* * *
Преодолевая квартал за кварталом, отряд германцев во главе с Лараксом со всей поспешностью нёсся к своей цели. План Дискорда по уничтожению ворот Кантерлота при помощи поезда дал свои плоды, и оставив позади себя весь первый ярус города и большую часть второго, воины встретили лишь пару-тройку ничтожных очагов сопротивления. Группы вражеских воинов – в основном, мамелюков и пустынников – были с лёгкостью сметены мечами неистовых дружинников Праздничной Королевы. И хотя ныне драконикус почти наверняка мёртв, в душе галл не прекращал благодарить его за то, что тот сделал. Если бы не его идея, то едва ли защитники Эквестрии сумели бы ворваться в столицу. Восемь десятков ратников лёгким бегом двигались по центральной улице второго яруса, выложенной присыпанными снегом камнями. Впереди почти в ста метрах располагалась лестница, ведущая прямиком к королевскому дворцу, однако на подходе Ларакс видел, как у её подножия собирается отряд мамелюков для охраны рубежа обороны. Доселе мёртвые воины ожидали своего выхода в двух сторожках, установленных по краям улицы. Должно быть, они станут единственной преградой на пути ко дворцу, как полагал эдуй. Судя по тому, что улицы города в основном пустовали, все вражеские войска собрались на месте аварии, и вернутся они оттуда явно не в течение ближайших минут. Порядка сотни воинов-зомби перегородили подножие лестницы своими рядами и сомкнули круглые щиты, приготовившись дать смертным отпор. Их иссохшие руки крепко сжимали ятаганы, дабы в любой момент со всей силы врубить их в плоть атакующих. Не сбавляя скорости, Ларакс в который раз мельком посмотрел наверх и увидел чудовищное сражение между ордами параспритов и Ассимиляторов. Это жуткое побоище в воздухе создавало у него такое впечатление, будто небо вот-вот рухнет на головы ему и его братьям по оружию. Сражение за Кантерлот, едва успев начаться, уже превратилось в сущее безумие, отчего галлу становилось не по себе. Но он прекрасно понимал, что сейчас некогда поддаваться страхам. Действовать нужно было в высшей степени решительно, и вновь напомнив себе об этом, он поднял к небу свой меч и воскликнул: – Напролом! Затем его клинок указал в сторону строя мамелюков, и германцы, взревев от переполняющей их ярости, бросились на врага в удвоенном темпе. Сомкнув на бегу щиты по команде Книвы, они намеревались снести мертвецов одним только натиском. Эрик и Мусаси, пристроившиеся с краю отряда, занесли свои двуручные секиру и дубину за затылки для сокрушительного удара. Ещё всего лишь несколько мгновений, и воины сшиблись с ходячими трупами. Мамелюки постарались отразить атаку щитами и нанести рубящие удары ятаганами, но натиск германцев был чересчур сокрушителен. Строй, в последний момент приобретший форму тупого клина, вгрызся в боевой порядок мертвецов и по инерции разорвал его почти что на две группки. Ларакс и Книва располагались на острие своей отряда, поэтому именно их мечи сделали всю основную работу. Галл разил своей спатой направо и налево, интенсивно оттесняя тех, кто преграждали путь, с помощью массивного кельтского щита шестиугольной формы. Гот действовал точно так же, двигаясь всего на шаг позади эдуя. Несколько ударов ятаганов всё же пришлись по бронзовой кирасе Ларакса, оставив на ней царапины, а один даже полоснул его по плечу, хотя складки медвежьего плаща не дали кривому лезвию повредить плоть. Тем не менее, галл на мгновение был выбит из колеи, и лишь щит Книвы прикрыл его от очередной вражеской атаки. Что и говорить, эти мертвецы невероятно сильны, хоть и довольно хрупки и чрезвычайно медлительны, что и позволяло германцам с легкостью одолевать их. Однако же пропускать удары мамелюков было довольно опасно, поскольку в их иссохших руках откуда-то бралась сила, способная одним махом сбить с ног даже богатыря. Эдую немало повезло, что пропущенный им выпад оказался не слишком умелым. Смяв центр отряда мертвецов, германцы выгнулись дугообразным строем и принялись добивать тех, кто устоял после их натиска. В первую очередь им