Лунной дорогой

      В храме, тёмном и пустынном, послышался шорох, едва слышный, словно скреблась мышь. Из густой, чернильной тьмы медленно выдвигалась фигура, тонкие руки поддерживали огромный живот, глаза светились ярко-алыми точками, тонкий, раздвоенный на кончике язык, трепетал меж приоткрытых губ, будто змея пробовала воздух. Ноздри широко раскрывались, вдыхая густые сладкие ароматы ночных цветов. Женщина подошла к богу, вытряхнула цветы из сумки, висевшей на плече. Тонкие хрупкие растения тонким ковром усыпали алтарь, пачкая его липким соком. — Тебе, о муж мой… — проскрипела женщина.       Над алтарём вспыхнули яркие крохотные огоньки, закружились хороводом, отбрасывая зеленоватый мертвенный свет. Женщина вздохнула, вытерла рукой мокрое от пота лицо. Стало видно, что она уже не молода: глубокие морщины, обвисшая кожа, пустые мешочки грудей, и живот — тугой, натянутый, с какими-то волнообразными движениями под тонкой кожей. Тонкие руки, похожие на паучьи лапки, раздвинули цветы на алтаре, и женщина с кряхтением забралась на него, легла навзничь. Тело скрутила судорога, живот колыхнулся, словно жил отдельной жизнью, своды храма огласил протяжный крик.       Бог шевельнулся в своей нише, распахнулись глаза, сверкнув тем же алым цветом. Медленно повернулась его жуткая голова, нашла взглядом женщину, грозный рык присоединился к её воплю. Одним скачком Авшуранахрат оказался у алтаря, наклонился, будто принюхивался, провёл лапой по животу сверху вниз, нажимая на него. Женщина вновь закричала, дёргаясь от боли. Между её ног растекалась тёмная лужа, не очень-то похожая на обычные околоплодные воды, да и на кровь тоже. Что-то медленно выползало из чрева женщины, не ребёнок, нет — больше всего это походило на большого слизня, ритмично передвигающегося вдоль ног женщины. Он тянулся и тянулся, будто лежал, свернувшись клубком, а теперь раскручивал одно кольцо за другим. Мерзкое порождение мрака шлёпнулось на пол храма, Авшуранахрат только глянул на него, лицо его исказилось в злобной гримасе, гулкий голос произнёс: — Снова низший, женщина. — О, муж мой, я старалась, как могла!       Авшуранахрат склонился к ней, провёл языком вдоль тела, жёстко, будто снимал кожу, и под его движениями она разглаживалась. Морщины исчезали, женщина молодела с каждым мгновением. Слизень ещё не успел уползти, как с алтаря соскользнула гибкая женская фигура. Водопад чёрных волос не скрывал совершенные формы, глаза сияли молодостью и красотой, и никто бы не поверил, что ещё недавно эта ослепительная красавица выглядела древней старухой. — Благодарю тебя, о муж мой! — Жду тебя в полнолуние…       Бог уже шагнул назад, в свою нишу, но вдруг остановился, поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то неведомому. С губ его сорвался гневный рык, и руки смахнули с алтаря останки цветов. — Что беспокоит тебя, о муж мой? — Боги вышли на охоту… — Сами? — ахнула женщина. — Нет, они послали избранного… — О, муж мой!       Бог уже не слушал причитания женщины, он стоял, запрокинув голову, и перебирал пальцами, словно ткал что-то невидимое другим. Вот его руки сделали странное круговое движение, он развёл их в стороны и хлопнул в ладони, резко, звонко. Тонкие струи воздуха, поднявшиеся от его движений, завихрились, закрутились спиралями и унеслись сквозь щели неведомо куда. Довольный рык огласил храм, бог встряхнул головой и, не торопясь вразвалочку, направился в свою нишу. Прыжок, и на постаменте застыла жуткая в своей неподвижности фигура. ***       Мерное движение аска по волнам убаюкивало, и Кэйо большую часть дня спал. А остальное время проводил сидя на носу, кутаясь в теплую шкуру. Серое море