Дима щелчком сбил столбик пепла в пепельницу, которую он поставил на свое колено. Ожидавший более теплого приветствия Сергей растерялся. Хотелось поговорить о том, что произошло, но непроницаемое лицо Димы нервировало. Поколебавшись, Сергей молча выпрямился, поморщившись от не самых приятных ощущений в теле, и потянулся за одеждой. Дима молча смотрел на то, как Сергей одевается, а когда тот щелкнул пряжкой, спросил: — Почему? Сергей повернулся к нему, искренне недоумевая: — Что «почему»? Дима пожал плечами и встал. И Сергей только сейчас понял, что на Никитине нет ничего кроме белья. — Серж, я знаю тебя, — Дима подошел почти вплотную и заглянул в глаза. – Тебя, знаю твой характер. Ты был самым жестким каппой, самым наглым. Но сейчас все изменилось, ты другой. Никогда не думал, что ты согласишься быть «девочкой». Да и с этими отношениями так легко смирился… — Легко? – Сергей невесело усмехнулся. – Да что ты обо мне знаешь, Никитин? Что ты вообще обо мне знаешь?! Ты наблюдал, но видел лишь то, что снаружи. То, что в меня вбили, чтобы я соответствовал представлениям моих дорогих родителей об идеальном сыне и наследнике. Только с тобой я был настоящим. И мне жаль, если я тебя разочаровал, — он вскинул голову, глядя прямо в расширившиеся глаза Димы. – А насчет «смирился»… Я всего лишь обыкновенный человек, который хочет тепла. И я не виноват, что только рядом с тобой мне было хорошо. Ладно, я все понял, — он отвернулся, чувствуя, как его словно раздирают внутри. – Больше этого не повторится, — Сергей развернулся и развернув плечи, вышел из комнаты. А спустя пару минут дверь его комнаты хлопнула во второй раз, и Дима вышел на балкон, наплевав на то, что почти не одет. Сергей шел по дорожке, красивый, солнечный, и Дима вдруг почувствовал, как зреет глухое раздражение. Все эти взгляды, которые встречные девушки и некоторые парни бросали на Соколовского будили чувство собственника и ревность. Поймав себя на этом, Дима поспешно вернулся в комнату. Забрался на кровать и, обняв подушку, на которой спал Сергей, задумался. Было страшно. И хорошо одновременно. Эти отношения были непонятными, неправильными. Но они были. И нарастали, как снежный ком. Сергей, похоже, смирился и принял все, как есть. А вот он… Ему все это казалось диким. Нереальным. Сном. Но тело все еще помнило удовольствие, которое подарил ему Сергей. Тепло его тела, прижимающегося к нему всю ночь. Этого… Этого Дима тоже боялся. Своего желания. Страсти, которая вчера просто вынесла остатки мозга, похоронив все разумные мысли. Хватило одного взгляда на сильное, гибкое тело, чтобы желание присвоить его, сделать своим, подчинить, затмило вообще все. Но… так тоже нельзя. А выхода нет. В дверь коротко стукнули, и Дима лениво отозвался. Надо бы слезть с кровати и надеть хотя бы джинсы, но двигаться не было никакого желания. Он только потянул на себя одеяло, прикрывая голые ноги и бедра. Как раз вовремя. — Дим, ты пропустил завтрак и обед, — сначала в комнату «вошел» голос Макса, а потом на пороге появился он сам. — И Серж, я так понимаю, ничего тебе не принес. Хотя его тоже не было. С тобой все в порядке? Дима поморщился. Внимание Макса по-настоящему надоело. А его неприкрытая неприязнь к Сергею начала напрягать. — Да, со мной все в порядке, — спокойно, предельно вежливо и также предельно холодно отозвался Дима. – Я просто проспал. Взгляд Макса скользнул по переворошенной постели, поднялся выше и застыл на открытой шее Димы. Тот напрягся, не понимая, что происходит, а Макс вдруг резко развернулся и молча вышел, с силой захлопнув за собой дверь. Дима тут же скатился с кровати и подлетел к зеркалу. Взглянул на свое отражение и грязно выругался: на шее, чуть повыше плеча был отчетливо заметен красный след. Как зачарованный, Дима прикоснулся кончиком пальца к коже. И память тут же подкинула ему фрагмент прошедшей ночи. Сергей… Это он поставил этот