приходилось бить зомби, наседающих на них спереди и слева, в то время как правый фланг ходячих трупов почти целиком взяли на себя викинг и самурай. Держа между собой дистанцию, чтобы не повредить друг другу, они разбивали хрупкие тела супостатов на куски. Каждым взмахом тэцубо японец то сносил мамелюкам черепушки, то сминал грудные клетки, а секира норвежца то и дело разрубала мерзких тварей от плеча до пояса или даже и вовсе надвое. Встав наконец плечом к плечу, Ларакс и Книва отбивали удары мамелюков, сыплющиеся, подобно снегу, и изрубали их в хлам, постепенно продвигаясь к лестнице. Отряд зомби таял на глазах, тяжёлые мечи воинов не оставляли им шансов. Они изо всех сил старались теснить германцев своими круглыми щитами и отплачивать им той же монетой, но их весьма топорные удары с лёгкостью пропускались ратниками мимо. Звериная ловкость позволяла им без труда уклонить голову или выставить щит, если лезвие ятагана начало пикировать на них. Мертвецы же не могли выказать подобной ловкости, и вскоре они были рассеяны. Зарубив последних чудовищ, германцы победно загрохотали мечами о щиты и воскликнули боевой клич, посвятив эту маленькую победу – одну из первых в этом штурме – своей любимой королеве. Отряд двинулся чуть вперёд, так что некоторые из воинов уже ступили на первые ступени лестницы, и Ларакс, обернувшись, увидел среди ковра трупов, застилающих эту часть улицы, двоих павших соратников. У одного была перерублена шея, а другой валялся среди разбитых в клочья мамелюков с проломленной сквозь шлем головой. Нужно было нанести очень сильный удар, чтобы раскроить череп здоровяку-германцу… – Вот уже и стены дворца, – выдохнул Книва, указав мечом на крепостные башни, высящиеся где-то за лестницей. Затем, обратив взор на Ларакса, он угрюмо бросил: – Как-то всё слишком гладко. – Либо Дискорд – провидец, и абсолютно все войска города действительно сбежались к главным воротам, либо… – хотел что-то сказать галл, но осёкся, снова устремив взор к небу, заполненному огромными мухами и летающими кальмарам. Спустя пару секунд он всё же опомнился и завершил свою мысль: – Либо у дворца нас ждёт что-то посерьёзнее толпы ходячих трупов. – Скорее бы эти недорослики нас догнали! Неприятно думать, что они остались у нас в тылу, притом со всем нашим добром, – проворчал Эрик, подойдя к вождям вместе с Мусаси. – Каким добром? – не понял Хнодомар, стоящий в первых рядах воинов. – Ну-у, хотя бы даже с волшебным сундуком, – сходу нашёлся викинг, что ответить германцу, хотя в первую очередь его заставлял волноваться тот факт, что среди этих низкорослых дикарей осталась его любимая Рарити. Разумеется, говорить об этом с соратниками у него не было никакого желания. – Да уж, не к добру это, что они решили отсидеться у шахт, пока мы здесь мечами машем, – согласился воевода, после чего опять обратился к галлу: – Нужно было взять этого Брана с собой в качестве заложника. Он, конечно, был бы против, но пока его карлики толклись в подземелье, это не имело бы значения. – Я не думаю, что Бран нам враг, – бесстрастно произнёс Ларакс, прежде всего опираясь на то, что пиктам и их королю доверяют кристальные пони. Хотя это не являлось гарантией, но галл был склонен видеть в новых знакомых – друзей, пусть это и могло обернуться какой-либо опасностью. Но сейчас было некогда думать об этом. Устремив взор к югу, эдуй посмотрел на дым, густым облаком вьющийся над крепостными воротами. Затем его взгляд переместился направо, а затем и налево. По обе стороны от ратников на других краях Кантерлота находились другие подобные лестницы, одна из которых вела на королевскую площадь, а другая – в жилые районы. Не желая тратить время попусту, галл жестом позвал воинов за собой и добавил: – Кем бы он ни оказался – союзником или предателем, – если мы сейчас захватим Солнце Свирла, то всем нашим бедам придёт конец. За мной! – Пойди, захвати, – буркнул Книва, двинувшись вверх по лестнице вместе со своими бойцами. Защитники Эквестрии бросились бежать дальше, но почти сразу же