/видит лёгкое охуевание на лицах читателей/.
По субботам Анри играет в гольф.
Сегодня суббота.
После трёх-четырёх партий он и его друзья устраивают небольшой фуршет на веранде. Две женщины, пришедшие вместе с мужьями, смотрят на меня крайне враждебно.
Ну, ничего. Ничего.
Я закуриваю третью сигарету.
Анри - хороший любовник, слов из песни не выкинешь. Ставлю сотню долларов на то, что он ебал и этих двух.
Блондинка мне нравится. У неё высокая грудь, эффектно подчёркнутая жилетом, и красивые восточные глаза. Полукровка. Я читала где-то, что мужчинам такие нравятся.
У другой ноги слишком длинные. Невероятно длинные. Уверена, когда Анри входил в неё, то она эффектно расставляла свои бесконечные ноги.
Когда блондинка, опустив холёную руку на плечо мужа-миллионера, в очередной раз бросила на меня испепеляющий взгляд, я усмехнулась.
Если хочет вернуть себе любовника, то пусть поспешит.
У меня украденный с кухни нож лежит под подушкой.
Анри предлагает гостям прогуляться по нашему - так и сказал: "нашему" - саду. Он приятный хозяин, любезный и очаровательно смеётся над всеми шутками. Женщины тают.
Он указывает им путь меж роз, чей аромат будоражит, а сам резко оборачивается ко мне.
Мы вместе уже несколько месяцев. Слуги смиренно зовут меня "госпожой". Его друзья очевидно думают, что мы пара. Красивая, кажется, пара.
Я снова пытаюсь выжить, предлагая своё тело чужаку. Я вспоминаю ради чего всё это, и почему.
Детский рисунок в моей памяти - солнце.
Просто надо терпеть. Снова и снова.
Снова, господи, и снова.
А если надоест - зарезать вначале его, а потом себя, прекрасно помня о контракте. И о сестре. Где-то внутри себя я очень громко и очень истерично смеюсь.
Анри кивает мне - знак подан. Шоу начинается.
Мы отходим в сторону, прячемся за белой статуей, как молодые любовники из романтического фильма. Крепкой рукой хозяина Анри хватает меня за задницу. Трусы - не нужный атрибут моего гардероба.
- Они все так смотрели на тебя... - шепчет Анри, обжигая дыханием мне шею. - Видела? Зная их жён, прекрасно понимаю, с чего у них стоит на тебя, милая.
Я смеюсь.
В голос.
- Будто у тебя не было ничего с этими женщинами. - Пауза. Он жадно целует мой рот, языком размазывая бордовую помаду. - Они красивые.
- В них нет греха, - вдруг говорит он, отрываясь от меня. - Ты порочна до мозга костей.
- Хочешь сказать, что, продав душу, я стала сексапильнее?
- Да.
Я вспоминаю всех мальчишек, наивных и совсем юных, что смотрели на меня; всех мужчин, которые так, словно случайно, задевали меня то в очереди, то на улице; все эти похотливые взгляды. Хочется сорвать с себя кожу, вытряхнуть.
- Это на уровне подсознания.
Я думаю о своём психотерапевте. Внизу живота больно тянет. Анри меня не возбуждает. Он груб, жесток, холоден.
Жалкий комедиант, любящий показуху.
Неделю назад он улетал в Англию. Когда я встречала его в аэропорту, после короткого приветствия, он повёл меня в комнату матери и ребёнка, и мы трахались прямо на пеленальном столе.
Ему нравилось. Нравилось ощущать угрозу, думать, что кто-то может увидеть.
Он хотел видеть, как я краснею, оглядываюсь, крепче сжимаю губы.
Это пугало. Это не возбуждало.
- Твои друзья могут нас заметить. Ну, не думаешь же ты, что они такие дураки?
- Они куда глупее, - противно хихикает Анри.
- А ведьма-то не дура, - звучит сзади знакомый голос, и Анри резко отходит от меня.
- Дейзи?! - вскрикиваю я и немедленно одёргиваю юбку.
