Многогранники

      Моя жизнь приобрела новый смысл, когда я встретил его — своего Акиру. Тогда я ещё не задумывался над тем, что случится в будущем, а просто жил, идя к своей цели вместе с ним. Точнее, это он всегда шёл за мной, хотя я не принуждал его. Прошло несколько лет, казалось, моя жизнь наладилась и успокоилась. Её течение стало равномерным и неспешным. Он всегда был рядом до определённого момента.       Однажды Акира пропал. Сначала я думал, что он ушёл от меня — ему надоело терпеть меня и сносить мой характер. Но потом, логически поразмыслив, я пришёл к другому выводу. Он не мог уйти. Мы с ним нашли какой-никакой общий язык, он практически ни на что не жаловался. Мне казалось, что он даже какой-то частью любил меня, потому что терпеливо продолжал жить со мной под одной крышей.       Я искал его несколько дней, затем нашёл в каком-то лесу — мой любовник лежал без сознания, весь израненный и ободранный. Когда он пришёл в себя, я попытался выведать у него, что же случилось. Но Акира сам не мог ответить на этот вопрос. Он помнил лишь как вышел на пробежку по лесу, и всё.       На какое-то время я забыл об этом случае, потому что жизнь продолжилась в том же духе. Но потом я понял, что Акира принадлежит мне не полностью. Потому что со мной живёт не один Акира.       Первый Акира был тем, которого я привык видеть. И, пожалуй, именного такого я и хотел видеть рядом с собой постоянно. Красивый, загадочный, прохладный, как свежее зимнее утро со своими небесными глазами, в которых я видел и солнце, и луну, и звёзды. Чувствуя опасность, угрожающую нам, он становился сильным и смелым, готовым защитить то, что дорого, ценой своей жизни. Слегка отстранённый, он казался молчаливым и задумчивым, пока я не заговаривал с ним и не заставлял парой весёлых фраз измениться. Тогда он хмурился и краснел, пытаясь ответить на мои колкости и сохранить своё достоинство. В эти минуты он действительно становился забавным, как котёнок, играющий с пёрышком.       Однако, несмотря на свои ворчания, он был довольно спокоен и покорен. Делал практически всё, о чём я его просил. Даже научился готовить и уступать мне. Несмотря на его прохладу, он искал тепла. Вслух он не мог этого попросить из-за своего характера, но ночью я чувствовал, как он прижимается ко мне, ища объятий. Поцелуй в макушку или в щёку мог его смутить, однако такие мелочи ему нравились больше всего. Хоть он и молчал, но старался находиться всё время рядом. Ему было достаточно просто сидеть со мной и смотреть, например, фильм. На мои насмешки он со временем перестал обижаться, а я всё реже говорил таким образом. Мне нравилось видеть редкую улыбку на его лице, когда я выкидывал что-то слащаво-романтическое (например, обнимал его просто так).       Этот Акира не перечил мне, он даже по-своему заботился, хотя и старался сделать это как можно менее заметно. Однажды, когда я приболел (не понимаю, каким образом), парень сидел возле меня чуть ли не сутками, боясь сомкнуть глаза.       Прохладного Акиру, который до сих пор не смирился со своим желанием и проигрышем, мне нравилось растапливать. Каждый раз. Когда я недвусмысленно намекал ему, чем собираюсь заняться, он тут же закрывался в свою скорлупу и пытался гордо вынести это, не проронив ни звука. Медленно и терпеливо я растапливал эту льдинку, и в итоге он сам целовал и обнимал меня. В нём пробуждалась нежность и страсть, которыми мне было позволено насладиться, в благодарность за усердие и терпение.       Да, порой он был упрямым и капризным, но не упрямее и капризнее, чем я сам. Его можно было прогнуть под себя, но и он прогибал, в каких-то вопросах не уступая принципиально.       Второй Акира пробуждался тогда, когда я перебарщивал с растапливанием и разжиганием. Обычно это случалось ночью. Задыхаясь в исступлении, парень терял свою оболочку неприступности вместе с сознанием и преобразовывался в маленького развращённого зверька, чьи лапки не выпускали меня из постели до самого рассвета. Он сладко улыбался и шептал всевозможные пошлости, заставляя меня выходить из себя и буквально набрасываться на него. Парень был неузнаваем и так раскрепощён, что когда это случилось впервые, я подумал, что его подменили, или он сошёл с ума. Акира оказался настолько ненасытным и сладострастным, что мы могли не вылезать из постели сутками. Обычно робкий и несведущий в таких делах, этот Акира брал инициативу в свои руки, и я частенько оказывался снизу, наслаждаясь прекрасным видом. Конечно, радости от такого Акиры были полные штаны, и мы оба вели себя как подростки в период полового созревания, у которых гормоны бьют фонтаном. Или как молодожёны в медовый месяц.       