***
— Девушка, как думаете, мне пойдет это платье? — интересуется у консультантки молодая кореянка, то и дело крутясь перед зеркалом. — Да, персиковый цвет отлично подходит к оттенку вашего лица, - улыбаясь, отвечает сотрудница магазина, изредка поглядывая в сторону кассы. —Да, мне тоже так кажется, — изображая человека, разбирающегося в моде, девушка все же снимает с общей вешалки выбранное платье и, еще несколько раз приложив его на себя, направляется к кассе. Консультантка внимательно следит за всеми входами и выходами, за кассой, за прохожими, за маленькими детьми — за всем. Один малейший промах — и ее тут же вышвырнут с работы. А найти место круче этого не так уж легко. Внезапно телефон девушки завибрировал. На экране смартфона всплыло входящее сообщение от ее младшей сестры. «Мадока. Помоги мне.» Округлив глаза до невозможного размера, девушка тут же кидается к выходу, где дорогу ей преграждает какой-то мужской силуэт. Ей сразу запомнились темный капюшон и черная челка парня на пол лица. Юноша резко отпрыгнул назад и приложил ладони к щекам. Не особо поняв такой реакции со стороны молодого человека, девушка тут же бросилась к выходу универмага, позабыв о нем. Ее сестре нужна помощь. Опять. «Мадока, дура, опять влипла!» — кричала девушка, сбивая народ по пути. Конечно, кто бы тут не рассердился, если бы его младшая сестра поперлась в клуб на ночь глядя и снова попала в переделку. Если бы не проблемная родственница, то девушка могла бы рассчитывать на повышение в этом месяце, но куда уж там. Теперь ее точно уволят. — Мадока, прием, вставай! — кричит консультантка, раздавая отрезвляющие пощечины избитой девушке. — Сес…тренка… — еле бормочет та, держась за больной бок. Старшая сестра хватает младшую под бок, уводя к дороге, подальше от этого душного клуба, где только что последнюю неплохо так помяли. — Потерпи, сейчас домой поедем, — успокаивает старшая младшую, еле сдерживая слезы. — Тэра, не надо домой… там плохо… — шепчет избитая, опираясь о сестру. — А тут хорошо, да?! Может, вообще не стоило идти к тебе?! Оставить тебя тут умирать, да?! — истерила шатенка, чувствуя, как ее рабочая блузка пропитывается чужой кровью. — Прости…***
Выбрав все необходимое, Чонгук подходит к кассе и швыряет мятую бумажную купюру. Девушка с подозрением смотрит на него, после чего выдает чек и тихо говорит что-то вроде «спасибо за покупку». Брюнет забирает свои покупки, проходит мимо вешалок с одеждой и небольшого скопления девушек, которые провожают его взглядом. Пробираясь незаметно ни для кого до выхода, Гук видит машину и сидящего за рулем Винстона, который тихонько сопит за рулем. Парень спокойно переходит дорогу, открывает дверь и садится в салон, снимая с себя капюшон и рассматривая свои руки. — Быстро ты, — храпнув, говорит Винстон и поправляет рубашку. — Что, сильно трясет? Его взгляд пал на руки парнишки. Чонгука нехило так трясло, если учесть, что он спокоен при каждом выстреле в человека. Неужели у парня есть свои слабости? И он вовсе не стальная машина для убийств? — Если хоть кому-то скажешь, я закопаю тебя под деревом на школьном кладбище, — дрожащим голосом говорит Гук, пытаясь успокоить дрожь во всем теле. — Столкнулся с кем-то? — не унимается мужчина, смотря в глаза Гуку. — Езжай! — кричит брюнет, смотря в сторону окна. Он ненавидит, когда хоть кто-то касается его слабостей, если такие имеются. — Чонгук, у тебя проблемы, — спокойным, но настороженным голосом говорит Винстон и достает телефон из внутреннего кармана пиджака. Гук молча наклоняется к мобильнику. — Кто-то выложил видео с клуба. Тут куча просмотров и комментариев, твое лицо сияет во всех соц.сетях. Что собираешься предпринять? В глазах у Чона чертики забегали. Его засняли. Его опубликовали. Причем, на видео он за девушку вступается. Его клеймо и статус в школе мгновенно рушатся на глазах. До директора явно уже дошло это видео. Чонгука накажут. — Езжай в школу, — сглотнув комок злости, шепчет Гук, уже зная, что его ждет.***
