Перемены
***
Четверо парней смотрят на нас в упор, чуть ли не вздыхая от напряжения, будто мы с Сехуном сейчас пойдём вверх ногами. Бранч ещё никогда не казался мне настолько странным, и я уверена, что Сехун думал о том же самом. — Прекратите пялиться, — бурчит он, жуя чипсы. — Вы странно себя ведёте. Я согласно киваю и беру картошку фри из его тарелки. Чанёль хмурится и возмущённо взмахивает руками в воздухе. — Ладно, что за херня происходит? — внезапно восклицает он. Мы с Сехуном смотрим на него, изогнув брови. — Что? — произносим мы вместе. — Это! — Чанёль указывает на нас обоих рукой. — Он хочет знать, что произошло прошлой ночью, — переводит нам Чунмён, устало вздыхая. Ему, наверное, совсем хреново, потому что он натянул солнцезащитные очки и кепку, лишь бы спрятать свои мешки под глазами и потрёпанные волосы. Вообще-то, все мы выглядим стрёмно. Может, кроме Сехуна. Он всегда выглядит отлично. — Мы напились, вот, что произошло прошлой ночью, — рассказывает Сехун Чанёлю, лишь бы подразнить его. — Нет, вы… АГХ!!! Я смеюсь, когда этот гигант взрывается от злости, кажется, готовясь зарезать себя, или скорее нас, ножом. — Не будь таким противным, — пихаю я Сехуна локтем. — Я? Противным? — он хмурится. Я киваю, и Сехун захватывает меня под мышку, отчего я вскрикиваю и шокирую парней. — В каком месте я противный? — фыркает Сехун, игриво стукаясь подбородком о мою голову. — Ты очень противный, — хихикаю я, хватая его за руку и пытаясь ослабить хватку. — Сехун, отпусти её. — Кенсу немного переживает, что Сехун может задушить меня, несмотря на мой заливистый смех. Сехун смеётся и качает головой. — Ни за что её не отпущу. Затем он целует меня в голову и отпускает. Я всё ещё задыхаюсь от смеха, когда щипаю его за бедро. — От тебя воняет. Не подходи ко мне, пока не помоешься. — Теперь точно не отлипну от тебя. — Ладно, — бросает Чанёль. Мы с Сехуном перестаём по-детски дразнить друг друга и концентрируем своё внимание на парне. — Значит, ты призналась ему, — он указывает на меня. Затем его палец двигается в сторону Сехуна. — И ты принял её чувства…? — Вообще-то, — я прочищаю горло, внезапно смущаясь тем, что вообще рассказываю им об этом, — мы оба признались и… — Я бросаю взгляд на Сехуна, который смотрит на меня с ласковой улыбкой на лице. Он понимает, что должен закончить мою фразу, так что вырывается из своих размышлений и смотрит на трёх парней, которые откладывают свои столовые приборы, чтобы послушать нас. — Она моя девушка и будущая жена, — объявляет он, отчего я заливаюсь смехом. Он улыбается. — Хорошо, в таком случае, у меня вопрос, — Бэкхён поднимает руку. Когда мы с Сехуном перестаём смеяться, он серьёзно спрашивает: — У вас сильное похмелье?***
Мы с Сехуном сидели на кровати, повернувшись лицом друг к другу. Я упиралась спиной в кровать, а мои ноги лежали на коленях у Сехуна. — Я устала, Сехун, — ныла я, чувствуя себя невероятно пьяной. — Но нам нужно поговорить о нас, — мычал он, поглаживая мои ноги. — Мы можем поговорить завтра? — Я прозевала, чуть поёрзав на месте, чтобы спуститься пониже и упереться задом в Сехуна. — Малыш, — он похлопал меня по бедру, дабы не дать мне уснуть. Когда я промычала и ничего не ответила, он вздохнул. — Позволь тогда задать тебе один вопрос. Я уже медленно засыпала, так что Сехун забрался на меня и осторожно приподнял мою голову над подушкой. Я с трудом открыла глаза. — Ты слушаешь? — мягко проворковал он, глядя на меня сверху вниз. Я кивнула, и он задал свой вопрос: — Ты будешь моей