К ещё большей моей радости, этот Акира оказался отъявленным мазохистом. Уж во что во что, а в это я поверил лишь тогда, когда увидел собственными глазами и услышал собственными ушами. Когда ему надоедало быть сверху, он просил сделать ему больнее и брать со всей грубостью и жёсткостью, на которую я только способен. От таких слов я мог вообще умереть от перевозбуждения (не мальчик уже, а пульс зашкаливал под двести). Сначала просто хватало моих естественных сил и средств. Потом в ход пошли подручные. Он просто выл от того, когда я связывал его, затыкал рот и брал его чем попало. Он кончал от того, что я унижал его и заставлял ползать на коленях, надевал на него ошейник и резко дёргал за поводок, заставляя вести себя, как собака. Он впадал в экстаз, когда я бил его и не давал кончить, а когда он достигал предела после этого, то уходил в нирвану. И я вместе с ним.       Такой Акира медленно сводил меня с ума. Я не мог ни о чём думать, кроме него. Я не мог ничего делать, как наслаждаться им. Все дела и разговоры были заброшены. Мы, превратившись в животных, жили лишь одной оргией несколько дней, пока все силы не закончились до такой степени, что мы не могли встать с кровати от истощения. Я не знаю, чем бы это закончилось, если бы не пробудился третий Акира, который буквально спас нас от смерти (хотя умереть от секса было бы эпично).       Сначала я думал, что второй Акира мне нравится больше всего, но за него мне пришлось дорого заплатить. Потом что третий Акира всегда пробуждался после второго. Всегда. И жил гораздо дольше, чем предыдущий. Это был Акира, который меня ненавидел. И каждый раз пытался убить меня. Я догадываюсь, что это была та сторона первого Акиры, которую он подавил в себе любовью ко мне. В этом Акире не было ни любви, ни нежности. Лишь ненависть лилась из его горящих голубых глаз, в которых я видел только молнии и тучи.       Поначалу я думал справиться с ним силой — связать и выбить из него всю дурь, однако этот Акира оказался чуть ли не равным мне по силе и одолеть его стало сложной задачкой. Мало того, что он завладел моей катаной, оставив меня без оружия, так ещё пробуждался в те моменты, когда я был беззащитен. Например, во время сна.       Однажды я каким-то чудом проснулся посреди ночи и сразу понял, что проснись я на секунду позже, то уже бы не жил. Он связал меня и держал катану у самого горла, намереваясь распороть его. Мне удалось заговорить его. Потом пришлось сражаться до самого утра. Борьба, как и секс, вытягивала из нас все силы.       Ещё одно такое пробуждение тоже было весёлым, когда Акира преобразился прямо во время ночи любви. К несчастью, он как раз работал ртом, и его зубы едва не стали смертельным оружием для меня.       Живя с третьим Акирой под одной крышей, я не мог даже спокойно вздохнуть. Мне приходилось то сидеть в засаде, то строить план по его обезвреживанию. Спать нормально я тоже не мог, а уж о том, чтобы завалить его не приходилось даже мечтать (тут бы просто обезоружить). Откуда у него было столько сил, я не знал. Видимо, это я научил его сражаться на свою голову. В итоге, целый месяц мы жили словно враги. И я опять же не знаю, чем всё это кончилось, если бы на помощь не пришёл Акира-спаситель.       Мой прохладный заботливый Акира с удивлением хлопал глазами, рассматривая замученного меня. За этот месяц все мои потребности были настолько неудовлетворены, что я перестал быть самим собой. Я нормально ни ел, похудев на несколько килограмм; ни спал, превратившись в зомби, ни отдыхал, ни разговаривал, а секс вообще ушёл за грань реальности и стал чем-то фантастическим. Злобно глянув на Акиру, я заперся в своей комнате и проспал три дня подряд. Бедный парень, не понимая, почему я так обижен на него, прыгал вокруг меня, пытаясь вернуть доброе расположение, кормил только самым вкусным и свежим, ласково говорил и гладил по голове. И смотрел такими печальными глазами, в которых наворачивались слёзы, что я подумал: может, не так уж и плохо помучиться немного, чтобы потом получить такого ангела. Ещё больше убежденности в этой мысли появилось тогда, когда этот ангел робко и нежно попытался воскресить меня своим теплом. Сам. И это оказался именно первый Акира, а значит, это было чем-то из ряда вон выходящим. Краснея и смущаясь, он сделал всё сам и тихо постанывал, сидя на мне сверху. Всё-таки, отголоски второго были и в нём, сдерживаемые разумом, стыдом и гордостью. После этого я простил его. Акира начал больше улыбаться и больше дарить своего тепла. Я вновь вернулся к полноценной жизни. Но каждый раз, понимая, что парень разгорается всё сильнее, а я перестаю держать себя в руках, мне приходилось десять раз подумать, на что я подписываюсь.       