Шутка.

Удивляет то, как держишься, держишься, а потом одна случайная шутка заставляет разрыдаться у всех на глазах. Не стоило так депрессивно начинать свою историю. Начну с того, что нет пары интересней, чем семинар по политологии. В небольшом помещении сидит исключительно женская половина населения – первокурсники социологии. Двадцать девушек – социологов и одна женщина – политолог. Сидя на задней парте и слушая все эти политические споры, в которых я мало чего понимаю, чувствую себя как в адовой печи. Этому способствует еще жара и духота в аудитории. Единственное, о чем можно думать, так это о том, какой кайф будет после звонка, который даст разрешение выйти в продуваемый прохладный коридор. Мини-мечта на ближайшие полчаса. Вокруг пролетают различные фразы, а темы разговора меняются с космической скоростью. Каким-то образом разговор от внешней политики России и Крыма перешел к Лео и его Оскару, а потом я услышала писклявое «Да что, сумасшедших мало?». Вот прям, когда документы подавала в институт несколько месяцев назад, мечтала об этом всем. Так что, сумасшедших достаточно на Земле. Звонок прервал мои малосодержательные размышления, и я выскочила из аудитории при первой возможности, на ходу сложив вещи в сумку. Коридор встретил меня приятной, почти живительной, прохладой. После первой пары грех не выпить кофе, поэтому я направилась к кофейному аппарату. Пока прекрасный робот шумел и наливал мне молочный шоколад, большие длинные руки обхватили меня сзади. Как же долго я ждала этих объятий. Сразу все то, что пару минут назад казалось таким важным и волнительным, стало совершенно незначительным. Сердце замерло так, что не могу вымолвить и слова, просто наслаждаюсь этим моментом и обнимаю его руки. Как прекрасно, когда высокий сильный парень с грубым низким голосом обнимает так нежно и так мило говорит: «Я скучал». Да если бы знал, как я скучала! Как трудно учиться в одном институте и почти каждый день видеть, но при этом всем делать вид, что совершенно чужие друг другу. Только в ответ тишина, и лишь крепче прижимаю к себе его руки, ведь кажется, что это сон, который растворится от любого неосторожного движения. Тем более, совсем не известно, когда еще это повторится, но сейчас чувствую себя самым счастливым человеком на планете. Я счастлива от того, что нахожусь в его объятиях, что чувствую запах его духов и просто ощущаю его тепло. Губы расплываются в блаженной улыбке, в животе бабочки, а по коже толпы мурашек. Я решила сделать попытку вернуться к реальности и подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он улыбается, его глаза улыбаются, а потом блеснули искрой. Мгновение, и новая стая мурашек от шеи по спине и вплоть до пальчиков ног, а только успокоившиеся бабочки снова взлетели в небо. Он всего лишь поцеловал меня в лоб. Как же можно вызывать такие буйные реакции моего организма? Как можно так тормозить мои мысли? Странно. Будто ничего и не было. Будто ни было того времени вместе, когда он изменил меня. Но в то же время те жуткие ссоры, мои пощечины и его хлопки дверью, мои крики возмущения и его удары кулаком в стену. А после этого затишье. Настолько все обоим надоело, что наступило холодное молчание. Общие друзья и общие тусовки, общая деятельность. Глаза в глаза и ничего. Ничего во взгляде, а бабочки будто умерли. Холод и страх. Не думала, что буду бояться его выразительного взгляда. Простояли целую перемену с кофе. Так много нужно обсудить, но говорим о совершенно посторонних вещах. Полчаса назад звонок был спасением, сейчас звонок – злейший враг. Звенит звонок, и в голове тысяча проклятий. Но всему ведь есть конец, не могли ведь стоять так вечность. Он проводил меня до лектория, обнял на прощание и спросил, во сколько заканчиваю. Идея встретиться и прогуляться по городу самая шикарная за день, хоть он и только начался. Ждать еще три пары. Три лекции. Почти пять часов в предвкушении встречи. Быстро забегаю по лестнице лектория вверх. Так хочется рассказать подругам о нашей встрече, но прекрасно знаю, что никто не разделит мою радость. «Как можно радоваться встрече с человеком, который не раз тебя кидал?» - уже звучит в моей голове. Сажусь на свободное место рядом со своей подругой, та, в свою очередь, спрашивает, почему опаздываю. Коротко отвечаю, что пила кофе. Я прекрасно умею врать, но меня подводит моя совесть, которая считает, что близким врать плохо. Пока я веду борьбу со своей совестью, время идет, я начинаю непонятно мычать, потом нервничаю, и собеседник видит, что я что-то скрываю. Зная всю эту систему, я надеялась отделаться коротким ответом и начать записывать множество формул и примеров, которые слишком быстро заняли почти всю доску. Мои надежды снова рухнули после того, как в уши