УЛЫБКА
[Sindaria]
Как только эльфы скрылись из виду, Синдария опустилась на землю и зажала уши руками, как будто это помогло бы заглушить голоса в голове. - Да я и без вас знаю, заткнитесь уже! – завопила она, тяжело дыша. - Что они говорят? – Каган сел на колени перед ней и нерешительно протянул руку, не решаясь дотронуться до девушки. - Тебе-то какое дело?! – огрызнулась Син, терявшая над собой контроль в такие минуты. – Вперед, беги за своей драгоценной длинноногой эльфийкой, скотина! - Что-о?! – возмутился тот и отдернул руку. – Причем здесь она?! Синдария сжала зубы и крепко зажмурилась, одновременно удерживаясь от ответа и пытаясь навести порядок в собственной голове. Притихшие ранее драконы устроили целый военный совет, не считаясь с мнением обладательницы головы. - Ну, вы меня достали, - прорычала она и вдруг обратилась в дракона, едва не раздавив Кагана. – Обращайся! – приказала ему Син. Она уже заметила, что в некоторых ситуациях драконы умолкают, стараясь не отвлекать гидру от чего-то важного и теперь собиралась использовать это себе на пользу. Как только перед гидрой материализовался белесый дракон, она прыгнула на него и всеми своими головами вцепилась ему в шею. «Да ты рехнулась что ли?!» - заорал у нее в мыслях Каган и ей стало легче. Она знала, что еще легче станет, когда Каган хорошенько потреплет ей шкуру. Каган изворачивался как мог, стараясь отцепить от себя взбесившуюся гидру, но ее зубы только глубже входили в его плоть. Наконец он догадался вонзить зубы ей в ответ. Так они и покатились по земле беснующимся клубком. Синдария делала ему больно, вонзая зубы, но Каган заметил, что она не пытается вырвать у него кусок мяса, хотя могла бы. Своими четырьмя головами она без труда добралась бы ему до позвоночника. Синдария не пыталась его убить, она пыталась вызвать ответную реакцию, которая поможет заглушить голоса в голове. «Ну почему нельзя просто поговорить?!» - интересовался Каган, отталкивая ее от себя задними лапами и оставляя на брюхе гидры глубокие раны от когтей. «С кем из четырехсот драконов в моей голове ты собрался говорить?!» - рычала Син, обхватывая его лапы своими и не позволяя ранить себя. – «У меня появилась идея». Синдария оттолкнулась от Кагана и, кувыркнувшись, неловко приземлилась на траву. Царапины на брюхе саднили и три ее головы принялись зализывать их в то время как четвертая говорила с ним. - Ты же знаешь, что не сможешь одолеть папашу один на один? И хотя Каган уже приноровился иметь дело с Синдарией, но новый виток ее настроения обескуражил его. - Кто бы спорил, - он сплюнул горькую черную кровь гидры и прижал крылья к спине на случай, если она вновь бросится на него. - Я научу тебя выиграть время для того, кто пустит ему стрелу в сердце. Черт возьми, ну и отрастил же ты когти! - А ты моргни пару раз и заживет. - Какой же ты язва! - У тебя научился. - Ну, коль ты так быстро учишься, значит, слушай. И Синдария начала самый странный ликбез в его жизни. - Гидры считаются сильнейшей породой хотя бы потому, что у нас четыре головы, в то время как у вас, неудачников, всего одна. Соответственно, у нас на три комплекта зубов и глаз больше. - А ты можешь хотя бы раз говорить о чем-то без попытки унизить всех окружающих? - Что поделать, коль я превосхожу вас по всем статьям? Не отвлекай меня! – Синдария помотала головой, разгоняя посторонние мысли. – Скажу тебе такие вещи и попробуй хоть раз использовать их против меня – я выжру тебе сердце. Гидру можно атаковать только сзади, со спины. Ты ни в коем случае не должен оказаться перед ним. - Ты хочешь моей смерти? Синдария недоуменно посмотрела на него. - Ты хочешь, чтобы я дрался с Сиалом, зная, что я не смогу его убить. - Я же сказала! – завопила гидра. – Ты всего-то должен его отвлечь! Делаешь так – нападаешь со спины, постарайся вцепиться когтями ему в крылья – порвать перепонки не сможешь, но и лететь он не сможет. - Почему я не могу порвать перепонки? – Каган раскрыл крыло в сторону своей морды, разглядывая его. - Потому что у тебя перепонки просто кожистые, а у него из-за возраста давно поросли мелкой чешуей. Ты их даже продырявить не сможешь, поэтому хватайся за место сгиба крыла. Удержаться в воздухе папаша не сможет, улететь, соответственно, тоже. - Почему ты так уверена, что мне придется вмешаться? Может, он сдохнет раньше? Синдария гневно взвыла от того, что Каган постоянно перебивает ее. - А ЭТО похоже на то, что он собирается сдохнуть?! – она рассерженно мотнула головами в сторону столбов дыма, поднимающихся над городом эльфов. – Нам придется вмешаться, чтобы ускорить его