Империя. Цинхай.

Энди уехал в Синьцзян-Уйгурский район снова, чтобы объяснять своему старинному другу, как вышло на этот раз покушение, и как идёт расследование. С ним покинули Циньхай и Николас с Николь. Третий сын, по слухам, пообещал больше не отпускать от себя сестру ни на шаг. О том, как та восприняла вынужденное возвращение на родину, никто не говорил. Никому не было дела до маленькой пострадавшей китаянки, разменной монеты в мужских играх. А целенаправленно Сандо ни у кого не спрашивал, была ли какая-то сцена в больнице или при отбытии. Не только внешнее спокойствие не позволяло заметить какие-либо изменения в наёмнике. Он и в собственной голове убеждал себя, что ничего не случилось. И ничего будто бы не случилось, он всего лишь вернулся к тому состоянию, в котором сюда приехал, в котором жил много лет. Он снова был холоден, решителен, сдержан, молчалив и угрюм. А выбивавшийся из череды тысяч таких дней краткий летний роман – это ничто. Такое забывается, остывает, исчезает. Или как шрам остаётся, но не болит, и не беспокоит, если не смотреть на него, то и не поймёшь, что он у тебя есть. Охранная смена возле госпожи Лау у него теперь всегда была с Джексоном, а потому и разговоров с Джином уменьшилось, а чем меньше болтаешь – тем меньше беспокоишься, тем сильнее и крепче удерживаешь всё в себе. Ведь мысли и чувства, они подобны прорвавшейся плотине, если позволить образоваться щели – уже не загонишь поток обратно. И Сандо был рад, что щели взяться неоткуда. Джексон – юный мальчик по сравнению с ним, мальчик, с которым невозможно было прийти к откровениям и доверительным беседам. Но поскольку освобождались они именно дуэтом, то вдвоём стали ходить в спортивный зал и заниматься. Младший сын Дзи-си, как и его сестра Эмбер, попросил потренироваться с ним, показать какие-нибудь приёмы. Секреты мастерства вольный брат выдавать не собирался, но и самому не лишним было поразминаться с шустрым и ловким парнем. Иногда на эти разминки приходила Эмбер, дожидаясь своей очереди, иногда приходила просто так, посмотреть, как красиво и умело сражается опытный воин против не очень опытного юноши. В отличие от Николь, она ни за кого не болела и не желала Сандо вечных поражений. Она просто смотрела. А Сандо просто отмахивался от назойливого желания сравнить и произнести в голове другое имя. Эмбер, он должен был заниматься с Эмбер, когда уйдёт Джексон, и наблюдать за ней, потому что до сих пор его не покидало чувство, что не так проста эта племянница Энди. Но сегодня был день дежурства, и две привычных тени, на которые Дами уже давно перестала обращать внимание, шли за своей подопечной. Никто во дворце ещё не знал о её положении, и она пользовалась отсутствием усиленной опеки, которой грозился Энди в ближайшем будущем. По левую руку от неё шла Фэй, по правую – Ифань. Дами понимала, что должна максимально сблизиться со всеми, кто имел отношение к Великому Уйгуру, иначе добыть информацию о нём не получится, а разведать важные и полезные для его погибели сведения – тем более. А поскольку Ифань не собирался задерживаться и уже пространно рассуждал о полёте в свои любимые Штаты, то следовало быть расторопнее. К тому же, после его появления пытались отравить Николь. Не мог ли он быть замешан? Но его не было при покушении на Хангёна. Связаны ли два этих покушения или нет? И кто был здесь и тогда, и в этот раз? Фэй была? Она появилась на следующий же день после выстрела в Хангёна, не могла ли девушка тогда находиться уже где-то в округе, и сделать вид, что прибыла только что? Она – самая любимая сестра Эдисона Чена, если он способен кого-либо любить. Но стала бы она участвовать в его коварных планах, учитывая её миролюбивый нрав, её христианское человеколюбие? Дами вспоминала и Джексона, вечно пререкающегося с Николь, к тому же, он самый последний сын, и убить любого, кто шёл в очереди перед ним – в его личных, кровных интересах. Так ли он прост, или прикидывается болтливым простаком? - А где именно в Штатах вы живёте, Ифань? – старалась быть любезной, обходительной и внимательной Дами, прощупывая всех и каждого, насколько позволяли пределы уместного любопытства. - У меня дом в Лос-Анджелесе. Но я не люблю задерживаться там надолго, провожу в нём часть лета, другую – в Майами, или где-нибудь ещё. Вот, здесь, например. - А зимой? - Зимой я снимаю квартиру в Нью-Йорке или Чикаго. В холод крупные города так и манят, и я туда… - провёл рукой чётко вперед, разрезая воздух Ифань. «Уношусь, стремлюсь, переезжаю? – за него договорила про себя Дами. – Боже, научись уже заканчивать, это только меня раздражает, или ещё кого-то? Или я немного беременная и это в порядке