До самой смерти

Дорога вздымалась и пенилась пылью, спугнув забредшую было беременную кошку. Еще минут десять назад из комка сцепленных пинающихся тел доносились звонкие крики и визг. Теперь же лишь угрюмое сосредоточенное сопение и тихий скулеж нарушали тишину окраины деревни. Бамбуковая рощица, подступавшая с гор возмущенно шелестела, ужасаясь детской жестокости, да только под силу ли ей было вразумить осатаневших ребятишек. Сцепившиеся в сплошной клубок кулаков и пяток, дети не замечали ни жары ни ссадин, осатанело лупцуя друг друга. Впрочем, если бы та сама кошка задержалась хоть ненадолго, она могла бы разглядеть, что драка и дракой-то не является по сути. Четверо мальцов, как могли, мутузили пятого. Точнее пятую. Скорчившаяся девчушка, подтянув колени, рефлекторно закрывала скрещенными руками лицо, стараясь хоть как-то защититься от пинков и ударов. К ее счастью, агрессоры уже изрядно подустали, а потому тычки становились все реже и слабее. Время от времени, улучив момент, девочка ухитрялась извернуться и засадить пяткой кому-нибудь в живот, а то и вцепиться зубами в удачно подвернувшуюся руку. Слишком сосредоточенные на избиении жертвы, мальчишки даже не заметили откуда именно появился еще один участник. Кто-то успел лишь удивленно и обиженно вскрикнуть, когда на кучу налетел комок ярости в компании со здоровенной палкой. Палка же, не теряя времени, принялась с немыслимой скоростью охаживать драчунов по хребтам и головам. Владелица палки, не забывая, посылать вдогонку увесистые пинки, целенаправленно отгоняла ребят от добычи. Через несколько мгновений, кинувшиеся было с перепугу врассыпную мальцы, смогли все же сообразить, что отнюдь не разъяренный лесной дух спустился с гор в поисках крови. Всего лишь еще одна девчонка, на вид, не старше забитой, стояла теперь между ними и жертвой. В какой-то нелепой позе, с выставленной на манер меча узловатой сухой дубинкой. Стянутые в пучок темные волосы растрепались, одежда съехала с плеча, на котором уже красовалась свежая царапина. Мальчишки поднялись, буравя угрюмыми взглядами обидчицу. Только толстый Онса продолжал сидеть в пыли и скулить на одной ноте, баюкая собственную руку с тремя, а то и четырьмя кольцами укусов. Утирая носы, шаря взглядом по дороге в поисках камней, драчуны все же медлили с ответной атакой. Уж больно злобной выглядела эта новенькая. Глаза вытаращила, палкой покачивает из стороны в сторону, разве что зубами не щелкает, паскуда. Каждый ждал, когда на мелкую кинется кто-нибудь другой. Слишком свежи были в памяти хлесткие и болезненные удары дубины. Чернявая не стала выяснять кто из парней окажется смелее. Тем более что пострадавшая, воспользовавшись заминкой, уже успела подняться за спиной нежданной защитницы и теперь буравила не менее безумным взглядом обидчиков. - Сейчас будем бежать, - тихо и отрывисто Ирелия уведомила сопение за своим плечом. Сопение согласно шмыгнуло носом. Один рывок и дубина полетела в голову все тому же многострадальному Онсе. Не дожидаясь, пока мальчишки осознают произошедшее, девчонки, не сговариваясь, резко развернулись и что есть мочи втопили в сторону рощи. Стебли бамбука встретили их торжествующим шелестом и спасительной тенью. Беглянки неслись с такой скоростью, что, казалось, перегоняют собственное сердцебиение. Гладкие гибкие стволы послушно пропускали стройные детские тела, позволяя лавировать, скрываясь от преследователей. Даже то, что одна из девочек сильно прихрамывала, не помешало в считанные минуты оторваться от погони. Не меньше четверти часа блуждали беглянки по роще. Как оказалось, новоявленная спасительница не имела ни малейшего представления о том, куда идти, а только наугад забирала то вправо, то влево, повинуясь, по всей видимости, исключительно порывам души. В какой-то момент, спасенной, устало плетущейся позади, это окончательно надоело и, дернув за просторный рукав спутницу, она требовательно буркнула "Сюда" и махнула рукой, призывая идти следом. Действительно, буквально через пять минут, дети вышли на заброшенную, облицованную старым потрескавшимся камнем дорожку. Ирелии ничего не оставалось, кроме как довериться выбранному направлению