Она смотрит на меня, игнорируя Анри - такое с ним, думаю, в первые.
- Как ты, девочка?
Я молчу.
- Ясно.
Замечаю, что во взгляде её уже нет прежнего отвращения, и губы брезгливо не поджаты. Ей откровенно жаль меня.
Когда оценка моего состояния завершается, Дейзи, наконец-то, поворачивается к Анри.
- Я пришла за ней.
Он ухмыляется.
Властно прижимает меня к себе. Смотри, ведьма, кукла моя.
- На каком основании?
- О, - машет рукой Дейзи. - Я дотошно перепроверила договор и...
- Чушь не неси, - шипит Анри.
Я вижу, как бледнеет его лицо.
Привык ко мне?
Ну и ну.
- ...И есть мнение, что Кроули не мог отдать тебе ту, что сама заключила договор.
Вздох застревает у меня на губах. Имя, звеневшее в моей памяти, теперь салютом бьётся у самого сердца. Он... думает обо мне? Вспоминает?
Часто ли?
Я более не ощущаю руку Анри на себе, не вижу перед собой Дейзи.
Кроули - чёртов ублюдок.
Мой чёртов ублюдок.
Скучаешь ли ты?
- Думаешь, я поверю?
- Она. - Кивок в мою сторону. - Отдала своё тело, а значит, душа свободна. Ты можешь владеть ей, но вот душа...
О.
Неплохо.
Я улыбаюсь.
Анри смотрит на меня, как на цветок, который очень хочется сорвать. Но нельзя.
- Значит, она не будет моей, пока жива?
Пальцы холодеют. Я закрываю глаза.
- Я знаю, знаю, кому принадлежит твоя душа. Явно не мне.
Дейзи молчит. Она не знает, что мы оба видим: жёлтое платье, высокие каблуки, спущенные трусики... Звучат стоны, крики, и я шепчу столь ненавистное этому мужчине имя.
Анри - не дурак. Он не хочет делить меня с кем-то, но сам понимает, что ему придётся.
- Сколько... сколько тебе осталось?
- Три года, десять месяцев.
Он улыбается - точно зверь, что узрел добычу.
- Я подожду.
Мужчины!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Жди, дорогой, жди.
Когда ты найдёшь нож под моей подушкой, ожидание будет ещё более сладким.
Дейзи берёт меня за руку.
Я, наконец-то, снова дышу.
***
Он - самый ужасный мужчина в мире - сидит на диване ко мне спиной.
Я одёргиваю белую, как у школьницы, юбку и наспех поправляю волосы.
- Одна ведьма, - начинаю я. - Помогла мне сбежать.
- По моему приказу, - сухо отвечает он.
- Разумеется.
Я подхожу к дивану, опускаю руки на спинку из чёрной кожи.
- Здравствуй, Лапуля, - говорит он, повернувшись ко мне.
Тысяча салютов вспыхнули во мне одновременно.
- Не очень быстро ты спас меня, однако, - бросаю я.
- Дела, дела. И надо было, чтобы Анри к тебе привык. Посмотрите-ка на него, - расплылся в улыбке Кроули. - Душу твою захотел. Влюбился что ли?
- Ну хоть кто-то.
Он слегка приподнимается и обхватывает своими руками мою талию. Где-то внутри меня, очень глубоко тонкий голос кричит от радости.
Быстро стянув в себя блузку, села на диван, аккуратно пристроившись между его ног.
Разум готов ударить меня, избить, накричать, оттащить в сторону. Дура, что творишь?
Но видит бог, я так ужасно тосковала по этому мужчине, что всякие доводы - пустота.
Кроули это знает. Видно всё по его самодовольному лицу.
Он трогает тыльной стороной ладони моё бледное лицо. Обхватив его кисть, я нежно целую губами пальцы. Как же я скучала.
- Какую же покладистую и верную шлюху я воспитал, - выдыхает Кроули.
Но в его глазах не адское пламя.
Далеко не адское.
И я чертовски этому рада.