вещей, что меня всё будет раздражать?». - Ифань, ты как перелётная птица, правда? – улыбнулась Фэй. - Нет, я люблю Штаты, поэтому в основном там… - Когда-то ты говорил так же про Корею, - напомнила сестра, - но всё равно же уехал из неё. - Корея для меня оказалась слишком мала, - вскользь, уголком рта улыбнулся Ифань, сразу же перестав это делать. Будто боялся морщин на великолепном лице. – Да и разве мне одному тесно там стало? Что скажете, госпожа Лау? - Что Цинхай, определенно, будет пошире, - приобретя привычку отшучиваться, хохотнула Дами, - пожалуй, сюда улягутся Корей пять-шесть. - А в Синьцзян уместится два Цинхая, - дополнил математическое сравнение Ифань, - и всё-таки вашему брату, например, комфортно в совсем крошечном Сингапуре. Кто-то любит кочевать, кто-то любит сидеть на месте. Все мы такие разные! - Это верно, главное – научиться ограничиваться малым, - сказала Фэй. - Чем же малым мы должны ограничиваться, сестра? - Всем. Большие потребности развращают человека, бороться надо со своими желаниями, вот что я думаю. - У тебя это прекрасно получается, сестра, иначе отец бы… - Ифань сунул одну руку в карман, а другой абстрактно махнул, видимо подразумевая беспечным жестом выметенного вон предмета, что девушку ждало бы замужество, не окажись она такой благочестивой. - А вы тоже не женаты? – полюбопытствовала Дами, изображая неведение или забывчивость. - Нет, я расстался в прошлом году с девушкой, пока что не хочу снова связывать себя отношениями. У меня перед глазами два примера для подражания: отец и Энди. По ним я не скажу, что ранние браки приносят счастье. Вот, погляжу на ваш, поздний… - У тебя так же есть пример Чуна, - нравоучительно напомнила Фэй, явно не восторгающаяся образом жизни отца. - Брат, женившийся на своей первой любви, с которой сидел за одной партой? Возможно, таким людям как он, это подходит, но я не вижу в таких историях ничего интересного и заслуживающего повторения. - У них с Ли Ин двое чудесных детей, они счастливая семья, Ифань, - гнула своё Фэй, – они единственные, кто живёт не так, как все мы, и потому счастливы. - Что ты называешь счастьем? Прозябание под пятой отца? Или их вечные тревоги за сына, которым отец в припадках мании преследования начинает их шантажировать? Нет, уволь, я себя сам в яму закапывать не буду. Дами хотела идти незаметно, не привлекая к себе внимания и слушая, но брат с сестрой перестали обсуждать Синьцзян, и ей пришлось задать вопрос, чтобы тема не успела далеко уйти: - Ваш отец шантажирует вашего старшего брата? - Да, иногда, - кивнул Ифань, - Чун же самый первый, самый главный претендент на наследство, к нему больше всего претензий, на него больше всего падает подозрений. Хотя на самом деле это самый слабый и беспомощный человек на свете. - Не говори так о Чуне, - нахмурилась Фэй. – Ты как Хангён, критикуешь всё благонравное. - Почему бы не сказать, если это правда? Он как Исин – наивный дурачок, вовремя не сбежавший подальше. – Ифань остановился и посмотрел с высоты своего роста на девушек. – Впрочем, не при наушнице Эдисона будет сказано… Откланявшись, он пошёл прочь, озвучив то, о чём думала и Дами. Насколько в унисон поют Фэй и Эдисон? - Почему он назвал Исина дурачком? – решила не показывать подруге своих подозрений госпожа Лау. Зачем спугивать кого-то, когда хочешь его рассмотреть поближе. - Потому что он увлёкся тем, чем не следовало, и хорошо знал об этом. - Наркотиками? – предположила Дами. Фэй грустно рассмеялась. - Ах, лучше бы он увлёкся наркотиками! Отец отправил бы его в клинику и живо вылечил, а теперь… - Китаянка вздохнула. «И эта набралась от подлеца Ифаня незаконченных фраз!» - стиснула челюсти Дами. Но в этот раз было глупо прекращать увлекательное изыскание, когда ещё подберётся разговор так близко? - Так что же произошло? Фэй обернулась, убеждаясь, что телохранители жены Энди идут на почтительном расстоянии, и всё-таки она приглушила голос, взяв под руку Дами и заговорив возле самого её уха: - Несмотря на то, что ходят слухи о связях твоего брата и золотых, в которые я не склонна верить вообще, я расскажу тебе. Ты веришь в существование золотых? - Я… ну… - почувствовала себя школьницей, не подготовившей домашнее задание Дами, - не приходилось сталкиваться, так что ничего не могу сказать… - Как бы то ни было, - Фэй поправила пучок волос на затылке, - Исин в них поверил, и возомнил, что сумеет стать одним из них – благородным защитником страждущих. Представляешь себе, что стало с отцом, когда он узнал об этом? Учитывая пророчество… Ты же знаешь пророчество? Не можешь не знать, потому что Дракон его знает прекрасно, будто слышал из первых уст. - Я