Play the kitten

«Я хотела бы делать многие вещи вместе с тобой: пройтись по затуманенным улицам городов, в которых я никогда не была, но которые так чертовски хочу посетить, показать тебе любимые места на моей родной улице при свете луны теплой июльской ночью, приготовить тебе мое лучшее блюдо и показать фильм, который я готова пересматривать часами, потому что он действительно стоит того. Когда-нибудь ,возможно, все это изменит своего адресата, но я никогда, клянусь, никогда не забуду тебя»

Два десять утра по тихоокеанскому часовому поясу. За приподнятой оконной рамой чуть слышно раздавалась полицейская сирена, и гудели большие кондиционеры на жилом здании возле «Кортеза». Ночной прохладный ветер приподнимал пыль и песок с асфальта во внутренних дворах между бетонными блоками, гоняя мусор и пакеты из-под луковых колечек от одного бака к другому. В постепенно просачивающемся в город утреннем тумане двигались тени – ночные жители мегаполиса. Вечно под кайфом, вечно молодые. В жилой многоэтажке по соседству устроили разборки: истерично кричала женщина, высунувшись из окна, а мужчина пытался вставить слово в бурный поток сквернословия, размахивая руками и громко топая в проулке между высотками. Голоса разбудили Вайолет. В комнате давно стало холодно, и девушка сползла с постели, полная решимости закрыть окно, дабы суметь поспать оставшиеся часы до подъема в относительной тишине. И как будто полицейская сирена стала чуть громче. Хоть бы этих двух арестовали… Зевая, уже возвращаясь к нагромождению одеял и пледов, притащенных из кладовой, Вайолет подпрыгнула от резкого телефонного звонка. Звонок был настолько громким, что, казалось, слышен был до самой Канады. От адреналина Вайолет плюхнулась на постель, резво, но неуклюже подползая к тумбе со стационарным телефоном, напоминая движениями крохотного тюленьчика, преодолевающего расстояние по суше. - Алло? Походя на существо из «Властелина колец», что все время повторяло «моя прелесть», Вайолет буквально нависла над телефонным аппаратом, сжимая трубку одной и сам агрегат другой рукой. Секунда за секундой на том конце провода звучали лишь тихие хрипы, словно кто задыхался. Настолько долгим показалось Вайолет время ожидания, что зазвучавший голос поначалу испугал. - Вайолет, это Айрис. Девушка облегченно выпустила выдох. - Что-то случилось? Параллельно звучал младенческий визг и тихий шепот. - Детка, прости что разбудила, но ты не могла бы проверить машину для льда на шестом этаже? Постоялец из пятьдесят седьмого жалуется на разводы на потолке… Вайолет приоткрыла рот, пытаясь выдать утвердительный ответ, но получалось лишь долгое «а», словно девушка вовсе не понимала, чего от нее хотели. - Я понимаю, что требую работы во внеурочное время, - поспешила продолжить женщина, - но Лиз в баре, а до Хейзел я не могу дозва… - она осеклась, - … дозвониться, - ее голос звучал отрывисто, тяжело, словно Айрис совершала какие-то упражнения из комплекса аэробики, не то подпрыгивая, не то приседая. - Я все сделаю, - зевнув, ответила девушка и, смахнув волосы на одну сторону, принялась монотонно потирать правый глаз. Айрис на том конце провода будто ожила. - Если какие-то неполадки и правда будут, тогда накидай там полотенец и выстави предупредительный знак… - женщина отвлеклась; послышалось причмокивание, - … кажется, в прачечной должны быть. Потом спустись в бар и скажи Лиз, чтобы она позвонила подрядчику. И спасибо тебе за помощь, ты просто чудо. - Без проблем, - сонно повторила девушка, давя очередной приступ зевоты рукавом полосатой пижамы. *** У помещений есть своя энергетика точно также, как у каждого человека есть свое энергетического поле. При первом контакте мы можем почувствовать собеседника, ощутить его сущность. Коридоры «Кортеза» пульсировали. Не важно, три часа ночи или дня, Вайолет всегда улавливала вибрации в воздухе – эти странные, порой пугающие, порой волнующие позывы. Ее страшила мысль о неведомом, притаившемся за очередным поворотом. Ее страшила мысль и о знакомом, но который точно также мог подстерегать за углом. Ее страшило нагнетающее чувство ужаса, когда внезапно слышался стук или давала о себе знать вентиляция, ни с того ни с чего приходя в работу. Ее страшила мысль о Ките, что он мог не спать в такой поздний – а для кого-то довольно ранний – час, и что он мог – совершенно неясно зачем – прогуливаться по коридорам шестого этажа. Слишком много страхов для той, кто ничего не боится. Машина для льда тихо гудела, скромно пристроившись меж двух стенок по левую сторону коридора. На краске стен – брызги воды, песочно-алый ковролин хлюпал под подошвами спешно натянутых конверсов – белые шнурки свисали с обуви, потонув в натекшей луже. От агрегата исходил едва уловимый холодок, пар и запах затхлой воды – кто-то забыл прикрыть дверцу. Тяжелый вздох Вайолет превратился в медленный смачный зевок. Она дважды потопталась на месте, прихлюпывая, словно проверяя, действительно ли ее не подводит зрение, а затем почапала к ближайшей бельевой корзине с использованными полотенцами. Зачем тратить чистые, если потом ей с мисс Эверс только прибавится ручной стирки? Вайолет миновала небольшой проход, ведущий к шестьдесят четвертому, следуя уже изученному короткому пути к лифту. Легкий знакомый джазовый мотив заставил ее