Heartbeat

Джеджун и Ючон сидели на полу балкона съемной токийской квартиры. За стеклянной дверью, в ярко освещенной гостиной, Джунсу и Чанмин играли в видеоигру, постоянно препираясь, а Юно читал журнал, иногда косясь на младших. — Я мог бы полюбить тебя, если бы не боялся потерять своего лучшего друга, — мягко улыбнувшись, сказал Ючон. Огонек зажигалки на миг осветил его лицо и погас. — К тому же, не я тебе нужен. Джеджун рванулся к нему, хватаясь за его футболку, и поцеловал. Ючон обнял его одной рукой, держа в другой тлеющую сигарету. Он целовал его нежно, без капли страсти или желания, как целовать может только друг. Джеджун, зажмурившись, гладил его лицо, запутывал пальцы в его волосах, но и в этом не было ничего страстного — просто желание ощутить чужое тело так близко от своего, чужие губы на своих губах. Ючон отстранился, переводя дыхание, посмотрел на тяжело дышащего Дже. — Ты и сам, наверное, не понимаешь, как красив сейчас, — улыбнулся Ючон, затягиваясь, уничтожая вкус друга со своих губ и из своего рта. — Ючон... — Видишь ли... — Ючон посмотрел вниз, на огни Токио, сквозь прутья балконного ограждения. — Мы всего лишь заложники обстоятельств. Мы видим каждый день только нас пятерых, только впятером общаемся, живем, проводим праздники и выходные. Поэтому вовсе неудивительно, что тебе нравится Юно... — Я хотел бы, чтобы мне нравился ты... — тихо сказал Джеджун, провожая взглядом летящий к земле окурок сигареты Ючона. Ючон развернул Дже к себе, взял его лицо в свои ладони. — Нет, не хотел бы, — его голос был тихим и, казалось, грустным. — Мы с тобой прекрасные друзья и никогда не станем кем-то большим. Хоть мне и жаль порой. И он снова поцеловал Джеджуна, как можно крепче прижимая к себе, глотая его всхлипы и едва слышные стоны. И они отстранились друг от друга за пару секунд до того, как балконная дверь открылась, и на пороге показался Юно. — Простите, что мешаю вашему уединению, но уже пора спать, — усмехнулся лидер, наблюдая за нарочито-безразличным лицом Ючона и растерянным — Джеджуна. Они все почему-то думают, что смогут что-то от него скрыть... наивные, ведут себя как школьники. — Да, мы идем, — сказал Ючон, поднимаясь и поправляя футболку. Юно втянул носом воздух. — Ючон, ты опять? — иногда начинало казаться, что бороться с курением Микки совершенно бесполезно — он все равно дымил как паровоз, а потом захлебывался в кашле на репетициях. — Я одну, — улыбнулся Ючон. — Честное слово! Джеджун кивнул, подтверждая его слова, и вышел с балкона, стараясь даже не задеть Юно. Тот проводил его удивленным взглядом. — С ним все в порядке? — Нет, Юно, — Ючон похлопал лидера по плечу, проходя в гостиную, — с ним уже давно не все в порядке. И не успел Юно сказать и слова, как дверь в комнату, которую занимали Джеджун и Ючон, тихо хлопнула второй раз. [flashback] Часы в коридоре пробили полдень... это была идея Чанмина — завести часы, которые будут бить каждый час. Правда, первые дни, когда часы начинали бить ночью, все мечтали бить Чанмина. Поэтому теперь часы били только в полдень, что порой было крайне бесполезно. Но не сегодня. Сразу же началась возня — Джунсу перепирался с Чанмином и Ючоном, Юно разговаривал с менеджером по телефону, тщательно подбирая слова на пока еще плохом японском. "Я люблю петь" — старательно выводил в тетрадке Джеджун, косясь на часы. Домашнее задание по японскому — написать о том, что любишь. Я люблю, когда Джунсу смеется — его смех невозможно забыть и невозможно не любить. Я люблю, когда Чанмин читает, постукивая пальцами по ручке кресла, в котором сидит. Я люблю, когда Ючон сопит, засыпая. Я люблю, когда Юно смущается... люблю, когда Юно тренируется, когда репетирует танцы, когда разговаривает с менеджером с таким серьезным-серьезным лицом... Все это можно было бы написать, но вместо