девушкой? Мои брови нахмурились. Он действительно спрашивал об этом? Я даже немного протрезвела, когда откликнулась: — А? — Я спрашиваю, будешь ли ты моей девушкой, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб. — Ты можешь повторить свой вопрос завтра утром? — пробурчала я, потирая лоб рукой. — Кажется, из-за алкоголя мне мерещится всякое. Он вздохнул и кивнул, нежно укладывая мою голову обратно. Сехун лёг рядом со мной, притягивая меня ближе к своему телу. Сначала у меня закружилась голова, но я всё равно почувствовала, как его губы поцеловали мои волосы, а рука забралась под мою футболку и легла на живот. Утром, когда я проснулась, Сехуна уже (на удивление) не было в постели. Он находился в комнате, но стоял на балконе и смотрел на море. Я встала с гудящей головой и пошла на балкон, чтобы присоединиться к своему лучшему другу. Он развернулся, когда услышал меня. На его губах появилась улыбка, стоило мне зевнуть. — У меня голова болит, — угрюмо бросила я, положив голову на деревянные перила балкона. — Ты вчера напилась, как мужик, так что не удивительно. — Он рассмеялся, когда я одарила его злым взглядом. Спустя несколько секунд тишины, Сехун прочистил горло. — Так… насчёт моего вчерашнего вопроса… — Какого вопроса? Это важно? — Типа того, — выдохнул парень. Я посмотрела на него и увидела, что тот напряжённо сверлит меня взглядом. Я вопросительно изогнула бровь, и Сехун начал медленно и ласково говорить: — Я спросил, будешь ли ты моей девушкой. Брызнув слюной, я воскликнула: — Что ты сказал?! — Ну, — начал парень, проводя пальцами сквозь мои волосы, чтобы распутать их. — Ты попросила обсудить это сегодня, потому что из-за алкоголя тебе мерещилось что-то. — Мне всё ещё кажется, что это мне мерещится, — буркнула я. Я ощущала, что мои щёки просто горели. — Так…? — промурчал Сехун, волнуясь из-за моего возможного ответа. — Ты будешь моей девушкой? — Прямо девушкой девушкой? — повторила я, всё ещё не в силах поверить, что Сехун спрашивал меня об этом. — Прямо пока-мы-не-женаты-девушкой девушкой, — промычал он, глядя прямо мне в глаза. Мать твою, он говорил серьёзно. Я выдохнула, надеясь, что я не выглядела тупицей, когда кивнула головой, на что парень захватил меня в крепкие объятия — наши первые объятия в качестве парочки.***
Я рада, что Сехун решил добираться до пляжного домика на своей машине. Потому что это значило, что мне не нужно было тесниться с ещё пятью парнями. — Давай заедем в ресторан тётушки Ким, — предлагаю я, глядя на Сехуна, который концентрируется на дороге. — Ты проголодалась? — Сехун смотрит на меня. — Жутко хочется острых рисовых пирожков, — смущённо улыбаюсь я. — Тебе всегда жутко хочется острых рисовых пирожков, когда мы едем куда-то, — замечает он, смеясь. — Почему так? — Не знаю, — прыскаю я, закидывая ноги на бардачок. — Может, это традиция такая. — Нам нужно сделать это традицией, а? Я согласно киваю на его вопрос, и парень улыбается. Я знаю, что Сехун согласился со мной, потому что он везёт меня к моему любимому ресторану. Это странно. Я думала, что состоять в отношениях с моим лучшим другом будет неловко. Но всё было совершенно по-другому. Мне до сих пор казалось, что мы просто лучшие друзья. Но когда Сехун решает убрать мои ноги, чтобы ему было видно боковое зеркало, его ласковое прикосновение напоминает мне о том, что я больше не его лучшая подруга, а девушка, которую он счёл единственной. К тому же, наши отношения поднялись на уровень выше. — Мы на месте, — мычит Сехун спустя час дороги, которую