***
Всё воскресенье Юуто просидел возле любимого, но тот не приходил в себя. К вечеру Харуна отправила брата домой, чтобы он как следует отоспался и отдохнул, а пока она побудет рядом с Джиро. Недолго поспорив, он-таки согласился уехать домой. Вернувшись в больницу в понедельник рано утром, Кидоу застал Сакуму уже очнувшимся и виновато улыбающимся своей матери. - Доброе утро, Юу! Заходи, он как раз только поел, - хоть она и старалась выглядеть весёлой, глаза её были полны боли. - Здравствуйте, мадам,- кивнув, поклонился он красивой, не по годам молодо выглядящей женщине. Юуто сел на стул возле кровати Джи и взял его за руку, - ну как ты? Как себя чувствуешь? - Хреново, но вроде живой, - едва слышно прохрипел Сакума. - Он ещё очень слаб. Ему тяжело говорить, двигаться. Кажется, даже дышит едва-едва, - всхлипнула его мать. - Обезболивающее поставили недавно, боль должна немного утихнуть... Я не успела сегодня позавтракать, не возражаете, если я спущусь вниз выпить кофейку? - Не волнуйтесь, я присмотрю за ним. - Я быстро. Туда и обратно - моргнуть не успеешь, - пообещала она сыну. - Всё хорошо, не торопись. - Прости меня, - горячо прошептал Юуто, когда она вышла. - Это моя вина. Я... я идиот. Мне так жаль... Он целовал его руку с тыльной стороны ладони, по лицу текли слёзы. - Да, твоя... кха-кха, - Джи действительно говорил с большим трудом, очень тихо и сипло. - Знаешь, все эти дни, что мы не виделись, меня терзали мысли... кхх... обо всём, о нас, и... Я больше не хочу.., - его дыхание стало тяжёлым и шумным, - убеждать себя, что ты меня любишь. Это ничего не меняет, ведь ты сам не пытаешься... даже не говоришь, что любишь. Хватит с меня. К чёрту это всё... Тебя и всё, что ты там хочешь ещё солгать. - Джи... - Я сказал, к чёрту! Мне больно, понимаешь?! - Сакума хотел прикрикнуть, но в изнеможении смог только прохрипеть. Он уже не мог сдержать слёз от боли и от обиды. Ужасной болью в груди и боках, да повсюду, отдавался каждый глубокий и прерывистый вдох, ну а что говорить о всхлипах рыданий. Кидоу было мучительно горько наблюдать за страданиями своего, как он наконец осознал, любимого. Он был в ступоре, не знал, что делать и говорить, и стоит ли вообще открывать сейчас рот. Юуто чётко осознавал, что это он сам загнал себя в такое положение. Но сейчас, в данный момент, все его переживания были не важны - важен только Джиро, его чувства, его боль. - Господи, какое же я чудовище, если должно произойти что-то настолько ужасное, только чтобы я наконец нашёл своё место и понял, кого на самом деле люблю. - Проваливай... - Я не уйду, только не теперь. Гони меня, ненавидь, унижай, но я не уйду. Я осознал, что люблю тебя, и больше мне не нужно никого и ничего. Где-то там, без тебя, больше нет смысла. - Уходи, - прошептал Джи. - Меня не было рядом, когда я был нужен тебе. Прошу, дай мне шанс всё исправить. Сакума молчал. Его дыхание снова отяжелело, глаза закрыты, брови сведены к переносице и лоб нахмурен, видимо, из-за не утихающей боли. Тут вернулась его мать, за ней вошёл Фудоу. - Утренний обход, - бодро огласил он, подходя к кровати. - Ну что, очнулся наконец? Неважно выглядишь, Франкенштейн. - Обезболивающие точно действуют? Что-то не чувствую разницы, - просипел больной, силясь улыбнуться. - Как я, совсем плох? - Ну-у... повозиться с тобой пришлось, конечно. Долго повозиться... Но ничего, смотри-ка, живой. - Туфф~ Да ну тебя. Вечно вы, врачи, не договариваете. Ещё и шутите, ну и юмор у вас... - Хм? А что ты хочешь, чтобы я с тобой прискорбным несчастным тоном разговаривал? Так ты ж к вечеру кони двинешь. Зато всё откровенно и правдиво. - Хватит, мне смеяться больно. - Тебе дышать должно быть больно, а ты ещё глаголишь вовсю. Ох уж эти болтуны, в любой ситуации словечко вставить надо. Им, кажется, жизненно необходимо постоянно разговаривать, - Акио обращался больше к себе, нежели к Сакуме или его матери. - Уж я-то знаю: живу с одним. Ну да ладно, что важнее... Прогнозы довольно неплохие, будем надеяться, что ты быстро пойдёшь на поправку. То, как бодро и несколько весело говорил Фудоу, разбавило гнетущую атмосферу в палате и подняло настроение больному и в особенности его матери. Она, казалось, очень доверяла врачу, и Кидоу мог её понять. Но сам сейчас был не в восторге от поведения друга, однако же просто промолчал, потому что его это в принципе не трогало. Прежде чем уйти на дальнейший обход в отделении, Акио сделал ещё несколько манипуляций с