Лунной дорогой

      Высокогорные луга… Что может быть лучше? Сочная зелень, яркие капли цветов, глубокие синие озёра. А воздух! Такой чистый, свежий, что его можно пробовать на вкус! Здесь, в горах, среди хрусталя водопадов и ослепительных снегов рождаются самые красивые юноши. Слава о них идет по всей Берингии, затмевая и северян, славящихся тяжёлыми косами, и южных волооких красавиц, и столичных утончённых и образованных. А уж о том, какие там танцоры, говорить не стоит. Смотришь на их гибкие, смуглые тела, на движения, подобные текучей воде, плавные, будто волны в озёрах и быстрые, как летящие реки, и веришь легенде, что праматерью горцев была сама богиня Пейто, покровительница танцев. И замки в горах строят иначе, чем на равнинах — в самых неприступных местах устремляют ввысь гордые башни, и только облака могут коснуться их шпилей. Строят их из белоснежного камня, украшают серым и чёрным мрамором, благородным гранитом и хрусталём. Тонкая каменная резьба украшает стены и окна, кованые ворота и перила радуют своей изысканностью и красотой.       На балконе такой башни стояли сейчас двое. Один, лет тридцати пяти на вид, холёный и важный, перебирал пухлыми пальцами, сверкая драгоценными камнями на массивных перстнях. Богатый камзол, покрытый вышивкой и отороченный мехом, едва прикрывал немаленький живот, тонкая сорочка пышными волнами опускалась на бархатные штаны, обтягивающие жирные ляжки. Башмаки с крупными пряжками, наборный пояс, цепь с золотым тельцом на груди. В правом ухе покачивается крупная золотистая жемчужина, символ главы дома. Берет изумрудного бархата небрежно свисает набок, касаясь пером зубчатого кружевного воротника. По сравнению с ним собеседник одет был гораздо скромнее, в синий камзол и такие же штаны, да и мех подешевле и вышивки меньше. Небольшое брюшко говорило о спокойной сытой жизни, но цепкий взгляд и скупые точные движения намекали на бурное прошлое. Или на то, что этот человек в молодости прошёл неплохую воинскую подготовку.       Мужчины смотрели вниз в небольшой сад, где на ровной лужайке танцевал юноша. Почти нагой, только тонкие шаровары закрывали тело, не скрывая сильные мышцы. Гладкая смуглая грудь блестела капельками пота, крохотные бусинки сосков были по обычаю украшены маленькими кольцами — знаком младшего. Тяжёлые браслеты оковами стягивали руки, тонкие, украшенные колокольчиками, звенели на тонких щиколотках. Изящная гибкая фигура словно светилась в лунном свете, сияла в его лучах. Что-то волшебное, нереальное, дикое, первобытное, стремительное скользило в этих движениях. Вот юный танцор закончил танец, простираясь перед другим юношей, много старше. Простёр к нему руки, словно отдаваясь во власть сильного. Искусство и красота, чеканность движений и поз, страстный, чувственный призыв танцовщика произвели впечатление на зрителя. А то, как тянулись юноши друг к другу, говорило о сильном чувстве между ними. — Танцовщики Чойо умеют выражать движениями сильные чувства. Им веришь, — заметил тот, что был богаче одет. — Да, сир… школа Чойо недаром славится не только на Подлунном кряже, но и на всю Берингию, — почтительно отозвался второй. — Это как чародейство, зыбкое, нереальное, опасное… Кто этот мальчик? — Его имя Кэйо. Он из рода Танай. Незнатный, но очень красив. — Помолвлен? — Да, сир. С моим братом, Янтре. — Кэйо молод. — Ему пятнадцать. Было решено, что свадьбу сыграют только после совершеннолетия.       Князь Эвиза, владетель Подлунного кряжа и старший брат влюбленного в прекрасного танцора, почтительно внимал королю Берингии, совершающего поездку по своим землям. — Пятнадцать… — разочарованно протянул Его Величество король Горгий.       Эвиза только покосился на него, прекрасно понимая всю глубину разочарования: будь Кэйо старше хотя бы на год, его уже можно было брать супругом. Но до этого возраста — осудят все: и знать, и жрецы. — Ваш брат кажется искренне влюблённым… — Да, сир. Мальчики росли вместе и были обещаны друг другу. — И не потерпит, чтобы его супруга или жениха взяли наложником, — продолжил король. — Нет, сир. Янтре слишком сильно любит его. Нет, он скорее убьёт Кэйо и умрёт сам, чем отдаст его на ложе другому. — Если это не будет сделано по закону, — возразил король. — Сир? — У тебя есть жена и младший супруг… — Да, сир, — кивнул Эвиза, начинавший понимать, о чём идёт речь. — По закону ты можешь взять ещё одного мужа… — Да, сир… — Я желаю, чтобы ты взял Кэйо вторым мужем. — Но, сир, он помолвлен с Янтре! — Ничего… — король задумался, — из какого рода мальчик? — Танай, - повторил Эвиза.       Король усмехнулся, припоминая, что там главой очень безвольный и глупый барон — подкупить его, чтобы тот расторг помолвку дело пары слов и клочка земли. — Но мой брат… — Я позволю ему взять жену, — изрёк король.       