— Директор Хван, что Вы намерены сделать? — спрашивает учитель, стоя в холодном кабинете. — Мелкий лицемер, — шипит мужчина, сжимая кулаки. — Думает, что я так просто закрою глаза?! Да его уже в розыски подали! Как там, «сексуальный герой», «таинственный Геракл»? Да я ему арбалет устрою! Да я! Да я! — кипел мужчина, как вдруг успокоился. — Сообщите, как только он прибудет. И заблокируйте все сайты, на которые были добавлены эти видео. Немедленно!!! — стукнув по столу, Хван перевел свой взгляд в сторону искусственного окна, в котором красовался ненастоящий город. Учитель тут же вышел из кабинета и направился в класс наказаний, вызвав к себе в помощники некоторых опытных в этом деле учеников. Пак Чимин - один из них. — Учитель, неужели его будут пытать? — с любопытством спрашивает рыжий, зайдя в класс вместе с тремя учениками. — Не знаю. Директор был очень зол, — с безразличием мужчина снимает с полок длинные иглы, раскладывая их на учительском столе. — Тогда для чего это? — не унимался любопытный Пак. — Еще хоть что-нибудь спросишь, и я воткну эти иглы в тебя, — раздраженно заявляет учитель. — Сходите к вашему тренеру и попросите у него йод. Думаю, директор сегодня на обычных иглах не остановится, - скомандовал он еще нескольким ученикам. Да, таковы правила. Если раньше здесь за мельчайшую оплошность гнали в гроб, то сейчас мучительно проводят пытки, как в средневековье, заставляя учеников каяться. А Чонгук — не исключение. Более того, для него всегда предназначались особые наказания. Будь то иглы, работа с рубильником или обычная игра с кнутом. В любом случае — не щадили никого. Это ладно бы еще, если бы эти самые наказания проводились тет-а-тет с директором. Но, увы, это выставлено на показ всей школе и всем ее ученикам без исключения. Как только машина подъехала к воротам, Гука тут же вывели из феррари и повели вниз, под землю, в школу. Свернув ему руки за спину, двое дежурных вели парня сначала к директору. Чон не хотел сопротивляться. Какая разница, ведь от этого никакой пользы. Не в первый раз ведь. Пройдя по длинным, жутким коридорам, Гук предстал перед устрашающей окровавлено-красной дверью. Та самая, обитая бархатом и с золотой рамочкой возле, директорская дверь. Дежурные разошлись по разным сторонам, когда парень взялся за ручку и со скрежетом открыл дверь. Юношу встретили злющие глаза директора, который в сию секунду бы выстрелил в Чонгука, но не мог этого сделать. — Явился, — скрипя зубами, процедил мужчина. — Как погулял, Гукки? — Дирек… — Молчать!!! — хлопнув рукой по столу, брызгал слюной мужчина. — Ты хоть представляешь, что ты наделал, щенок! Это видео распространилось по всему интернету! Три тысячи просмотров за одну минуту! Ты пробыл в городе четыре часа. Подсчитай, Гукки, сколько людей увидело твое гадское лицо за двести сорок минут? М? Молчишь? Ну, я тебе дам время высказаться. Уведите его! — крикнул директор стоявшим за дверьми дежурным. Те снова подхватили за локти парня и повели в тот самый класс, ухмыляясь из-за того, что сейчас самый опасный и сильный ученик школы волочится в комнату наказания. Его лицо, лицо убийцы своих товарищей, будет сиять среди темной комнаты на глазах у сотни учеников. Сейчас он будет слабым. Сейчас он познает всю боль. Долго не церемонясь, с Чонгука стянули кофту, оставив в одних кожаных брюках. Двое дежурных пытались усадить его на колени, на что юноша плюнул им в лицо. Гордый. — Это тебе сейчас не поможет, мальчик мой, — заходя вместе с толпой учеников, хрипит директор. — Лучше усмири свое