я успешно проспала. Он отстёгивает мой ремень безопасности, а когда я открываю глаза, то вижу его лицо прямо напротив моего. Парень мягко улыбается и чмокает меня в губы, прежде чем отодвинуться. — Давай, вставай. Я голоден. Я выхожу из машины следом за ним и, когда оказываюсь снаружи, громко стону и потягиваюсь. Сехун подходит ко мне и берёт мою ладонь в свою, направляя меня в сторону ресторана, хотя я ещё не была готова двигаться. Я прусь за ним, поспевая только потому, что хватаю его за локоть свободной рукой. — Долго же ты пропадала, — бурчит Сехун, намекая на то, что я медленно тащусь за ним. — Прошу прощения? — усмехаюсь я, ударяя его по руке. — Это ты ходишь так, словно наступил зомби-апокалипсис. — Если бы наступил зомби-апокалипсис, дорогая, — он смотрит на меня, наконец, убавляя скорость, — мы бы бежали сломя голову, согласна? Я закатываю глаза. — Надеюсь, тебя сожрут первым. — И кто тогда в здравом уме повезёт тебя в твой любимый ресторан, который находится на другом конце города, в два часа утра? — Он приподнимает брови и толкает дверь ресторана, пропуская меня вперёд. — Если бы наступил зомби-апокалипсис, сладкий, — слишком мило улыбаюсь я ему, — дяденька, который владеет этим рестораном, даже не стал бы продолжать это дело. Сехун морщит нос, легонько пихая меня локтём. Я смеюсь, пока мы садимся за стол лицом к лицу. Тётушка Ким радостно охает, когда видит нас, и обещает обслужить через секунду, после того, как она подойдёт к другому столу. В это время мы с Сехуном обсуждаем меню. — Острые рисовые пирожки и тушёное тофу? — Я поднимаю взгляд на Сехуна. Он кивает. — И? — Только это, — говорю я, закрывая меню. Он странно на меня косится. — И всё? Ты заболела? Почему ты так мало ешь? Я смеюсь, чуть краснея. — Ты же говорил, что я слишком много ем, помнишь? Теперь я леди и буду есть меньше. Он вздыхает. — Детка, я не это имел… — Что-то произошло, пока вы не навещали тётушку? — перебивает Сехуна тётушка Ким, когда подходит к нам и широко улыбается. Она неоднозначно передёргивает бровями. — Я видела, как вы держались за руки, когда заходили. Я поджимаю губы, мои щёки уже становятся розоватыми. Сехун смеётся, смотря на то, как я смущаюсь. — Вы очень наблюдательны, тётушка Ким. — Я прожила почти полвека, конечно же я наблюдательна, — улыбается она ему. После этого в её руках появляется маленький блокнотик. — А теперь скажите мне, что хочет моя любимая парочка. — Можно нам острые рисовые пирожки, тушёное тофу… — Сехун пялится на меня, словно чего-то ждёт. Затем, он, наконец, добавляет: — И ещё половинку жареной курицы. — Это всё? — улыбается тётушка Ким, собирая в руки книжки меню. Сехун кивает, и она повторяет заказ, прежде чем уйти. Оставшись наедине, я спрашиваю его о заказанной курице. Сехун ставит локти на стол. — Я имел в виду, что ты ешь больше всех девушек, с которыми я встречался, — мычит он, глядя мне в глаза. — Я не говорил, что мне это не нравится. Вообще-то, я сказал, что мне нравится есть с тобой. Рядом с тобой я не чувствую себя свиньёй, потому что я ем не только салатики. — Его ноги начинают ёрзать рядом с моими под столом. — И ты всё равно моя леди, сколько бы ты ни ела. Ладно? Я смотрю на него так, будто никогда прежде не видела. Когда Сехун стал таким заботливым? Почему я раньше не замечала эту его сторону? Или, может, замечала, но не думала о том, что он может рассматривать меня не как лучшую подругу. Я киваю и бросаю: — Ладно. Он довольно хмыкает и скрещивает пальцы, осматривая помещение. Я слежу за ним; за тем, как его глаза обводят ресторан взглядом, оценивают интерьер и людей вокруг нас. Наконец, его глаза останавливаются на мне, чем вызывают бабочек у меня в животе. — Что? Я улыбаюсь и наклоняю голову. — Когда ты стал мужчиной? Он смеётся, осторожно ткнув меня пальцами в лоб. — О чём ты говоришь? Я пожимаю плечами. — Ты просто… Я не знаю. Ты изменился за три года, что я тебя знаю. — Конечно же я должен был измениться, — мягко смеётся он. — Я должен был стать мужчиной, чтобы защищать свою девушку, разве нет?