слышала что-то, о золоте и одном из сыновей, который убьёт его. Ты об этом? - Да, отец уверен, что речь шла о золотых из легенд, он знает, что они – не выдумка. Так он говорит, - пожала плечами Фэй, но Дами помнила её историю о спасенной девушке в горах, и не сомневалась, что и Фэй приходилось убеждаться лично. – Поэтому для отца объединение золотых и одного из сыновей – это как смертный приговор. Он не стал пытаться понять Исина, который и мухи не обидел бы, не то что родного отца. Наш бедный мальчик, воспитанный на идеалах и сказках, пострадал ни за что, за желание делать добрые дела и совершать подвиги, за то, что у него невинная и чистая душа. - Что же с ним сделал ваш отец? - Запер где-то. Я не думаю, что у него поднялась рука на сына, но Исина никто не видел уже очень давно, и никто не знает, где отец его держит, - Фэй поникла, вспомнив о младшем брате. – Это несправедливо, но мы ничего не можем сделать, Дами. Исин знал, на что шёл. Будем надеяться, что отец простит его, и чем быстрее, тем лучше. Так вот в чём один из секретов Дзи-си. Сестра Джиёна сочувственно и сопереживая подержала Фэй за ладонь, продолжая прогулку по саду, но внутри всё рвалось в разные стороны. Дракон хотел узнать, что за тайна окружает седьмого сына. Тайна раскрыта, только на руку ему это не сыграет, это сыграет на руку золотым, если они узнают, что среди детей Великого Уйгура есть их поклонник и потенциальный новобранец. Но надо ли рассказывать об этом Джину? Дами знала, что сегодня под утро у неё будет шанс, Энди уехал и их с возлюбленным ждут несколько часов свободы. На чьей же она стороне? Драконов или золотых? Господи, как сложно! Она была в Макао, она знает, что никакого союза между двумя бандами нет, никакого договора, только временный нейтралитет. Поэтому нельзя быть одновременно за тех и других. Нужно делать выбор, а это мучительно сложно. Может ли быть третий вариант? Стать синеозёрной и играть только за себя. И немного за Энди, потому что только он то оружие, которое способно даровать ей самостоятельность и власть. Джиёном вертеть невозможно, Джином – бесполезно, он не принадлежит себе, там главный как минимум Хосок, манипулировать которым у неё тоже не вышло. Остаётся только Энди, медленно, но бесповоротно погружающийся в омут её очарования. И будущего отцовства, которое подарит ему ту самую мягкотелость, что необходима Дами. Она госпожа Цинхая, и не обязана никому прислуживать! Но когда её тело оказалось в объятиях Джина, то вся решительность, стойкость, всё самолюбие, построенное на какой-то генетической амбициозности, улетучились, подобно невесомому эфиру. Жаркие руки любовника и его умелые губы растворили все её замыслы, Дами кусала подушку и выгибала спину, дрожа от оргазма. Никогда и ни с кем не было ей так сладостно, хорошо до боли. Никогда и никого не любила она так, как Джина. Мокрые от пота, но продолжающие ласкать друг друга ленивыми от удовлетворения пальцами, влюбленные шептались в рассветный час на просторной кровати супруги Энди Лау. Ладонь Джина трепетно гладила пока ещё плоский живот Дами, и под этими убаюкивающими касаниями она поведала о судьбе Исина и всём том, что услышала от Фэй. - Как ты думаешь, Дзи-си помилует сына? – едва слышный голосок прозвучал у щеки Джина. - Не знаю, если верить басням о нём, то он кровавое чудовище, которое никого не жалеет. - Я пока не сталкивалась с подтверждением этого. - Я тоже, - задумчиво сказал Джин, из проверенных сведений зная лишь об убийстве пророчицы и нескольких золотых, что защищали её двадцать с лишним лет назад. В последнее же время синьцзянцы были больше заняты грызнёй с драконами, а это за грех принять трудно, скорее поединок равных. – Если бы узнать, где находится Исин, если бы суметь его вытащить! - О том, где он, похоже, не имеет представления никто, кроме самого Дзи-си. - Так не бывает. Кто-то должен знать. Эдисон, или Николас, или Энди. - Если я спрошу у Энди – это будет подозрительно. - Согласен, поэтому не нужно. Надо постараться выведать как-то иначе… - Как? Для этого нужно попасть в Синьцзян. Разве мы можем оказаться там? - Мы – нет, но мы и не одни, счастье моё. Кто-то наверняка смог бы проникнуть. Дами знала, что золотые умеют действовать под прикрытием, незаметно, и внедряться в чужую группировку, наверное, не хуже, чем шпионы Джиёна, но она вряд ли узнает когда-нибудь, как они будут реализовывать свои планы. Ей бы не хотелось, чтобы где-то там, в самой западной провинции Китая, схлестнулись интересы золотых и её брата, и Дзи-си, натравив бы их друг на друга, потешался в стороне. Возможно, надо было изобрести какой-то способ, чтобы мифический мир между золотыми и