кончину! Иначе дело дойдет до драконов Тамангассета и тогда не видать мне никакой короны! Ясно тебе, тупень?! - Малыш, - вдруг совершенно спокойно сказал Каган. - Что-о? – Синдария опасно сузила глаза. - Ты обозвала меня – я обозвал тебя. И так будет всякий раз. - Я тебе не малыш, - процедила она и фраза отозвалась эхом из-за того, что произнесли ее все четыре головы. – НЕ СМЕЙ ТАК НАЗЫВАТЬ МЕНЯ! - Тогда и ты придержи язык за зубами. - Да я… - Что там дальше? – нарочито невозмутимо продолжал Каган. – Дай угадаю… Мне нужно будет уворачиваться от его голов? Дай подумать, как же мне это сделать, если Сиал в четыре раза больше меня и шеи у него намного длиннее? Наверное… НИКАК? - Язва! - Малыш. Синдария взревела, плюясь огнем, а затем атаковала дракона перед собой. Каган предусмотрительно увернулся, а затем прыгнул ей на спину, вцепившись когтями в изгиб крыльев, заодно прорвав нежные перепонки. А потом, распахнув пасть пошире, вонзил зубы в гребень ее спины аккурат между лопаток, чуть ниже того места, где гребень расходился на четыре части. Шипы гребня царапали ему пасть, но он продолжал смыкать челюсти, пока гидра под ним вдруг не распласталась по земле. «Ты что такое делаешь?» - неожиданно испуганно спросила Син, скребя землю когтями. «Видел как-то, что так делают коты с кошками, когда…» - до Кагана вдруг дошла причина смирения буйной гидры. Он тут же отцепился и откатился в сторону, плюясь ее кровью и своей. – «Ты что, хочешь сказать, что это сработало потому что…» Синдария вскочила, встрясая воздух крыльями – ее хвост нервно дергался. Самообладание вернулось и теперь, пережив короткий испуг, она втройне воодушевилась поязвить, видя растерянность Кагана. - Это называется «спаривание», - ехидно улыбаясь во все пасти, сказала она. – Ты укротил самку, доказал ей свою силу и… отступил. - Ты испугалась, - попытался оправдаться Каган. - Я испугалась, подумав, что вдруг оказалась в другой реальности, где ты – настоящий самец! Но я ошиблась и вот ты, неудачник, стоишь передо мной, и я по-прежнему здесь, в том самом мире, где и родилась. И если передо мной вдруг окажется твой двойник, то я знаю, как вас отличить! Я поддамся ему, и если он не отступит, то я наверняка буду знать, что это не ты! – она уже откровенно и совершенно по-хамски веселилась. – Потому что только ты можешь ухитриться завалить гидру и… - Все, хватит! – заорал Каган, обращаясь в человека и сердито шагая прочь от гидры. Как же она его достала! Каган сжимал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Она не только сводит его с ума своими переменами настроения, но еще и издевается, когда он пытается обращаться с ней по-человечески! Ну кто бы мог подумать, что самое развитое существо на планете окажется подобно обычному животному! Впрочем, может, почаще хватать ее за шкирку, и она станет смирнее? Ага, как же! Всех изменений то будет – втрое больше сарказма! Маленькая дрянь! Она же и покойника до белого каления доведет! Каган вдруг остановился при этой мысли. Действительно, он ведь и был почти покойником, пока она не вернула его к жизни. И он, несмотря на все ее проделки, по-прежнему остается рядом с ней и старается защитить. Он обернулся и посмотрел на гидру, которая с недовольным видом села в крайне комичную позу – задом на землю, задними лапами вперед, почти как человек. Передние лапы она скрестила на груди, сверля Кагана четырьмя парами глаз. За свою в общем-то недолгую жизнь Каган встречал много людей, но никто из них и близко не был похож на Синдарию. Она была воплощением Хаоса, переменчивой как ветер. Она заставляла его двигаться вперед время, заставляла почувствовать вкус к жизни. Ему не было нужды думать о том, что делать или о том, что будет дальше – она все делала за него, не давая ему скучать и погружаться в мысли о своей никчемной жизни. Поэтому он был с ней. С ней он Жил. - Недалеко же ты ушел, - усмехнулась Синдария, наблюдая, как он идет к ней обратно. - Как будто ты не вернула бы меня, - он против воли улыбнулся. - Сколько тебя знаю, ты улыбнулся всего третий раз. Каган удивленно уставился на нее. - Ты что, считаешь мои улыбки? - Да, - она обратилась обратно в человека. – Знаешь, ты очень угрюмый… Неудивительно, что Архелия предпочла моего папашу, он хоть улыбался чаще, пусть это и мало было похоже на улыбку, скорей на оскал, но тем не менее… Каган не слушал этот треп, завороженно глядя на девушку и пытаясь понять, как можно всего несколькими ничего не значащими словами ухитриться зажечь в человеке нечто такое, чему он не мог подыскать названия. Она считала его улыбки. Уму непостижимо!