где-то на горизонте сливалось с серым небом, и ему казалось, что они находятся на дне гигантской чаши и будут вечно плыть вперёд, пока не достигнут края мира. Когда-то в детстве он думал, что земля плоская и покоится, как лепёшка в огромном море. Где край бесконечных вод он не задумывался: тогда мир казался простым и понятным. Но сейчас, после обучения Ратхи, после встреч с богами, Кэйо понимал, что всё в этом мире сложно и необычно. Вот зачем поклоняться богу предательств и убийств, когда есть благородное искусство войны или поединков? Подлый удар в спину не принесёт славы убийце, лишь выгоду, да и ту ненадолго, но зачем-то же приносили жертвы Авшуранахрату, убивая их с особой жестокостью в потаённом храме в глубине непроходимых лесов. Безумный бог, тот, кто покровительствует отбросам и предателям, трусам и лжецам, страшно, что кто-то разбудил его от долгого сна.       Кэйо не знал, что же такое есть у него, если простого мальчишку из горного захолустья назвали избранным, но то, что он приложит все силы для уничтожения Авшуранахрата, было ясно, как день. И Вагне обещал помочь. Хмурый драгг, пугающий поначалу, незаметно стал близким и родным, каким никогда бы не стал Янтре. Кэйо оглянулся на мужа, обласкал взглядом сильные мускулы, бугрившиеся на груди и руках. Обнажённый торс блестел от пота, и юноша поёжился, и как ему не холодно? Хотя, если махать веслом так, как Вагне, наверное, трудно замёрзнуть. — Корабль!       Драгги оживились, они уже не один день шли по морю и уже начали скучать. Люди деловито вооружались, оставив на вёсла по одному гребцу. Вагне кивком велел мужу убираться с палубы, но Кэйо, утащив в трюм шкуру, встал рядом с мужем с мечом в руке. За то время, пока его не было на палубе, остальные драгги уже стояли наготове. Но чужой корабль вдруг резко повернул в сторону и, поставив парус, начал быстро удаляться. — Не повезло, — проговорил кто-то из воинов. — Трусы, — сплюнул другой. — На вёсла! — приказал Вагне и оглянулся на мужа. — Возьми шкуру, замёрзнешь.       И снова мерные движения сильных рук, брызги и солёный ветер в лицо. Кэйо казалось, что он лежит на груди огромного великана и тот дышит, мерно поднимаясь и опускаясь вверх и вниз. Он не знал, добрый ли это великан, или злой. А может, он просто безразличен к людишкам, осмелившимся нарушить его вековой покой. Кэйо снова уселся на своё место и задрал голову, для разнообразия глядя наверх. В ослепительной синеве виднелись ещё редкие белые облака, похожие на острые кошачьи коготки, смешные и забавные. Однако Вагне рассматривал их с неудовольствием, бормоча что-то негромко. Да и остальные драгги посмурнели и прибавили ход, видно эти облака несли что-то не очень доброе. — Идёт буря, — подтвердил догадку Кэйо муж. — Ты уйдёшь в трюм. — Сейчас? — Нет, ещё только предвестники. Потом. — А буря будет сильная? — спросил Кэйо. — Только боги ведают.       Кэйо глянул вперёд, где-то далеко, у самого горизонта уже клубились чёрные тучи, грозно нависая над потемневшим морем. Они стремительно надвигались на аск, превращая день в ночь. Яростные волны уже вздымались выше бортов, швыряли корабль, словно щепку. Мачта кренилась под порывами ветра, и Кэйо с ужасом думал, что если бы парус не спустили, она уже выворотилась бы из палубы, рухнув в воду. Вагне что-то кричал, неслышное за шумом бури, показывал мужу на трюм, но юноша помотал головой, крепко вцепившись в борт. Сквозь рваные разрывы облаков изредка выглядывала луна, выхватывая то вздыбленную палубу, то волны, то мокрых, вцепившихся в вёсла драггов, и снова на аск наваливалась тьма. Кэйо с ужасом смотрел, как корабль поднимало вверх на самый гребень волны, а потом бросало вниз, и сердце замирало, пока он не касалася воды. И вновь аск вертело и крутило разгневанное море, надвигающееся со всех сторон. В какой-то момент Кэйо увидел мужа, тот крепко стоял на палубе, сжимая в руках белого петуха. Вот сверкнул нож, кровь жертвы смешалась с водяными потоками, и в море полетела убитая птица. — …тан… — донёсся сквозь бурю крик Вагне, — прими …ву…       «Жертву принёс, а поможет ли? Боги обещали, что не оставят нас!» — думал Кэйо.       