замерли, когда заметили, как с неба падает труп Ассимилятора, половину головы которого только что отгрыз парасприт. Огромная туша грохнулась в десяти метрах перед воинами, разбив краешек лестницы, и свалилась куда-то вниз. Произошедшее немало удручило Книву, поскольку этот кальмар вполне мог грохнуться на отряд его воинов. Самое опасное, что подобное всё-таки могло произойти в любую секунду. Сложно было сказать, куда упадёт другой такой же Ассимилятор, которого огромные мухи по каким-либо причинам сожрут не полностью. Ларакса же озадачило несколько иное. Навострив уши, он различил среди самых разных звуков, ныне наполняющих улицы Кантерлота, лязг мечей об щиты и доспехи, причём раздавался он явно откуда-то сверху. Вполне вероятно, что недалеко от ворот, ведущих внутрь дворцового комплекса, происходит вооружённая стычка. Вот только между кем? Почему-то в этот момент галл вспомнил об Альтаире. Внутри него как будто всё подпрыгнуло. – Бегом, воины! – резко скомандовал эдуй и в быстром темпе принялся преодолевать ступеньку за ступенькой. Отряд последовал за ним, хотя он сразу же вырвался вперёд, так что воинам приходилось ускоряться, чтобы нагнать его. Взбираясь всё выше и выше, Ларакс обеспокоенно думал над тем, что у дворцовых ворот может происходить сражение между ассасином и заставшими его врасплох врагами. Если это обычный патруль, то волноваться не о чем, но если на место обнаружения араба сбежались десятки врагов, то долго он не продержится. Именно поэтому галл рывками скакал вверх по лестнице, стремясь помочь соратнику, если его догадка на самом деле верна. Однако по мере подъёма он начинал замечать, что лязг явно издаёт множество мечей, а вскоре в звуки боя начали вкрапляться чьи-то гортанные выкрики. Складывалось такое впечатление, что на третьем ярусе Кантерлота происходит потасовка между целыми толпами. Галл пришёл в замешательство, но темп не сбавил. Он продолжал быстро взбираться по крутой лестнице, оставляя соратников позади на несколько шагов. И когда верхний ярус города был почти достигнут, взору галла представилась необычная картина, которая вогнала его в ступор и заставила тотчас же замереть на месте, как и остальных воинов. Кажется, удивлён был даже доселе неизменно хладнокровный Миямото. Прямо у подножия крепостных ворот южного крыла дворцового комплекса, которые отделялись от лестницы лишь обширной площадкой, сражались друг с дружкой два отряда. Один целиком состоял из троллей, вооружённых либо одноручными секирами, либо чем-то вроде дакийских фалксов, а другой – из зомби с ятаганами и пустынников в кольчугах. Первые активно теснили вторых, на каждого человека или ходячего трупа приходилось по пятеро зеленомордых тварей. На счастье защитников Эквестрии, ворота, ведущие на территорию королевских садов, были разбиты – скорее всего, секирами троллей. – Это что ещё происходит? – до глубины души удивился Олафссон, совсем не понимания, что заставило троллей обратить своё оружие против, казалось бы, сослуживцев. – Похоже, за эту кампанию Мозенрат нажил себе много врагов – даже среди собственных же прихвостней, – презрительно проговорил Книва. – Помочь этим зеленорылым, что ли? – Если эти твари против наших врагов, это ещё не значит, что они на нашей стороне, – заключил Ларакс. – Лучше посмотрим, чем закончится эта битва. Воины подтянули свои ряды с лестницы на край площадки и образовали плотный строй, чтобы в том случае, если неистовые тролли, закончив с мертвецами и пустынниками, накинутся на них, щиты вмиг сомкнулись в непроницаемую стену. Встав на своём привычном месте в центре отряда рядом с воеводой, галл огляделся в разные стороны. И справа, и слева эта площадка переходила в широкую мощёную улицу, тянущуюся между домами с тремя или четырьмя этажами. Жилые здания стояли также у краёв лестницы, так что если бы воины немного вытянули свои ряды, то их фланги были бы надёжно защищены. Оглянувшись назад, эдуй не увидел на только что пройденной улице никого – ни догоняющих пиктов, ни врагов, спешащих на защиту