и глазеть по сторонам. Уже метров через пятьдесят, крутой поворот стершейся тропки вывел девочек к подножию крохотного заброшенного храма. Каменная лестница, пестреющая пятнами мха, укрытая тенью, для измотанных путниц показалась просто верхом комфорта. Плюхнувшись на широкие ступеньки, обе сразу растянулись на прохладных камнях, наслаждаясь долгожданным отдыхом и стараясь отдышаться. Ирелия, не получившая в драке ни одного тычка, была в разы свежее, а потому уже спустя минут пять, принялась изнывать от бездействия. Чтобы хоть как-то отвлечься, скосила глаза на спутницу, разглядывая. Примерно ее возраста, лет двенадцать-тринадцать, вряд ли больше. С разбитым носом и измазанной кровью мордашкой, девочка все равно казалась довольно симпатичной. И смотрелась бы она такой же обычной шалопайкой как и сама Ирелия, если бы только не цвет волос. Белые длинные волосы сейчас сбились в один сплошной колтун, посеревший о пыли, но в нормальных обстоятельствах, эти волосы, должно быть, были невероятно красивы. - Эй, тебя как зовут хоть? Белоголовая нехотя открыла глаза, но так и не обернулась к спасительнице. - Синдра. - А за что они тебя так? Девочка хихикнула в ответ и довольно зажмурилась - Я всего-то сказала им, что их матери водяные крысы, а отцы - обезьяны-носачи. - Знаешь, я бы и сама тебя за это поколотила, - закинув руки за голову Ирелия довольно рассмеялась. Не успела приехать, а уже ввязалась в драку. Отец, наверное, будет в ярости. И все же сейчас ей было слишком хорошо, чтобы думать об этом. Судя по всему, храм таился в довольно глубокой части леса. Даже полуденный зной не мог пробиться сквозь заросли над головой. Мерный стрекот цикад убаюкивал, а мысль о том, что она только что проучила четверых и смогла уйти безнаказанной радовала, наполняя тело непривычной легкостью. Ей чертовски понравилось это ощущение силы, если не сказать всемогущества. Ведь и правда, казалось, что выверни на эту дорожку хоть медведь, хоть тигр, она и их бы скрутила одной левой. - Если тебе интересно, я и сама бы справилась,- абсолютно серьезно заметила Синдра, пытаясь краем порванного рукава стереть с лица пятна уже запекшейся крови. Получалась весьма посредственно, стоит заметить. - Ну да, конечно! Белобрысая с удивлением воззрилась на Ирелию, словно впервые встретив человека, посмевшего усомниться в ее словах. И все же после короткого раздумья, она сменила гнев на милость и продолжила самозабвенно возиться с волосами в попытке призвать их к подобию порядка. - Ты явно нездешняя, потому ничего обо мне не знаешь, - столько самодовольства было в этом тоне, что Ирелию скривило так, будто лимон целиком проглотила. - И кто же ты такая? Императрица? Как-то не по-царски тебя в пыли валяла эта шпана. То, как стремительно Синдра вскочила на ноги и сжала кулаки, наводило на мысль, что она готова хоть сейчас кинуться в очередную драку, несмотря на синяки и ссадины. Ирелия аж отпрянула от неожиданности, радуясь, что взглядом все-таки нельзя убивать. Иначе быть бы ей сейчас истертой в порошок. - Поверь, уж у меня найдется кое-что получше твоей идиотской палки! Да если бы я захотела, я бы любого из них по дороге размазала! Ни один из них даже мизинца моего не стоит! - Ладно-ладно, я верю, успокойся, - Ирелия примиряюще вскинула ладони и попыталась улыбнуться как можно дружелюбнее, но вышло настолько натянуто, что это лишь подлило масла в огонь. Разбушевавшаяся Синдра теперь уж точно не собиралась успокаиваться. Вон аж как покраснела от злости. - Идем, я покажу! - буквально рявкнула на спасительницу белобрысая и требовательно дернула за шиворот. Через мгновение она буквально тащила девочку вверх по лестнице, оставляя недоумевать откуда только вдруг взялось столько энергии. Старый храм явно был давно заброшен. Скособоченный и просевший на один бок он весь зарос плющом и оттого напоминал затаившегося в тени огромного величественного зверя. Черные провалы окон и обломки опор лишь усиливали сходство, напоминая пустые глазницы и торчащие вкривь и вкось клыки. Полуразвалившиеся от ветхости каменные статуи, охранявшие основания тории продолжали скалиться на незваных гостей с той же свирепостью, с