***
В следующее воскресенье наши семьи собрались все вместе на барбекю. Мы в принципе с Сехуном не могли не сблизиться, учитывая, что наши родители такие хорошие друзья. Мы встречаемся почти каждую неделю. Я вижусь с О чаще, чем со своими родственниками, правда. Но внезапно всё изменилось. Я встречусь с родителями Сехуна, как с родителями моего парня. И пусть они всё те же люди, с которыми я познакомилась три года назад, всё изменилось. Ни он, ни я не поведали родителям о наших отношениях только потому, что мы не знаем, как сделать это. Я решила, что сегодня, возможно, отличный повод попробовать. Я чувствовала, что нужно приодеться, так что я надела своё летнее платье и заплела волосы в косу. К счастью, Сехун подумал о том же. Когда его семья пришла, он был одет в белую рубашку и джинсовые шорты. Его родители спокойно ушли на задний двор, где, как им было известно, и будет проводиться барбекю. На удивление, брат Сехуна тоже присоединился, впервые за долгое время. Все уже ушли во двор, оставив нас с Сехуном одних в доме. — Эй, — улыбается мне Сехун, осматривая моё тело. — Ты чего так вырядилась? — Это ты чего так вырядился? — бросила я в ответ, тыкая пальцем ему в грудь. — Потому что это практически первая наша встреча с родителями, — шепчет он, убирая мою руку со своей груди, чтобы переплести наши пальцы. Он отводит меня на кухню, чтобы захватить попить, и мы выглядываем в окно. Наши родители уже собрались вокруг барбекю гриля и разговаривают друг с другом. Его брат тоже там, помогает с грилем и также вставляет свои пять копеек в разговор взрослых. — Как мы им скажем? — бурчит Сехун, наливая себе стакан соды с киви. — Эй, мам, пап, — пытаюсь я изобразить его, понизив тон голоса, из-за чего становлюсь похожей на Хагрида из Гарри Поттера, — я встречаюсь с дочерью ваших лучших друзей. Сехун смеётся, легонько хлопая меня по попе. — Если я говорю так, тогда ты так, — он начинает пищать на последнем слове, чем напоминает Минни Маус, но никак не меня. — Я всегда знала, что в тебе живёт девушка, — я складываю руки и смеюсь над ним. — Ты звучишь, как девушка, с которой никто и никогда не будет встречаться. — Он хмурится. — О, кроме Микки Мауса. Сехун ставит свой стакан на стол и хватает меня за талию, даже не давая мне шанса отступить. Он опускает голову, чтобы его губы находились у моего уха, и мурчит: — Вообще-то, любовь моя, я говорю как девушка, с которой ты готова встречаться. — Я не встречаюсь с мышами, прости, — дразню я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. — Тогда с кем ты встречаешься? — поднимает он брови, переводя взгляд на мои губы. — Я встречаюсь с плейбоями. Он долго хмурится, прежде чем вспоминает наш разговор в пляжном домике. — Эй, ты называла меня плейбоем! — восклицает он и кусает меня в плечо. Я хихикаю и пытаюсь оттолкнуть его. — Вообще-то, Сехун, ты сам назвал себя плейбоем. И идиотом. — Ну, я же не знал, что мы говорили обо мне, — бурчит он, теперь щипая меня. — Сехун, прекрати! — смеюсь