***
До самого королевства путников провожали держащиеся на расстоянии волки. Именно они указали путь, изредка порыкивая, когда компания сбивалась с правильного маршрута. Стоило на горизонте забрезжить шпилям мрачного тёмного замка, как звери отступили и скрылись в лесной чаще, а их следы тут же замело поднявшейся вьюгой. Начинало стремительно темнеть. Небо, затянутое свинцовыми тучами, словно бы опускалось на землю, желая её придавить, и становилось всё холоднее. Поэтому путники, давясь пригоршнями снега, щедро летящими в лицо, вышли на дорогу, ведущую прямиком к замку и тяжёлым кованым воротам. — Ещё не поздно развернуться и уйти, — заворчал Чонин, готовый в любое мгновение сигануть обратно в лес. — Хочешь на всю жизнь остаться волосатым уродом? — насмешливо пропел невидимый лич, и Ким лишь зубами заскрежетал, не имея возможности вычислить местонахождение дерзкого наглеца. — А что, у кого-то из вас есть гарантия, что расправившись с королевой, мы вернём своё истинное лицо? Да и откуда мы знаем, может нас вообще обвели вокруг пальца и заманили в ловушку? — продолжал упираться Чонин. — Если хочешь оставаться здесь — твоё право, силком тащить никого не будем. — Бэкхён сощурился и неодобрительно скривил губы. — Никто из нас не знает правды, поэтому мы и пришли сюда, чтобы во всём разобраться. — Да, мне важно знать, причастна ли тётушка к смерти моей мамы, и действительно ли она хочет меня убить, — прошептала Вэнди больше для себя, чем для остальных. Продолжая сомневаться в разумности своей авантюры, компания медленно направилась к воротам. Они не дошли буквально пары десятков метров, когда те со скрипом распахнулись, и им навстречу направились пятеро стражников в доспехах. — Эй, мы с миром! — примирительно крикнул Чонин, заметив направленные на них пики. — Это воины тьмы, — прежде, чем их скрутили, успел шепнуть Бэкхён озадаченному Ифаню. Ву выгнул шею, заглядывая в крохотное отверстие для глаз, выпиленное в железной маске, и в ужасе отпрянул — на него зло смотрели абсолютно чёрные зрачки, главный признак жестоких и безжалостных тварей, живущих в самой непроходимой и опасной части Бриксвилла. Те, которые покорялись только за очень высокую цену. И становилось страшно от мысли, чем именно им заплатила Виктория.***
Как бы Дафна ни храбрилась, но смотреть на понурого и тяжело дышащего Чанёля было физически сложно. Он косился на неё с долей обиды и укора, но ещё чаще отворачивался, скользя расфокусированным взглядом по стенам когда-то родного дома. Дома, где всё было пропитано воспоминаниями, где каждая мелочь была знакома. А дверь, казалось, должна была с минуты на минуту распахнуться, впуская вместе с ледяным воздухом вернувшуюся из леса бабушку. Она бы разложила на столе содержимое корзинки — найденные замороженные ягоды, лечебную кору деревьев, так любимые внуком орешки. Чанёль крутился бы у неё под ногами, норовил ухватить в пухлую ладошку кедровое лакомство. А потом бы они сидели у тёплой печи, пили травяной чай с лепёшками и были самыми счастливыми людьми на свете. Дафна увидела, как по щеке друга прокатилась слеза, и невольно задержала дыхание — неужели ледяное сердце начало оттаивать? Решившись, она села перед юношей на корточки и вытащила кляп. Чанёль на это никак не отреагировал, лишь слизнул слюну с уголков губ и стиснул затёкшие челюсти. — Всё хорошо? — шепнула девушка, не спеша отходить от связанного друга. — А ты как думаешь? — хрипло ответил Пак, едва шевеля губами. — Твои дружки хотят расправиться с моей королевой, а я остался здесь — униженный и поверженный. — Твоя королева не заслуживает ни править государством, ни вообще оставаться в живых! Как будто ты не знаешь, сколько невинных жизней загубила Виктория