Империя. Цинхай.

      Сосредоточенный, не позволивший себе запаниковать – такие слабости давно были изжиты – Энди тотчас отдал приказ своим людям, чтобы охраняли главные магистрали провинции, контролировали основные перевалочные пункты, отвезли взятки сотрудникам полиции и служащим аэропортов: сининского Цаоцзябао, Голмуда, Батана. Часть синеозёрных и сама замаскировано отправилась виться неподалёку от трёх посадочных мест. Завтра же придётся ездить по высокопоставленным чиновникам и угрожать им, показывать свою силу, чтобы они ни в коем случае не заимели соблазна продаться Дзи-си, не начали играть на чужом поле по его правилам. Синьцзянцам нельзя было позволить пересечь рубеж. Распорядившись и проверив, что ничего не забыл, Энди попросил Уоллеса тщательно проверить внутреннюю охрану и приглядывать за Рави. Он его завтра отпустит, но тот не должен успеть напортить ничего, пока здесь.       Энди взялся за телефон и решил переговорить с другом. Неужели бывшим? Плечом к плечу они шли к своим победам и свершениями тридцать лет, но Дзи-си давно начал слетать с катушек, и даже товарищеская поддержка, одёргивание и попытки удерживать его в адекватности ни к чему не привели. И всё-таки Великий Уйгур поднял, снизошёл до разговора, который затянулся на долгий час. Без криков, обвинений и оскорблений, они убеждали, один другого, в обоюдной вине. Энди было смешно это слышать, ведь он знал, что за ним на этот раз нет никакой подлости, никакого преступления. Дзи-си требовал доказательств невиновности. Какие они могли быть? Это не убийство, чтобы добыть улики. Как человек может доказать, говорил он что-то или нет, проболтался или нет, когда не записывает по минутам все свои слова на диктофон? Энди потребовал найти более весомые доказательства того, что золотым что-то там донёс он. Но боссу Синьцзяна достаточно было самого факта сорвавшегося плана Эдисона. По каким ещё причинам он мог не удаться? Ответа нет, вариантов нет.       Разговор кончился ничем, они даже не перешли на повышенные тона, но синьцзянец до того сочился ехидством и язвительным ядом, что каждая фраза напоминала: война началась. Дзи-си был мастер такого поведения, прикидываться другом, улыбаться, договариваться, а потом вести себя, как самый непримиримый враг. И только Энди много лет был уверен в том, что с ним поступят иначе, всегда будут делать исключение. Но у старинного друга не нашлось тормозов и теперь. В заключение он напомнил, что если бы Энди развёлся с Квон Дами – намеренно не назвал её по новой фамилии мужа, - тёплые соседские отношения ещё можно было бы вернуть, но без этого уже никуда. Господин Лау ничего не ответил, он перестал доверять требованиям уйгурского босса, потому что при выполнении одних, появлялись следующие, и так длилось до бесконечности. Сколько раз подобная картина наблюдалась со стороны? Пришла пора познакомиться с ней на собственной шкуре.       Успокоившись, собравшись с мыслями, Энди вернулся в спальню и, считая лишним скрывать происходящее – подобное быстро станет информацией общего доступа – серьёзно сказал жене, наблюдая за реакцией: - Чан объявил мне войну, Дами.        