дворца с места аварии. Прежде чем вновь обратить взор на битву между троллями и прочими прислужниками Мозенрата, он бросил краткий взгляд на берсерка Адальгарда, возвышающегося посреди строя, подобно чёрной скале. Выражение лица квада было совершенно спокойным, а знамя в его руках держалось крепко. Тролли дико рычали и с жутким остервенением били своих новых врагов, будто долго копили ненависть к ним и теперь с упоением выливали её на них. Разгром довершался очень быстро, в следующий миг из крепостной башни, стоящей справа от ворот, были выбиты два лучника прямо в гущу отряда зеленокожий существ, столпившихся внизу, а вскоре фалкс одного из них разрубил надвое последнего мамелюка. Стяжав победу, тролли бодро взметнули оружие вверх и издали громогласный боевой клич, заглушивший бы, наверно, даже выкрики германцев. Казалось, что они даже не заметили воинов, только что поднявшихся сюда по лестнице, тем не менее, те всё равно напряглись, ожидая, что настроение чудовищ может перемениться в любую секунду. Вскоре вопли троллей затихли, и наконец взоры некоторых из них метнулись к замершим, но всегда готовым к бою защитникам Эквестрии. Далее вперёд из их отряда вышло чудовище, облачённое в длинный пластинчатый доспех, хотя на остальных зеленокожих воинах в лучшем случае болтались кольчуги. Массивную голову твари покрывал шлем с красным султаном, а его правая рука сжимала рукоять метрового меча – единственного во всём этом море топоров и фалксов. Ларакс сразу понял, что это не кто иной, как вожак. – Вы – воины принцессы-пони? – вопросительно крикнул лидер троллей громким гортанным голосом, так что его слова без труда долетели до ушей воинов через половину ширины площадки. – Да! – столь же громко ответил Ларакс, не задумываясь. Он ожидал, что тролль тотчас же перейдёт к каким-либо переговорам, как те же пикты, но вместо этого весь отряд снова принялся шуметь: – Мятеж! Мятеж! – скандировали зеленокожие твари, потрясая оружием и долбя им по небольшим квадратным щитам, хотя некоторые выкрикивали нечто вроде «Долой Мозенрата!» и даже «Да здравствует принцесса-пони!». Прокричав свои кличи на всю улицу около четверти минуты, они стихийно ринулись куда-то на восток по мощёной дороге, желая, очевидно, и дальше заниматься хаотичными убийствами прихвостней бывшего хозяина и нести Кантерлоту разрушения. Ларакс провожал их недоумевающим взглядом, как и все его соратники, не совсем понимая смысл произошедшего. Ему казалось, что в стане Мозенрата почти все наёмники с самого начала ненавидели его, и теперь, когда власть некроманта начала шататься, против него восстали все, кому только не лень. Сначала пикты, потом тролли – кто дальше? – До чего же безмозглые твари, Локи их побери, – презрительно протянул викинг, поглядывая на угол дома, за которым только что скрылась толпа зеленокожих существ. – Не пойму! У них тут что, дворцовый переворот? – удивлённо произнёс кто-то из германцев. – Похоже на то, – ответил квад Хаген. – Клянусь Вотаном, они даже хуже римлян! – Раз уж дела Мозенрата пошли так плохо, то может, сразу нагрянем к нему в гости? – как бы невзначай предложил Книва. – Что-то даже побеждать как-то неинтересно, не снеся ему голову… – Не позволяйте первым удачам затуманить ваш разум! Мы не знаем, как много воинов ополчилось против Мозенрата. Может быть, это был один-единственный отряд мятежников. Мы должны быть настороже, – заявил эдуй. Взглянув на разбитые ворота, он добавил: – Без Солнца Свирла нам не победить, так что пока мы не потеряли преимущество, давайте доведём дело до конца! Вперёд! Подавая пример ратникам, Ларакс вырвался вперёд из строя и устремился к крепостным воротам. Воины уже достаточно передохнули после бега по улицам первого и второго яруса столицы, а также битвы с мамелюками, и были готовы продолжить свой путь к башне из слоновой кости. Они немедля рванули следом за галлом, подгоняемые воеводой. В целом все они ощущали душевный подъём после довольно лёгкого прорыва к королевскому дворцу, хотя всё же в их сердца закрадывались