.Extreme.

Утром разбудили попрошайки, позвонив ровно в восемь. Наорали, выбесили, пригрозили новым приездом. Да пожалуйста. Не жалко. Кофе не помог. Решил отвлечься всемирной паутиной. Правильно говорят, что интернет — зло. Я даже не заметил, как солнце блеснуло в зените. Пора идти в новый «дом». Доехал быстро, на площадке уже ошивался Стас, громко хихикая на дверь и чуть-чуть ужасаясь внешнему виду того, что я пусть на временное пользование, но приобрёл. Зашли в коридор. Стас замер. Осмотрелся. Присвистнул. Что-то прохихикал. Долго курил. Кашлял. Молчал. Озирался. Истерично ржал. Снова курил. Давился — дымом, смехом. Снова молчал. И всё в пределах коридора. Я не мешал, тупо стоял рядом и ждал, пока Ригин успокоится. — Кхм, — прочистил он горло. — А ничё так, декорации к «Моя жизнь накрылась тазом». Тебе теперь только осталось по улицам ходить, с плакатом «Добры люди, поможите, всю зарплату положите», и руку не забывай тянуть, — откровенно стёбся Стас, вообще не смущаясь обстановки. Во психика гибкая у парня. — Ну. Так положи. Мне. Зарплату-то, — не остался я в долгу, громко цокнув языком. Глаза в глаза. Замерли. И кажется, что не дышим. — Легко, — подмигнул Ригин и вздёрнул брови. И вот не понять, то ли шутит, то ли нет. А мне хочется верить, что нет. Просто до воя души хочется, но Ригин это Ригин, с ним всегда было сложно, странно, но уютно, комфортно, хорошо. И сказать бы всё прямо, в упор, в глаза, блять, да духу не хватает. Не боюсь, что оттолкнёт, не боюсь, что перестанем быть друзьями. Но что-то мешает… что-то похожее на гордость, на глупость, на самоупрёк, что Стасу-то всё это не нужно. Что Стас-то у нас — правильный. Это я, как белая ворона. — Кофе есть? — гаркнул Вася, ловко цепляя глазом Ригина. Стас аж подпрыгнул на месте, уставившись на часть тела в полу. У меня и самого пульс зашкалил с испугу. — Н-нет, — с адреналиновым смехом отозвался друг, машинально зажимая рот ладонью и таращась в пол. — Мудак, — огрызнулся Вася и исчез. — Это кто? — всё ещё отходя от шока, вопросил Ригин, хватаясь за живот. — Это… сосед снизу, — честно ответил я и тоже засмеялся. Стас долго, аккуратно, осторожно обходил квартиру, то сдерживая смех, то гогоча во всю глотку, то присвистывая, то матерясь. Мата было больше всего, но Стас, как ребёнок, — ему было интересно всё. Всё завораживало и требовало его неукоснительного внимания. Всё нужно было потрогать, пощупать, осмотреть. Он совал нос туда, куда бы я не рискнул, изучал и был таким откровенно-забавным, что мне не казалось неправильным решение на съём этого уБОЖЕства. — О, а ты чего не сказал, что у тебя в холодильнике мышь повесилась? Я бы пожевать тебе купил, — крикнул с кухни Стас. — Кофе купи, — гаркнул Вася, кося глазом меж досками. — Хо.ро.шо, — чуть ошалевши отозвался Ригин. Чувствую, Вася и Стас поладят. — А у меня холодильник есть? — удивился я, подходя к другу. Осматривать кухню мне не хотелось, поэтому я сосредоточился на Ригине. Друг ткнул пальцем мне за плечо. Оказалось, что на кухне за куском… чего-то не очень деревянного, но очень отсыревшего — есть холодильник. На стене, на куске обоев, угольком так и написано: «Холодильный аппарат». В слове «аппарат» — шесть ошибок. Пф, сильно! И, да, в нём и правда — мышь повесилась. Потому что если отогнуть кусок бумаги, то прямо на стене виднеется весьма схематичный рисунок полок, и на одной из них — в петле скелет грызуна. — Здесь труп! — притворно ужаснулся я, скривившись лицом. — Я сюда еду складывать не буду, — пискнул я другу с абсолютно серьёзной миной. — А труп чей? — крикнул из-под пола Вася и, кажется, даже дыхание затаил. — Мыши, — ответил громко Стас, глядя в упор на меня. — Дай сюда. Я съем! — взвизгнул бомж. — Эм-м-м, тут как бы только кости, — честно предупредил Ригин. — Ну хоть их оближу, — добил нас Вася и, высунув в дыру руку, стал ей шарить по полу. Мяса ждёт. — Вообще-то, — крякая от смеха, — они