Она встала с кресла, в котором читала бульварный романчик, но не выронила его из рук. На лице отразилось нешуточное беспокойство, в глазах зажглось непонимание, лёгкий страх, но Энди не увидел там той трусости, которая присуща заговорщикам или виноватым. Он в который раз убедился, что супруга не относилась к тем людям, что желали бы этой войны. Если она и послужила причиной подобного, то невольно, и брат наверняка действовал в обход сестры. Да и действовал ли? Как узнать, в сговоре Дракон с золотыми, или нет? Энди подошёл к Дами и положил ладонь на её плечо, утомленно улыбнувшись. - Только не волнуйся. Досюда его безумие не докатится. - Но… я не понимаю, почему? Милый, чем ты его разозлил? – Дами недоумевала и силилась не скатиться в ужас. Джин! Война между Синьцзяном и Цинхаем выстроит неприступную стену, каменную завесу. Как они встретятся снова, ещё хотя бы раз, если две бандитские группировки западных провинций Китая порвут друг с другом связи? Она, Дами, жертва брака по расчёту, была закланием местным идолам во имя мира. Энди заключал этот союз ради мира, она уступала Джиёну ради мира, золотым нужен был мир с Джиёном… но неужели две крайние стороны, Дракон и Дзи-си, всё видели совсем в ином цвете? Боже, что они за люди! - Ну, если быть точным, - хмыкнул Энди, - его разозлила собственная мнительность, давно засорившая ему мозги. Я не сделал ничего, что могло бы ему не угодить. - Но повод-то хотя бы есть? – беспокойно ухватилась за руку мужа Дами. Тревоги на лице бегали неподдельные. - Повод? Да, всё та же песня. Я в сговоре с драконами и золотыми. - То есть, причина во мне… - опустила взгляд Дами. Энди взял её за подбородок и приподнял его, чтобы поймать взгляд супруги. - Ты меня слышала? Чан сходил с ума – и сошёл, и теперь никто из нас ни в чем не виновен, дорогая. Он даже не соизволил попробовать выяснить со мной вместе, что же произошло? Он не предложил мне объединиться против твоего брата, раз уж заподозрил во мне предателя. Он не посовещался со мной ни в чем, как делал прежде. Подозревая последние двадцать лет всякого, кто косо посмотрит или оступится, он дошёл и до меня, который ничего против него не сделал. Каждый видит то, что хочет видеть, ему всегда мерещились во всём золотые, вот он и ухватился за косвенные сплетни о Джиёне и какой-то сходке в Макао. Оттуда и накрутил. - Даже если была какая-то встреча в Макао, Энди, ну как это влияет на нынешний день? Это было полгода назад, в тысячах километров отсюда! - Да есть кое-какие неприятности у Чана, вернее, у Эдисона, - главарь синеозёрных мотнул головой, как бы показывая, что не хочет углубляться: - в Сеуле сорвались далеко идущие планы… - «В Сеуле?! - ахнула в мыслях Дами, едва не округлив глаза. – Как узнать, что там произошло? С Хосоком? Ещё кем-то? Что были за планы?!». – А кому ещё приписать все напасти, как не золотым? Знаешь, - Энди хохотнул с какой-то двоякой иронией, напоминающей вдумчивость и серьёзное заявление, - уже от одного противопоставления шизофрении Чана мне начинают нравиться эти мифические ребята с немифическим, а вполне реальным существованием. Давным-давно, когда мы с Чаном вдвоём шли рука об руку, занимались рэкетом, нанимали людей, наращивали власть, боролись за неё, я мыслил совсем не так, как сейчас. Я был молод и глуп, хотел денег, денег, денег… И вот у меня полно этих денег, и всего полно, только чем дальше, тем меньше мне всё это нужно. Я задолбался от дел своей юности, я хотел мира и покоя, и ради них пошёл на сближение с Джиёном, приобрёл, прости за грубость, у него тебя. Не ради продолжения наращивания власти! Нет! А чтобы поставить точку. Но я не думал, что обрету какое-то счастье для себя в этом, пока не понял летом, что моя жизнь приобрела радость и смысл благодаря тебе, - Энди приобнял Дами и привлёк к себе, - я уже совсем отчаивался. И теперь я будто прозревший. Чан думает, что это он сила Западного Китая? Я напомню ему, что Западный Китай состоит из двух сил, и цинхайская не меньше, чем его. Все считали меня человеком вторых ролей, второго плана, но лишь потому, что я снижал активность, а Чан увеличивал. Я затихал, а он