Моя полная противоположность

      — Гаара, ты точно в порядке? — Канкуро неуверенно взглянул на приятеля, с каменным лицом шагающего чуть позади его самого.       — В полном, — отозвался тот после некоторой паузы. Душа и мысли сего существа уже давно были не с нами, променяв этот бренный мир на более светлое место, именуемое не чем иным, как мечты. Правда, воспоминания тут же нахлынули на него, вернув в жестокую реальность.       После вполне вразумительного ответа Наруко — короткого и твердого «нет» — Гаара молча посмотрел на нее, очевидно, все еще пребывая в каких-то своих мыслях, а после просто ушел. Озабоченный таким поведением товарища, Канкуро, как истинный друг и брат, решил составить ему компанию и как-нибудь приободрить.       «Этот Сабакуно* всегда был таким неразговорчивым и безэмоциональным… За это его многие недолюбливают», — говорил его отец** когда-то. Но это неправда. Сколько Канкуро помнил Гаару, тот всегда был хорошим человеком, которому просто не доставало нормального человеческого общения. Да, этот парень никогда не позволял чувствам одержать над собой верх и уж тем более проявиться им наружу, но отнюдь не из-за своего странного характера. Напротив, характер у него был самый что ни на есть обыкновенный. Боязнь ранить и быть раненным — вот, что его беспокоило. Этот страх не давал ему покоя ни на минуту, постоянно путал мысли и сгрызал изнутри. Странно? Вовсе нет. Все потому, что в свое время его предали. Вот он и решил оградить себя от людей, боясь, что это пренеприятное, уничтожающее и подавляющее в человеке личность чувство появится в его жизни вновь.       Предательство. Самая страшная в мире вещь. После смерти, разумеется. «Я не хочу снова терять кого-то и не хочу, чтобы меня снова предавали, — говорил Гаара тогда, — поэтому я не буду больше ни к кому привязываться. И любить больше тоже никого не буду». Но, закрывая свое сердце от других, он причинял боль окружающим его людям, даже не подозревая об этом.       Однако даже если он и говорил так, он все еще продолжал любить людей и искренне верить в их человечность, которую они, по его убеждениям, зачем-то упорно прятали под масками лжи, жестокости и безразличия.       Со временем его решение изменилось. Люди не менялись и все также предавали друг друга. Родственники, соседи, просто знакомые — все вокруг разводились и расставались из-за измен, кто-то и вовсе променивал семью и друзей на успешную карьеру, а иные просто оказывались слишком слабы духом, чтобы не потерять что-то очень важное в своей жизни из-за какой-то ерунды. «Все же люди — бесполезные существа, — вновь и вновь убеждался Гаара, в очередной раз становясь свидетелем одного из подобных разрывов. — Эти существа не достойны того, чтобы их любили. Они вообще не достойны права любить, поскольку не умеют этого делать. Ничтожества…» — именно так он тогда думал. Конечно, глупо было называть ничтожествами тех, к чьей расе сам принадлежишь, но воспринимать мир по-другому Сабакуно уже просто не мог. С тех самых пор он решил прекратить жалеть людей и считаться с их чувствами. Зачем? О его чувствах, к примеру, мало кто волновался.       Переехав в Коноху по просьбе Канкуро и Темари, в окружении верных двоюродных брата и сестры он временно забыл о своем страхе. Но эта девушка, Узумаки Наруко… Ее слова о несерьезности ее действий снова пробудили в нем израненное людьми и жизнью существо. Фраза «Просто игра» звучала как приговор. Словосочетание «Ничего личного» являлось не менее болезненным ударом. Просто из прихоти, играя его чувствами, она нарушила его личное пространство и в свое оправдание сказала оные слова. Это… было жестоко с ее стороны. Слишком жестоко. Не совладав с эмоциями, ураганом разбушевавшимися внутри него от ее прикосновений, Гаара поступил с ней так же, как и она с ним: так сказать, сделал ответный ход. Однако внутреннее возмущение из-за чужих прикосновений поутихло лишь тогда, когда юноша увидел ее растерянное лицо, смущенно глядевшее на него, и только после того, как он услышал в ответ ее твердое «нет». Получилось. Он заставил ее почувствовать боль и неприязнь из-за их близости. Теперь они квиты. Теперь он может больше не думать о ней. Теперь его разум будет чист и ясен, как раньше.       — Гаара, — внезапно заговорил Канкуро после некоторого молчания, — ты сейчас о столб…       Херак.       — …шмякнешься, — договорил Канкуро и с испуганным лицом бросился помогать брату подняться с земли. — О чем таком ты задумался, что уже не видишь, куда идешь?! — не преминул возмутиться он по этому поводу.       — Ни о чем, — последовал холодный ответ. Сабакуно не хотел, чтобы о нем беспокоились. А сознаваться в том, что на данный момент в его мыслях беспардонно мелькала голубоглазая блондинка весьма привлекательной наружности, улыбка и румянец на щеках которой буквально засели в его сердце острой занозой, отчего-то не хотелось вдвойне.       «Я не должен о ней думать», — в который раз напомнил себе Гаара, но неожиданное пополнение в их скромной компании, а также пара фраз, произнесенных этой персоной, кардинально поменяли его решение.       — Там… там сейчас такое было! — от переполнявших ее эмоций, а также от недавнего преодолевания довольно большого расстояния за кратчайшие сроки, Темари даже отдышаться нормально не могла — куда уж там говорить?       — Мандаринные коноплянники, не тяни кота за яйца! — поторопил ее нетерпеливый, но весьма любопытный Канкуро. На что Темари одарила ребят диким смехом. Даже ржачем.       — Короче, — наконец заговорила она сквозь хохот, — Хината — вы слышите?! Хината! — загадала Сакуре… снять с Саске джинсы, чтобы все смогли лицезреть его трусы! Прям так и сказала! Харуно, конечно, долго упрямилась, но все же сделала это… Так вот, они у него… в сердечко! — пуще прежнего зашлась хохотом Темари. Парни дружно переглянулись: Хьюга, конечно, удивила, но Учиха подобное отношение к себе заслужил сполна. (Интересно, за что же эти двое его так ненавидят?)       — Девочка-то уже совсем взрослая стала, — хихикнул Канкуро и протяжно хмыкнул что-то про «бесследно убегающее детство». Гаара же ограничился постной миной и легким отряхиванием коленок, несколькими минутами ранее побывавших в песке и листьях.       — Но это еще не все, — внезапно опомнилась Темари и сосредоточенно попыталась не заржать снова, всеми силами сдерживая себя от этого весьма заманчивого предложения, — Наруко опять заставили целоваться… Но из-за вашего ухода на роль Гаары решили попробовать Саске. После этого предложения Харуно лишилась стола, двух стульев и хрустального светильника! Нару та-ак разозлилась… — тут девушка недовольно свела брови и обиженно протянула: — Но потом Нару и Учиха все же уединились в другой комнате. Мы им мешали, видите ли! Эх-х, хотелось бы мне знать, что они там делали вдвоем…       — Хо-хо, — не без иронии заметил Канкуро, — с Гаарой она так не стеснялась. Прям на наших глазах… — сие воспоминание мгновенно разбудило в нем заботу о младшем братце. — Да как она только посмела сделать такое с Гаарой?! Она ж его совратила! Беспредел, да и только! Ужас!       — Ну-ну, будет тебе, — хихикнула Темари в ответ и успокаивающе положила ладонь на плечо приятелю. Мысль о том, что личная жизнь их обычно нелюдимого двоюрки начала наполняться столь яркими моментами с самого его приезда в их город, ей определенно льстила. — А вот если он в нее влюбится, тогда беды точно не миновать, — добавила она с тяжелым вздохом. Канкуро понимающе опустил голову: в конце концов, какая девушка согласится оставаться в хороших отношениях с парнем, который обошелся с ней таким ужасным образом?       Оба настороженно посмотрели на Гаару, мысленно готовясь к самому худшему, но тот упорно молчал.       — Гаара, ты ведь не влюбился в нее, правда? — с растерянной улыбкой поспешил прояснить ситуацию Канкуро, когда пауза уже слишком затянулась. Гаара окинул ребят хмурым взглядом и, рывком развернувшись, поспешил удалиться восвояси.       — Неужели… — от ужаса Темари приложила ладони ко рту.       — Мы его потеряли, — обреченно опустил голову Канкуро. — Причем окончательно и бесповоротно.