нарисованы, — прокричал Стас в коридор. — А хули дразнишь? — обиделся Вася и снова пропал из виду. Наверное, это карма. Ригин смеётся громко и чисто, я тоже хохочу, но тихо и чуть глупо. Меня смущает такая близость к Стасу, а он смотрит на меня, смотрит в глаза, куда-то под кожу, словно проникая, как будто оставляя во мне свой след. Смотрит так, что мне хочется схватить его и никогда не отпускать, сжать руку и убежать на пару — от проблем, от его работы, от моих долгов, чтобы только мы и всё. И мне хочется, так хочется горячо сказать ему «поехали ко мне!» с весьма непрозрачным намёком. Но туплю, но торможу, просто залип на парне и даже вдох полноценно не сделать. Самое обидное, что я почти уверен в том, что Ригин не оттолкнёт, что он позволит, что ответит взаимностью. Но я всё равно не делаю этот чёртов пресловутый первый шаг, потому что… сам не знаю. Может, я просто ещё не готов? — Можем пиво поставить сюда, — ломает очарование момента Стас и вновь смотрит на «холодильник», — оно в герметичной упаковке, так что «труп» не помеха, — подмигивает он. — Пиво? — фыркаю на друга, изламывая брови в скепсисе. — Слишком шикарно для этого халоймоса. Тут в тему будет «Настойка боярышника» или «Три топора», — тоже рассматриваю весьма искусно изображённые пустые полки. — Окей, давай поставим портвейн, — продолжает глумиться Стас, тем самым поднимая мне настроение. Мы оба знаем, что Ригин на меня влияет положительно. Всегда. — Я не пью портвейн, — морщусь. — Я пью! — выскакивает конечность Васи из дыры в полу, и за ней втискиваются часть бороды, ухо и глаз, что шало смотрит на нас. Ипать! Друг нагло ржёт. Я тупо шизею. Вася напряжённо ждёт. — Ой, а тут и печенье есть, — восклицает Стас, чуть не наступив на ЭТО на полу, пока шатался в приступе смеха. — Какое? — взглядом добермана вгрызается в Стаса Вася. — Овсяное, — неуверенно бормочет Ригин, напряжённо рассматривая нечто на полу. — Не, овсяное не ем. С него пучит, — вздыхает Вася и снова стекает на цокольный этаж. А с мыши пучить не будет? С мёртвой мыши? Бля-а-а-а! Кухню я так и не осмотрел. Даже мельком. Просто схватил Стаса за локоть и уволок прочь от этого кошмара. Захотелось отдохнуть, к людям, в толпу, просто расслабиться. Забурились в ближайший бар, посидели под весьма энергичную музыку, от которой барабанные не рвались и уши не сворачивались. Говорили, вспоминали прошлое, много смеялись и писали в туалете наперегонки. Господи, надо же было так упиться? Но в тот момент нам было хорошо, а это значит, что всё остальное не важно. Важным. Было. Утро. Утро. Было. Похмельным. Стас благополучно проспал работу, не отвечал на звонки, потому что, сука, вибро, а я вообще косплеил овощ. Но в час дня мы-таки пришли в себя. В одной кровати. У меня дома. Абсолютно одетые и даже обувь не сняли. Гадство! Постельное — в топку, нас в душ, потом кофе и разобраться с делами. Душ принимали вместе — быстро, дёргано, шатаясь. Последствия ночи ещё не выветрились из тел. На комоде спальни лежал талон за такси, понятно, мы только в шесть утра домой припёрлись. Немудрено, что сегодня умираем. Жаль, что так нахлопались. В душе были обнажёнными, влажными, с раскрасневшейся от горячей влаги кожей, — но вот секса не хотелось. Хотелось присосаться к трубе и жадно пить, при этом ссать без остановки. Какая уж тут эротика? Тут блядство в чистом виде, и хоть бы какой налёт пошлого. Но нет, механика действий и чёртова головная боль. После кофе и скудного (а что влезло) завтрака стало легче. Ригин отзвонился заму, сообщил, что сегодня он не он и пошли все в… заковыристо он Антона послал, я так не умею, и отключил сотовый совсем. Остаток дня мы шланговали, смотрели старые фильмы, ели вредную пиццу и не менее вредные гамбургеры, пили минералку и кофе, херачились в X-Box. Отлично провели время. Вечером Стас сообщил, что хочет и сегодня ночь провести «с тобой»… помотал головой, исправился на «у тебя», после