в угоду собственной красоте! Она и меня убить хотела. Благо, я сбежала в последний момент! Чанёль лишь усмехнулся, не спеша выражать сожаление о случившемся. Ему по большому счёту было всё равно и на Дафну, и на Брасс. Бабушка велела ему перед смертью держаться Виктории, ибо верила, что никто другой не позаботится лучше о её маленьком внуке. — В кого она тебя превратила? Куда делся тот весёлый и добрый мальчишка, которого я знала и любила? — Девушка отвернулась, и её глаза против воли увлажнились. — Если бы твоя бабуля знала в кого ты превратишься, то ни за что не отдала Виктории! Она боялась, что горожане не примут тебя и забьют камнями за кровную связь с ведьмой, но Виктория и вовсе превратила тебя в монстра… — Довольно! — рыкнул юноша, вновь принявшись брыкаться. — Отпусти меня! Если я пойду сейчас, то ещё успею предупредить королеву об опасности. — Ты не нужен ей, Чанёль! Она творит твоими руками зло, почему ты этого не признаёшь? — закричала Дафна. — Раскрой глаза, ты же всё понимаешь, но не можешь в этом признаться самому себе! Понимая, что рыжую не переспорить, Пак устало прикрыл ресницы, напряжённо раздумывая, как лучше разорвать верёвки и расправиться с упрямой девчонкой. Вот только тревога за королеву мешала трезво мыслить — Чанёлю казалось, что Виктория звала его к себе, надрывно плача в глубине замка. Она всегда нуждалась в его помощи и защите, и поэтому юноша никогда не задумывался о смысле своих поступков. Раз королева приказывала, значит так было нужно. Она взрослее, мудрее и опытнее — ей виднее, как лучше для государства. А то, что молоденькие девочки гибли, всего лишь небольшая плата за её величие. Чанёль с детства знал, что платить нужно за всё, и не обязательно деньгами. Жизнь намного сложнее, чем о ней пишут в книгах или рассказывают предки. У каждого решения есть свои последствия. У любого поступка — оправдания. Самым любимым для Пака было короткое и ёмкое «так решила королева». И юноша не собирался ничего менять. — Я очень скучаю по тебе. По нашим разговорам, встречам, по твоему смеху. — Дафна села рядом и положила голову на плечо дёрнувшегося парня. — Я столько раз следила за тобой из толпы горожан, когда ты сопровождал королеву или обращался к жителям от её имени. Из неказистого мальчишки ты превратился в настоящего принца — статного, красивого и невероятно смелого. Каждая девушка мечтала бы стать твоей парой. И я, наверное, тоже… — Сейчас эти слова ничего не значат. Не пытайся меня разжалобить, — жёстко отрезал Чанёль, глядя на ходики, наверняка помнящие детство его бабушки. — Я просто рассказываю о своих чувствах, ведь за последние годы это первый раз, когда я смогла оказаться к тебе столь близко. — По губам Дафны разлилась мечтательная улыбка. — Я понимаю твою бабулю. Она знала, что в Брассе тебя не примут, и ты слишком маленький, чтобы противостоять взрослым. Но чего она точно не хотела, так это того, чтобы ты пачкал свои руки в крови, убивая невинных и потакая капризам королевы! Боже, Чанёль, одумайся, посмотри вокруг и подумай над тем, что ты делаешь! Ещё не поздно остановиться и всё изменить. Только посмотри, сколько невинных душ загубила Виктория! А сейчас она и вовсе хочет забрать жизнь Вэнди — юной наивной принцессы, не желающей видеть в ней зла! А ведь она тоже хочет жить и имеет на это полное право! — Но я не хочу ничего менять! Моё призвание — служить королеве! — Да открой же ты глаза! Дафна вздрогнула, когда на неё уставились ярко-голубые льдинки глаз — злые, полные ненависти и слепой ярости. Чанёль клокотал от гнева, он был взвинчен настолько, что вокруг его тела трещали верёвки, и тогда девушка вспомнила слова Вэнди и решительно подалась вперёд, врезаясь своими губами в