заявлял о себе тут и там. Но потенциал был одинаков. Если он порвал со мной, значит, потерял больше трети финансовых возможностей. Как он продолжит торговать с Восточным Китаем, минуя меня? Слабые потоки через Ганьсу… Или в Тибет сунется? – засмеялся Энди. – Я бы посмотрел, как он будет договариваться с Утёсом о грузоперевозках. Дипломатом пошлёт Николаса? Один раз его спасло чудо в горах, второй раз вряд ли обойдётся. - Дорогой муж, - девушка приникла щекой к его груди, - с тобой ведь ничего не случится? Мне не нравится всё это. - С чего бы со мной что-то случилось? Кому сюда пробраться? - Но ведь на Хангёна покушались, и даже на Николь, прямо в этом доме! - Кстати, Чан уверен, что это моих рук дело. То есть, твоих, а я тебе в этом способствую. - Да как я могла бы подобное организовать?! – посмотрела в глаза Энди Дами. – Это смешно! - Согласен, но для Чана достаточно того, что до твоего появления в Цинхае ничего плохо не случалось. Значит, вирус проник с тобой, понимаешь логику? Ему и в голову не приходит, что для тех, кто давно, возможно, таился, ты прекрасный отвлекающий манёвр, и все эти события – намеренное вбивание клина между мною и Чаном. Но это понимаю я, это я мыслю шире, а ему ум за разум зашёл… - Энди, прости, если затрону болезненную тему, но… - немного отстранившись и смущаясь задевать отцовские чувства, Дами всё-таки не выдерживала того груза обвинений, какой клали на её плечи. Пусть придётся сунуться в рану и просыпать на неё соль, но лучше так, чем ходить в подозреваемых. Энди с вниманием прислушался. – Почему все, и ты в том числе, считают только те покушения, которые произошли при мне? А как же Джаспер и его товарищ до этого? Меня здесь и близко не было. Может, я что-то не понимаю или наслушалась сплетен, но каждый второй человек здесь уверен, что он не случайно разбился в горах, а был убит, а его друга тоже прикончили на год раньше. Все говорят, что гибель была подозрительной, почему ты не напомнил об этом Чану, чтобы показать, что не я принесла беду?        Энди печально опустил брови, как и ожидалось. Как ещё отец мог вспоминать покойного единственного сына, если не с болью в сердце? Он не стал ругать Дами за то, что она коснулась этой темы, не отчитал её за вмешательство в прежнюю жизнь, в личную драму. Господин Лау вытянул губы в тонкую линию и, помолчав, сказал: - Я не напомнил ему об этом, потому что до твоего появления, действительно, я всегда знал досконально, что происходит на моей территории, и кто за чем стоит. – Голос Энди стал ровным, как сталь закаленного клинка. – И потому что это я убил своего сына. – Дами вздрогнула, ощутив леденящий ужас и не выдерживая взгляда мужа. – Это я убил Джаспера, Дами. Это я приказал Уоллесу сделать машину Джаспера неисправной перед тем, как он поехал кататься в горах. - Но… но… - Сестра Дракона отступила и, задом, упала в кресло, с которого недавно поднялась. Ей казалось, что существует два монстра: её брат и Дзи-си. Сейчас она узнала о третьем. – Как же… за что?! За власть, как Дзи-си? - Нет. Я увидел, какая тварь выросла у меня под носом. Я упустил сына, и он превратился в бездушную падаль, которой должна была достаться однажды власть над Цинхаем. Много лет я пытался закрывать глаза, прощать ему всё… но его преступления переходили границы, он вёл себя безобразно даже под этой крышей. Я отправлял его в лечебный центр, где его лечили от наркозависимости, через три-четыре месяца он возвращался и брался за старое. Я закрывал его счета, но его приятели по интересам всегда находили средства. Я подсылал к нему специально обученных путан, чтобы они как-то повлияли на него, привязали