драконами всё-таки состоялся, и они принялись бы избавляться от Уйгурского Льва плечом к плечу. В мечтаниях о том, что сумеет этого добиться, Дами уснула на груди Джина. Разбудил её, как обычно, стук в тщательно запертую дверь. Джин среагировал ещё при приближении шагов, беззвучно сползя на пол. Горничная хозяйки дворца, молодая китаянка по имени Жун, спросила по другую сторону: - Госпожа, вы ещё спите? Госпожа Фэй собирается позавтракать и интересуется, присоединитесь ли вы к ней? - Я… - изображая дремлющую непонятливость, Дами зевнула, - просыпаюсь. Кто говоришь, госпожа Фэй? - Да. Дами с Джином переглянулись. Каждый раз, прежде чем заняться любовью, они закидывали все его вещи под кровать, чтобы если пришлось быстро открыть дверь, то ему оставалось лишь закатиться к своей одежде. До сих пор такая нужда была однажды, обычно торопиться не доводилось. Дами кивнула, указывая вниз, и Джин понимающе скрылся под нависающими с боков до самого пола простынями. Супруга Энди, накинув халат, опустила ноги и подошла к заднему входу в свою спальню, отпирая его. - Принеси мне какое-нибудь платье попроще, Жун. Никаких посторонних гостей у нас нет, а без мужа наряжаться мне не для кого. – Служанка улыбнулась, и с поклоном отошла за платьем. Дами повернулась к своей комнате, слыша, как в тесноте под матрасом одевается любовник. – Я сейчас уведу Сандо и Джексона, как только приведу себя в порядок, - шепотом сказала она, будто самой себе, - и ты уйдёшь. - Как обычно, госпожа, - с лёгкой иронией донесся голос невидимки. Горничная вернулась и помогла облачиться Дами в плотное шёлковое ципао бирюзового цвета с чёрной каймой. Самостоятельно причесавшись, она поманила за собой Жун не прекращающейся беседой о всякой всячине, не смея прерывать которую, та вынуждено последовала прочь из спальни. В тонкую щель между полом и простынёй виднелись ступни в домашних туфлях, распахнутые двери, обутые ноги охранников, мелькнувшие до того, как двери за всеми вновь закрылись. Джин свободнее вздохнул и, выбравшись из-под кровати, оправил на себе рубашку. За стенкой было тихо, и он прислушался к звукам коридора, чтобы знать, когда можно будет промелькнуть по нему. Но там раздались очередные шаги и он, отступив от двери, понял, что придётся переждать немного. Шаги всё приближались, и мужчина, ощущая лёгкое беспокойство, решил перестраховаться, забравшись обратно под кровать. Затаившись второй раз, Джин слышал своё сердцебиение, когда двери плавно двинулись. Зазор между полом и низом простынки всё так же не открывал обзор выше щиколотки. Через порог перетёк подол длинного женского платья, кончики атласных расшитых туфель едва виднелись из-под него. Неизвестная ступила в комнату и сделала несколько шагов, молчаливая, шуршащая платьем. Джин боялся даже сглотнуть, чтобы не издавать ни звука. На лбу проступила испарина. Кто смеет входить в покои Дами без её разрешения? Очевидно, что это не прислуга. Подол приблизился к кровати, и почувствовалось, как на неё кто-то опустился. - Благородный страж, - как гром из поднебесья, раздался сверху голос Цянь, окутывающий и приятный, но слишком резкий и внезапный для правившей до этого тишины, - я знаю, что вы здесь. Впрочем, можно ли теперь называть вас благородным? Побледневший и едва не ощущающий удушье, Джин застыл под Викторией, отделённый матрасом, почти не прогнувшимся под тонкой и стройной фигурой прекрасной дочери Дзи-си. Откуда она знает? Почему пришла сюда? Что ей нужно? Понимает ли она, что он тут для… Она узнала, какие отношения у них с Дами?! - Вы хотите, чтобы я заглянула во все укромные уголки? – спросила она тоном, точно знающим, что обращается не к пустоте. – Здесь всего четыре места, где вы можете укрыться: за ширмой, за шторой, в шкафу и под кроватью. Осмотреть эти места займёт меньше минуты, я даю вам эту минуту, чтобы проявить смелость и выйти самостоятельно. Джин понимал, что она не блефует. Была ли у него возможность скрыться, перепрятаться или исчезнуть? Эх, сюда бы их гипнотизёра! Провалиться в пол не выйдет, но сумеет ли он выйти из опасного положения, объяснив что-то Цянь? Как оправдать своё нахождение под постелью супруги господина Лау? Это конец, верная смерть… Но минута шла, и Джин понимал, что если не попытаться выкрутиться, то Цянь поднимет шум, может позвать кого-нибудь, начнётся такой скандал, что пострадает и Дами, и беременность её не спасет, потому что будет не ясно, кто её виновник. Сжав кулаки, золотой выбрался из-под кровати, поднимаясь и выпрямляясь во весь рост перед спокойно сидевшей Вики, чьи руки лежали на юбке изумрудного платья, сложенные нежным бутоном тюльпана. Их взгляды встретились, и