Viva la Vida

Габи стояла, глядя на природу, открывающуюся перед ней. Лёгкий ветер сдувал её каштановые волосы назад, яркие, почти синие глаза смотрели с любопытством и, как всегда, с некоторой тоской. Она ещё некоторое время стояла, любуясь спокойным озером, когда солнце позади вспыхнуло. Закат отобразился на её лице восторженным выражением, она всегда любила смотреть, как заходит солнце. Ей редко позволялось выходить на улицу. Виктория говорила, что всегда существует опасность, что люди увидят её и украдут или ещё хуже, убьют. Габи предпочитала доверять ей и держаться в безопасном месте. Хотя всей душой она ненавидела железные стены своей комнаты и всей подводной базы в целом, это был её единственный дом за все девятнадцать лет. — Мисс Габриэлла, — послышался механический голос. Габи неохотно повернула голову и встретилась с лицом человека, который сопровождал её к берегу. Один лишь вид огромного телохранителя в безукоризненном костюме, наводил на неё тоску. — Вам уже пора вернуться домой. Габи раздраженно цокнула языком. И как можно так жить? Она словно отшельник: никого не видит, ни с кем не общается. У неё нет ни друзей, ни родственников, даже книги и то стали ей чужими. Она бросила последний взгляд на потухающее солнце позади и приблизилась к телохранителю. Запоминать его имя не было ни желания, ни сил. Виктория часто меняла их, чтобы никто не смог привыкнуть или найти её. Телохранитель пристроился позади неё и медленно, стараясь не издавать шорохов вообще, зашагал к месту входа на базу. Габи вздохнула, другой жизни она никогда и не знала. Почему-то на ум пришла мысль, что её всегда окружали мертвые люди, а не живые. На скрытом от людских глаз лифте они спустились вниз. Ехали долго, кабинку постоянно встряхивало, но Габи знала каждый ухаб, каждую кочку, в отличие от бедного телохранителя. Громила качался из стороны в сторону, стараясь устоять на ногах. Когда двери лифта открылись, выпуская их, Габи поспешила скрыться от преследователя. База представляла собой сеть лабиринтов, так что несложно было найти нужный поворот и заманить человека в тупик. Для того, кто живёт здесь около пятнадцати лет, Габи легко могла ориентироваться в пространстве. Но тут она натолкнулась на чьё-то тело, судя по всему, женское. Она подняла глаза, ожидая осуждающей речи, но опять нашла пустые, механические глаза, словно мертвые. — Для вас сообщение от госпожи Виктории, — проговорила женщина в деловом одеянии. — Что-то про четвертую девушку. Габи жадно выхватила из рук женщины конверт с письмом и умчалась, не сказав даже «спасибо». Доверять информацию листку и чернилам было опасно, но Виктория отличалась некоторой старомодностью, которую не могла в себе побороть. «Милая Габи, я пишу тебе с превеликим удовольствием, чтобы сообщить, что четвёртая сестра скоро вступит в наши ряды. Она пока не знает, кем является, тем самым подвергая себя опасности. Но я наблюдала за ней и помогу ей, заберу в безопасное место, где её будут охранять и научат управлять силой. Огонь — последняя Стихия, что нам осталась, и мы наконец сможем завершить круг. Её имя — Миа Картер. Надеюсь, ты вскоре сама получишь от неё письмо. Искренне твоя, Виктория.» Такую записку в красивом конверте прочла Габи. Сердце её запрыгало в груди от радости. Наконец-то! Все четыре стихии соберутся, и тогда Виктория сможет освободить их! И она сможет вернуться к нормальной жизни, попытаться начать заново, с чистого листа. И что за имя чудесное — Миа! Габи слегка запрыгала по коридору от перевозбуждения, но тут же одернула себя. Она ещё пока среди людей, в опасности. Скорее бы Виктория помогла ей, какая же все-таки она хорошая. Спасла их столько лет назад, пожертвовала своей жизнью, готова принять всю их силу себе, лишь бы дать им шанс на нормальную жизнь. Габи зашла в свою маленькую комнатку, где из мебели были только узкая кровать и тумбочка. Она достала с цепочки на шее ключик, открыла ящичек и спрятала туда письмо, положив его прямо на предыдущее. Она вспоминала, какой радостью озарялась каждый раз, когда Виктории сопутствовал успех. И сейчас они уже почти у цели. Её заточению почти пришёл конец. Взглянув на наручные часы, Габи протяжно вздохнула и потянулась. Была пора медитировать, Виктория советовала делать это для восстановления силы и её контроля. Габи села на голый холодный пол и, скрестив ноги, отпустила все мысли на волю. Остались только её тело и сила. Она чувствовала её, сила бурлила в ней, словно океан, словно все воды мира переливались по её венам. Габи медленно вдохнула воздух и выдохнула его через губы. Напряжение ушло вместе с напором силы. Теперь она была снова свободна, передав часть своего бремени Виктории. Она знала, что той понадобятся её силы для того, чтобы привести Мию в безопасное место, поэтому делилась своими. В этой женщине был какой-то сигнал, маяк, который притягивал её к себе, и Габи всегда знала, где находится Виктория. Этому трюку она научилась, когда, перечитав все книги, помирала