подозрения насчёт ложности всех этих успехов. Трудно было поверить в то, что Мозенрат, некогда без труда захвативший всю Эквестрию, в одночасье утратил всё своё могущество и силу. Хотя Книву не особо одолевали подобные сомнения, Ларакс всё же ожидал от происходящего безумия любого подвоха. Пробежав половину ширины площадки, он обратил краткий взор налево и увидел лишь пустующую улицу. Справа же наблюдалась картина побоища между троллями, чьи ряды перегородили всю мощёную дорогу между жилыми домами, и кем-то, кого отсюда не было видно. Наверняка они снова повстречали отряд мамелюков или пустынников и со всей своей яростью тут же вступили с ними в схватку. Мельком проведя глазами по линии крепостной стены, ограждающей южное крыло дворцового комплекса, галл заметил грустные клубы дыма, вьющиеся над городом на северо-востоке. Похоже, что масштабы мятежа на самом деле велики, и бунтующие воины не так давно подожгли, возможно, целый район. Представив себе пожар, пожирающий дом за домом, эдуй вспомнил о диких вендалах, точнее, об их факелах, в тумане создающих иллюзию поступи огромного огненного червя. Вполне вероятно, что поджогом Кантерлота в текущий момент занимаются именно эти варвары. Столицу продолжала наполнять симфония войны и безумия, сверху доносились звуки боя между Ассимиляторами и параспритами, вскоре неподалёку на крыши домов рухнул ещё один наполовину съеденный летающий кальмар, справа слышался лязг мечей и топоров, а из-за стен дворцового комплекса раздавались чьи-то выкрики. Кажется, и там происходили какие-то потасовки. Воины во главе с Лараксом стремительно приближались к крепостным воротам, и когда их отделяло от входа в королевские сады всего лишь несколько десятков метров, оттуда вырвалась группа вражеских бойцов. Шестеро пустынников в кольчугах и с копьями выбежали из-за стен, сломя голову, как вдруг их настигли с десяток вендалов и чуть больше троллей. Стражникам Мозенрата не оставалось ничего иного, кроме как прекратить бегство и направить свои копья остриями к врагу, но их судьба была уже решена. Хотя им удалось убить парочку спешившихся варваров и одного зеленокожего монстра, тем не менее, все они пали меньше, чем за полминуты. Защитники Эквестрии не сбавляли темпа, полагая, что тролли и вендалы на их стороне, но сразу же невольно замерли, когда те, доселе бившиеся заодно, ни с того, ни с сего сцепились друг с другом. Копья облачённых в медвежьи шкуры варваров скрестились с топорами зеленокожих чудовищ, и кровопролитие происходило невероятно быстро. Троллей было немного больше, к тому же, их тела защищали железные нагрудники или даже кольчуги, в то время как вендалы не носили доспехов, поэтому спустя пару минут под воротами осталось семеро чудовищ, с ног до головы покрытых человеческой кровью. Стоило только стычке завершиться, как супостаты – вопреки напряжённым ожиданиям Ларакса – накинулись на отряд германцев, бывших до этого момента лишь наблюдателями. Галлу показалось чрезвычайно странным то обстоятельство, что одни мятежники считают защитников Эквестрии союзниками, а другие – врагами. Похоже, что некоторым всего-навсего затмила взор кровавая пелена, и теперь, почувствовав вольницу, они без разбора убивают всех подряд, кого только встретят. Отныне среди них каждый был сам за себя, лишь отдельные спонтанно собирались в группы, и только единицы сохранили хотя бы крупицу рассудка, чтобы понять, что для свержения некроманта необходимо объединение со всеми, кто точит на него зуб. – Бейте уродливых тварей! – воскликнул Книва, прежде чем это успел сделать галл, и воины ринулись навстречу семи безрассудным троллям. Сомкнув щиты, германцы приготовились к столкновению и единым усилием просто-напросто опрокинули всей массой своего отряда ничтожно малую группу троллей. Двое из них – особенно здоровые твари – кое-как сумели устоять, но тут же были проткнуты навылет выпадами германских мечей. Те же, кто рухнули на мощёную поверхность площадки, стали более лёгкой мишенью. Разобраться с этой кучкой зеленокожих