чего пошёл готовить ужин. Ригин классно готовит второе, но абсолютно не умеет варить супы. Поэтому я сварганил сырный, он легче воспринимается травмированным алкоголем желудком. А после тупо уснули друг на дружке, как-то немыслимо переплетясь телами на диване, ожидая какую-то криминальную передачу по местному каналу. Мы честно не планировали ничего такого, просто сидели рядом, просто стали вырубаться, просто автоматически съехали телами вбок и так же неосознанно улеглись удобнее. Ну, по крайней мере, у меня такая версия произошедшего. Ночью мне снились губы на моих губах, а утром я хотел кричать Стасу о том, как он мне дорог, нужен, необходим. Но, увидев сонного Ригина, запнулся, не хотелось портить момент словами. Он молчал, я тоже. Так и лежали, и даже думать ни о чём не хотелось. Но нас прервал звонок. Снова попрошайки. На хуй их, сбросил, но Стас уже встал и отправился в душ. И этот момент тоже был упущен. Да что со мной не так-то, а? Стас уехал на работу, а я, купив кофе, отправился к Васе, хотелось поболтать. Вася кофе обрадовался, честно признался, что он пиздит горячую воду из отвода трубы в мою квартиру, и рекомендовал не устанавливать счётчик. Заварил себе напиток где-то в чём-то и, громко отпивая ароматной жижи (всё-таки это консервная банка из-под кукурузы), отвечал на мои вопросы, бубня ответы в дыру. Оказалось, что его настоящее имя Костя, но раз новая жизнь, то и имя новое. Рассказал, как был кем-то, просто кем-то в жизни, просто человеком, но жена всё по суду отняла, найдя себе молодого любовника. Ну да, женщины — зло, а злые женщины — вообще катастрофа. Рассказал, как метался, привыкал, выживал. Как стал тем, кто есть сейчас. Как, будучи кем-то в более-менее выгодном положении по жизни, имел лишь врагов и проблемы. А став никем — нашёл друзей и радость существования. И всё настоящее, некупленое, несинтетическое. Такой откровенный разговор меня поразил. Надо же, как оно бывает. Понял, что Вася ни о чём не жалеет, потому что-то, что он нашёл, важнее того, что он потерял. Может, он и прав. Стало грустно, и я срезался домой. Хотелось побыть одному. Квартира, вопреки всему, казалась чужой, хоть в ней ничего и не изменилось. Странно как-то. Телефон я отключил, выпил аспирин и отключился в позе эмбриона.

***

Проснулся рано, чувствовал себя бодрее. Задумался над тем, что нужно поговорить со Стасом. Глупо: тянуть, терять время, чего-то боятся. Страхи — это иллюзия, они ненастоящие, они придуманные нами. А значит, они не должны влиять на реальность. Только включил телефон, как его тут же стали обрывать попрошайки. Снова орут, снова угрожают, требуют заплатить и вновь сокрушаются, клятвенно обещая прислать амбалов, чтобы выбить из меня долг. Вновь тупо диктую новый адрес и иду пить кофе. Стас звонит сам, через час. Говорит, что работы завал, но он может сбежать. И мне нравится, что он готов задвинуть дела ради меня, поэтому я эгоистично соглашаюсь на «увидимся в обед», как-то глупо-радостно первым скидывая вызов. Собираюсь и снова еду на квартиру, ждать коллекторов. Васи нет, хотя я сильно хлопнул дверью, он бы нарисовался. Квартира всё такая же страшно-ужасная, но теперь она мне кажется нормальной, что ли, потому что приятно вспоминать, как нам тут было весело. Захотелось поссать. Точно, туалет-то я ещё не видел. Ломанул в совместный санузел за тканево-картонно-слюдяной перегородкой, выполняющей функцию двери. Когда опасливо заходил внутрь, обратил внимание, что обои содраны в месте стыка типа двери и типа дверной коробки так, что получалось, будто, клея бумажные полосы на стену, чудо-ремонтники (спорим, что случайно?) заклеили и дверь. Во, наверное, потом долго искали. Просочился в помещение и щёлкнул выключателем на стене. Надо же, работает?! И… тут тоже офигел. Ванная — есть. Стоит себе чугунное корыто. На кирпичах. Высоко. Чёрная (не изначально). Грязная. Опалённая. В ней явно Доширак варили. На дне