замедлить свое движение. Звуки явно исходили из-за стены. Сжав руки в кулачки, Вайолет свернула в проход и, достигнув номера, приложилась ухом к двери. Кому, черт возьми, приспичит включать радио в номере, в котором, судя по наставлениям Лиз, никто не проживает? *** Безмолвные коридоры словно принимали Вайолет как родную, отель будто постепенно привыкал к ней. И белая плотная корзина простаивала у лифта, словно бы уже с вечера дожидалась девушки, и желтая табличка с надписью «Осторожно, скользкий пол» моментально отыскалась в оказавшейся незапертой подсобке. Управившись с натекшим растаявшим льдом, Вайолет проверила, сухой ли осталась розетка, и предусмотрительно выдернула вилку. Так, на всякий случай… По пути в лобби, в лифте со второго этажа с ней ехал немолодой постоялец. Зайдя в лифт он все продолжал вертеть ключ в руке, но затем перестал, странно поглядывая на отражение Вайолет в начищенных стенках кабины. Видимо, ее съехавшая пижама, промокшие конверсы и всклокоченная прическа все-таки привлекали внимание… Лиз с неизменной довольной полуулыбкой разливала напитки по бокалам. Ее голову венчала красивая серебряная чалма, и ярко вырисовывалось на фоне подсветки полок ее насыщенно-синее платье-халат на восточный манер с зеленой шелковой вышивкой. За столиками все так же отсиживались до закрытия гости. И время словно замедлялось, теряясь в очередной выкуренной сигарете, витая слабым дымком в воздухе, смешиваясь с табачным запахом. Завидев серьезное выражение лица девушки, Лиз приподняла одну бровь, продолжив молча заполнять стакан устроившегося перед ней клиента. - На шестом этаже протекает аппарат для льда, - как можно тише сообщила «волнительную» новость Вайолет, приподнимаясь на носочках у барной стойки. – Айрис велела тебе позвонить подрядчику. Лиз лишь устало закатила глаза, сбрасывая пустую жестяную банку в мусорку. - Ох уж мне эти конторы, - взмахнула кистями рук та, звякая новенькими браслетами, - вечно твердят «Наша аппаратура самая надежная бла-бла-бла»… Вайолет тихо хихикнула, давя слишком громкий смешок. *** Возвращаясь обратно на первый уровень лобби, Вайолет с лестницы заслышала распахивающуюся массивную входную дверь и тихий смех Анны. Вайолет приостановилась, сжимая перила. - Ладно, Макс, спасибо, что довели, - просмеявшись, обратилась девушка к спутнику. С улицы послышался одобрительный свист, и Анна помахала рукой компании, что ожидала возвращения парня за пределами отеля. С ее плеча свисал большой черный чехол для гитары, с другого – лямка черного короткого комбинезона. Снова это убийственное чувство, когда тебя, словно конструктор, разбирают на части, бережно раскладывая по деталькам, одну за другой. Неприятная ноющая боль пронзила область солнечного сплетения. - Классно выступили кстати, - кивнул ее спутник, неуклюже пятясь к дверям после быстрых прощальных объятий. - Ага, - с улыбкой, смеясь, еще раз махнула тому рукой Анна. Блеснули ее многочисленные кольца, и даже со ступенек лестницы был виден насыщенно-синий маникюр на длинных острых ногтях, словно флаг вражеской эскадрильи для светлой армии Вайолет. Русые волосы покрыли спину и плечи; Анна вприпрыжку достигла лифта, придерживая кузов гитары, скрытый под черным чехлом. Оглянувшись на бар и обведя взглядом присутствующих, Вайолет выждала положенное время до прибытия кабины, затем еще несколько мгновений, чтобы лифт успел домчать Анну до ее этажа, и спустилась в вестибюль, по дороге упорно напоминая себе, что надо бы найти подходящее место для просушки своей обуви… *** - Вы когда-нибудь были влюблены? Айрис с удивлением подняла взгляд, забросив очередной мусорный мешок в приоткрытый проем в стене прачечной. Женщина вздохнула, поправила отражающие блики очки и вытащила очередной пакет из корзины, прорезиненную ручку которой Вайолет покорно продолжала сжимать. - Я люблю сына, но это, наверное, не совсем то, что тебе хотелось бы услышать. Вайолет в удивлении нахмурилась. - Постойте, сын? У Вас есть дети? Айрис едва заметно улыбнулась, скидывая в шахту очередной мешок. Тот с грохотом скатился по гладкому металлу, задевая боковые стенки. Изредка гремело стекло. - Даже не знаю, за комплимент ли это считать… - усмехнулась женщина. Вайолет издала смешок, облизывая губы. - Простите, не хотела обидеть, - вытягивала шею та, словно бы старалась заглянуть в недры отеля через трубу шахты, - просто Вы никогда его не упоминали, вот я и растерялась, - Вайолет зажевала губу, - а как его зовут? - Донован, - после паузы ответила та. Донован? Где она уже слышала это имя? - Сколько ему лет? Послышался нервный смешок. - Достаточно взрослый. Закончив фразу, Айрис продолжала молча сваливать мусор в шахту, а Вайолет и в голову не приходило спросить, почему это мешки отправляются прямиком в подвальные помещения отеля, а не выносятся в баки на улице, как это обычно делала она сама каждый вечер. Отвлекшись на бельевые полки, Вайолет вдруг спросила: - Я тут на днях закинула свои грязные вещи на стирку, но при разборе стираного белья их не нашла… - А кому ты их отдавала? – кинула фразу та через плечо, утрамбовывая особо пухлый мешок. - Закинула в белую корзину… Айрис обернулась. - Та, что у лифта пятого этажа стояла? Вайолет кивнула, женщина поморщилась. - О, милая, в следующий раз просто отдавай свои вещи