какой когда-то, должно быть, встречали прихожан. Даже у Ирелии, которая только что готова была разрывать неприятелей голыми руками, пробежал неприятный холодок по спине. Спутница ее, напротив, чувствовала себя как рыба в воде. Почти перестала прихрамывать, выпрямилась и, выпустив, наконец, девочку из цепкой хватки принялась деловито оправлять одежду. Почти машинально, с каким-то почти неуловимым почтением. Было похоже на какой-то ей одной ведомый личный ритуал. Расправив широкие рукава, Синдра направилась к груде камней у алтаря и обернулась через плечо. - Смотри! – глаза девочки горели азартом и предвкушением. Дождавшись, пока Ирелия послушно плюхнется на голову облупившегося идола неподалеку, она неспешно подняла руки, в упор уставилась на ближайший валун и замерла, буравя замшелый камень взглядом. Секунд тридцать, может больше, не происходило абсолютно ничего. Все тот же тихий шепоток листвы над головами, да скользящие кляксы солнечного света по мощеному двору. Ирелия с трудом сдерживала улыбку, понимая, что насмешкой скорее всего смертельно обидит новую знакомую. Вон, как напыжилась, аж побледнела. И все же, происходящее выглядело настолько глупо, что девочка уже открыла было рот, чтобы отвлечь белобрысую от бессмысленного созерцания камня, но тут же осеклась. Она почувствовала. Какая-то невидимая волна прокатилась от Синдры, поднимая волну жара. Мурашки скользнули по коже, поднимая каждый волосок на теле. Глаза Ирелии расширились от удивления, когда она опустила взгляд. Пыль и мелкий сор у ее сандалий двигался. Слишком медленно, чтобы это можно было списать на дуновение ветра, которого и без того не ощущалось в помине. Девочка даже сморгнула и рефлекторно подтянула ноги, стараясь не касаться земли. Мелкие веточки и обрывки листьев скользили все быстрее по окружности, потихоньку стягиваясь к ее центру – Синдре. Ирелия подняла взгляд и охнула от удивления. Ее спутница все так же протягивала руки к булыжнику, да только тот и не думал лежать на земле, а висел в воздухе почти на уровне пояса. Стянувшаяся пыль бесновалась у ног белобрысой, сворачиваясь в маленькую воронку. Камень и не думал падать. Напротив, он поднимался все выше и выше, игнорируя все законы природы. Даже отсюда, со стороны, было отчетливо видно, с каким усилием дается Синдре происходящее. Черты миловидной мордашки заострились, придавая сосредоточенному выражению лица какую-то хищность, бисеринки пота на лбу, посиневшие сжатые губы. Ирелии стало совсем не по себе. Все происходящее казалось каким-то неправильным и пугающим. И тревога эта росла с каждой секундой, каждым сяку, что отделял булыжник от земли. Да и не в камне было дело, а в самой Синдре. Развевающиеся без ветра волосы, колеблющиеся одежды, лихорадочный блеск глаз. А главное – сила, продолжающая волнами раскатываться от тоненькой фигурки. В тот момент, когда Ирелия готова была уже зажмуриться и крикнуть «Хватит!», не выдерживая напряжения, руки Синдры расслабились и упали вдоль тела. Вместе с этим с глухим стуком упал камень и лениво перевернувшись пару раз откатился в сторону. - Я же говорила! – глаза девочки горели абсолютным торжеством и гордостью. Все еще бледная, но явно довольная собой, она приблизилась к Ирелии почти вплотную и чуть понизила голос. В уголках губ затаилась легкая насмешка. – Что мне твоя дубинка. Ирелия так и не нашлась что ответить. После девочки еще долго сидели у ступеней и болтали. Ирелия довольно быстро пришла в себя после первого потрясения и теперь в беззаботной болтовне детей невозможно было уловить ни прежней тревоги, ни настороженности. Разве что Синдра время от времени демонстрировала свои умения. Только с камнями куда меньше первого. И это явно давалось ей куда лучше и свободнее. Небольшие камушки, не больше каштанов, так и кружили над ее ладонью, а то и над головой новой подруги. Ирелия только фыркала и пыталась отогнать назойливые камни. - Мы в стороне живем, за колодцем. Бабка моя говорит, что все боятся нас. Она ж у меня тоже непростая. Так же ,как я, не может, но на костях и потрохах может будущее предсказывать, и зелья делает всякие разные. Ну знаешь, которые привораживающие или чтобы