самодовольное личико и будь готов принять наказание за свой проступок. Толпа удивленных учеников собралась напротив Гука. Они все стояли и смотрели, как лучшего ученика, буквально лучшего во всем, даже в мышцах и кубиках на теле, сейчас будут пронизывать насквозь иглами, пока тот не прошипит тихое «прошу прощения за мой проступок». Чонгука уже наказывали трижды. Все три раза оплошал в городе. И все три раза он побывал в бильярдной комнате Шуги. — Хочешь что-нибудь сказать, Гукки? — взяв за подбородок парня, самодовольно говорит директор. Гук лишь убирает его руку со своего лица и сплевывает ему на обувь, впиваясь в него все тем же стальным взглядом. — Вот как, — ухмыляется мужчина. Ему нравится видеть Чонгука слабым. Он ведь, как и многие, боится, что ночью Чонгук может выстрелить ему в затылок, даже не моргнув. Директор кивнул в сторону учителя в знак того, что можно начать. Чонгук твердо стоял на ногах и смотрел в пол, ожидая, когда его тело вновь покроется новыми шрамами. За парнем наблюдали сотни глаз, в том числе и Чимин, который морщился от своей беспомощности и трусости: не идти же ему против директора. — Уважаемые ученики. Такое будет с каждым, кто хоть что-то подобное выкинет без особой надобности. Все вы видели этого героя всея интернета! Спас девушку! Разве я не предупреждал, что девушки — это жалость. Это слабость. Это страх. Никто из вас не должен связывать свою жизнь с особью женского пола. Это грозит, как привыкли выражаться люди, любовью. А любовь всех вас погубит. Любовь вызывает жалость и слабину. А у вас, у молодых, это куда сильнее проявляется. После этих слов класс наполнился тишиной. Из тридцати иголок, длинной по 30 см, каждая поочередно начала вонзаться в тело молодого парня руками учителя. Ни единого крика, ни единого стона – ничего такого не было слышно. Гук лишь нахмурился, его лицо побагровело, а вены надулись до предела. Малейший писк – и можно считать, что Чон признал свое поражение и «победа» одержана директором. Вторая, третья, четвертая игла – тишина. Ученики стали перешептываться, что Гук не чувствует боли, но каждый знал, что ему неистово больно. Просто он силен. Он должен носить звание лучшего, он его и носит. — Прекратить! — кричит директор, смотря в лицо Чонгуку. — Вижу, что это бесполезно. Ты не сознаешься в содеянном. Ладно, Гукки, поступим иначе. Сегодня, в шесть утра, жду тебя в твоем классе. У нас будет открытый урок. Приедут люди высшей категории, полюбоваться на тебя, герой, — прыснул мужчина и подошел к парню. — Надеюсь, ты выбьешь все мишени. Как и всегда, — и, тронув одну из иголок в теле Гука, директор удалился. У Чонгука свело все тело от невероятной боли, выступил холодный пот. Как только директор и следом идущий учитель покинули класс, за ними двинулись перешептывающиеся ученики. Чонгук остался один, почти один. — Эй, ты как? — подбегает к нему Чимин и смотрит в глаза парня, полные боли. — Не тронь, — цедит Гук сквозь сомкнутый ряд зубов при попытке Чимина прикоснуться к иглам. Тяжело было сдерживать крики на протяжении пятнадцати минут ада. — Ты был на высоте, парень, — улыбается Чимин, подбадривая друга. Гук молча выдыхает и указывает Паку на дверь. Тот послушно кивает и удаляется из класса, закрыв за собой дверь. Оставшись в одиночестве, Гук вытаскивал иглы одну за другой, срываясь на крик. Он больше не мог терпеть. Но убедившись, что рядом никого нет, он дал себе поблажку и завыл от изнуряющей боли. И больнее всего было осознание того, что Гук ничего не мог с этим сделать. Ничего. У юноши одна цель – дожить до двадцати и выпуститься, после чего найти своего отца и отомстить за все издевательства, за избиения матери, за все. Пусть таким путем. Но он это сделает. Он станет неуязвимым и отомстит. За все и всем отомстит…