***

      Ночь тихо уползала, прячась где-то за горизонтом. Ветер чуть слышно колыхал листву деревьев и осторожно, украдкой, словно боясь ненароком спугнуть ночного воришку-скалолаза, щедро почтившего своим присутствием с десяток богатеньких квартир, легонько постукивал в окна одной небольшой комнатки.       Гаара мучительно перевернулся на другой бок, поудобнее зарываясь в подушку. Сон упрямо ускользал от него, вместо себя услужливо впихивая в голову всевозможные варианты событий после «уединения» Узумаки и Учихи. Что они там делали? Почему она так разозлилась? Почему они ушли? Было много вопросов, на которые он так и не смог найти ответы.       «Почему я вообще об этом думаю? — размышлял Гаара, хмурясь. Отчего-то само осознание сего факта его жутко раздражало. — Мы совершенно разные люди, у нас с ней нет ничего общего, — тут он лениво взглянул на блеклый свет луны, боязливо просачивающийся сквозь рыжие занавески. — Тогда почему я не перестаю думать о ней? — тяжко вздохнул он, все еще разглядывая слабое сияние ночного светила. Мысли мало-помалу начинали беспорядочно путаться, умоляя хозяина просто угомониться и наконец уснуть, как все нормальные люди. — Ведь она… не моя… — полусонно пробормотал он. — Что она… с ним… там… единороги…» — это было последним, о чем подумал Сабакуно в ту ночь. После этого Морфей все же принял его в свое царство вне очереди и позволил окунуться в мир красок и тепла, плавно унося своего «гостя» в день завтрашний, уже постепенно перетекающий в день сегодняшний…       Утро выдалось на удивление дождливым и пасмурным. Ветер лениво разгуливал по улочкам и дворам, с интересом заглядывая в каждую щель. На небе потихоньку собирались тучи, готовые в любой момент пролиться новым дождем. Ну и где ваше «ближайшие три дня осадков не наблюдается»?       «Сентябрь не за горами, — обреченно вздохнул Гаара и понуро зашагал по мокрому тротуару в неизвестном даже ему самому направлении. — Ненавижу осень».       — …Ай! — светловолосая девушка, неосторожно выбежавшая из-за поворота, беспомощно рухнула… прямиком в его объятья.       — Узумаки, — констатировал сей факт Гаара, когда «незнакомка» наконец соизволила поднять на него свои большие нежно-голубые глаза. Та одарила его холодным молчанием.       Какое-то время они просто стояли рядом, не решаясь нарушить образовавшуюся тишину и все еще держась друг за друга, находясь при этом в таком же положении, какое приняли при попытке избежать этого падения. Он отчетливо слышал ее учащенное сердцебиение и прекрасно ощущал, как дрожит ее хрупкое тельце в его ладонях. И от этого его вдруг посетило безумное желание обнять стоявшее перед ним столь ранимое и напуганное создание, чтобы хоть немного унять эту ее странную дрожь. Сам не зная, что делает, Гаара вдруг ни с того ни с сего начал тянуть к девушке руки, собираясь заключить ее в своих объятьях «как положено», однако разум вовремя забил тревогу, останавливая своего хозяина на полпути от цели. Опустив ладони, он медленно повернул голову в сторону, чтобы не видеть ее лица, при этом он развернулся настолько, что подбородок легонько касался плеча.       Дождь хлынул неожиданно. Простояв так еще несколько минут, он все же смог выдавить из себя пару слов.       — Уходи. Не то заболеешь.