непосредственно Хейзел, договорились? *** Карамельная глазурь таяла на языке, хрустела прослойка из печенья меж двух темных бисквитов. Вайолет слизнула крошки с губ, опуская сверкавшую десертную вилочку на фарфоровое блюдце, делая глоток остывающего зеленого чая из чашечки сервизного набора. Новый день в отеле «Кортез». Машину для льда починили рано утром. Подрядчик связался с конторой, отвечающей за поставку агрегатов, и те выслали рабочего. Постояльцы из протекшего номера чуть не устроили скандал, обвиняя в поломке машины каждого второго в вестибюле. Выглядевшая крайне уставшей, Айрис уже было хотела указать гостям на выход, но тактичная Вайолет, помня недели отдыха с семьей на Гавайских островах, попробовала и сама применить тактику извиняющегося администратора, предложив капризным гостям другой, более свободный номер и шампанское за счет отеля. Девушка не заметила взгляд Лиз, который та бросила Айрис. Она также не сразу поняла, что последняя, выслушав чванливый поток изречений в свою сторону, с абсолютно ничего не выражавшим выражением лица стянула с полочки ключ от шестьдесят четвертого. *** Рано утром доставили коробки с алкоголем и бутылки тоника, перемотанные плотным полиэтиленом. Высокий грузчик помог Вайолет перетащить упаковки в подсобку бара. Ну как помог, скорее нес сам, а Вайолет лишь вышагивала подле, изредка приподнимая руку в сторону нужного направления, и сама не зная, зачем это делала, если поставку запасов выпивки производили каждую божью неделю… Утренняя волна заселения продолжалась до одиннадцати. Лиз спокойно потягивала разбавленный молоком чай из своей чашечки, время от времени перелистывая страницу толстого томика в мягкой обложке, когда чтению не мешал очередной постоялец, неуверенно простаивающий возле книги регистрации и то и дело вопрошающий то по одному, то по другому аспекту. «А я думал, сейчас уже все автоматизировано» - чаще всего слышимая Вайолет фраза. Действительно, во всех крупных отелях, ничем не уступавших «Кортезу» по величию и роскоши, уже давно регистрировали онлайн… Сиял мрамор колонн под потоками солнечных лучей, проникавших в лобби через стеклянную крышу. Над кроваво-красными креслами летала едва заметная пыль, на которую и внимания не обратишь, если особо не приглядываться. Но Вайолет замечала. Вайолет вообще замечала все, что происходило в местах ее присутствия. По вестибюлю то и дело сновали постояльцы. Старые постояльцы носились с пакетами из бутиков, шумели и смеялись, расплескивали холодный кофе на плитку пола, прибавляя Вайолет новой работы. Новоприбывшие же гости требовали свою бронь или просили о регистрации, вытаскивая из карманов или кошельков на заклепках измятые купюры. За пять дней, что Вайолет провела в «Кортезе», она все лучше и лучше понимала людей. Не то чтобы раньше она была полной дурой, наоборот, психология никогда не была чужда девушке, просто сейчас перед ней были реальные примеры, реальный опыт, реальные люди, которых можно было без зазрения совести изучать. Конечно, глупо было бы предположить, что Вайолет когда-либо интересовал аспект совести, но все же… Девушка молча наблюдала за тем, как Лиз реагировала на тот или иной контингент. В зависимости от состояния одежды и того, как именно держался человек, Лиз либо повышала, либо понижала цену за номер, игнорируя табличку с расценками на стойке регистрации. Некоторые постояльцы принимались спросить, но каждый, абсолютно каждый платил названную сумму, лишь стоило обратить внимание на профессиональный, холодный взгляд Лиз, которая словно одной мимикой говорила тебе «Что-то не нравится – вон там дверь, сами же целее будете» Нельзя спорить с человеком, который, казалось, самого черта переспорить может. Утренний наплыв посетителей немного спал, и Лиз вынесла из комнаты персонала два блюдца с прохладными пирожными брауни. И насколько бы Вайолет ни воротила нос от сладкого за пределами «Кортеза», здесь же осознание того факта, что угощает ее Лиз, делало свое коварное дело. Она восхищала ее с каждым днем все больше и больше. - Лиз, - вынашивая вопрос все утро, решилась на него девушка, - в отеле есть постояльцы с младенцами? Та помедлила, перестав водить глазами по строкам книги. - Постояльцы… - смаковала это слово та, - нет, а почему ты спрашиваешь? Вайолет помотала головой, зажевывая губу. - Да так, просто… «Кандид или оптимизм», - помедлив, подметила Вайолет, кивнув на раскрытую в руках работодательницы книгу, отставляя на блюдце свою чашку. Резкий уход от разговора, должно быть, выглядел как смена темы. Лиз вскинула бровь, оценивающе посмотрев на девушку поверх очков. - Читала? Вайолет с усмешкой провела сложенными ладошками по столешнице, потягиваясь словно котенок. - “… ведь ничего не может быть глупее, чем желание беспрерывно нести ношу, которую хочется сбросить на землю, быть в ужасе от своего существования и влачить его – словом, ласкать пожирающую нас землю, пока она не изгложет нашего сердца” Лиз стянула очки. - Маленький вундеркинд, - произнесла та с толикой восхищения. – Университетская программа? На кого ты вообще учишься? Вайолет улыбнулась, облизывая губы. - Факультет литературы и свободных искусств. Лиз широко развела уголки губ, словно бы давно знала ответ, и вот только сейчас ее догадка подтвердилась. - Я догадывалась. Так и