Если я зайду чуть дальше — получу головокружительный секс и ненасытного мазохиста. Но затем мне придётся заплатить за это голодом, холодом, недосыпанием и длительным воздержанием. Такие стрессы ни для моего организма, ни для организма Акиры не были полезными. Поэтому, я решил пока отложить перевоплощение Акиры до того случая, пока не захочу себе приключений.       Однако, Акира не полностью принадлежал мне. Его личности начали со временем проявляться самостоятельно, без моего вмешательства. И почему-то чаще, будто мне на зло, мелькала третья личность, которая ненавидела меня.       Да, у меня была хорошая выдержка, но даже ей пришёл конец. После очередной битвы, когда возвратился спокойный Акира, я высказал ему всё, что я думаю о нём и о каждой его личности. Парень пребывал в ступоре несколько минут, а потом упал на колени и схватился за голову. Кажется, все три личности начали смешиваться у него в голове, и каждая пыталась завладеть сознанием. Я серьёзно испугался за него. Акира заболел и пролежал в лихорадке несколько дней. Когда он пошёл на поправку, мы попытались вместе придумать план совместной жизнью со всеми тремя личностями.       С первой проблем не было. Со второй у меня тоже, но вот Акира разозлился, когда я рассказал о ней. Обозвал меня извращенцем и растлителем. Я тоже в долгу не остался и заявил, что сфотографирую его в таком состоянии и предъявлю доказательства своей невиновности. Парень надулся, как индюк, не веря в то, что может быть таким.       А вот с третьей личностью была беда. Ни я, ни Акира не знали, как с ней справиться. Нужно было найти причину того, почему она появляется. Причина, конечно же была во мне, а значит, Акире нужно было выплеснуть всю ненависть, пока он был в изначальном состоянии. Тогда бы его третья личность получила удовлетворение и не рвалась бы так отчаянно наружу. То же самое было и со второй — чтобы она не вышла, парню нужно было раскрепоститься и поддаться своему желанию сознательно, а не потому, что так захотел я. Тогда бы он смог контролировать себя и насытить вторую личность.       В первом случае нужно было уступить мне, чтобы он вдоволь поизмывался надо мной, во втором — ему, преодолеть себя и позволить желаниям ненадолго выйти из-под контроля. Но вся загвоздка была в том, что Акира не мог так яростно ненавидеть меня и любить до сумасшествия. Поэтому мне пришлось взять всё в свои руки. Я начал доводить его, чтобы он почувствовал ко мне прежнюю ярость, спящую глубоко внутри и выплеснул её на меня. Когда мне это удавалось, и глаза Акиры заволакивало мглой, поражённый, я тихо шептал его имя до тех пор, пока его глаза вновь не становились ясными, и я не видел солнца или луну. Он извинялся передо мной, однако я заявил, что приму извинения только в одной форме.       А вот тут я ничем не мог ему помочь — если я опять буду подавлять и принуждать, вырвется его вторая личность. Парень это понимал, и так же понимал, что должен пройти этот путь сам, преодолев свою скованность и пройдя сквозь стыд. Конечно, эта «терапия» мне нравилась гораздо больше, чем предыдущая. Здесь мне нужно было лишь одно — не наброситься на него раньше времени. Отдать ему своё тело и позволить наслаждаться им, дать понять, что опасность не исходит с моей стороны. Что я его не принуждаю, что он сам наслаждается мной, как и я им.       Медленно и терпеливо мы продвигались по двум путям, кормя обе личности и держа их на коротком поводке. И чем дальше мы продвигались, тем я больше осознавал, что вот он — тот идеальный Акира, который мне нужен. Ни второй, ни третий, а первый с добавками (хотя это уже получается четвёртый). Тот, который сможет победить не только моих врагов, но и меня. Тот, который сможет не только подчиняться, но и подчинять. Тот, который может идти по грани и не оступаться, наслаждаясь её остротой и чувствуя уверенность в выбранном пути.       Но раз в год, так или иначе, отпуск у меня был незабываемым во всех смыслах.