искривлённый рот юноши. Она успела почувствовать сдавленный вдох, прежде чем зажмурилась и обвила руки вокруг напряжённой шеи Чанёля. Когда воздух в лёгких закончился, Дафна отстранилась и разомкнула слезящиеся ресницы. Юноша смотрел на неё всё так же зло и презрительно кривил губы. — Совсем рехнулась? — хохотнул он. — Думаешь, что на меня подействуют твои дешёвые фокусы? Решив не отступать, рыжеволосая схватила парня за щёки и вновь поцеловала — сначала в уголок, потому что Пак ускользнул в последнее мгновение, а затем нащупала и жёсткие, крепко стиснутые губы. На этот раз поцелуй продлился дольше, но Чанёль всё же умудрился оттолкнуть от себя девушку и зажмуриться, тряхнув тяжёлой, будто пьяной головой. — Да что с тобой, Дафна? — растерянно спросил он, почти не удивившись, когда девушка поцеловала его в третий раз. И глупое сердце чуть не выскочило из груди, когда юноша ответил на неумелое прикосновение к губам. Он нежно целовал смущённую Дафну, негодуя из-за связанных рук, и чувствовал, как натянутая струна глубоко внутри медленно расслаблялась, возвращаясь в привычное состояние. Чанёль вообще чувствовал себя иначе. Будто он вернулся в далёкое детство, пропитанное ароматами трав, сказками бабушки и присутствием Дафны — смешливой девчонки с веснушками на носу. Словно они вновь бегали по лесу, держась за руки, обстреливали друг друга снежками, а потом мчались наперегонки в старый домик, где их уже ждали пироги со сладким чаем и толстый рыжий кот, прикорнувший на подоконнике. И не было ни королевы, ни дворцовых интриг, ни жестоких убийств и опасного путешествия в Бриксвилл. Чанёль впервые задумался о том, как сложилась бы его жизнь, если бы не служба у Виктории. Что было бы, если его глаза открылись раньше? И почему он терпел жестокость своей королевы столько лет? И это понимание столь резко ударило в голову, что юноша вздрогнул и отстранился от тёплой разнеженной Дафны. Он с трудом открыл зажмуренные ресницы и девушка утонула в мягком тёплом сиянии насыщенно-синих глаз. — Ты вернулся, Чанёль? — робко прошептала она, крепко сжав его напряжённое плечо.***
Ифань, хотевший было возмутиться, поймал предупреждающий взгляд Бэкхёна и нехотя кивнул. Умом разбойник понимал, что ввязываться в бойню слишком рано, но терпеть на себе руки тёмных, бесцеремонно тащивших их к замку, было смерти подобно. Радовало, что лич с троллем наверняка тащились где-то неподалёку, невидимые для глаз остальных. Руки Вэнди так же, как и у остальных, были крепко стиснуты за спиной. Вывернутые запястья больно ныли, но принцесса упрямо молчала, с любопытством разглядывая улицу, по которой их вели. Даже невооружённым глазом было заметно, что Брасс медленно приходил в упадок. Большинство домов были старыми и покосившимися. Сновавшие мимо люди казались забитыми и прятали лица под тёмными накидками, держась у обочин, подальше от дребезжащих телег и лошадиных копыт. Никто не обращал внимания на нежданных гостей, но почти все провожали взглядом несчастных, когда те проходили мимо. — Может, её убьют и мы останемся живы? — шептались люди в тёмных проулках. — Я не хочу, чтобы королева забрала мою дочь! Вокруг было грязно и не прибрано, с рынка доносились шумные ругательства и споры, и сам воздух казался тяжёлым и будто пропитанным горьким дымом. Вэнди же, привыкшая к ярким южным краскам и теплу, буквально замирала в этом холоде, окружённая серостью и ненавистью несчастных людей. Во дворце им встретились ещё несколько тёмных стражников. Они придержали изумлённых Ифаня и Чонина, не позволяя пройти дальше, а Бэкхёна и Вэнди бесцеремонно зашвырнули в тронный зал, грубо толкнув в спины и захлопнув дверь. Переглянувшись, молодые люди осмотрелись, успев заметить и украшенные