вижу тебя со стопкой книг в библиотеке кампуса. Вайолет захихикала, машинально потирая край позолоченного блюдца. В вестибюле сновало несколько человек, и каждый мужчина в белой майке напоминал Вайолет Кита. Казалось, и он должен был вот-вот спуститься вниз со своего этажа… чувство это съедало без остатка, опустошая Вайолет по капле - все то же ощущение, что и в учебном году. - Не думай о нем, - услышала та голос. Лиз поднесла к губам чашечку, делая маленький глоток, изящно сжимая миниатюрную ручку длинными пальцами. Вайолет усмехнулась. – Ты стоишь гораздо большего, ты должна это понимать, - Лиз говорила четко и серьезно, давно вернувшись к книге, словно бы читала собственные мысли со страниц повести, - ты только что процитировала мне абзац из Вольтера, - на долю секунды бросила взгляд уважения та, - очень, очень немногие могут этим похвастаться. Вайолет улыбнулась, но как-то грустно, потерев лоб и смахнув волосы на затылок. - Что толку, что я могу назвать сходства между байроновским “шильонским узником” и стендалевским Пьером? Или от знания, что, например, Флобер был первым писателем, который включил прием “монтажа” в повествование? – Вайолет опустила щеку на ладонь, грустно глядя на затемненные входные двери. – Счастливее меня это никак не сделало… Лиз приоткрыла рот, желая ответить, но тут раздался звон стационарного телефона на стойке рядом с девушкой. Вайолет подскочила, Лиз быстро опустила книгу и пощелкала пальцами, указывая на телефон. - Давай, ты должна учиться, - произнесла та, продолжая кивать на аппарат. Вайолет, боясь услышать на том конце знакомый голос, с опаской подняла телефонную трубку, выглядевшую в разы больше размера ее собственной головы. - Ресепшн, чем могу помочь, - шепнула Лиз и вновь вернулась к чтению. Вайолет прочистила горло. - Ресепшн, чем могу помочь? – радостно воскликнула та, принявшись сосредоточенно выслушивать собеседника, - … да, конечно, сейчас все будет, - с улыбкой положила трубку та. - Ну, что хотели? – невозмутимо поинтересовалась Лиз. Вайолет выдохнула, подперев бок. - Восьмидесятый. Просят дополнительную подушку. Лиз молча отложила книгу и потянулась к ячейкам с ключами. - Подсобная ты знаешь где, - протянула два сверкавших предмета та. – Мисс Эверс убрала все этажи до пятого, на тебе коридоры до второго. Пылесос в кладовой пятого этажа. *** Пустой холл поглощал гудение вертикального пылесоса с пухлым фильтр-мешком. Вайолет заканчивала половину пятого этажа, когда агрегат вдруг прекратил работу. Девушка не сразу поняла, что пыль и грязь больше не всасываются: звуки извне перекрывались музыкой в наушниках. Не чувствуя привычной вибрации работающего прибора, Вайолет вытащила наушники, остановив песню, затем пару раз потыкав на кнопку ручки пылесоса. Ничего. Черный шнур тянулся к самому началу правого крыла, и, прислонив пылесос к стенке рядом с пятьдесят первым номером, Вайолет мягко зашагала по пропылесошенному ковролину к розетке, перекинув провод наушников через шею. Тихие шаги отдавались от примятого ворса; раздавалось шуршание, словно где рядом сыпалась штукатурка. Толстая вилка валялась на полу под пожелтевшей от времени розеткой. Девушка поджала губы, сдув с лица выпавшие из пучка пряди. Возможно, она и не заметила, как дернула шнуром пылесоса? Воткнув вилку обратно, Вайолет поплелась заканчивать работу. Не увидев пылесос у стенки, где он и был оставлен, первой мыслью Вайолет было то, что ей влетит за пропажу имущества отеля. Но черный резиновый провод по-прежнему тащился по ковролину, словно уж заползая в приоткрытую дверь пятьдесят первого. Девушка неодобрительно поджала губы. Какому дураку придет в голову затаскивать служебную технику к себе в комнату, да еще и оставлять торчащим воткнутый в розетку шнур? Осторожно приоткрыв скрипящую дверь, Вайолет уже жалела о своем намерении выяснить это самой. Какова вероятность того, что ее сейчас не вырубит и не изнасилует какой-нибудь психопат? Мрачная комната казалось пропитанной никотином. Фиолетовая дымка клубами поднималась к потолку на фоне двух рядов плотно зашторенных занавесок. Войдя в помещение, Вайолет чуть не споткнулась о небрежно брошенный на розовом ковролине пылесос. Девушка начинала злиться, уже желая высказаться обо всем, что она по всему этому поводу думает. - А ты ответственная, - услышав женский голос, Вайолет наконец-таки обратила внимание на едва ли пустовавшее перед длинным узким окном кресло-качалку. Та самая женщина, что постоянно глядела на нее в баре! Блондинка провела языком по нижней губе и с усмешкой стряхнула пепел с сигареты. – Наверное думаешь, кто я такая? Зачем я затащила эту штуковину к себе в номер? – улыбаясь, продолжала та нараспев, кивнув на оставленный пылесос. Она сменила ноги, закинув одну на другую; прошуршало атласное платье в пол винного цвета. Вайолет отметила белый кружевной воротник и надетый поверх черный бархатный чокер с крупной викторианской брошью. Девушка колебалась, не смея войти в глубь комнаты, но и испытывая странное желание остаться, вовсе не убежать. Действительно, кем она была? Почему так пристально ее разглядывала? Почему не представилась сразу? Если Джеймс выглядит как довольно неплохой косплей Винсента Прайса, то и эта дамочка – воплощение духа девяностых – уж точно должна быть связана с отелем