корыта — лапша, на стенках — лапша. Всё засохло, прилипло извилинами чьих-то иссушенных мозгов, покрыто гарью, пылью и боюсь думать чем. Самый кайф, как и обещал хозяин квартиры, что сверху всего этого пиздец-что-тут-было установлен новый хромированный кран. Ну спасибо, блять! Унитаза — нет. Есть дыра в полу, она прикрыта доской. Когда-то разделочной. А сверху прибито сиденье — пластиковое. В прошлом голубое. Всё в трещинах, явно зассанное, какое-то дряхлое. В кольце седалища паук-тенётник плетёт кривую паутину. О, единственная живность здесь, не считая Васи. Раковины — нет. Только намеки. Нет, она есть, вон, лежит в углу осколками, и в ней явно окаменевшие фекалии. Не фиговая замена унитазу. Только чудо-фарфор не выдержал, видимо, веса владельца. Беда. Жопу не порвал, не порезал, надеюсь, что хотя бы поцарапал. Но крови нет — облом. О, тут даже стиралка есть. О-ча-ро-ва-тель-но! В углу стоит. Ярко-розовая. Пластиковая. Детская, сука. А из барабана торчит дырявый полосатый носок. А прошлый хозяин квартиры чистюля был, оказывается. Что-то мне писать расхотелось. Пока осматривал помещение, услышал, как Стас вошёл в дверь, которую я принципиально не запираю. А чё тут брать-то? Тут даже гадить не хочется, и так всё плачевно. Хотел выйти, но Вася что-то гаркнул Ригину и тот ответил: — Ну, давай поговорим. Странно, Вася общается со Стасом. Да ещё и, судя по всему, на серьёзные темы. — А вы вместе? — крякает Вася своим прокуренным голосом. Дыра в полу близко от входа в ванную, слышно диалог хорошо. — Что? — не понял Стас. — Вы пара? — настаивает бомж. У меня аж сердце заходится битом. Замираю. Жду ответ. — А ты с какой целью спрашиваешь? — хитро уточняет друг. Его ответ меня слегка разочаровывает, но я всё равно пытаюсь не палиться. — Ну, если он свободен, то хочу к нему подкатить, — бодро заявляет Вася. У меня аж ноги подогнулись. Этого мне ещё не хватало! — Занят он! — гаркнул Стас так, что я вздрогнул. Оу, интересно! И радостно. И как-то надежда крадётся мягкой поступью пушистых лап по моей душе. — Значит, вы вместе? — настаивает Василий. Молодец, сосед, дави на него! — Не совсем, — не умеет врать друг, а может, просто сам хочет быть откровенным. Его вздох — печальный и горький — замыкает что-то во мне. Становится грустно, плохо, тоскливо. — Это как? — не унимается бомж. — Я к нему два года подкатываю, — стушевавшись, бормочет Стас. Чё? Два года? А я где был? А я как такое пропустил? — Это долго, — утверждает Вася, громко чихая. — Так мне высокие отношения нужны, а не просто секс, — огорошивает, уверен, что нас обоих, Ригин. Так и тянет выскочить из-за перегородки, подойти, обнять, прижаться, сказать… хоть что-то по делу, хоть что-то, что даст ему знать. Но стою, всё ещё стою и тупо, подло, блин, подслушиваю. — А мне секс вообще не нужен. Но для дела могу, — громко сознаётся Вася так, словно он профи в соблазнении мужиков. Хотя, кто его знает? — Какого дела? — потерялся Стас. — Ну, Дима мужик видный, с такими хоромами, один… — мечтательно тянет бомж на что-то намекая. А меня вновь передёргивает. Стаса хочу. Только его. Больше никто не нужен. — Занят он! — шипит Ригин и, кажется, топает ногой. — Понял, — утихает бомж. Значит, у меня есть шанс. Значит, я могу попытаться. Значит, я просто должен найти у себя яйца, чтобы показать Стасу всё, что чувствую к нему. Я для вида, что не просто так тут торчал, покрутил кран, тот пофыркал, почихал, плюнул в ванну рыжей водой и (о, да неужели?) стал изливаться нормальной влагой, которая даже не пахла. Странно, но тут нигде ничем не пахло, словно все ароматы стёрли. Может, Игорь чем обработал помещение? Есть же такие чудо-средства. Вышел из-за типа двери и с умным видом уставился на Стаса, который с точно таким же — ну очень умным видом — рассматривал стену. Бомж куда-то вышел. По крайней мере лишних частей тела в непредусмотренных архитектором здания отверстиях не наблюдалось.