Эвиза незаметно скривился, вот зачем плодить конкурентов? У него уже есть сын и жена снова в тягости, к чему нужны племянники? Не зря отец сговорил младшего сына на мужской брак. И ему не следует идти наперекор воле покойного отца, дробить наследство. Ладно, пусть так и будет, разрешение ещё не прямой приказ, тянуть с заключением помолвки можно долго, а там король может и забыть, или Янтре подберём мужчину. А вот, кстати, можно ведь и по-другому сделать, отправить братца подальше, младшим. Эх, зря отец не стал воспитывать второго сына, как полагается — покорным и тихим. Князь вздохнул, иметь в собственности красивого мальчика и хранить его для другого мужчины будет нелегко. — И щедро вознагражу тебя, если Кэйо останется девственником.       Эвиза поклонился, принимая правила игры. Ну, ничего, есть у него и жена, и второй муж, будет с кем проводить ночи.       Король не задержался в замке, уехал уже на следующий день, оставив после себя кучу огрызков мясных туш, горы навоза, грязное бельё и изнасилованных служанок. Понятно, что не лично сюзерен постарался, а свита, но…       На закате, когда последние лучи солнца окрашивают в нежный розовый цвет стены замка, для Кэйо закончилась жизнь. Его жених, его красавец Янтре, отводя в сторону глаза, сообщил, что король дал позволение взять жену, и помолвка разорвана. — Но как же так? Ты же говорил, что мы будем вместе всегда? — губы у Кэйо дрожали от горя. — Каждый мужчина хочет оставить после себя потомка. Я не хуже других, только обещание, данное отцу, удерживало меня от разрыва помолвки. — Вот как… — Кэйо не стал напоминать бывшему жениху, что без разрешения короля тот не смог бы жениться. И так понятно, что Янтре ухватился за предоставленную возможность и не упустит её. — А ты станешь младшим супругом моего брата, так повелел король, — добил приговором Янтре. — Нет, нет, нет! — Да, иди в кабинет, тебя уже ждут.       Кто и зачем было понятно без слов: наверняка князь не станет тянуть, заключит брак уже сегодня. Но ему пятнадцать, никто не позволит взять на ложе ребёнка, или…       Не позволили, это оказалась всего лишь помолвка, но уже подтверждённая указом короля и клятвой в храме. Новый жених чуть коснулся губами лба наречённого и сказал, что свадьбе быть через год, в день, когда Кэйо исполнится шестнадцать. *** Год спустя.       Жрец, чуть хмельной, одетый в серую, запачканную понизу хламиду, гнусаво пел гимн, сообщая богам о рождении новой семьи, на шею Кэйо надели толстую цепь с именем мужа, дали выпить пряного вина и увели в предоставленные покои. В замке провернулся ключ, и мальчик остался один. Метаться в поисках выхода Кэйо не стал, поплакал немного, погоревал, а потом нашёл на столе блюдо с мясом, фрукты, ароматные пышные лепёшки и кувшин со слабым вином. Голодать в ожидании супруга он не собирался и, потерев ладошки, уселся ужинать. Как говорится, брачная жизнь бывает разная и начинается у каждого по-своему, у него вот с предательства бывшего жениха, скоропалительного брака и сытного ужина. — Ой, вкуснятина! — Кэйо слизал сладкий сок с губ. — Кхммм… — Ой! — Ешь спокойно, дитя…       У дверей стояла девица. Длинное синее платье со шлейфом, рогатый чепец, юное личико сердечком, пухлые губки. Кэйо смотрел во все глаза, удивляясь, откуда в замке появилась незнакомка, а потом не нашёл ничего лучшего, как протянуть ей недоеденный плод. — Сссладкий мальчик… — протянула девица.       Шаг, и она оказалась рядом, заставив Кэйо отшатнуться. Склонилась к нему, втянула носом воздух и провела мокрым шершавым языком по его шее. Мальчик хихикнул. — Щекотно! — Ты меня не боишшшься? — А должен? — Даааа… — Ну, прости, — развёл он руками. — А сссачем ты сссдесссь? — А закрыли. — Кто? — Муж. — Мушшш? — девушка царапнула коготками его щёку. — Ага, меня сегодня замуж отдали. — Ты грустишшшь… — Радоваться нечему, — пожал плечами Кэйо. — Шшшдёшшь? — Кого? — Мушшша… — Вот уж нет, не хочу, он толстый и старый. — Толссстый, это хорошшшо… есссть долхххо… ссстарый плохххо, быссстро сссаконшшшитссся… — Ой, какая ты смешная. А ты кто? — Ратхххааа. — Ратха? Это имя? Или… сущность? — спросил мальчик. — Сссущщщносссть… имяяя…       Девушка закружилась по комнате, поднимая колоколом пышную юбку. — Ой, а я тоже умею танцевать!       Кэйо отложил в сторону надкусанную лепёшку и… когда он остановился, то увидел раскрытые от изумления глаза Ратхи. — Нравишшшссся… я помогу… — Да? Не нужно, тебе, наверное, сложно будет. — Нравишшшссся… сссмотри…       Девушка скользнула к камину, нажала на завиток слева, и часть стены медленно поползла в сторону. Кэйо заглянул в узкий ход, оттуда тянуло холодом и пылью, ступени вели вниз, и было понятно, что куда-нибудь они приведут. — Спасибо, я запомню. Только не сейчас, ладно? Куда я пойду, в этом, — он подергал на себе цепь с именем мужа. — Сссниму… — Не сейчас. Мне только пятнадцать, я не такой умный, как… — голос его дрогнул, — как Янтре, но всё равно понимаю, что на дороге мне не выжить. — Учисссь… — У кого? Меня только танцам и учили… — Хочешшшь я научу? — А ты сможешь? — обрадовался Кэйо. — Сссмогу…       Супруг, кстати, так и не пришёл. А утром на столе Кэйо нашёл завтрак и стопку книг. На подоконнике сидела Ратха и болтала ногами, поднимая волнами синий подол платья.