бумагами и капельницей, которые были понятны только врачам, но никак не нам, простым обывателям. Ну вот что они вечно пишут в этих карточках да бумажках? Мать Сакумы, по всей видимости неудовлетворённая количеством информации о состоянии сына, вышла вслед за ним, чтобы основательно порасспрашивать. - Даю тебе последний шанс, придурок. Всё равно в таком состоянии выгнать тебя не смогу - хоть какая-то польза от тебя будет. - Недовольно хмурясь, обратился Сакума к Кидоу. - Это всё, что мне нужно. Сейчас я искренен в своих словах и обещаниях. Клянусь, я- - Просто заткнись уже, - перебил Джи, - и дай воды. Так, мало-помалу, Юуто старался вернуть так бездарно утерянное им доверие Джиро и доказать ему свою преданность, пока тот медленно, но верно, выздоравливал. Юу и Харуна почти поселились у него в палате, часто навещали его Хирото и Рюджи, поскольку жили рядом. Иногда с ними приходила Рейна, но, казалось, только чтобы пообщаться с Харуной. И Ичи, конечно же, заходил, иногда оставался на ночь, если у Акио было ночное дежурство.*вернёмся к POV Акио*
Причём же здесь Кияма и Мидорикава, спросите вы. И как они могут быть связаны с Сакумой? Что ж, слушайте, дорогие мои. Сколько знаю Хирото - у него всегда было огромнейшее пристрастие к музыке, а вернее, к красивым голосам. Причём его понимание красоты голоса очень отличается от общепринятого, и критерии этой самой красоты у него довольно-таки своеобразны. Однако, применяя их и обладая практически совершенным музыкальным слухом, он может только с пары пропетых человеком нот, или просто слушая, как человек говорит, понять, для какого стиля песен подходит его голос. И, как правило, ошибается он редко, всегда подбирает так, что звучит это просто невероятно, хотя, допустим, у человека голос не поставлен, да и не пел он никогда раньше. Так, наш красноволосый друг, записал в своей мини-студии множество восхитительных песен, тексты и музыку к которым написаны им самим, в исполнении абсолютно неизвестных обществу и шоу-бизнесу людей. Но эта "участь" не обошла и нас(то бишь, товарищей по футболу) стороной. И именно Сакуме эта затея особенно понравилась, а Кияма просто в восторге от его энтузиазма. Чего он только не придумывал для Джиро! Отдельного внимания удостаиваются песни, исполненные им вместе с Рюджи. Вот с ним-то Сакума и нашёл общий язык, разглядел родственную душу, так сказать. Друзья с тех пор - не разлей вода, загляденье просто. Однако Хирото отнюдь не разделяет общего веселья и очевидно ревнует друга детства. Хотя, похоже, заметил это только я. Как и то, что эти двое давно женаты. Хах, именно: не просто вместе, а женаты. Эти пресловутые кольца, постоянно мигрирующие с безымянного пальца на средний, а после - на указательный, или на пальцы другой руки и обратно; очень схожие жесты, одни и те же фразы, договаривание друг за другом предложений - неужели кроме меня этого никто не видит? Всё же очевидно. Да и живут они давно вместе. Пусть Хирото и аргументировал это тем, что ему гораздо удобнее, когда его секретарь(зам, правая рука, нужное подчеркнуть), без которого он сделать ничего не может, будет всегда рядом, под рукой. И ведь ни у кого из наших даже мысли задней не возникло: они ведь лучшие друзья, да и шутить про голубизну их дружбы уже устали, потому всерьёз никто и не воспринял. Никто, кроме меня, конечно же. Да, вот такой я говнюк, особенный, вот и хвалюсь тут. А что вы мне сказать можете, а? Вы-то по ту сторону экрана, то есть текста... или... ну как там правильно-то в этой ситуации? В общем, вот: такой я наблюдательный и допытливый, что заметил всё это безобразие. А с тех пор, как мы с Ичи сошлись - так ещё осмотрительнее стал. О нас только самые близкие знают, те, с кем часто общаемся, кому доверяем. Ну, а это, собственно, мама моя, она вообще вне очереди, Кидоу с Сакумой да Кияма с Мидорикавой. Харуну и Рейну информацией пока обделили, но и им в скором времени, думаю, расскажем, ведь они, похоже, и сами не так натуральны, как хотели бы казаться. По крайней мере, Рейна точно неравнодушна к сестрёнке очкастого. Но что всё о них да о них. Лучше вспомним о тебе, моя радость. Помнится, ты рассказывал, что и сам близко общался с Мидорикавой, что он твой лучший друг. Что-то о доверии, общих темах и чуть ли не платонической любви. Кста-ати, он же вроде занимался чем-то связанном с набирающей нынче обороты бьюти-индустрией. Слышал от одной пациентки, что многие известные модели просто кипятком