засос. Глухо застонав, Дима заметался по комнате, одеваясь и пряча под слоями ткани тело. И встретил вошедшего Сергея застегнутым наглухо и вне себя от злости. — Мы все проспали, но я принес пару бутербродов, — Сергей положил на стол сверток, вскинул взгляд на Диму и опешил от той ярости, что горела в его глазах. – Что… — Это все из-за тебя!! – Дима рванул ворот тонкой водолазки, демонстрируя горящий на его шее след. – Не прикасайся больше ко мне! – захлебнувшись воздухом, Дима замолчал, а в следующую секунду остался один. Сергей ушел молча. Опустив взгляд и закусив губу. И Дима вдруг ясно, очень четко понял. ВСЁ. Это все. Больше не будет ничего. Ни метаний, ни борьбы с самим собой. Потому что бороться больше незачем. И стало вдруг так пусто. И холодно. Выйдя на балкон, Дима прикурил дрожащими пальцами, но, сделав, три затяжки, выкинул сигарету. От пустоты, заполнившей сердце, стало страшно. Настолько, что Дима, больше ни о чем не думая, вышел из своей комнаты и, сделав несколько шагов, остановился перед дверью Сергея. Та, как обычно, была не закрыта, и Дима без труда переступил порог. Кусая губы, Дима подошел к сидящему и смотрящему куда-то в одну ему видимую точку Сергею и тихо произнес: — Прости. Прости, что мучаю и тебя и себя. Но я действительно не понимаю. И не знаю, что делать, — Диме казалось, что он выворачивает на изнанку свое сердце и душу, но Сергей даже не шевельнулся. Не дал понять, что слышит и слушает. Проснувшаяся гордость вопила о том, что надо уйти и не позориться дальше. Но что-то внутри… молило о шансе. И Дима сдался. Молча дошел до кровати Сергея и устроился на ней, прислонившись к ее спинке. С пару секунд просто изучал напряженную спину Сергея, а потом закрыл глаза. Когда-то… Кажется, что в прошлой жизни, Сергей обнимал его на ней. Бережно, легко и бесконечно нежно. И с губ сорвалось тихое и отчаянное: — Это… неправильно. Так нельзя. Но мне тоже хорошо с тобой. И только с тобой. Что бы это не значило. Навалившаяся следом тишина заставила сердце тоскливо сжаться. А рассудок тут же потребовал удалиться. Уйти из комнаты Сергея и его жизни навсегда. И Дима уже был почти готов ему подчиниться, как вдруг матрас прогнулся, а на колени вытянутых ног Димы легло что-то тяжелое. Он поднял веки, и рука сама потянулась зарыться в короткие волосы Сергея. Тот повернул лежащую на Диминых коленях голову и устало, обреченно улыбнулся. Дима ласково разгладил залегшие на лбу глубокие складки, и Соколовский вдруг глухо произнес: — Во мне всегда видели только наследника. Отец, не замечающий ничего, кроме своего бизнеса и мать, помешанная на приемах, этикете и том, как ДОЛЖНО БЫТЬ ПРАВИЛЬНО. Им нужен был Сергей Соколовский – шикарный сын, ПРАВИЛЬНЫЙ сын, которым можно было бы гордиться и периодически выставлять, как породистого жеребца на выставку. То, что хочу я, не интересовало никого. Я делал только то, что хотели они. Всегда. Даже каппой стал только потому, что это ПРАВИЛЬНО. Престижно. И до того, как ты появился в моей жизни, я уже и не помнил, какой я на самом деле. Чего хотел и о чем мечтал. Ты встряхнул меня. Заставил поверить. Ты другой. Открытый, не боящийся бросить вызов. И когда я понял, что ты – это все, что мне нужно, чтобы чувствовать себя счастливым, стало вдруг все равно. Меня тянет к тебе. Я хочу быть с тобой. И мне плевать, какого ты пола. Мне хорошо с тобой. Мне просто хорошо с тобой. Он замолчал и отвернулся, а Дима, вздохнув, скинул его голову со своих колен. Успел поймать собравшегося, было, встать Сергея, а потом вытянулся рядом с ним. Сергей хмыкнул и, притянув к себе, крепко обнял. А Дима спрятал лицо на его груди и прислушался к себе. Ощущение пустоты исчезло. И холод отступил. В руках Сергея было так хорошо. Спокойно, тепло, уютно. ПРАВИЛЬНО. Дима обреченно закрыл глаза. Кажется… Кажется, он тоже уже смирился. Он ХОЧЕТ быть с Сергеем. А все остальные пусть катятся