я, хлопая его по рукам. — Перестань домогаться до меня! Я вызову полицию! — Скажи, что ты говорила несерьёзно, и я отпущу тебя, — угрожает он, щуря глаза. — Я говорила несерьёзно. — Я не верю тебе, — морщит парень нос. — Но всё равно отпущу тебя только потому, что сегодня ты красивая. Я улыбаюсь, когда он целует меня, нежно и романтично. Когда Сехун отодвигается, я, поправляя воротник его рубашки, спрашиваю: — Значит, ты отвернёшься от меня, если я буду выглядеть стрёмно? — Когда ты вообще выглядела стрёмно? — спрашивает он, искренне недоумевая. Он берёт в руки свой стакан и подталкивает меня в сторону выхода из дома. — Думаю, ты права в любом случае. Я был плейбоем. — А сейчас? — поднимаю я бровь, когда мы оказываемся на заднем дворике. — Сейчас… — мычит он, глядя на меня сверху вниз. — Я влюблённый мужчина, — подмигивает. — Ты отвратителен! — подавив смешок, ударяю я его по руке. — Но это правда! — возмущается парень, смеясь. Мы присоединяемся к нашим родителям у гриля, где разговариваем и смеёмся. Мы с Сехуном стоим рядом, постоянно переглядываемся или пихаем друг друга, лишь бы побеситься. Когда всё готово, мы все вместе перетаскиваем еду на стол и усаживаемся. Мы с Сехуном в очередной раз садимся рядом, прямо как три года назад. И как всегда, мы наполняем тарелки друг друга едой, когда знаем, что кому-то из нас трудно дотянуться до другого конца стола. Пока мы едим, взрослые разговаривают на свои обычные темы. Когда я решаю, что они погружены в свой собственный мир и забыли о нас на мгновение, я наклоняюсь к Сехуну, который инстинктивно придвигается ближе. — Когда мы им скажем? — шепчу я, глазами рассматривая родинку на его левой щеке. Он чуть наклоняет голову, чтобы мои губы касались его кожи. — После ужина, когда будем убираться, — обещает он, потянувшись, чтобы сжать мою ладонь под столом. — А вы что думаете, дети? Я подпрыгиваю, когда моя мама кладёт руку мне на плечо, чтобы привлечь моё внимание. Сехун хватает меня за руку, потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони, чтобы успокоить меня. — О чём, мам? — сглатываю я, пытаясь успокоить своё быстро бьющееся сердце. — Мы спросили, вы хотите приобрести квартиру или дом после вашей свадьбы? — встревает мой папа. Я давлюсь ничем, и если это возможно, то моё сердце начинает биться ещё быстрее. Но Сехун выглядит не лучше меня, потому что он в самом деле кашляет и плюётся. Его мама думает, что самое время добавить: — В подарок от нас на вашу свадьбу. Я вырываю свою руку из хватки Сехуна и глажу его по спине, хотя становлюсь красной, как перчик чили. Брат Сехуна хлопает его по плечу. — Не нужно так удивляться после того, как вы сами устроили нам шоу на кухне, — улыбается он. Мои глаза становятся шире. Мы с Сехуном оборачиваемся в сторону дома и замечаем, что окна со стороны кухни отлично видны. Мы стояли именно на том самом месте, когда целовались. Вашу мать. — Я бы предпочёл дом, но нам ещё нужно это обсудить. — Сехун! — зыркаю я на него, поражаясь тому, что он просит нечто настолько серьёзное у наших родителей, пока я схожу с ума. То есть, как же неловко нашим родителям было наблюдать за нашим поцелуем? О боже мой. — Мы ждали этого три года, — говорит отец Сехуна. Я поднимаю на них взгляд и понимаю, что все они широко улыбаются. — Я рад, что мы не сдались. — Ваш поцелуй заслуживает Оскара, ребятки, — прямо нужно было сказать брату Сехуна, и он подмигивает в нашу сторону. Сехун даже отвечает ему тем же, а я просто начинаю думать, что все парни сумасшедшие.