Формула бесконечности

      Джон Хемиш Ватсон не зря слыл упрямцем. Ну что, казалось бы стоило хоть раз, хоть пол раза подчиниться, позволить себе быть слабым, ведомым, но нет. Что-то внутри не давало, не позволяло склонить голову и даже мысленно встать на колени. Видимо проклятая сложность с доверием. Будь она благословенна и неладна. И не смотря на то, что в их замечательном тандеме Шерлок выделялся как звезда первой величины на вечереющем небосклоне и все были уверены что уж кто-кто, а Холмс давно и безоговорочно справился с джоновым характером, с его непокорностью, способностью всегда и во всем взять верх, даже при кажущейся, такой близкой победе, но нет. Это была видимость, фикция чистой воды.       Просто в тот момент, когда Джон был готов, практически готов на то чтобы впервые в жизни сказать "да", Шерлок, совершенно неожиданно, прикрылся своей единственной существенной отговоркой. Работой. Не то чтобы Джон, подчинившись внезапному душевному порыву до конца верил в положительный финал подобного сценария, но детектив казался действительно заинтересованным. Видимо ключевым словом во всем этом было слово "казалось".       И то верно, представить себе Холмса, берущего ответственность за кого-то, было практически так же невозможно, как, к примеру, представить себе Шерлока без его периодических взрывоопасных приступов скуки, обтягивающих пиджаков и едва сходящихся на грудной клетке рубашек. Не-воз-мож-но.       И Джон смирился.       Им и так вполне себе неплохо жилось. Ни к чему усложнять все больше. А что думают и считают окружающие - их собственное, глубоко безразличное Джону дело.       И только где-то в закромах разума, там где у Шерлока, в его Чертогах, наверняка хранился ненужный, бесполезный хлам, нет-нет да и возникала предательская мыслишка, что он что-то упустил. Что-то слишком явное, всегда находящееся на виду, и оттого настолько незаметное, что вполне могло считаться прикрытым мифической шапкой-невидимкой. Шерлок вздрагивал, выныривал из омута размышлений, чтобы обнаружить, в очередной раз, как его несносный, отвратительно заботливый братец снова "похитил" его подозрительно сговорчивого к такого рода манипуляциям соседа. Не то чтобы Джон не возмущался по этому поводу, нет, возмущался, еще и как, но чего-то этому возмущению всегда не хватало.       Казалось бы - вот он, возможный ключ к отгадке, но Шерлок привычно переводил все стрелки на себя: Джон заботится о нем, не так удушающе как Майкрофт, но все же в чем-то цели старшего Холмса и Ватсона, как не прискорбно это осознавать, совпадают, отсюда - и наигранное возмущение и странные взгляды проскакивающие между этими двумя и периодические встречи в таких местах, где почти Британскому Правительству делать абсолютно нечего. И только ощущения безвозвратно упущенного не давало покоя вновь и вновь, заставляя иногда, конечно в шутку, ничего более, снова зондировать почву на предмет возможной связи. Но Джон, единожды приоткрыв сердце, больше подобной оплошности не допускал.       Потому что там, где у Шерлока чердак Чертогов, а у всех нормальных людей - задворки памяти, все еще стоял перед глазами небрежно опирающийся на зонт Майкрофт Холмс и чувствовались его пальцы, едва коснувшиеся ладони Ватсона. Что было бы, позволь Джон задержать прикосновение и не отдернуть руку выяснять не хотелось, сам же Холмс-старший с тех пор тщательно хранил дистанцию, скрупулезно оберегая себя от любого физического контакта с Джоном, словно тот был прокаженным, что вполне устраивало Джона, Шерлока и, кажется, самого Майкрофта.       До того самого момента пока холодное дуло револьвера не уткнулось в джонов висок, примиряя с невозможностью жить одному, без Холмса. И тогда, подоспевший в самый последний момент Майкрофт решил все за них двоих.       Его ментальная атака была стремительной и неотвратимой. Джон, конечно, мог бы попробовать ее отбить. Мог и еще как. Даже в том сумрачном состоянии, в коем он пребывал после самоубийства друга, он не позволил ни Лестрейду, ни Молли, ни Гарриет взять себя под контроль. Миссис Хадсон, с высоты прожитых лет и богатого жизненного опыта, хвала богам, даже не пыталась этого делать. Но Майкрофт...       В первые несколько секунд Джон не понял что случилось с его ногами и руками. Больше всего это было похоже на вогнанный в шею шприц с парализатором, но ничего подобного не наблюдалось и тем не менее Джон не мог заставить себя привычно облизать враз пересохшие губы, что уж говорить о том чтобы согнуть указательный палец левой руки еще пару минут назад так уверенно обхватывавший курок? Пистолет выпал из враз онемевшей ладони, Майкрофт спокойно поднял его и...       Через каких-то десять минут Джон обнаружил себя сидящим в прогретом нутре неизменно черного автомобиля, с обувной коробкой на коленях, в которой хранились самые ценные вещи: медали, чековая книжка и несколько фотографий афганских товарищей, навсегда оставшихся среди цветущих маковых полей под Кандагаром. Это все что позволил забрать из прошлой жизни Холмс-старший, навсегда поделив жизнь Джона на до и после. До того как Шерлок умер на его глазах. После того как Майкрофт Холмс окончательно заявил на него свои права.