к себе и образумили, но одну из них он «случайно» прикончил с друзьями в пьяном угаре. Опасность была в том, что такой нелюдь как он находил поддержку, сторонников. У него всегда было полно друзей, собутыльников, и я понимал, что дальше будет только хуже. Если соберётся кружок побольше, они разнесут весь Цинхай. Я избавился от его лучшего друга, думал, без дурного влияния что-то изменится. Второй дружок догадался, наверное, интуитивно, что стоит на очереди в могилу, сбежал куда-то, исчез. И тогда я окончательно понял, что дурное влияние только и идёт, что от Джаспера. Я представил, что будет, если меня вдруг не станет… кто найдёт на него управу? Сколько людей от него пострадает? – Энди отвернулся в сторону, закончив: - Я пожертвовал самым дорогим, что у меня тогда было. Ради справедливости и мира.       Задыхаясь от сдерживаемых эмоций, Дами положила руку на живот. Господи, кто этот человек перед ней? Заботливый и любящий муж. Убийца собственного сына. Да, но какого сына! Благородство или жестокость побеждает в Энди? Какой он настоящий? Как мало она о нём, оказывается, знала. Неужели он не пощадит в случае необходимости и их будущего ребёнка? Неужели и её, Дами, не спасёт беременность или то, что она мать его сына или дочери, если он посчитает её жизнь необходимой платой за какие-то высшие ценности? - К-кто… кто-нибудь ещё знает, что это сделал ты? – едва прошептала Дами. - Уоллес и Марк. Больше ни одна душа. Джаспер должен был ехать в горы с Джессикой, но я велел Марку незаметно вытащить у неё телефон и запереть где-нибудь. Я не хотел лишних пострадавших. Зная Джаспера, не приходилось сомневаться, что он не прождёт никого дольше десяти минут. Так и вышло, он рванул из гаража, психанув на невесту, не вышедшую вовремя. Джессика не дура, она поняла, что кто-то подстроил всё, ну, а Марк, по итогам, понял, конечно, что подразумевал мой приказ. Я знаю это, вижу в его глазах, хотя мальчишка ни слова никогда не говорил о случившемся, не пытался обсуждать со мной те распоряжения. – Плечи Энди напряженно застыли. – Теперь знаешь и ты, Дами, но я не знаю, зря рассказал это или нет тебе… - Господи, боже… боже… - повторяя одно и то же, помотала головой Дами, дрожащими пальцами тронув виски, лоб, щёку, закинув за ухо упавшую прядь волос. - Если ты не сможешь примириться с осознанием этого, я тебя пойму, - обреченно кивнул Энди и направился к двери. – Я буду ночевать в синей спальне. Догадываюсь, как неприятно, должно быть, сейчас меня видеть.        Энди Лау ушёл, оставив раскрытую загадку, разоблаченное преступление, но сам став куда таинственней. Дами просидела около часа в кресле, пытаясь разобраться в чувствах, пытаясь обвинять или оправдывать мужа. Её то леденил ужас от его поступка, то ударяло восхищение. В Энди обнаружилась не меньшая твердость, чем в Джиёне, та твёрдость, которой она сама хотела бы научиться, только в этом мужчине она не просто скрывалась, но пряталась под обманчивым обликом вызывающего доверие мудрого китайца, сложенного из сплошных достоинств. Вот уж верно, человек вторых ролей, серый кардинал, брат называл таких людей по-японски, «куромаку», людьми за чёрной ширмой, те, которые правят, но так незаметно, что будто бы и не в их руках руль. Дами вспомнила нежелание Марка отвечать на её вопросы о муже, когда она только вышла замуж. Как юноша нехотя сказал ей, что Энди и его сын были разными, в характере и привычках. Марк знал о подстроенном убийстве и молчал, знал, и продолжал уважать Энди, хранить ему верность, это не отпугнуло синеозёрного. Должно ли отпугнуть жену господина Лау?       