она, сидевшая и смотревшая на него, стоявшего, смотрела на него снизу вверх так, точно выше была она. - Вы сказали несколько недель назад, Джин, - стойко, с улыбкой царицы Савской, мудрой и лукавой, Цянь взмахнула ресницами, - что если вы и в игре, то правила назначаю я, и пропадать вам. Кажется, этот момент настал? – Золотой продолжал молчать, надеясь, что девушка озвучит всё, что выстраивает сейчас её ум. Вики продолжила: - Не буду скрывать, я наблюдала за вами, или даже более того – следила. С тех пор, как сгоряча рассказала вам свою историю. Мне не понравилось, что вы узнали обо мне много, а я о вас не узнала ничего. И я решила узнать. Я была незаметной, ненавязчивой, но внимательной. Изучала ваше передвижение, ваш досуг, проверяла, куда вы идёте, когда освобождаетесь от дежурства. Вскоре выявился странный алгоритм, когда Энди был во дворце, то вас можно было найти, а когда он уезжал – вы куда-то пропадали. Я обходила конюшни, тренировочные залы, кухни, сады, спальни горничных, посылала их с распоряжениями во все концы, потом осторожно спрашивая, не видели ли они кого-нибудь там или там. Мне понадобилось полтора месяца, чтобы свести и связать все ниточки клубка. Итак, верный и бравый телохранитель, вы любовник Дами. Это не было вопросом, она подытожила всё очевидное и сделала правильный вывод. Всё-таки, Виктория была умной женщиной, и Джин недооценил исходящую от неё опасность. Она казалась беззащитной и сломленной, но её тактика переиграла стратегию влюблённых. И отчужденное, возвышающее её над предателем главы синеозёрных «вы», от которого они вроде бы давно ушли, показывало, что никаких дружеских переговоров не намечается. Цянь поднялась, встав перед самым лицом Джина, но всё равно оказавшись порядочно ниже него. - Я не позволю этому продолжаться, - выпалила она, обошла мужчину и двинулась на выход. - Цянь! – развернулся Джин следом за ней, но её поступь не замедлилась. Она уже вышла в коридор. – Вики! Виктория! – пытался остановить пойманный на месте преступления свидетельницу. Она шагала дальше, а он озирался по сторонам, убеждаясь, что их пока никто не увидел. – Вики, подождите же! Девушка и не думала слушаться, поэтому он схватил её за плечо, догнав, и потянул назад. Цянь упиралась, но чтобы преодолеть силу мужчины, надо было оставить на себе синяк или создать переполох. Неизвестно почему, но она не решилась так сразу созывать собрание и докладывать о происшествии всем без разбора. - Пустите, будьте так любезны! – вежливо, но почти как приказ прошептала она. Не злясь, не гневаясь, а негодуя, терпеливо собираясь не отклоняться от цели. - Вики, послушайте, выслушайте, а потом предпринимайте что-либо, - тихо начал увещевать её Джин. - Я не собираюсь ничего выслушивать, я расскажу о вас Энди, и… - Энди сейчас здесь нет, вам в любом случае придётся подождать, - напомнил Джин, и это прекратило попытки Виктории продолжить свой путь. Отвернувшись, она уставилась куда-то в конец коридора, предоставив золотому разглядывать её идеальный профиль с накрашенными губами и сияющую бриллиантами серьгу в ухе. – Вики, вы так же сказали мне кое-что, какое-то время назад… Вы сказали, что у меня в долгу, и я могу не торопиться и подумать, каким образом хочу получить его от вас. Грудь Цянь стала тяжело вздыматься. Она не забыла, как корейский охранник жены Энди отвадил от неё распутного дракона, но не ожидала, что её обещание всплывёт в такой момент. - Это бесчестно, пользоваться моей добротой в такой ситуации, - едва шевеля губами, не глядя на Джина, отвечала она, - вы отлично знаете, как дорог мне Энди, сколько он для меня сделал, как я к нему отношусь. Как могу я стать пособницей подобного? Как могу я прикрывать измену ему?! - Вики… - Джин окружил её обеими своими руками, упершимися в стену по бокам от неё. – Как и я когда-то понял превратно вашу связь с Энди, пока не услышал всей истории, так и вы не понимаете всего… - Вы станете отрицать, что спали с Дами? – дрогнув, но не повернувшись спросила Цянь. Джин задумался. Получится ли провести эту китаянку? Получится ли обмануть столь наблюдательную и хитрую дочь Дзи-си? Нет. - Нет, - не стал отпираться мужчина. Они помолчали какое-то время. Вики нервно вздохнула, моргнув. - Даже если интрижка зародилась не под носом у Энди, даже если вы давно любите друг друга… Это ничего не меняет, это не оправдывает вашей лжи и предательства, и меня не интересуют подробности, я на стороне Энди, и по-другому быть не может. Если сейчас отсутствует он, то я расскажу Уоллесу. Из-за угла послышались шаркающие шаги служанок, и Джин, чтобы не вызывать лишних подозрений, отпер ближайшую дверь, толкнув туда Цянь и