к черту. Кстати, об «остальных». — Когда ты ушел, заходил Макс. И, кажется, он обо всем догадался, — глухо произнес Дима и немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза Сергея. Тот взъерошил его волосы: — Почему ты вдруг так решил? — Он увидел твой засос. А потом вдруг развернулся и, ни слова ни сказав, ушел. Да еще и дверью хлопнул. — Черт с ним, — Сергею было так хорошо, что никакие Максы не могли испортить ему настроение. – Пусть злится. Ты – мой. А он пусть держит свои лапы от тебя подальше. Дима тихо рассмеялся, чувствуя, как его до краев наполняет что-то большое и сияющее. Так вот что такое счастье… — А ты, оказывается, собственник, Сереженька. — Да, — Сергей согласно кивнул, и обоим вдруг стало ясно, что это не простые слова. Дима выдохнул и прижался к нему еще сильнее. Сергей гладил его ладонью по спине, и Дима жмурился от удовольствия, напоминая Соколовскому кота. А еще им было хорошо молчать рядом. Тишина не напрягала, а лишь мягко обволакивала. И лениво целоваться в этой тишине было так сладко… 26. Чем ближе он подъезжал к городку, тем сильнее билось сердце. Его не было всего несколько дней, а кажется, что почти целую жизнь. И в голове билась только одна мысль: Дима, Дима, Дима. Как он, скучал ли, ждал ли? Когда из дома пришел очередной вызов, Сергей почти возненавидел родителей. У них с Димой только-только начало что-то налаживаться и оставлять Никитина один на один с его сомнениями Сергей отчаянно не хотел. Кто знает, что взбредет в эту умную, но слишком забитую предрассудками и навязанной моралью голову? Сергей даже вспоминать не хотел о том, сколько нервов и сил он потратил на то, чтобы Дима перестал напрягаться по поводу их отношений и спокойно принимать всю ту нежность и заботу, которые Соколовский выливал на него. Выливал неосознанно, но с огромным удовольствием. Сначала, конечно, Дима недовольно хмурился, ругался, ехидничал, иногда они даже цапались по этому поводу. Но Сергей был упрямее, и Никитин начал постепенно сдаваться. И уже не посылал Сергея по известному адресу, когда тот вдруг, повинуясь порыву, сгребал занимающегося Диму в охапку и, зарывшись лицом в его волосы, затихал. Правда, настоящей, полноценной близости у них больше не было. Дима… Ему словно что-то мешало, а Сергей не настаивал, ограничиваясь теми ласками, которые они дарили друг другу ночами. Пока ограничиваясь. Наконец добравшись до общежития, Сергей кинул на кровать сумку с новыми вещами и вылетел из комнаты: скоро должны закончиться пары, и он хотел встретить Димку у порога университета. Но на пороге его самого ждали. Куривший на крыльце здания университета Даня при виде Соколовского выкинул недокуренную сигарету и крепко обнял друга. — Привет, — Сергей похлопал его по плечу и, заметив счастливый блеск в темных глазах, поинтересовался: — А что ты у нас такой счастливый? — С Дашкой помирился, — Даня открыто улыбнулся. – Стало лучше, чем было. Она даже планы строит, представляешь? — Так ты у нас почти женат? – Сергей рассмеялся, искренне радуясь за Даню. Тот только отмахнулся: — Потом разберемся. А ты, я слышал, умудрился на воле саму Белоснежку поиметь. Ну и как она? — Ничего особенного, — Сергей пожал плечами, действительно не видя в том, что умудрился уложить в постель самую неприступную девушку их круга ничего особенного. — Зато тебе теперь завидуют все парни, — Даня хлопнул его по плечу, смеясь, Сергей улыбнулся, вскинул взгляд, и улыбка застыла на его губах. Позади Пономарева стоял Дима и, обнимая себя за плечи, смотрел на Сергея. А потом просто развернулся и молча исчез за порогом университета. Забыв обо всем на свете, Сергей рванулся за ним, но тут же попал в толпу выходящих студентов. А когда выбрался, Димы уже не было. И искать его по всему университету бессмысленно. Здание большое, а Никитин может быть где угодно. Поколебавшись, Сергей решил, что лучше подождет его дома. Но