не одной лишь росписью в книге регистрации… - Вы тоже совладелица «Кортеза»? – Вайолет дергала спущенную лямку своего джинсового комбинезона. От удивления женщина прыснула со смеху, а затем медленно истерично рассмеялась, сделала долгую последнюю затяжку и затушила сигарету о дно практически истлевшей незажженной свечи в стеклянном стакане. От резких звуков и действий Вайолет вздрогнула. - Владелица? Я? Боже упаси, - та вытащила еще одну сигарету из портсигара, похлопывая кончиком о металлическую крышку. – Сожгла бы это место дотла, не застрянь я тут… Вайолет непроизвольно шагнула в сторону, ближе к приоткрытой двери. Рядом с выходом было спокойнее. - Так Вы живете здесь? – аккуратно продолжила девушка. Женщина с сумасшедшей прической отвлеченно закивала проводя языком по верхнему ряду зубов, словно тема была ей неприятна. - Ага, живу, - выпустила дым та, откинувшись на спинку и опустив локоть поднятой руки на тазобедренную кость. – Они все говорили «Ты сможешь, Салли, ты всего добьешься», - глядела куда-то перед собой та. – Вот я и добилась, - затем усмешка, и взгляд вновь на девушке. Та понятия не имела, о чем она сейчас говорила. - Ты напоминаешь мне Ким Гордон, - продолжила та, затягиваясь, - эдакая мать-тереза для всех здешних, - она отвлеченно махнула рукой, выдав презрительный оскал. В перерывах между новыми несвязанными между собой предложениями Вайолет подмечала детали интерьера. Идентичный ее собственному туалетный столик был завален всевозможными пузырьками с таблетками, украшениями в миниатюрных бархатных коробочках, тюбики с подводкой и многочисленные помады; открытые потрескавшиеся румяна нежной пыльцой рассыпались по начищенной лакированной поверхности. Кисти для макияжа торчали из прозрачных стаканов с эмблемами «Кортеза», отражаясь в зеркале, напоминая немногочисленную армию, стоявшую на страже красивого макияжа; аллюминиевый подсвечник содержал одну длинную свечу, затекшую воском. С ручки шкафа и крючков на стенах свисали с вешалок длинные платья на манер конца прошлого столетия: велюр, шелк и узор из мелких цветов. Кофейный столик занимали пачки сигарет и заполненные доверху пепельницы – с бока одной из них свешивался белый жгут, рядом валялся шприц и пустые пузырьки. Вайолет на мгновение расширила глаза, быстро возвращаясь вниманием к постоялице, стараясь не выдавать своего удивления. Та, казалось, и вовсе забыла о Вайолет: медленно тлела сигарета, зажатая меж пальцев, маникюр которых видал лучшие деньки, взгляд отстраненный и далекий, словно и не здесь совсем. - Что ж, - потерла короткие штанины девушка, покачавшись на пятках, - было приятно познакомиться, но я пож- Вайолет не договорила, испуганно умолкнув: Салли вдруг мгновенно подскочила, метнувшись к девушке словно вихрь гранжа. - Я знаю, вы общаетесь, - слезно начала та, хватая Вайолет за плечи, будто и забыв про сигарету, что стала словно частью ее самой за все эти минувшие годы, - прошу, не ходи к нему больше, ты его совсем не знаешь, - Салли трясла ее как куклу, сползая на пол. - Ровно так же как и Вас! Что за дела?! – выпалила Вайолет, пытаясь вырваться. Но, оттолкнув женщину и отпрянув, девушка замерла в полнейшем недоумении: Салли заплакала, распластавшись на ковролине – и без того влажные глаза и веки, казалось, мокли еще сильнее, тушь становилась все более размазанной. Вайолет в недоумении, инстинктивно присела подле, перенимая забытую сигарету, быстро потушив ее о дно пепельницы на тумбе возле кровати. Салли шмыгала носом, придерживая пушистую копну крашеных волос, то и дело сжимая велюровый подол платья. – Ну-ну, не плачьте, - неуклюже пыталась приободрить ее девушка, с опаской слегка похлопывая по спине. – Хорошо, я, - на мгновение запнулась та, - прислушаюсь к совету, - закатив глаза произнесла девушка. Рыдания тут же прекратились. Салли подняла заплаканный взгляд; Вайолет и моргнуть не успела, как оказалась в объятиях женщины. От нее пахло табаком и резким горьким ароматом духов с жасмином. И, хоть Вайолет и настораживали следы от иглы между ее пальцами и общий потрепанный вид, девушка тактично дала себя обнять, посчитав, что уж слишком опасно спорить с человеком, хранившим на столике шприцы, гору таблеток и Бог знает каких еще демонов под кроватью. - Я т-тоже очень рада, - с натянутой улыбкой попыталась отcтраниться та. Салли ее пугала. Не столько видом или явными губительными привычками, сколько ярким спектром эмоций. У Вайолет и себя-то еле получалось останавливать от рыданий, что уж тут говорить о взрослой женщине? Салли утерла нос, глаза и рот, сильнее размазывая макияж по лицу. - Я знаю, - лихорадочно закивала та, поднимаясь на ноги, все еще продолжая шмыгать носом, закачавшись к креслу, поднимая со столика портсигар, - я знаю, о чем говорю, - не прекращала утвердительного кивания головой и размахивания рукой с материализовавшейся меж пальцев зажженной сигаретой та. Слезы еще не успели высохнуть, а женщина вновь продолжала речь, словно как ни в чем не бывало выкуривая очередную сигарету, - помяни мое слово, - вновь затяжка; Вайолет громко сглотнула, совершенно сбитая с толку всем, что происходило за последние пять минут. Сумбурный поток информации, который ровным счетом ничего не прояснял для нее самой. Решив, что вернее всего будет быстрее убраться из этого