шмыгнув следом. Девушка ахнула, не ожидая, что её не отпустят. Они очутились в тесной подсобке для постельного белья, где в многоэтажных шкафах стопками лежали наволочки, простыни и покрывала. Пахло кондиционером для белья, свежестью, проглаженными тканями. Все эти запахи толклись в замкнутом пространстве, сразу же переплетясь с восточными духами Цянь, проникнувшими в дыхание Джина. Он нащупал выключатель и зажёг свет. Окна в подсобке не было. А на ручке двери была защёлка, которую мужчина неспешно крутанул, возвращаясь с уговорами к Виктории. - Послушай… мы не выйдем отсюда, пока ты не пообещаешь ничего и никому не рассказывать. - Я не дам такого обещания, потому что не предам Энди. Его молодая жена, которую он так тепло принял, с такими надеждами, развлекается в его доме, под его крышей, с другим мужчиной. За его спиной! Этому благороднейшему и достойнейшему человеку, нанести такой позорный удар… - Вот именно, подумай сама, не тяжело ли ему будет от такой новости? Не лучше ли Энди продолжать жить в неведении, Вики? – Та приподняла подбородок, промокнув губы друг другом, будто проверяла, не пересохли ли они. Джин отвлёкся на её жест, очень женственный и лиричный, подчёркнутый алой помадой. - Он всё узнает, - твёрдо повторила она. - Может быть, когда-нибудь, но не от тебя. - Ты не внушишь мне жалости и не втянешь меня в пособничество… - Ты сама это уже сделала, не отрицай, - улыбнулся Джин, вернув себе самообладание. Борясь за сохранность Дами и своего – как он считал без сомнений – ребёнка, золотой вновь обрёл того себя, каким был много лет, галантным соблазнителем, способным запудрить мозги любой женщине. - Каким образом? - Узнав и поняв всё, ты не пошла к Уоллесу сразу, ты высказала мне, ты выдала мне всё. – Джин опять приблизился к ней, и Виктории пришлось упереться спиной в шкаф. – Ты дала мне шанс, Вики, и я готов им воспользоваться. - Я не давала шанса, - чуточку растерянно отвела она глаза вправо и вниз, прикрыв их чёрными густыми ресницами, - я всего лишь поступила честно, огласив приговор. А Энди не пощадит вас, я не сомневаюсь… - Вот именно. И ты хочешь взять на душу грех за две погубленные жизни? - Ну, я не Фэй, я не избегаю поступков, за которые можно попасть в ад. - Все мы совершаем такие поступки, Вики, за что же ты осуждаешь меня? - За подлость, - она вернула взгляд к его глазам. – Я ненавижу подлость, Джин. - Но самого огромного подлеца Цинхая – Джаспера, ты любила, - напомнил мужчина, и тотчас увидел, как заблестели её зрачки. Не яростно, а забурлившей солёной влагой. Щёки Цянь побледнели, хотя от духоты, образовавшейся в замкнутом и небольшом помещении, по её шее стекла капля пота. Джин повторил свой коридорный жест, и расположил свои руки по сторонам от её плеч, образовав берущую в плен скобу. – Давай договариваться, Вики. Я знаю, что мы сможем это сделать. - Нет. - Да. Вики, не вынуждай меня совершать ужасное. - Ты убьёшь меня здесь, как единственную свидетельницу? – покосилась она на его руки, в которых ничего не было, но создалось впечатление, что она представляет, как они её душат среди этого чистого белья. – Это наделает шуму во дворце. Найдут ли убийцу? Скорее всего. - Пустые слова. Никто не смог найти ни покушавшегося на Хангёна, ни отравителя Николь. Здесь тоже выйдет удачно, - ухмыльнулся Джин. Но сам попытался вообразить, как достанет нож, который всегда имел при себе, приставит его к горлу Цянь, начнёт угрожать. Она не выглядела трусихой и легко сдающейся. Вполне возможно, настрадавшаяся, потерявшая и ребёнка, и любовь, она не станет хвататься за жизнь. Сумеет ли её и в самом деле убить Джин? Вряд ли, на это нужны бы были веские основания. А как такое, что из-за Виктории может умереть Дами? Это серьёзный аргумент, за такое, пожалуй, стоило бы решиться на преступление. Но это самая крайняя мера, неужели нет других? Угрожая, объяснить Виктории, что любит Дами так же, как та сама любила Джаспера, что они венчаны ещё до брака с Энди… О нет, об этом говорить нельзя, это всё усугубит. А демонстрация пылкой страсти к другой женщине способна вызвать зависть. Разве не понял Джин ещё до того, как Цянь стала за ним следить, что он ей не безразличен? Это заметил и Сандо. Не потому ли теперь старшая дочь Уйгура так усердствует, что больно задета правдой? Она могла надеяться на то, что Джин покорится её обходительностью и красотой, а выяснилось, что он влюблён в другую. Да, одно из лучших средств в деле обретения союзницы – завладеть её сердцем. Раньше Джину удавалось такое без труда. Но тогда он не любил Дами, а теперь не только не хочет других, но и не хочет изменять Дами. Если она узнает о том, что он пытается