фресками стены, и глубокий трон, обитый бордовым бархатом, высокие потолки с лепниной, шикарную люстру и несколько огромных витражных окон от пола до потолка. У самой стены стояло старинное зеркало в человеческий рост, спокойно отражающее окружающую обстановку. Пошевелив связанными за спиной руками, Бэкхён хотел было обратиться к взволнованной Вэнди, как услышал за спиной тихий смех. — Наконец-то вы пришли! Они обернулись одновременно, увидев прислонившуюся к двери женщину. Та, видимо, всё время находилась за их спинами, но о своём присутствии дала знать лишь сейчас. Высокая и стройная, облачённая в роскошное шёлковое платье, отливающее золотом и драгоценными камнями, она гордо смотрела на долгожданных гостей. Седые волосы были собраны в высокую мудрёную причёску, а присутствие на голове короны не давало усомниться в том, кто именно стоял перед ними. Вот только морщинистое лицо, покрытое бородавками и пигментными пятнами, мешало представить, что эта старуха — некогда прекрасная сестра короля Рихарда. — Не ожидали увидеть меня такой? — обнажив в улыбке желтоватые зубы, поинтересовалась Виктория. — Простите, годы берут своё! — Тётушка? — тихо позвала Вэнди, не решаясь подойти ближе. — Что, дитя моё? Хочешь меня обнять? — Королева раскинула руки, не спеша приближаться. — Как вы добрались до Брасса? Честно говоря, я ждала вас ещё на прошлой неделе! Неужели возникли какие-то трудности в пути? — Вы не слишком-то гостеприимны для истосковавшейся по племяннице тётушки, — ехидно заметил Бэкхён, сверля старуху колючим взглядом. — Не хотите развязать нам руки? Угостить ужином, в конце концов? Мы действительно проделали долгий путь и не были готовы к подобной встрече. — Какой сильный! Какой дерзкий! — восхищённо заметила Виктория, с интересом разглядывая розоволосого. — Я тебя представляла немного иначе… Кстати, куда вы дели моего помощника? Чанёль ведь встретил вас в лесу, я это точно знаю! — О да, — кивнул Бён. — Встретил не один, а в компании жутких чудовищ, попытавшихся нас убить. К сожалению, в пылу драки вашего помощника не пощадили, но свой последний вздох он сделал с вашим именем на губах, можете этим гордиться. — Хочешь сказать, что Чанёль мёртв? — нахмурилась Виктория. — Что ж… А эти деревенщины привели вас сюда, чтобы получить выкуп? — Не понимаю, о чём вы толкуете? Мы сами шли к вам, а эти люди посчитали, будто мы хотим сбежать. Так что да, они хотят выкуп, ведь привели нас сюда. Тем более, что двое из них также погибли, пытаясь справиться с вашим храбрым воином. Королева крепко призадумалась над чем-то, оценивающе глядя то на Бэкхёна, то на Вэнди. Пальцы, пестрящие кольцами и перстнями, нервно сжимались, но женщина этого даже не замечала. — Тётя, что происходит? Неужели вы совсем не хотите меня обнять? — в отчаянии выкрикнула принцесса, не желая верить в происходящее и до последнего отрицающая все гадости, услышанные о Виктории. Вэнди вздрогнула и прижалась ближе к Бэкхёну, когда королева, подобрав подол платья, подошла к ней вплотную и хищно усмехнулась. Отловив когтистыми пальцами дрожащий подбородок, она повертела лицо племянницы во все стороны и удовлетворённо кивнула. — Дивная девочка, ты прекраснее, чем твоя мать! — ядовито прошептала Виктория, расхохотавшись при виде отступившей потерянной Вэнди.***