прокуренного наркопритона, девушка тихо отшагнула, стараясь не наскочить на пылесос, приоткрывая входную дверь пошире. – Думаешь, никто не знает о ней? - услышала та серьезный голос Салли. Медленно развернув голову, Вайолет надула щеки, уже желая задать вопрос. – Твоя боль, - пояснила женщина, - считаешь, никому тут о ней не известно? О-о, - нервно засмеялась та, стряхивая пепел, - ошибаешься. Я вижу ее, - Салли чуть нагнулась, шепнув, - чувствую. И знаешь что, - вскинула бровь та, облизывая алые губы, - она ярче, чем я когда-либо встречала, сильнее моей. Твоя боль пульсирует, я слышу, как горячая кровь убыстряет свой ход по твоим венам. Вайолет пылала. Стоя у дверного косяка, зачарованная словами постоялицы, Вайолет не понимала собственной реакции. Салли тонула в сиреневых клубах дыма, будто мираж из далекого двадцатого столетия на снимке умелого фотографа. - Наверное, отчасти поэтому я и хочу тебе помочь, - нервно сжимала окурок та, продолжая речь. – Беги отсюда. Беги прочь из этого забытого Богом места, пока не стало слишком поздно. Вайолет вновь передернуло. Длинная ручка пылесоса, оставленная возле наружной стены коридора, с грохотом шмякнулась на пол холла. Но она не смела отвести взгляда от Салли. - Эта твоя сторона и привлекает его, - Салли вдруг запнулась, больно зажевав губу. Весь ее вид словно бы извинялся, будто она вновь хотела расплакаться. Казалось, женщина забыла про гостью, устремив взгляд на туалетный столик, словно выискивая что-то на поверхности. Окурок так и остался повисшим в воздухе; свесившаяся с подлокотника рука со слезшим черным лаком на коротких ноготках казалась безжизненной. Вайолет отрешенно вышла в коридор, прикрывая за собой дверь номера с таким видом, словно ничего не произошло, комната пустовала, а Вайолет лишь просто закончила уборку. - Психи, - шептала та, - все тут психи, - крепко ухватившись за эту мысль, Вайолет с едва заметно трясущимися пальцами распутала наушник, продолжая уборку пятого этажа. *** Заведенный патефон пропитывал просторную комнату пленительным звучанием трубы, тромбона, фортепиано и всех остальных инструментов джазового оркестра «Короля свинга». Тепло номера поддерживали тонкие светильники с элегантными торшерами. Аромат цитрусовых и бергамота свежими нотками проскальзывал время от времени в устойчивом запахе свежевыстиранного белья и натертого дерева, словно холодные потоки в нагретой соленой воде, если перестать плыть, остановившись на зыбком песке морского дна, – все было в точности, каким оно запомнилось Вайолет в первый раз. Лишь с той разницей, что лампа на кофейном столике все-таки горела. Она абсолютно не была уверена в том, что делает. Часть ее знала причину, а другая отчаянно старалась прикрыть это знание заслонкой, отгородить разум девушки от осознания того факта, что Вайолет пришла в эту самую комнату по собственной воле. С едва ли ровным дыханием девушка шагала по мягкому ворсу вдоль дивана с благородной расцветкой, касаясь нежной ткани подушечками пальцев. Тихо потрескивала пластинка в углу комнаты. После своеобразной спальной зоны с кроватью шла просторная столовая с длинным обеденным столом из темно-красного дерева. И она знала, она чувствовала присутствие. Сокрытый чарующим туманом от ее взора, он, тем не менее, явно был здесь. Иначе зачем отставлять работающим музыкальный аппарат? В крупной бронзовой раме на стене – пейзаж известного художника, на комодах - старинные канделябры с витиеватыми узорами. За витражными балконными дверьми вечерело – небо приобретало темно –голубой оттенок, точно синяя гуашь, разбавленная водой. Пластинка продолжала крутиться, но в остальном – полнейшая тишина. Пузатый причудливый агрегат с зеленоватой жидкостью пристроился на одной из поверхностей. Вайолет коснулась черных краников. - Когда-нибудь потомки скажут, что это я породил двадцатый век, - услышала Вайолет мужской насмешливый голос, - Джек Потрошитель. Вайолет обернулась. Джеймс Марч хитро улыбался, непринужденно простаивая под аркой меж двух помещений, слегка покачиваясь на пятках, будто бы от какого-то странного и неуместного нетерпения. Его белоснежная рубашка, темный шелковый платок с индийским узором и безупречные брюки на подтяжках в стиле Чикаго тридцатых годов так безукоризненно шли ему, что Вайолет не обратила внимания на только что брошенную цитату всемирно известного убийцы. Его теплый, струящийся голос опутывал, словно вязкая, сладкая патока. Темные волосы небрежно лежали, едва касаясь лба. И так красив он был, так утончен, так ярко горели его темные глаза и так пленила загадочная полуулыбка… Она отлипла от комода, сделав шаг навстречу, чувствуя себя одновременно желанной гостей и в то же время пристыженной за самовольное осматривание чужих владений. Марч облизнулся, впервые за все время прервав зрительный контакт, высовывая из карманов брюк кисти рук. - Рад, что ты пришла, - прошел он до стола, отодвигая один из стульев, обтянутых черной кожей, - присаживайся. Совершенно плененная энергией этого человека, Вайолет покорно последовала предложению. Проскрипела начищенная холодная кожа обивки. Джеймс довольно улыбнулся. - Хочешь чего-нибудь? – вдруг воскликнул тот таким голоском, словно заботливая мама-наседка, что печется о своих цыплятах. – Мисс Хейзел приготовила утку в