крутить роман с Вики? Даже ради их спасения, Дами будет беситься, ревновать и нервничать, а ей нельзя в её положении. А если предупредить её, объяснив, что Цянь всё узнала? Одно ясно наверняка, прежде чем выработать план спасения, нужно обсудить всё с возлюбленной. - Чего же ты ждёшь? Убивай, - смело и с вызовом бросила Виктория. Как и ожидалось. Она не из тех, что станут молить о пощаде. Джин опалил её взором впритык и, резко шевельнувшись, из-за чего девушка вздрогнула, обхватил её за талию, прижав к себе правой рукой, а левой, надавив Цянь на затылок, привлёк её лицо, впившись в губы. Китаянка дико забилась в его руках, трепыхаясь, как умирающая в огне бабочка, но чем сильнее было её сопротивление, тем сильнее прижимал её к себе Джин, втягивая уста Виктории и заставляя её захлёбываться поцелуем. Все её проглоченные звуки, крики и стоны, выражающие протест, не ушли дальше уст Джина, размазавшего красную помаду по их лицам, пока не завладел ртом Вики без остатка, и её неприступный, несогласный язык покорно не улёгся под прикосновениями мужского языка. Тонкие руки, колотившие его плечи, ослабли и обвисли. Одна из самых красивых девушек Китая обмякла под его напором, позволяя целовать её ещё и ещё. Джин увлёкся азартом этого захвата, держа перед собой цель – нейтрализовать противницу, но она ещё стояла на ногах, она ещё о чём-то думала, она ещё не заверяла, что на всё согласна, а потому конца сражению было не видно. Но до чего же нужно дойти, чтобы понять, что Виктория теперь замолчит и ничего не расскажет? Он прекратил свою непредсказуемую атаку и отстранился, чтобы взглянуть Цянь в лицо. Впервые он увидел её растрёпанной и с попорченным макияжем. Предыдущий их случайный поцелуй был аккуратнее. Она несколько секунд глядела на него, оскорбленная и подавленная. А потом отвела глаза. Он коснулся своими искривлёнными, поломанными когда-то из-за Дэсона пальцами её щеки, и она не отдалилась от них. - Я не смогу причинить тебе зла, Цянь, - прошептал он. – Ты знаешь это. - Я не стану замалчивать вашу связь, прекрати! - В твоих силах её пресечь. В твоих силах сделать так, чтобы я забыл дорогу к спальне Дами… - Если ты любишь её, то мне не нужно объедков с чужого стола, - выдала себя и свои тайные желания Вики, за которые поспешил ухватиться Джин. Он нащупал верную почву, он правильно сделал, что не пошёл по пути правды. - Какая любовь, Цянь? Я здоровый мужчина, я хочу женщин, мне нужен секс. Да, я соблазнил Дами, потому что это было легко в отсутствие Энди; одинокая, в окружении, где лучше всего она знает меня – своего давнего телохранителя, юная дурочка, которой хотелось попробовать мужика помоложе… Если ты сдашь меня и Дами, то прежде чем нас накажет Энди, до меня доберётся мой наниматель – Джиён, и поквитается со мной за неприятности сестры похлеще, чем Энди себе в состоянии нафантазировать. Поэтому я буду врать напропалую, что изнасиловал госпожу Лау, принудил её, заставлял молчать… Я умру один, но здесь и без мучений. - Если тебе просто нужен был секс, - прямо, наконец, уставилась на него Виктория, - почему полез в постель к жене Энди? Почему не выбрал любую другую? Николь, Эмбер, Джессику – эта бы дала тебе по щелчку пальцев! - Я не ищу лёгких побед. – Джин снова скользнул ладонью на талию собеседницы. Та рыпнулась, но он её приструнил, вмяв в шкаф грудью. – Я хотел тебя… Дами чем-то напоминала тебя. Бледная тень, но всё же… - Ложь! – Цянь толкнула его в грудь, но ничего не изменилось. Просто выражение бессилия и ярости. – Ложь! - Ты права, теперь я вижу, что она и близко на тебя не похожа. - Ты выгораживаешь её… - Я давно хочу тебя, неужели ты скажешь, что не замечала этого? Я не мог смотреть, как к тебе лез тот Дэсон… Я не позволял себе и намёка в твою сторону, а он… - Джин видел, как Вики, явно желавшая его самого, поддаётся обману, утопает в рисуемых иллюзиях. Воистину, всякий человек способен увидеть то, что хочет увидеть. – Ты думаешь, почему я увидел ваше уединение с Энди, Цянь? Я бродил за тобой по дворцу, как верный пёс, умирая от желания. Но когда ты рассказала о том, что пережила, я не посмел настаивать, Цянь, потому что ты недостижима, ты… ты слишком чиста, честна, благородна и достойна любви, и я не знал, смогу ли подарить тебе всё то, чего ты на самом деле достойна. – Джин опустился на колени, взяв руки Виктории и поцеловав их, дрожащие, с полупрозрачным розовым маникюром на длинных и аристократических пальцах с золотыми перстнями. – Если ты хочешь убить меня – убей. Я перед тобой, какой есть, теперь ты всё знаешь. Зови Уоллеса и вели казнить меня сейчас же. Я пожалею только об одном, что слишком мало сорвал поцелуев с твоих