врезался шепот подруги: «Или по граблям ходила?». Конечно, забота – дело хорошее, но сейчас что-то не поддерживает, да и вообще похоже больше на издевку. Пытаюсь отшутиться: «Не видела объявления о субботнике». Не обращая на мои слова, подруга начинает рассказывать, как видела, что он шел с какой-то девочкой за ручку когда-то и где-то. Уже начинаю сомневаться в том, что это забота и дружеская любовь. Хочется взвыть. Не от того, что она сказала, ведь я и сама не раз видела его с девушкой, а от того, что она зачем-то делает мне больно и давит на ту рану, которая еще не зажила, швы на которой еще так слабы, что разойдутся, даже если на них просто дунуть. Снова становится душно. Только душно мне одной во всем огромном лектории. Воздух будто кончается, горит лицо, кажется, что в спину дышит огнем дракон. Прикладываю к щекам свои холодные руки и понимаю, что неплохо было бы успокоиться, ведь даже преподаватель спросил, хорошо ли я себя чувствую, а сижу я не близко к нему. Попытки отвлечься музыкой дали небольшие результаты, которых мне вполне хватает. Рука сама выводит линии на блокнотном чистом листе. Лекция и музыка не совместимы, поэтому уже даже не делаю вид, что слушаю преподавателя. Пытаюсь понять, что творит карандаш в моей руке, и понимаю, что рисую его портрет. Начинаю, конечно, с глаз. Первое, на что обратила внимание при знакомстве, именно глаза и губы. Глаза как картинки с оптическими иллюзиями – чем больше смотришь, тем больше затягивают. Его никогда не смущал мой пристальный изучающий взгляд, когда я подолгу тонула в его глазах. Я в буквальном смысле таяла. Плечи расслабляются и опускаются вниз, голова становится тяжелой, а руки становятся плетями и просто висят вдоль тела. Что говорить, если я только вспоминаю этот взгляд, что так нежно на меня был устремлен, и уже подкашиваются ноги. Только рядом нет уже этих родных рук, которые быстро подхватят и нежно обнимут. С трудом и предвкушением отсиживаю пары и стараюсь не пересекаться с подругой и всеми своими одногруппниками. На переменах ухожу от группы куда-нибудь, или просто выхожу из корпуса на улицу. Май – самый прекрасный месяц, несмотря на то, что я люблю осень. В мае как никогда ценю все то, что можно делать летом, потому что в мае еще свежа вся эта грусть по скейту, который пылился под кроватью, по легким платьям, что далеко в шкафу, и еще ощущается то, как не хватало зимой ночных прогулок. Легкий теплый ветерок играет с юбкой и раскидывает в разные стороны волосы. Фиолетовые пряди мешают что-либо разглядеть. Пытаюсь их поправить, но он как обычно подходит сзади и обнимает плечи. Поворачиваюсь в объятиях лицом к парню и смотрю в блестящие глаза, но они не взывают тех чувств, что прежде. Он целует меня в лоб, но бабочки будто умерли, а мурашки устали бегать по коже и уснули. Так долго я ждала встречи, чтобы просто взглянуть на него, так долго он занимал все мои мысли и не давал покоя. Неужели все это время можно было сократить? Зная мою любовь к прогулкам, он ведет меня сразу в парк, где мы уютно устроились на траве под почти летним солнышком. Откидываюсь на спину. До чего же приятна эта прохлада земли. Не верится, что сотни километров вниз жарко до такой степени, что не может ничего существовать. Трава щекотит руки, ноги и даже спину. Ощущаю, как где-то на ноге ползет муравей, но так не хочется его скидывать. Странно, но именно муравей дает понять, что я еще в реальности.Чувствую что-то на свей руке, и это явно не муравей. Длинные музыкальные пальцы шагают по моей руке от кисти вверх, минуя плечо пальчики двинулись по кости ключицы как по мосту. Он резко забирает свою руку и отстраненно смотрит вверх. Минута, две, пять. Молчание. Небо завораживает не хуже самых выразительных глаз на планете. Почти безоблачная погода, солнце мягко греет ноги, ласкает раскинутые на траве волосы. Он нарушает молчание, и голос нежно касается моих ушей. Он заботится, что я заболею из-за лежания на холодной земле. У меня это вызывает злость, которую я никак не показываю. Столько всего между нами было, а именно сейчас вспоминаются только ссоры и ругань. Ничего не отвечаю, а он осторожно нащупывает мою кисть, которая покоилась на траве. Снова злюсь. Я злюсь на себя за то, что я вообще здесь оказалась, я злюсь на него, потому что он делает все так, будто знакомы несколько дней и ничего не было между нами в течение года. Аккуратно убираю руку, опираюсь на локтях и смотрю на парня. Пытаюсь так же сыграть роль. Моя роль заключается в том, чтобы не замечать его игру. Говорю, что вообще уже уходить пора, и поднимаюсь на ноги. Ловлю его удивленный взгляд и на вопрос «Почему?» отвечаю что-то непонятное, вроде того, что дел много еще. Совесть молчит, она разрешает мне врать и играть роль.