оборванцев оказалось совсем нетрудно, но факт их агрессии весьма озадачил Ларакса. Как только от группы троллей не осталось никого живого, он посмотрел на воеводу и риторически вопросил: – Ну что, есть ещё желание идти за головой Мозенрата? – Есть, – бросил Книва. – Но ты прав, сперва займёмся делом, а уж потехи на потом. Галл одобрительно кивнул готу, после чего пустился в бег дальше и тем самым повёл воинов за собой, желая поскорее увидеть, что творится в дворцовом саду. Забежав в арку ворот, он неожиданно столкнулся с пустынником, в ужасе выскочившим из-за угла. Прежде чем его копьё приняло горизонтальное положение, эдуй отбил древко щитом и, совершив короткий рывок навстречу противнику, пронзил его спатой. Сильный удар острого клинка без труда пробил кольчугу стражника. Покончив с одиночным врагом, Ларакс обычным шагом двинулся вперёд в сопровождении ратников, и в следующее мгновение его взору представилась панорама королевского сада. Тропа, выложенная камнем и пролегающая от ворот, тянулась вдоль стены дворца ещё на полсотни метров, после чего сворачивала направо и дальше петляла между заснеженными сугробами, дремлющими деревьями и заледеневшими прудами. На территории сада располагалось множество зданий – обычно, в виде высоких башен, по двое или трое соединённых между собой мостиками, – являющихся частью дворцового комплекса. В одной из таких построек хранилось Солнце Свирла, и Ларакс примерно представлял, как к ней попасть, вспоминая инструкции, которые ему дала Твайлайт. Но сейчас его голову занимало совсем другое… По всей тропе и под стенами дворца происходили локальные стычки между мятежниками и воинами, решившими сохранить верность молодому колдуну. Дальние стены южного крыла комплекса, едва виднеющиеся на таком расстоянии, полыхали огнём, от которого валил густой дым, замеченный галлом ещё на улице. Хотя пока что горели верхушки лишь парочки башен, как виднелось воинам, однако же этот пожар мог со временем поглотить весь королевских дворец, особенно если его распространению поспособствуют те же вендалы. Быстро оценивая ситуацию, Ларакс понимал, что пробиться к нужной башне сквозь сражающихся между собой врагов будет довольно сложно, но вместе с тем для него не было секретом, что действовать необходимо быстро и, что самое главное, решительно. Впрочем, это была не единственная причина, почему он не одобрил идею Книвы перво-наперво пойти убивать царя страны Чёрных Песков. Ему уже приходилось лишать жизни человека, на котором лежала вина за всё то горе, что он пережил. Но это не принесло ему совсем никакого удовлетворения…* * *
Галлия, земли сенонов. 13 марта 55 года до н.э. Прошло более полугода с той битвы на границе Арвернии и Эдуйи, в ходе которой Лараксу по совету Верцингеторикса удалось объединить два издавна враждовавших между собой племени, до того дня, как молодой галльский воин сумел-таки настигнуть вожака тевтонов, по воле которого был сожжён Кормаррис. Он и собравшееся под его рукой воинство галлов, так или иначе пострадавших от налётов захватчиков, били врагов по всей Южной Галлии, пока не загнали их на север – в земли сенонов. Последнее пристанище орд тевтона Милреда находилось посреди северных лугдунских гор. Незаметно подобравшись к лагерю дикарей с десятью тысячами воинов, Ларакс вызвал их на решающий бой. Выманив своими лёгкими всадниками всю вражескую конницу из лагеря, Ларакс сдержал её натиск пехотой, которая по его приказу ещё до битвы приготовила длинные колья. Хитрость молодого галла удалась, и эти пики, поднятые воинами в самый последний момент, не оставили всадникам тевтонов ни единого шанса. Доселе непобедимая и наводившая ужас на всех галлов германская тяжёлая конница была разбита в пух и прах. Варвары, как у них это нередко бывает, недооценили своих оппонентов, что и сыграло с ними злую шутку. Затем воины Ларакса сошлись в равной битве с пешими силами тевтонов. Обе стороны сражались со всей возможной отвагой и яростью, но в конце концов часа весов склонилась в пользу галлов, когда