губ перед смертью. Повисла тишина. Щемящее молчание. Джин не поднимал головы, опустив лицо к полу, но не выпуская рук Вики из своих. Его лоб касался гладкой ткани её платья. - Ты… - Вечность прошла прежде, чем китаянка возобновила разговор. У золотого сжались все мышцы и жилы. – Если вы с Дами прекратите это, никогда больше не повторите… - Никогда! - Дослушай, - попросила Цянь и потянула его вверх, чтобы он встал и заглянул ей в глаза, что Джин и сделал. – Я готова забыть то, что узнала… Я ужасно поступаю по отношению к Энди, он должен знать, с кем связался, но я забуду о тебе и Дами. Если… - Если?.. – не поторопил, а выказал интерес и готовность исполнять веления Виктории мужчина. - Если ты заставишь меня забыть об этом, - произнесла условие она, которое Джин не сразу понял. Его брови снизились, выдавая раздумья, и Цянь более развернуто объяснила: - Докажи, что ты хотел меня. Полюби меня. Сделай меня счастливой, Джин. Я знаю, что ты можешь, знаю! Заставь меня забыть и измену Дами, и одиночество, и унижения от бесконечных слухов, что я шлюха, и… Джаспера. Заставь меня забыть всё плохое, Джин, и ни Энди, ни Уоллес Хо не услышат от меня ни слова. Не заметив того, они всё ещё держались за руки, и пока их взгляды не разорвались, они не ощущали скреплённых пальцев. Лишь увидев их, Джин и Вики разошлись подальше друг от друга. - Если бы умел и знал как… - шепотом изрёк дантист. - Я не могу тебя заставить пытаться, - заметила Виктория, - но тогда и ты меня не заставишь молчать. – Она подошла к двери под пристальным надзором Джина, следящим за её капитуляцией. – Я даю тебе два-три дня подумать, до возвращения Энди. Гарантирую, что до его возвращения буду нема, как рыба. Но по истечению срока – жду чёткого ответа. Либо ты остаёшься с Дами и умираешь, либо ты приходишь ко мне – и продолжаешь жить. В этой её последней фразе Джин впервые почувствовал, что она дочь своего отца. До этого было лишь название, а теперь – сущность. Сон Цянь олицетворяла породу Синьцзянского льва: опасная, надменная, управляющая чужими судьбами и не терпящая возражений. По сути, она не давала Джину выбора, она сказала явиться к ней через пару дней, принеся себя на блюдечке, иначе возникнут проблемы. Время ему давалось не для того, чтобы подумать, а для того, чтобы примириться с новым витком событий. И хотя Джин предвкушал поиски другого выхода, каким-то чутьём ощущал, что не найдёт его. Из-за разных графиков, он не сможет посоветоваться с Сандо, но успеет обговорить это с Дами. Может им всё-таки рискнуть и сбежать? Ведь нарушить уговор с Цянь, если он его примет, не выйдет, за ним будет слежка, он всегда будет чувствовать невидимые глаза, и не пойдёт больше в спальню Дами, боясь её подставить. Неужели это всё? Неужели конец? Виктория повернула защёлку и, получив молчаливое позволение уйти от Джина, открыла дверь и вышла. Он остался один в подсобке. У самого рука не поднялась, что если попросить Сандо грохнуть эту красавицу? Сестру Николь, ну да, как же. Да нет, Сандо мог бы, наверное, но… каково основание? Вики не сделала ничего плохого, она не убийца, она в данном случае защитница чести и справедливости. Как золотые, они оба должны быть на её стороне. Да, спать с чужой женой – отвратительно, но ведь Джин повенчался с Дами раньше Энди! Это Энди спит с чужой женой! Будь Вики такой, как Фэй, можно было не гадая рассказать ей всю историю, и она бы вступилась за разлученную волей жестокого Дракона пару. Но с Цянь всё было сложнее. Она положила глаз на Джина, ещё в начале его прибытия сюда, после свадьбы господ Лау. Она бросала на него взгляды, она первой поцеловала его, но никак не могла расположить к себе и завоевать, да и позволила бы гордость самой добиваться какого-то там стоматолога? Теперь же всё обставлено так, что ей ничего и делать не надо будет, в интересах самого Джина станет вертеться юлой и быть её ручной игрушкой. Боже, как он сразу не увидел в этих тёмных глазах ловушки? Или там была искренняя любовь, мечтающая быть разделенной? Как бы то ни было, мужчине померещилось, что он стал марионеткой сразу двух женщин, которые собирались им руководить по своему усмотрению, и как реакция на это в нём закипело праведное сопротивление. Пытаясь проникнуть в чужие замыслы легко запутаться и забыть о своих! Кто бы и как к нему на самом деле не относился, он золотой, у которого есть долг, и он заключается не в охране Дами, а в том, чтобы найти и обезвредить Дзи-си, пока тот не распространил свою власть на весь Китай. Если женщины думают сделать из него средство для своих игр, то он ответит им тем же. Цянь – дочь Дзи-си, и через неё пробраться в Синьцзян будет куда проще.