Полночи Дами промаялась в супружеской спальне, беспокоясь за себя и ребёнка, но постепенно пришла к мысли, что подставится под удар, если отдалится от мужа. Энди уважает преданность, проповедует справедливость. Ничего не случится, если следовать за ним, его принципам. Ни в коем случае нельзя разоблачить любовной связи с Джином! Как Энди поступит с порочной женщиной, она уже догадывалась. И снова Дами вспомнила свои упрёки любовнику, о том, что он трус, слабак, терпел интимную связь возлюбленной с другим, в то время как Энди не стал бы. Оказалось правдой, что Энди не терпит многое, и решает проблемы радикально. Да, он жесток, но и умён. Он опасен, но и благороден. Он тот мужчина, за чьим плечом приятно стоять, понимая, что это плечо – непробиваемый щит. Мягкость, которая иногда завязала на зубах сестры Джиёна, рассыпалась, Энди предстал совсем другим, волевым, несгибаемым и устрашающим. От этого страха, через дрожь, появлялось возбуждение, страсть. Страх и страсть – не рядом ли они часто бродят? Мужчина, которому необходимо подчиняться, куда сексуальнее мужчины, которого легко подчинить. Пусть это и хождение по острию ножа.       Дами поднялась с кровати, накинула халат, подвязав его не туго, чтобы не стеснить ни в коем случае дитя в животе, и вышла из спальни. Марк и Джексон, как обычно ничего не спрашивая, тронулись за ней. Девушка дошла до синей спальни, которую охраняло четверо синеозёрных. Поклонившись ей, они расступились. Госпожа Лау приоткрыла дверь и скользнула внутрь. Энди, тоже уже в халате, сидел за столом, над которым горела неяркая лампа, и тихим, но не терпящим возражений тоном, потирая краснеющие, засыпающие веки, отдавал какие-то распоряжения. Он обернулся на звук и, увидев Дами, в три фразы закончил звонок. Жена подошла к нему и, обвив шею, с чувством прижалась щекой к щеке. Её губы оказались у самого уха Энди: - Я люблю тебя, - прошептала она. - Дами… - взял он её руки в свои и, притянув за них на свои колени, поцеловал молодую супругу в уста. – Я тоже люблю тебя, моя прекрасная… Никогда никого так не любил. Ты всё для меня, драгоценная, всё!        Обнимая друг друга, они посидели молча, после чего Энди спросил: - Значит, ты простила моё преступление? - Не мне тебя прощать, любимый муж. Ты старше и умнее – тебе лучше знать, как устроена эта жизнь, и кто чего заслужил. Я же думаю, что ты заслуживаешь только любви, других чувств у меня к тебе нет и быть не может.

***

       Рави из комнаты вышел только один раз, на завтрак, ожидая назначенного вечернего часа, когда остававшиеся в Цинхае дети Дзи-си должны были собраться, чтобы отбыть вместе с ним. До этого ему не было радости мозолить синеозёрным глаза, чего нарываться лишний раз? Те самые дети же в этот момент были полны сомнений и противоречивых идей.       Генри не знал изначально, как поступить, когда ему передали решение отца: кто останется в Цинхае, тот предатель. Но вскоре к нему пришла Кристал, и стала уговаривать уехать, подчиниться отцу. За ней, естественно, стояло мнение Джессики. Та не видела больше во владениях Энди для себя интересных вариантов, не видела, к кому пристроиться и найти себя, в то время как в Синьцзяне оставались и Эдисон, и Николас, и, чем чёрт не шутит, Дзи-си, разве не падок он всю жизнь на женщин? У Джессики были амбициозные планы, не позволявшие прозябать и дальше в этом дворце, а пропуск в Синьцзян был только через сестру и её жениха. Кристал согласилась с доводами старшей и беспокоилась о судьбе той, будучи не прочь подобрать и ей выгодную партию, поэтому увещеваниями и ласками переманила Генри на их сторону. И когда к нему пришла Эмбер, взгляд на ближайшее будущее в нём уже