хромоту наводили, - белоголовая девчушка беззаботно болтала ногами и все продолжала шмыгать носом. Только теперь скорее по привычке. - Меня вот тоже ведьмой называют, сколько себя помню. Бабушка говорит, что когда я родилась, с неба пепел сыпался. Говорит, всю деревню засыпало и все было как под снегом. А потом в три года я в колодец провалилась. Пока бабка за подмогой бегала, чтоб достать, я сама выбралась. Не знаю как, не помню. И деревенские тоже не знают. И боятся потому, понимаешь? Ирелия молча кивнула, хоть и не понимала. Она слушала Синдру и изредка хихикала, пытаясь представить как трехлетняя девочка с ловкостью обезьяны карабкается по стенке колодца. Наверное, та еще умора. Тут не бояться надо было, а отдавать такого ребенка в кочующий театр. Пусть бы там по столбам лазила на потеху публике. Когда солнце вальяжно покатилось к закату, а тени стали темнее и длиннее, девочки засобирались домой. За эти полдня, проведенные вместе, они успели стать "лучшими подругами навек". Много ли нужно ребенку, чтобы довериться и поверить в то, что такое понимание навсегда. Взявшись за руки, девочки неторопливо двинулись вниз, с холма. Дом Ирелии, который заняла их семья, так же был на окраине, хоть и значительно ближе к людям. К тому времени как гулены добрались до деревни, уже начало темнеть. Уже у самых ворот Ирелия чуть нахмурилась, и повернувшись к подруге, задала все же вопрос, который не давал ей покоя с тех пор как она узнала о способностях белобрысой. - Слушай, но что ты будешь делать, если на тебя нападут, а рядом не будет камней? - Я позову тебя! - Синдра улыбалась и светилась как начищенный медяк. Впервые она встретила человека, кроме своей бабки, который не плевался на ее следы и не обзывал нечистой силой. Не боялся. Ирелия посерьезнела еще больше и, схватив юную "ведьму" за руку, уверенно и твердо ответила: - Я буду драться за тебя до самой смерти. И Ирелия держала свое обещание всегда. Каждый раз, как на Синдру пыталась напасть местная ребятня, девочка вмешивалась и кулаками, а то и палкой отгоняла назойливых мальчишек. Ее подруга будто бы тоже набралась смелости. Все чаще в драках она использовала свои способности. Не моргнув глазом швыряла камни в обидчиков. И все сильнее роптали родители драчунов. Бабка, возвращаясь домой из деревни строго поджимала губы и , как следует отхлестав, надолго запирала девочку в чулане. Так однажды, Синдра просидела взаперти целых три дня. Дальше - хуже. То кто-то из крестьян обвинил девочку в том, что пала его корова. Дескать, смотрела она на скотину злобно. То ее прогнали подальше от рисовых полей, опасаясь за урожай. Матери прятали своих детей за подолы, стоило им только увидеть впереди белобрысую макушку. Отцы тихо ворчали вслед про дурную кровь. И все же Синдра не унывала. Она не могла помогать на полях или ухаживать за скотиной. Учения бабки о травах и заговорах давались слишком легко. Обладая таким количеством свободного времени, девочка то и дело сбегала к подруге. Держась за руки и хихикая, дети сбегали к храму или к морю. Разве что, чисто инстинктивно, Синдра старалась не попадаться на глаза Лито, отцу Ирелии и брату. Не хотела, чтобы подругу отчитывали за то, что якшается с ведьмой. Как оказалось, зря. Семья чужеземцев оказалась куда радушнее и добрее к Синдре, чем собственные земляки. Девочка очень часто оставалась ужинать в их просторном доме. Лито, добродушный с густой бородой, всегда веселил ребятишек сказками. Там были и пестрые морские разбойники, почитающие Бородатую Мать, таинственные острова, кишащие злобными духами и призраками, города, в которых живут маленькие мохнатые человечки. Старший брат Ирелии иногда показывал фокусы, а то и боевые приемы, которые целыми днями изучал с отцом. Ирелия в эти моменты только хихикала, потому что отцовское мастерство ей давалось куда лучше, чем растяпе Зилосу. Правда, потом, она часто жаловалась подруге, что Лито ни в какую не подпускает их к настоящему оружию. Особенно к собственному клинку, которым, по слухам, он владел так виртуозно, что мог мог одним ударом рассечь яблоко на восемь частей и делал это так быстро, что человеческому глазу было не уследить.