вине… - Нет, благодарю, я уже ужинала, - с улыбкой ответила девушка, переплетая пальцы рук. Джеймс вскинул темную бровь. - Тебя хорошо кормят? – продолжил тот, подходя к запасу с алкоголем. - Д-да, - неуверенно выдавила из себя та. И к чему это он? - Просто хочу, чтобы к тебе здесь относились на должном уровне, - словно бы прочитав ее мысли, закончил свою фразу Марч, поднимая низкий графин и красивый стеклянный стакан. Вайолет ничего не отвечала. Казалось, ее полностью поглотила ситуация. Когда она так спокойно чувствовала себя в компании противоположного пола? Почему именно с ним? Что такого было в этом мужчине, почему она вновь пришла к нему по доброй воле, хотя в глубине души прекрасно понимала, что ни к чему хорошему знакомство это не приведет? - Тебе нравится здесь? Вайолет поджала губы. - Прошло не так много дней… Джеймс усмехнулся, продолжая фразу через плечо: - Ты же ведь не собираешься уходить из-за него? Вайолет приоткрыла рот, но Марч опередил, обернувшись, выставляя вперед ладони с зажатым стаканом и графином в одной. - Нет-нет, интимные подробности затрагивать не собираюсь, честное слово. Вайолет выпустила воздух через ноздри, дергая мочку уха. - Меня бесит, что они оба тут. - Ты ненавидишь Анну. Вайолет жевала губу, сдерживая ответ. Интонация Марча совсем не походила на вопрос. - Знакома с теорией морали Ницше? – вновь задал вопрос тот, поставив алкоголь на стол, выдвинув еще один стул, опускаясь на сидение. Вайолет прищурилась, откинувшись на спинку. - Бога нет, мораль уничтожает человека – это, да? Марч вновь залился довольной улыбкой. Звякнула граненая крышечка, и полился арманьяк, наполняя стакан. Затем он приподнял его, вопросительно глядя на девушку, мол, "точно не будешь?", после, получив отрицательный кивок, сделал глоток красивым жестом руки и опустил стакан на поверхность стола. Закончилась мелодия, но пластинка продолжала свой ненавязчивый треск. Они смотрели друг на друга так, как глядят старые знакомые. Люди, которым есть что вспомнить и куда вместе стремиться. Это чувство пугало и одновременно завораживало Вайолет. Как та чарующая приязнь к человеку, которого ты видишь первый раз в жизни, но уже знаешь, что вы найдете общий язык. Марч облизнулся; заблестели красиво очерченные губы. - Я знаю, зачем ты пришла, - с улыбкой продолжил тот, поглаживая стакан с недопитым коньяком. Медленно моргнув, словно бы переключаясь с одной мысли на другую, он продолжил. – Кит неплохой малый, - в один присест проглотил остатки арманьяка тот, - я люблю его, как более старший может любить своего родственника, но он совершенно не умеет разбираться в женщинах. Встретит одну и думает, что эта распутная девица и есть предел его мечтаний, - слегка высокий, но такой утонченный и плавный тембр голоса совершенно очаровывал Вайолет. Марч вновь выдал улыбку, видя реакцию девушки. – Я-то знаю причину твоего визита, - он поднялся, скрипя начищенными туфлями, - но ты сама-то ее осознаешь? – Джеймс плавно обошел стул с гостьей. Ее дыхание было частым, тяжелым. Она молчала, глядя прямо перед собой. Джеймс улыбнулся. – Он не видит твоего потенциала, не понимает, на что ты способна, - ласково продолжал тот. Его холодные руки коснулись разгоряченной, тончайшей кожи девушки над краем рваной майки. Вайолет вздрогнула. – Расслабься, ты слишком напряжена… – Джеймс медленно сжимал и разжимал пальцы, массируя предплечья. Вайолет постепенно разомлела, откинув голову на жесткую спинку. Едва заметная улыбка играла на ее подсобранных губах. Джеймс замер, склоняясь низко, к самому уху девушки, скрытому за копной темно-русых волос. – Я хочу, чтобы ты видела это, - шептал тот. – Ты способна на куда большие свершения, чем думаешь. От него приятно пахло дорогой выпивкой и вкусным табаком. Но контакт прекратился: Джеймс вернулся к своему стулу. - Нет-нет, закрой глаза, - с толикой командования пропел тот. - Что, сеанс психотерапии? – усмехнулась Вайолет, опуская руки на подлокотники. - Поверь, я лучше любого психиатра, - облизнувшись, ответил мужчина, вытаскивая портсигар. Вайолет сглотнула, спокойно выдыхая. Она не видела, но слышала, как чиркнула спичка и едва уловимый треск мундштука; Марч задел им пустой стакан, когда поднимал с кружевной скатерти. Продолжала трещать крутящаяся пластинка, и медленно отбивало ритм ее сердечко. Воздух наполнился ароматом табака; Джеймс шумно выпустил дым. – Вспомни самый счастливый момент за все то время, пока Кит находился где-то поблизости от тебя. При произнесенном имени Вайолет похолодела. Но лишь на мгновение. Ее так успокаивала компания Марча, а его голос так глубоко проникал в ее разум, что ей невольно хотелось высказаться. Уголки губ непроизвольно приподнялись, обнажая ряд ее красивых ровных зубов. Она облизнулась. - Седьмое декабря – лекция по английскому, - начала та, - в зале три ряда мест, мы были на разных, но на одном уровне. Солнце так ярко светило в аудиторию через большие окна, что мне напекло голову, - улыбнулась девушка, - наша преподавательница все говорила и говорила. В какой-то момент я повернула голову. Не знаю, почувствовала ли я, или же просто мне вдруг вновь захотелось посмотреть на его профиль, но он глядел на меня в ответ. Он смотрел на меня, - Вайолет пожала плечами. Марч молча затягивался и выпускал дым; зубы с легким