был сформирован. - Нет, ты должен остаться, - увидев упакованный чемодан, покачала головой близняшка. - Зачем? Чтобы заслужить ненависть отца? - Не заслужишь! Я поеду и поговорю с ним, Генри, я объясню ему, что произошло недоразумение… - Конечно, и себя ты этим не подставишь, а меня? Я-то буду тут. - Я объясню ему, Генри, что это моё решение! Ты не можешь бросить Энди – ты его наследник! - У него скоро другой появится, - незаинтересованный в делах власти племянник махнул рукой. Эмбер схватила его повыше локтя. - Какая разница? Пока что это ещё ты! Если мы оба уедем отсюда, то обратного пути не будет. Думаешь, Энди понравится принимать обратно перебежчиков? Или папа тебя так просто отпустит? - А тебя отпустит? - Я, в отличие от тебя, сумею сбежать, если что! – тряхнула его Эмбер. – И я умею договариваться, и находить общий язык с папой, а ты? Ты когда-нибудь пытался? Ты только пиликаешь на скрипке, да с Кристал трахаешься! - Эмби, ну что ты начинаешь… - Ты знаешь, что я права! Я не упрекаю тебя, а говорю факты. Если я останусь здесь, ты гарантируешь, что выбьешь прощение для меня у папы? - Да кто вообще у него способен выбить прощение?! – вырвался из пальцев сестры Генри, недовольно проныв: - Ты тоже такую гарантию не дашь! Я не хочу рисковать – я уеду домой. - Наш дом – здесь! Мы в Синьцзяне окажемся в клетке, ты хоть понимаешь, что сейчас в голове у папы, если он наехал на дядю? Господи, а если он захочет вырезать всех своих сыновей сейчас? Генри, я не хочу тебя потерять! - Ты меня потеряешь, если оставишь тут! - Я скажу ему, что тебя Энди оставил в заложниках, дубина! Война всё равно объявлена, дяде хуже с этой информации не будет, а ты не при чем окажешься. - Давай я скажу, что ты заложница, почему ты этого не предлагаешь? – Эмбер схватилась за голову и отвернулась. - Да потому что если ситуация изменится, нового ты ничего не придумаешь! Даже это только что придумала я, Генри! - Никто не сказал, что твои задумки обязательно удадутся… - пробормотал брат-близнец. В его комнату вошла Кристал, причесанная, накрашенная, явно готовая к дальней дороге. - Зая, ты собрался? - Да, а что, Рави зовёт всех раньше? - Нет-нет, просто я уточнила, - мило улыбаясь, Кристал дошла до него и положила ему голову на плечо. Эмбер показно передёрнулась и бросила брату: - Ты её будешь слушаться, да? – Ей были очевидны интриги девиц Чон, хотя, в отличие от Сандо, явственных доказательств коварства она не имела, не ловила их с поличным. Но простаку Генри, погруженному в искусство и музыку, было не досуг приглядеться к той, что с ним рядом. Он, как творческая личность, был поклонник красоты и замирал перед ней, покорялся ей. Кристал была его музой, его нимфой, опутавшей его сиреной. - Как тебя называть? Каблук, подъюбочник? - Эмби, ну хватит, - жалобно попросил Генри. Кристал с презрительной ухмылкой на губах бездушно смотрела на близняшку жениха. - Кто тебе дороже?! Сестра или какая-то пизда?! – не выдержала Эмбер. Роман брата иногда сводил её с ума своей необоснованностью. Она в Кристал не находила ничего, что могло бы так сильно зацепить, и было обидно признавать за Генри умственно-духовную непритязательность. - Не выражайся, как мужик. - Если ты не совершаешь ничего мужского, должен хоть кто-то! – гаркнула на него Эмбер и плюнула под ноги между ними и собой. – Все вы, мужики, только хуем своим решаете! Противно… нашли на что ориентироваться, стрелка компаса хоть всегда на север указывает, а ваши стрелки на ближайшую расщелину! – Хлопнув дверью, Эмбер вышла.        