ссут, какой умопомрачительный макияж он может забахать. Или маникюр? Да, маникюр, вроде ты ещё тогда чёрными ногтями ходил хвастался. Ну да не суть. - И то и другое, и причёски. Всё умеет и популярен в тех "бьюти-кругах". А тебе зачем? Тоже хочешь маникюр? Врачи не должны отставать от моды, - нежно мурлычешь мне на ухо, заглядывая через моё плечо в истории болезней, которые я заполняю. - Или может постричься пора? Смотри, как оброс уже. Кудряшка мой, - перебираешь в руках мои волосы. - Не тронь, - строго и спокойно обращаюсь к тебе, не отрываясь от бумаг. - Да просто увидел его сегодня - вот и вспомнилось. Ты выпускаешь пряди моих волос из рук и садишься на соседний стул. - Какой грустный плюх это сейчас был, - тихонько посмеиваюсь над тобой. - Да ну тебя. Что ты там так много пишешь постоянно? - Посмотри, сколько у меня пациентов: у каждого своя болезнь, свои назначения, лекарства. Думаешь, за меня кто-нибудь заполнял это всё, пока я в отпуске был? Нет, конечно. Максимум, медсёстры дописали пару уже прописанных препаратов да показаний температуры - и всё. Да и потом, когда Сакума поступил, я всё бросил, за ним следил круглосуточно. - Я глубоко вздохнул, посмотрел на тебя и, протянув руку к твоему лицу, ущипнул за щёку. - Такая уж у меня работа. Ты коротко усмехнулся, зажмурившись от щипка: -Пхмф~ Ты должен жизни спасать, а не писаниной маяться. - Ну-у, жизни-то я спасаю. Но вот писанины от этого только больше. - Пусть кто-нибудь другой пишет. Ну в самом деле! - Опять этот игривый огонёк в твоих глазах, что же на этот раз? - Давай придумаем новую должность в больницах: человек, пишущий всё вместо врача. Пусть будут специальные курсы или новые факультеты в мед.универах, где таких людей будут обучать терминам медицинским, названиям препаратов, оборотам этого врачебного языка и... О! Каллиграфии! Чтобы красиво всё писали, а главное - быстро. И всё - гораздо меньше проблем. У тебя. Не придётся сидеть вот так ночами, причём не в рабочее время, чтобы просто писать какую-то чушь. Договорив, ты смущённо заулыбался, поджимая губы и глупо хлопая глазами. Я только умилился этой картине: - Хахах~ Дурында ты, жаным* Так не бывает, чтобы всё и сразу, и хорошо. Налей-ка лучше мне чаю, ночь обещает быть долгой. А сам давай ложись вон на диван и спи. //*жаным(в переводе с казахского) - любимый, душа моя// - Гляди чего удумал: ты значит работать будешь, а я спать? Вот ещё! Не-не-не. А как же моральная поддержка, а анекдоты и глупости тебе кто говорить будет? А отвлекать постоянно? А дёргать за рукава? А трогать без разрешения? М? - Нагло лыбишься, еле сдерживая смех. - Вот егоза-то, а! Именно поэтому я тебя и отправляю спать. Смотри: чем быстрее я закончу с бумагами, тем скорее я лягу рядом, обняв тебя со спины и поцеловав в шею, - говорю тебе это совсем тихо, низким голосом. - Ну-у? Ты, уже было открывший рот, чтобы что-то сказать, прищурился, раздул щёки, как рыба-шар. Затем, улыбнувшись и коротко хмыкнув, пошёл устраиваться на диване, попутно закутываясь в плед, как в кокон. Я спокойно наблюдал за этим и, дождавшись, пока ты ляжешь поудобнее, громко и обречённо вздохнёшь, довольно спросил: - А чай? Ну попросил же. Ладно лежи уже. Лентяй заморский... - Пфф~ Кто бы говорил. Закончил свою работу я к трём часам ночи, глаза слипались, голова напрочь отказывалась работать. Я ещё раз сходил проведать Джиро: он спокойно спал, также, как спал, когда я заходил около двух часов назад. Ему теперь гораздо лучше, стал потихоньку ходить, вернулся аппетит, ну а настроение у него с самого начала было на высоте. По крайней мере, мне так казалось, и я изо всех сил старался поддерживать его на этом уровне. Когда я вернулся обратно в свой кабинет, увидел, что ты лежишь спиной к стене, лицом ко мне, и обнять тебя со спины в таком положении никак нельзя. Я всё равно лёг рядом(что же мне теперь, не спать что ли?), забрался к тебе под плед и, обняв, уткнулся носом тебе в шею. Ты во сне рефлекторно обвил меня руками, а я настолько хочу спать, что мне всё равно, касаешься ты меня или нет. Да и впрочем, мне приятно, если это ты касаешься меня. Забавный факт: во время опыта на лягушке, если приложить палец к её груди, она будет лапками за него держаться - обнимать. Так называемый обнимательный рефлекс. Нет, я это не к тому, что ты сейчас точно также сделал, просто... Ассоциация такая. А вообще, ты так вкусно пахнешь. Ммм... Так тепло и хорошо. - Люблю тебя, малыш, - шепчу в полудрёме.