время шло, а Димы все не было. Сергей уже почти прикончил пачку сигарет, когда дверь соседней комнаты наконец хлопнула. Соколовский рванулся, было, к выходу, но замер, кусая губы: вдруг стало страшно. До ужаса, до останавливающегося сердца страшно. Что Дима не поймет. Не простит. Мотнув головой, Сергей сжал кулаки и вышел из своей комнаты. Дошел до Димкиной и коротко стукнул в дверь. Спустя пару секунд Дима щелкнул замком, но, увидев Сергея, мгновенно захлопнул ее перед его носом. Сергей тихо зарычал и кинулся к себе. Вылетел на балкон и перемахнул через хлипкую разделяющую перегородку. Толкнул незапертую дверь и оказался в спальне. — Какого черта ты здесь… — не дав Никитину договорить, Сергей шагнул вперед, с силой стиснул его плечи и, рванув на себя, прижался к губам. — Отпусти!! – Дима силой оторвал его от своих губ. – Отпусти, придурок!! Но Сергей только тряхнул его: — Прекрати! Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но это ничего не значит! Так заведено. Так надо. Выбрать себе очередную шлюху и трахнуть, чтобы доказать всем, что наследник и кобель, как и полагается. — Отпусти, — Дима смотрел на него сквозь длинную челку и тяжело дышал. — Нет, — Сергей упрямо поджал губы. – Я уже не помню, как ее зовут. А ты… А тебя я люблю. Дима замер, и Сергей, который вдруг понял, ЧТО сказал, разжал руки и испуганно отступил. — Что? – выдохнул потрясенный Дима, глядя на него неверящими глазами. Сергей закусил губу, с отчаянием понимая, что если сейчас… Он не имеет права на ошибку. Но и держать это в себе тоже больше не может. — Я люблю тебя, — глухо повторил он, а Диму вдруг затрясло. Он шарахнулся в сторону, простонал, а потом затих, забившись в уголок и обняв себя руками. — Наверное… я должен быть счастлив, — пустым, лишенным вообще каких-либо интонаций голосом произнес он. – Но теперь это не имеет значения, — он поднял взгляд на Сергея. – Я должен уехать. Сергей опешил. И вдруг увидел то, что не заметил раньше. Как осунулся Дима. Его белое лицо, почти черные круги под покрасневшими глазами. — Что с тобой? – он шагнул вперед, но Дима выставил руку вперед, останавливая его. — Нет, не подходи. — Дима… — Я уезжаю завтра. И должен еще собраться. Тебе лучше уйти. Сергей выдохнул, кусая губы и понимая, что сейчас ему Диму не переупрямить. — Хорошо. Надолго? — Я не знаю, Сергей, я не знаю, — Дима усталым жестом потер переносицу, и Сергей, плюнув на все предостережения собственного рассудка, подошел к нему и мягко, без применения силы, привлек Диму к себе. Тот позволил себе пробыть в его руках всего несколько секунд. А потом выставил Сергея за дверь. 27. — Серж, — Даня мялся рядом и, судя по его лицу, новости он принес не самые приятные. Вот только Соколовскому в последние дни было все равно: Димы не было уже третью неделю. — Что? – спросил Сергей только для того, чтобы что-то сказать. — На, прочти, — перед лицом Сергея появился отксерокопированный лист бумаги. Сергей автоматически взял его, пробежался глазами по строчкам, а потом глухо произнес: — Уходи. — Что… — Уходи, Даня. Пожалуйста. Даня молча пожал плечами и удалился, оставив Сергея один на один с копией записи из личного дела Никитина Д.А. «Прошу отчислить меня…» Подпись – размашистая, красивая. И дата – за сутки до возвращения Сергея. — Ты обманул меня, Никитин, — пальцы сжали бумагу, словно это могло помочь Сергею избавиться от боли. – ТЫ ОБМАНУЛ МЕНЯ!!! Сутки, недели, месяцы. Улыбаться, улыбаться и еще раз улыбаться. А потом, ночью, забиться в уголок и думать, думать, вспоминать. Каждую улыбку, смех, жест, слово. Гулять. Пить. Но помнить, помнить, помнить. Умирать от тоски. Скрипеть зубами и колотить стены. И понимать, что все бесполезно. В ночь выпускного смотреть на звезды в гордом одиночестве и тихо разговаривать с ними: — Дима, Димка… Сегодня началась моя взрослая жизнь. Но я в ней без тебя. Где же, ты, Димка? Где… Конец 1 части