Спортивная сумка, расстегнутая и пустая, лежала на кровати. Около неё, нервно теребя шнурок-завязку на спортивных штанах, сидел Джексон. - Не уезжай, серьёзно тебе говорю, - стоял над ним Марк. - Я не знаю, - повторил раз в десятый сын Дзи-си. - Что тут знать? Исин уже где-то заперт, неизвестно, что ваш отец придумает в очередном припадке! - Думаешь, я не понимаю этого? Мне и самому всякое в голову приходит, но, блин, Марк, ну как я не поеду? - А вот так – возьмёшь, и не поедешь. Энди тебя в обиду не даст. - Как бы отец самого Энди не обидел… - Он не всемогущий, Джекс, и Цинхаю есть, чем ответить. - А как я маму там оставлю? – посмотрел на друга Джексон. Синеозёрный, наконец, не нашёлся, что ответить. – Маме там одной не сладко придётся, если у отца опять приступ мании, я не хочу оставлять её там одну. Да и, кто знает, если я не поеду, вдруг он мне начнёт угрожать ею? Нет, не могу остаться, Марк, не могу и всё! - Я понимаю, - согласился товарищ и сел напротив, на свою постель. - Поймёт ли Энди? Я же не против него, я не считаю, что он плохой, или совершил что-то… - Энди поймёт, Джекс, не парься. Уж кого-кого, а тебя поймёт. Ты единственный, кому он доверил охрану нашей госпожи, это о чём-то говорит. - Ой, наверняка прокатило по связям, - сорвался смешок у Джексона, - я же твоё доверенное лицо. - Ну, не без этого, - улыбнулся Марк. - Ты мой лучший друг, мне будет тебя не хватать в Синьцзяне. - Так постарайся вернуться поскорее. - Если отец угомонится – мы все вернёмся. Но я не знаю, что должно на него повлиять, чтоб он перестал сеять везде смуту и проливать кровь. - Некоторых людей исправляет только могила, - будто бы ни на что не намекая, заметил Марк. - Нехорошо так говорить, но иногда я думаю… откинулся бы он уже, а? Как легче бы жить стало… - Ты не озвучивай такие мысли, собираясь в Синьцзян, - предостерёг друг. - А вот на этот счёт у меня есть другие мысли, знаешь, какие? Типа, как себя ни веди, о чем ни говори, какая разница, отец всё равно найдёт за что наказать, если ему приспичит. Нет, я его люблю, но… не знаю, иногда ровно противоположное к нему что-то испытываю. То люблю, то терпеть не могу. Может, это половозрастное? - Это здоровая реакция на поступки Дзи-си, Джекс. Любить несмотря ни на что нельзя, нельзя поощрять всепрощающей любовью недостойных. - Многие считают моего отца более чем достойным. Он крутой, богатый, у него море власти. Песчаное море, - уточнил Джексон, вспомнив родную землю. - Разве это достоинства? Богатство не содержится в человеке, а властью достоинства как раз проверяются, по тому, как этой властью пользуются. Вот будь у тебя столько возможностей, сколько у Дзи-си, ты бы вёл себя, как он? - Откуда мне знать, Марк? Как там говорят индейцы? – Джексон встал и подошёл к шкафу, открыв его. Начал оглядывать вещи, готовясь их вынимать с полок. – Не походив в чужих мокасинах, не поймёшь другого человека. - За некоторыми мокасины и донашивать противно… - Ты про отца? – ухмыльнулся через плечо Джексон. - Я ни на кого не намекал, - поднял ладони сдающимся жестом Марк. Сын Дзи-си достал стопку футболок, положил их на стул. Остановился. - Почему мы все, дети своего отца, такие несчастные и непристроенные? - Разве? Мне казалось, что Эдисон, Хангён, Фэй, Ифань, Эмбер с Генри выглядят всем довольными… - Да брось! Эдисон? Он от зависти к боевым способностям Николаса бессонницу себе заработал, наверное, потому и создал свой полк. Дома он только и делает, что науськивает всех против Николаса, от удовлетворенности жизнью, что ли? Хангён? Менять без разбору любовниц тоже не лучшее занятие. Фэй… про Фэй ты сам от неё всё слышал. Ифаня я вообще толком не знаю. А Эмбер с Генри… ну да, разве что они… - Джексон выложил пару джинсов и, прихлопнув их рукой, вдруг развернулся и двинулся прочь из комнаты. - Ты далеко? - Скоро вернусь. – Восьмой сын вышел в коридор и, пока набрался решимости, ускорил шаг. Не лучшие предчувствия и мысли созрели у него после того, как он узнал, что отец требует возвращения своих птенцов под своё крыло. Его разрывало желание остаться здесь и вернуться к матери. И всё-таки сыновья привязанность победила. Но это не облегчило расставания с Цинхаем. Он покидает не только место, но и людей.       