Но стоило птице коснуться волн, как словно по мановению руки, аск накрыло прозрачным куполом, отсекая бурю. Где-то за прозрачной стеной бесновалось море, упустившее свою добычу, а тут было тихо и волны едва колыхались, качая корабль. — Ярл? — Боги ответили, — проговорил Вагне. — Мачта сломана, ярл. — Нас крепко побило…       Драгги переглядывались, перечисляя ущерб, видно и для них, привычных ко всему мореходов, эта буря была страшна. — Вагне? — Кэйо подобрался к мужу, вцепился в него всеми руками. — А буря не вернётся? — Боги защитят, — ответил супруг. — Мне показалось… — Что? — Что это странная буря. — Ты мало ходил по морям, Кэйо. Не бывает странных бурь. Бывают истинные и насланные. — А это какая? — спросил юноша. — Боги смогли защитить нас, — непонятно ответил Вагне.       Под защитным куполом аск пробыл, пока не утих шторм, и лишь тогда прозрачная стена, укрывающая от ярости волн, осыпалась мелким ледяным крошевом. По небу ещё неслись рваные облака, море беспокойно бросало корабль, но самое страшное время уже миновало. Вокруг простиралась только вода и ни следа их спутников, ярлов, отправившихся за неведомыми богатствами к далёким берегам. Быть может, они уцелели, думалось юноше: было бы жаль, что из-за ненависти чужого бога погибли множество храбрых воинов. Кэйо смотрел, как драгги подтягивают повисшую на снастях мачту, поднимают её на палубу, привязывают крепче. Крепкое дерево уцелело под натиском стихии, и драгги собирались оставить её про запас, опасаясь не найти на Чёрном континенте нужного им материала.       Несколько дней прошли скучно, но теперь Кэйо радовался им, вспоминая пережитой кошмар. Пусть лучше ничего не происходит, чем их снова будет швырять словно щепку. На пятый день, далеко впереди показалась тёмная полоса, которую юноша, по неопытности, принял за надвигающуюся тучу. — Вагне? — с тревогой спроси Кэйо.       Но ярл стоял крепко, спокойно вглядываясь в полосу, и не выказывал беспокойства. — Вагне! — Земля, — бросил коротко ярл.       Драгги, обрадованные, что путешествие подходит к концу, навалились на вёсла, и после полудня стало ясно, что они достигли цели. Уже можно было различить зелень деревьев и жёлтый песок, уже видно было редкие скалы у берега, уже становилось понятно, что никаких неприятных сюрпризов пока не будет. Потом, быть может, да что там, потом они будут обязательно, а пока безопасный на вид берег, манил своей тишиной. — А больше никого нет, — грустно проговорил Кэйо. — Они придут на континент, драгги умелые мореходы, многие уцелели, — уверено ответил Вагне. — Хотелось бы верить, — прошептал юноша.       Аск коснулся песчаного дна, и драгги выпрыгнули в воду, подтягивая его к берегу. Кэйо ждал, когда можно будет спуститься с шаткой палубы, хотя хотелось вот прямо сейчас, немедленно ощутить под ногами земную твердь.       Скрежет днища, сильные рывки, подтягивающие аск, и наконец, разрешающий кивок. Юноша торопясь прыгнул и упал: ему казалось, что земля ушла из-под ног. — Ой… — Не торопись, ты привыкнешь, — снисходительно усмехнулся Вагне. — У нас будет на это время.       Неведомый, жаркий, зелёный континент, почему-то называемый Чёрным, ждал их, скрывая свои тайны.