от скуки. Нужно было лишь хорошо сосредоточиться и выпустить лишние мысли из головы. В этом мире оставались только она и маяк, что манил её к себе, словно мотылька. И Габи всегда следовала за ним, зная, в каком направлении нужно идти. К сожалению, все её движения были ограничены стальной клеткой, которую мило называли домом. *** Лиам сидел на скамейке, опустив голову на ладони, сгорбившись всем телом. Он не думал ни о чем и думал обо всем. Мысли не лезли в голову, но он так старался привязать их к себе. Последние движения, черты лица, звук голоса, такие важные маленькие моменты, которые никто никогда не замечает, но которые являются самыми важными в жизни. Перед ним была насыпана свежая сырая земля в небольшом холмике, а у изголовья стоял камень с сухой надписью и годами жизни. Как будто кому-то интересно, когда умер его лучший друг. На похоронах он плакал, пытаясь понять, как ему дальше жить без него, но никто не мог дать ему ответ на этот вопрос. Все скорбно молчали. Лиаму тогда хотелось закричать от злости, гнева, обиды. Ему хотелось винить Мэйсона за то, что бросил его, за то, что не был осторожен, да за что угодно, лишь бы не чувствовать пустоты в груди. Сзади послышались шаги, и на скамейку сел Рик. Лиаму меньше всего хотелось видеть перед собой чертового охотника. — Мой дед готовится к битве вместе с братьями, — сказал Рик. Лиам даже не постарался поднять головы для того, чтобы посмотреть на нахмуренное лицо охотника. И фраза его проскользнула мимо его ушей и сознания. — Мне жаль твоего друга, — сказал он, немного смягчившись. — Жаль, что он погиб. Лиам наконец посмотрел на Рика, пытаясь разглядеть в его глазах издевку или насмешку. Ничего этого там не было. В его глазах он увидел отражение своих — пустоту… и гнев. — Всем всегда жаль, — ответил он глухо. — Только это ведь не вернёт его к жизни… Рик не ответил, глядя на деревья, высаженные по краям кладбища. Погода за эти несколько дней исправилась, светило солнце, легкие рваные облака парили в небе. Какое было дело погоде до мертвого Мэйсона? — А я ведь даже не помню, что сказал ему на прощание, — солгал Лиам. Он прекрасно помнил. И ему казалось таким нереальным, что в одну секунду они могли шутить и веселиться, а в следующую секунду его просто не стало. Как будто никогда не существовало на свете, просто взяли и стёрли, размешав в луже собственной крови. — Грядёт битва, — сказал Рик. — И тебе нужно быть к ней готовым. Лиам со злостью посмотрел на охотника. Когти очень желали пройтись по его лицу. — Вот, — Рик положил перед ним потрепанную книгу. — Думаю, тебе стоит посмотреть, прежде, чем вгрызаться мне в глотку. Лиам несколько секунд недоуменно моргал, глядя на предложенный подарок. Потом он узнал эти изрисованные углы тетради, дневник Мэйсона, его лучшего друга. В горле встал комок, стало трудно дышать, поэтому он поднял голову, стараясь проглотить слезы. То, что мужчины не плачут, просто ложь. Конечно, плачут. Все плачут, когда им больно. Он осторожно раскрыл его на последней странице и увидел записи, выведенные неровным почерком. Он мог представить Мэйсона, склонившимся над книгой и чиркающим на бумаге одному ему понятные символы. Но внезапно, прочитав его записи, картина встала перед ним ясно, впервые за несколько месяцев, все встало на свои места. Лиам бросил взгляд на надгробный камень. «Спасибо, друг,» — хотелось сказать ему, но отчего-то он промолчал. Снова послышались приближающиеся шаги. В этот раз кто-то бежал. Обернувшись, Лиам увидел Лидию, которая, остановилась перед ними, переводя дыхание. — Лиам! Что-то случилось! Миа пропала! Сердце пропустило удар. — Что? — он вскочил, все ещё крепко сжимая дневник Мэйсона в пальцах. — Она не отвечает на звонки, её комната пуста, а повсюду следы борьбы, — пояснила Лидия. В её глазах метался страх. Лиаму показалось, что Земля ушла из-под ног. Он соединил все знания и найденную информацию с дневником Мэйсона и все понял. Он понял, кто забрал Мию и зачем она им. Он понял, кем являлась она все это время. Голос Стайлза прошептал ему в ухо воспоминанием: «Саламандра». — Я не знаю, кто мог её украсть и зачем, — пробормотала Лидия, растерянно глядя на Лиама. Рик стоял рядом с ним, ошарашенный и испуганный. Страх сменялся гневом и наоборот на его лице так быстро, что никто бы не уследил. Лиам нахмурился и подошёл к Лидии. В его глазах таилась решимость, какой уже давно не было. Он не позволит кому-либо причинить ей вред. Никто больше не пострадает, он не может потерять ещё одного близкого человека, особенно Мию. — Стайлз пытается сейчас понять, кто это мог быть, — сказала Лидия, видимо, пытаясь успокоить. — Пора уже это выяснить, — согласился с ней Лиам и передал ей дневник Мэйсона на открытой странице. Лидия взяла книгу и вчиталась в текст. Лиам не стал дожидаться её реакции. Он обогнул её и пошёл к выходу с кладбища. В его мыслях уже не было места страху. Он решил во что бы то ни стало вернуть Мию, и никто не сможет ему помешать сделать этого.