Джексон постучался в комнату Джа, долго ждал, но никто не ответил. Дёрнул за ручку – открыто. Но комната была пуста. Девушка где-то убирается, или прислуживает госпоже… где её искать и стоит ли? Парень стушевался на миг, и захотел вернуться к себе, продолжать сборы, но что-то дёрнуло пройтись по особняку ещё. Деловым шагом ступая там, где можно было рассчитывать на встречу со служанкой, он добился своей цели. Через несколько минут он увидел Джа выходящей с одного из балконов с лейкой. Девушка поливала комнатные цветы, и несла уже пустую садовническую тару без воды. Не придав значения появлению юноши на горизонте, она шла дальше, выполнять свои обязанности, но Джексон догнал её и поймал за запястье. - Джа! – Остановившись, она с лёгким удивлением посмотрела на него. - Да? - Джа… - выдохнул Джексон. Вроде не бежал, а дыхание перехватило. - Что-то случилось? - Я… мы… уезжаем в Синьцзян… - Ах, это! Из-за ссоры вашего отца и Энди? Все уже слышали. - Да, это не новость, я не это сказать тебе шёл. – Замолчав, Джексон будто остолбенел. Девушка медленно стала приподнимать брови, словно ими пододвигая слова молодого человека, застрявшие в горле. Так и не сумев ничего сформулировать, Джексон наклонился и поцеловал горничную в губы. Безыскусным и простым поцелуем, в котором одновременно были и робость, и желание, и признание. Джа шире распахнула глаза. Джексон молниеносно отступил на метр назад, начав идти спиной вперёд: - Я буду скучать, Джа. Правда.       Сказав это, он развернулся и побежал обратно.       Энди было уже не до церемоний, приличий и вежливости. Он не намеревался провожать Рави и тех детей Дзи-си, что решат уехать. Догадываясь, что скорее всего уедут все, он умчался решать дела с чиновниками, чтобы не видеть, как распадается уют его дома. Поэтому обедать Дами пришлось в одиночестве, если не считать прислугу и охрану. Гости были слишком заняты сборами. Скоро снова настанет ощутимая тоска, безлюдные и гулкие помещения дворца покроются невидимой пылью брошенности. Дами не представляла, как переживёт подобную зиму, и закончится ли это невольное отшельничество по весне, но в случае войны она предпочитала всё-таки затишье, чем перестрелки над головой. Хоть бы у Энди хватило сноровки и мощи для того, чтобы отразить агрессию Дзи-си!       Размышляя об этом, Дами шла с обеда в сопровождении Сандо и Тэкёна по галерее, куда ещё попадало солнце. Ей по-прежнему не хватало тепла, которого она искала хотя бы в лучах, насыщенных ультрафиолетом. В минуту её глубокой задумчивости наёмник почему-то дёрнулся и, идя ещё секунду назад сзади, оказался рядом. Дами успела только повернуть к нему голову, когда Тэкён заслонил собою весь свет и прижал её несильно к стене. - Что происходит?! – ошарашено бросила госпожа Лау. - Осенние злые мухи, - прошипел сквозь зубы Сандо и, отбросив из обожженной ладони пулю, которую поймал на уровне височной части головы госпожи Лау, прыгнул в окно второго этажа, чтобы успеть поймать отважного стрелка, попытавшегося прикончить жену Энди и сестру Дракона. И возлюбленную Джина, ради которого её спас вольный брат и тайный, но настоящий золотой.