Рихард смотрел на дворцовую площадь из окна собственного кабинета, одну руку держа на колющем сердце, а в другой сжимая рукоятку меча, торчащего из ножен. Там, внизу, насмерть бились люди и гниль из Бриксвилла. Тёмное войско постепенно проглатывало человеческую толпу, приближаясь всё ближе к воротам замка. Сколько Винтеру осталось продержаться? Десять минут? Двадцать? И тогда всё будет кончено. Двери слетят с петель, и тёмная свора — ожесточённая, шипящая, не прячущая острых жёлтых клыков, — взлетит вверх по ступеням, ворвётся в кабинет и убьёт короля, объявив себя новыми правителями Винтера. Рихард поморщился и вновь взглянул на армию Тьмы. Таких существ он ещё не видел — люди не уступали им по комплекции, но зато некоторые твари обладали лишней парой рук, твёрдым панцирем вместо кожи, воняли будто разлагающиеся покойники и грозно сверкали чёрными зрачками. Они крушили всех на своём пути, жестоко и безжалостно. Иногда протыкали мечами, а порой разрывали голыми руками, окропляя пыльные камни под ногами тёмно-красной кровью. Внизу шумела битва, словно штормовое море, и Рихард, как настоящий капитан, должен был биться там, вместе со своей командой, наравне с остальными. Он же прятался в собственном кабинете, как крыса, удерживаемый Оливером, Айлой и Кёнсу — единственными, кто не был готов к бою наравне с Рихардом. — Мне нужно вниз! — в сотый раз повторил король. — Одумайтесь, ваше величество! — зачастил советник, вскочив с дивана. — У вас больное сердце, да и годы уже не те! Вас убьют в два счёта, и кто тогда станет королём Винтера? — Вон они, короли, — холодно усмехнулся мужчина, глянув в окно. — Отчаяние — худший враг. Эта битва ещё не проиграна, — спокойно заметила Айла, расправляя складки тёмного платья. — Мы бы их и близко не подпустили, если бы большая часть горожан и воинов не спала беспробудным сном, — заявил из угла понурый придворный поэт. Рихард невольно поморщился, вспоминая своё отчаяние, когда Оливер ему доложил, что стражники спали беспробудным сном, налакавшись на ярмарке бесплатной медовухи. Те, кого удалось добудиться, уже валялись мёртвыми на площади или позорно отступали к замку, сдавая позиции. Остальные же продолжали видеть яркие сны и пускать слюни, не замечая залитых кровью улиц, засыпанных трупами и находящимися при смерти солдатами. — Я должен знать, кто подсыпал снотворное в напиток! — Рихард обернулся к окружившим его людям и подозрительно нахмурился. — Подумайте, кто мог это сделать? — Этот кто-то среди нас, я более чем уверена в этом, — мудро заключила Айла. — Откуда такая уверенность? — Потому что все остальные либо спят, либо бьются снаружи, — пожала плечами Колейн. — Этот кто-то вполне мог спрятаться или заключить договор с армией Тьмы. Делает вид, что бьётся на смерть, а сам своих же прирезает под шумок! — не унимался Оливер, покрывшись красными пятнами. — Кто закупал медовуху? — вмешался Рихард. — Ну я, — нехотя подтвердил советник. — Ты проверял её качество? — Король, да за кого вы меня принимаете?! Естественно, я самолично снимал пробу и, поверьте, никаких побочных эффектов не почувствовал! — Это могли быть и повара, и кто-то из стражи, или организаторы ярмарки, — загибал тонкие музыкальные пальцы Кёнсу. — Эй, так ты тоже занимался организацией! Я видел, как ты тёрся у фляг! — накинулся на мальчишку Оливер. — Я тёрся там, потому что мне не наливали выпивку! — топнул ногой поэт. — Сказали, что я слишком юн для этого… — И ты в отместку вылил снотворное в бочки с медовухой? — предположила Колейн. — А может быть это вы сделали, а теперь на нас стрелки переводите? — возмутился Кёнсу. — Да как ты смеешь, мальчишка?! Я отдала этому правителю лучшие годы своей жизни! Я воспитала дочь короля! Да я давно чувствую себя частью этой замечательной семьи! Неужели я способна на подобное зло? — раскраснелась Айла, глотая слёзы обиды. — Довольно! — Рихард поднял руку и указал на окно. — Уже поздно о чём-то спорить. Внизу с треском распахнулись ворота, и в богато украшенный холл ворвались желающие крови тёмные. Их рычание отразилось эхом от старинных стен, а на лестнице уже были слышны приближающиеся шаги.