***
Страх не успел проникнуть в артерии, а боль длилась лишь мгновение. После была тьма. Всепоглощающая и безмолвная. Кристина слышала голоса. Большинство принадлежало неизвестным людям, но были и родные, знакомые до боли. Она не могла различить, о чём они говорили, ощущение было таким, словно их разделяет толща воды. Но Кристина знала, что говорят о ней. Ей хотелось кричать, звать, дать какой-то знак, что она слышит… Но все попытки были тщетны. Будто бы из её тела удалили все кости и каждый мускул. Девушке хотелось плакать, но даже этого она не могла сделать. Она словно находилась в огромном липком коконе, без движения и сил. И неизвестно, сможет ли когда-нибудь выбраться. — Кристина! — властный женский голос позвал ее. — Кристина! Приди ко мне! Придти? Куда? Хотя, если бы она знала ответ… Сейчас она не могла даже открыть глаза. — Кристина! Девушку словно кто-то за плечи резко поднимает с кровати. Она оглядела себя. Почему на ней белая больничная сорочка? — Мама! Папа! — Кристина увидела стоящих у кровати родителей. Но на их усталых и потемневших от горя лицах не отразилось ничего. Они её не слышали. — Мам! Я здесь! Перед тобой! — Кристина встала с кровати, голыми ступнями не ощущая холод пола, и обняла женщину. Но мать не замечала её прикосновений. Взгляд Кристины опустился на кровать, и она в ужасе отшатнулась. Вначале девушка подумала, что на койке лежит манекен, отдалённо похожий на неё, но тут же поняла, что это и есть она сама. — Нет! Этого не может быть! Я сплю! Этого не может… — девушка закрыла лицо руками. Как это возможно? Почему она видит себя со стороны — эту страшную безжизненную копию, подключённую ко множеству аппаратов? — Кристина! И снова этот голос. Повинуясь неизвестному зову, девушка шагнула к двери. Посмотрев ещё раз на родителей, она повернула ручку и вышла. Супруги, поглощённые собственным горем, не заметили, как открылась дверь. Очутившись в больничном коридоре, Кристина еле увернулась от каталки, на которой везли с операции одного из пациентов. Медбрат также не заметил девушку. Тут Кристина увидела Славу. Он сидел у её палаты, его правая рука была крепко забинтована. — Слава, — произнесла девушка, делая шаг к нему навстречу, решив предпринять очередную попытку обратиться хоть к кому-то. Но друг также не ощущал её присутствия. Она решила следовать за голосом, который её так отчаянно звал. Кристина вдруг подумала, что, может быть, она сошла с ума и то, что сейчас происходит — лишь плод её больного воображения. Подчиняясь странному зову, она открыла дверь палаты, находившейся как раз напротив той, в которой лежало её тело. В нос тут же ударил запах лекарств и чего-то прогорклого и гнилостного. Запах смерти. Перед ней на кровати лежала старуха. Её иссохшее морщинистое лицо обрамляли жидкие пряди редких седых волос. Ноздри крючковатого носа раздувались при каждом тяжёлом и хриплом вдохе, в них были вставлены специальные трубочки искусственной подачи кислорода. Серые подёрнутые белёсой, словно у рептилий, пленкой глаза цепко смотрели на так и оставшуюся стоять у двери Кристину. — Подходи, чего стоишь, как вкопанная? — проскрежетала своим беззубым ртом старая женщина. Её голос был отдалённо похож на тот, что звал сюда Кристину. Медленно, словно идя по раскалённым углям, девушка подошла к кровати. — Ну! — старуха зыркнула на Кристину и тут же скривилась от страшной боли, — Ты чего ж, меня боишься? Можешь быть спокойна, не трону я тебя. Да и что же я могу сделать против бесплотного духа? У девушки от удивления расширились глаза. Так значит она — дух? Как в тех фильмах про призраков, которые так ей нравились, вот только сейчас всё по настоящему. И это совсем не радовало Кристину. — Теперь тебе интересно, зачем я тебя позвала? — каждое слово давалось старухе с трудом, — ну, чего тут говорить, сил моих больше нет, уйти на тот свет хочу! Что так на меня смотришь? Уж неделя вторая пошла, как я должна быть в пекле. Но мой дар держит меня*. — Подойди! — скомандовала она, еле приподнимая изуродованную артритом вздувшуюся руку. Протянув свою, Кристина заторможенно сжала её ладонь, и внезапно почувствовала сильный разряд, будто небольшой удар током. Руку словно обожгло пламенем, девушка попыталась дёрнуться, но железная хватка старухи не отпускала её. — Теперь он твой, — ухмыльнувшись беззубым ртом, произнесла та, — как с этим быть теперь твоё дело. Пальцы старухи разомкнулись, рука беспомощно опустилась на белую простыню. Белёсые глаза стали походить на стеклянную бутафорию. Кристина сделала шаг назад и почувствовала, что падает…***
— Кристиночка, дочка! — резкий яркий свет ослепил её. — Мам, — Кристина издала, как ей казалось, слабый писк, но женщина услышала её. — Ты очнулась! Где-то минуту Кристина не могла понять, где находится. В голове каша, а тело раз за разом пронзала острая боль, но она радовалась, что чувствует её. Что наконец ощущает ноги и руки. Что родители, плачущие сейчас от счастья, видят её. — Пусть Слава войдёт, — так же слабо проговорила Кристина, — я знаю, вы его не пускаете. Мать и отец странно переглянулись. Из коридора послышалось множество голосов. — Пациентка в пятой палате! Отсутствие сердцебиения и дыхания! Срочно в реанимацию! — Какая реанимация… фиксируем время смерти.