этого неровным почерком в тетради написано: "Я люблю своих сестер. Я люблю готовить. Я люблю петь". Да, домашка провалена, потому что Дже вспомнил о ней только утром. — Джеджууууун! — это Чанмин. Ему явно уже надоело ждать. Джеджун лихорадочно вспоминает, что же он еще любит, чтобы не выглядеть перед учителем так уж жалко с тремя предложениями, в правильности которых он ооочень сомневается. — Джеджун! Ну ты там... аааааааааючонотвали!!!! — голос Джунсу срывается на визг и хохот — видимо, Ючон его ущипнул или пощекотал. В коридоре снова возня и смех — к Ючону тут же присоединяется Чанмин, и бедный Джунсу атакован с двух сторон. "Я люблю..." — старательными, но все же каракулями пишет Дже, высунув кончик языка. За дверью раздаются шаги — и через пару секунд в комнату заходит Юно, мягко улыбаясь. "...Юно," — мысленно заканчивает предложение Джеджун, смотря на лидера, слишком красивого для смертного. — Ты идешь? Еще немного, и мы опоздаем, — Юно говорит это с улыбкой и без тени упрека. "Tohoshinki," — дописывает Джеджун в тетрадке, захлопывает ее и бросает в рюкзак. Теперь он тоже улыбается Юно. Тот кивает. Единственный человек, чей голос для Джеджуна имеет вес, это Чон Юно. — Спасибо вам! Пока! — кричит Джеджун в микрофон и кидает в зал последний мячик. С улыбкой скачет до кулис... ...чтобы, споткнувшить о низкий порог, устало упасть в руки Ючона. — Дже, ты как? — обеспокоенно шепчет Микки. Последняя песня вымотала все его эмоции до нуля, хочется просто лечь на пол и застыть так, пока жизнь не осознается до конца. — Джеджун? — взволнованный голос Юно — он уходил со сцены последним и теперь вытирает лицо полотенцем. — Наш Джеджуни совсем устал... — Ючон покрепче перехватывает почти висящего на нем Джеджуна. — ...и ему стоило бы есть поменьше, чтобы болтаться на мне — я все же не штангист. Джеджун слышит это и мысленно смеется. Его смех тихо озвучивает Юно. — Давай его мне, я доведу его до гримерки. Сердце поневоле замирает, когда Юно перевешивает руку Дже через свою шею и обнимает его за талию, притягивая к себе. Джеджун ненавидит желтоватый свет коридоров, бесконечные лесенки, постоянно снующий мимо стафф и мечтает лишь об одном — о ковре-самолете, на котором можно было бы растянуться и долететь до гримерки. Но ни один ковер-самолет не сравнится с теплом Юно, заботливо поддерживающего его, аккуратно ведущего и не дающему Дже воткнуться в кого-нибудь из стаффа. — Ты был великолепен сегодня, — слышит Джеджун сквозь рядовой грохот техников и чужие голоса и устало улыбается. — Впрочем, как и обычно. Дже находит в себе силы обнять Юно, хотя для этого им приходится остановиться. Лидер довольно хмыкает ему в ухо, легко и будто случайно проводит ладонью вдоль его позвоночника — они друзья, они ЮнДже, если бы Юно захотел поцеловать его на виду у всех, никто бы не стал возражать. Фанатки такое любят. Но сейчас они почти одни, без фотографов и фанатов... Поэтому лидер просто отстраняется и продолжает свой путь, волоча Джеджуна на себе. И уже скоро — мягкий диван, на который Юно его заботливо усаживает, и родное, изученное вдоль и поперек плечо Ючона, садящегося рядом, как только лидер уходит — сколько ночей они так просидели, деля на двоих одну сигарету, Джеджун уже и не помнит. Ючон мягко гладит его по руке, словно утешая, а Дже сквозь ресницы наблюдает за улыбающимся Юно, который болтает с танцорами. Единственный человек, плечо которого требуется Джеджуну, это Чон Юно. И когда ночную тишину комнаты разрывает сдавленный крик Джеджуна, мучимого кошмарами, рядом оказывается только растрепанный и сонный Ючон, чтобы обнять и хрипло прошептать какие-то успокаивающие глупости. — Иногда мне кажется, что так было всегда, — шепчет Дже, смотря в одну точку. — Иногда мне кажется, что иначе и быть не могло, — отвечает ему Ючон, грустно улыбаясь.