стуком задевали деревянный тонкий мундштук. Вайолет зажевала губу, сжав пальцами подлокотники. – Тогда я подумала, что вот сегодня, вот именно в этот день он познакомится со мной. Что он наконец-таки заметил меня… - Теперь самый печальный. Вайолет дернула веками, словно бы моргала при закрытых глазах. - Лекция по введению в литературоведение. Он спал у нее на плече, а она перебирала его волосы… - Вайолет сжалась, слегка помотав головой. – Что мы делаем? – вспылила та, поднимая веки, ровнее присаживаясь на стуле. – Зачем тебе это нужно? Марч спокойно выпустил очередную струйку дыма; красиво двигались его скулы. Глаза вновь казались стеклянными, его словно завораживало каждое новое слово. С невозмутимым видом он откинулся на спинку, перекинув одну ногу на другую. - А теперь скажи мне, в чем разница между этими двумя случаями. Вайолет нахмурилась, убирая со лба упавшую прядь. - Анна? – неуверенно выдала та. Марч улыбнулся еще шире, затем вновь сменил позу, оперевшись локтем об угол стола. - Видишь ли, мне и самому не нравится эта Анна. Она дурно влияет на Кита- Вайолет перебила его, прыснув со смеху. - Ну и что ты мне предлагаешь убить ее? – сказано это было в шутку, без какой-либо задней мысли, но лицо Марча не выражало абсолютно никакого юмора. Он улыбался, но был серьезен, вся его мимика словно говорила «Наконец-то и ты это поняла». Внезапно в обеденную вплыла Хейзел, нервно поправляя свою прическу. - Мистер Марч, там- - -Не сейчас! – рявкнул тот, не отводя глаз от Вайолет. Та стушевалась, переводя взгляд то на прислугу, то на владельца отеля. - Но м-мистер Марч, в лобби Джон, а Вы говорили предупреждать Вас, когда он- - -Я же сказал, я занят, - медленно процедил сквозь стиснутые челюсти тот, раздраженно глянув на прачку. - Я тогда, пожалуй, пойду, - привстала Вайолет, чувствуя себя лишней. Джеймс испуганно расширил глаза, вскакивая следом. - О, прошу, останься, мисс Хейзел что-то напутала и уже уходит, - с явным намеком обратился тот к прислуге. Та стушевалась, трогая фартук, желая было поспешно удалиться. - Да мне правда пора, уже поздно, к тому же завтра рано вставать и все такое… - не знала более убедительного оправдания девушка, поправляя съехавшую лямку джинсового комбинезона. Марч выглядел потерянным. Вайолет выдала быструю извинительную улыбку и, придерживая волосы, зашагала прочь из помещения, мило улыбнувшись Хейзел по дороге. Дождавшись, пока Вайолет хлопнула входной дверью, Джеймс выдохнул, облизнул губы и грозно наставил на Хейзел указательный палец. - Чтобы больше таких фокусов не было! – в гневе прошипел тот. Хейзел послушно закивала, потупив взор. – Приведите ко мне Джона, -небрежно махнул тот рукой, опуская мундштук с папиросой на стол. Как только он остался один, звякнула крышка графина, и стакан вновь наполнился опьяняющей жидкостью. - Ты ее напугал. Марч поднял стакан, с ухмылкой делая глоток. - Не говори ерунды. Она вернется. Мягко ступали по ковролину темные туфли, обладательница которых оставляла после себя дорожку из дыма, растворяющегося в воздухе. - Ты не можешь использовать ее, - продолжала та, - она сама еще ребенок. Марч нахмурился, то ли от злости, то ли от недопонимания. - С каких это пор ты так печешься о ком-то кроме себя? Что, проснулся материнский инстинкт? Салли закусила дрожащую губу, остановившись возле Марча. Ее тело дрогнуло, рука, что подпирала локоть другой, утерла увлажнившуюся щеку. Джеймс цокнул, сжимая стакан с выпивкой. - Что за слезы, милая? – сделал тот глоток. - Ее поймают и упекут в тюрьму, в конце-концов она не какой-нибудь коп! – расстраивалась та, нервно делая затяжку. Марч странно покосился на говорящую. - Признаюсь, Джон обладает потенциалом, я никогда этого не отрицал. Но у него есть один существенный недостаток – ему есть, что терять. Салли подняла заплаканный взгляд. - Ей разве нечего? Марч залился такой сладкой и хитрой улыбкой, что становилось страшно. - Любовь разрушительна, - вздохнув и заложив свободную руку в карман, принялся скандировать тот, начав расхаживать по комнате, продолжая сжимать стакан, - она ломает человека, - он говорил так, словно и правда произносил речь перед публикой, играя мимикой лица. - В зависимости от исхода она либо подавляет силу, делает человека размазней и тряпкой, либо поднимает на такие высоты, которых разум и представить не мог. Мой прелестный внучатый племянничек и не подозревает даже, кого породил своими собственными руками. Просто подумай, на что способен человек, сердце и душу которого нещадно калечили каждый день на протяжении целого года. Салли, сглотнув, зажмурилась; капли быстро скатились по щекам. Сигарета в руке истлела. - Твоя задача приглядывать за ней, - быстро обошел стол тот, резко опуская опустошенный стакан на поверхность. - Если хоть один волос упадет с ее милой головки, ты крупно об этом пожалеешь, - Марч мягко сжал плечи женщины, поглаживая ткань ее платья. - Я предельно ясно выражаюсь? – его голос был жестким, даже злым, что так разнилось с плавными прикосновениями. Салли медленно кивнула, словно устав от всего спектакля. Марч залился улыбкой. - Отлично, - подбадривающе моргнул тот. - И, кажется, твой светловолосый приятель выбрался-таки из своей берлоги. Не выпускай его из виду, ибо мне не особо нравится, как он поглядывает на нее...