на помощь к ним пришли сородичи и нежданные союзники. Прослышав о том, что молодой воин, не так давно одерживавший над варварами победу за победой по всей Галлии, намеревается атаковать главную базу вражеских набегов, племена арвернов и эдуев собрались в одно могучее войско и поспешили явиться к соратникам новоиспечённого героя на подмогу. Ко всему прочему, опасаясь вступить в бой с целой ордой германцев, они позвали на помощь римлян. Когда же войско тевтонов было разбито, их вожак попал в плен. Теперь его вели между нестройными рядами копейщиков двое сильных галльских воинов, предварительно связав ему руки, направляясь к вождю войска. Ларакс в ожидании восседал на коне посреди своих отрядов. Вскоре Милреда притащили к нему и заставили того встать на колени перед копытами белого скакуна. Юный герой взглянул на тевтона, дёргающегося в руках крепко держащих его здоровяков, сверху вниз непоколебимым взглядом, полным безмолвной ненависти. Перед ним стоял тот самый человек, который убил его любимую невесту. Долго же он его искал, чтобы отомстить ему за содеянное... Наконец Милред малость поуспокоился и устремил на воина в крылатом шлеме звериный взгляд, выражающий бессильную ярость. Лараксу на миг показалось, что на него смотрит бешеный медведь, что лишь подчёркивалось шкурами, покрывающими широкие плечи вожака мародёров. Нисколько не смутившись, галл спокойно выпрыгнул из седла и подошёл к тевтону почти вплотную. – Ты помнишь Кормаррис, тевтон? – начал Ларакс разговор со своим заклятым врагом, который он за последние полгода представлял в мыслях множество раз. – Я не понимать, о чём ты говорить, – сквозь зубы процедил Милред на ломанном галльском языке. – О деревушке на востоке Эдуйи, что твои воины сожгли дотла, – пояснил галл, усилием воли сдерживая давно копящийся в его сердце гнев. – Я сжечь столько галльских деревушек, что уже и не помнить, – ехидно ухмыльнулся тевтон. – Я тебе напомню, пёс, – буркнул эдуй. – В самый разгар минувших тёплых месяцев твои ублюдки напали на одну из деревень, спалили её, камня на камне не оставили и не пощадили никого из жителей. Когда спустя два дня туда вернулся молодой парень, он увидел лишь огромное пепелище и понял, что потерял всё – домашний очаг, отца и мать, друзей и возлюбленную. И с тех пор он искал того, кто виновен в его утратах. Вот он наконец и нашёл тебя, Милред. – Значит, ты жечь и убивать, чтобы мстить тем, кто жечь и убивать до тебя? – презрительно усмехнулся вожак варваров. Рука галла инстинктивно потянулась к рукояти меча. Бурлящая в нём ярость грозилась перелиться через края его выдержки. – Ты ничем не лучше меня, галл. Твои руки в крови, как и мои. Ты убить не меньше, чем я. – Я убивал только тех, кто лишали жизней других! – гаркнул Ларакс. – Вы уже не первый год угнетаете мой народ, сжигаете города, убиваете мужчин, насилуете женщин и уводите в рабство детей! Вы заслужили то, что я вам преподнёс – всё до последней капли! И я нисколько не сожалею о каждом размозжённом тевтонском черепе! – Вот видеть, ты всё сказать за меня, – выдохнул Милред, склонив голову. Выдержав небольшую паузу, он вновь посмотрел на галла с бесстрашием перед лицом смерти и добавил: – Мы с тобой – оба варвары, галл, а всё это – всего лишь война. Прийти день, и ты стать мной. Высказавшись, тевтон дико рассмеялся, будто обезумев в преддверии своей кончины, которая была более ожидаема, чем скорое наступление ночи. Галл в ярости со скрежетом вытащил меч из ножен и коснулся лезвием бычьей шеи дикаря. Увидев, как сверкнуло железо клинка, он перестал хохотать, хотя и не утратил своего презрения к смерти и тому, кто собирается ему даровать её. – Я никогда не уподоблюсь такому презренному отродью, как ты, Милред, – прошипел Ларакс и, перехватив меч поудобнее, добавил: – Надеюсь, в царстве мёртвых ты будешь страдать так же, как страдал я, когда отыскал среди сгоревших домов бездыханное тело моей возлюбленной… Из глотки эдуя вырвался вопль гнева, а меч молниеносно блеснул в воздухе и одним махом снёс вожаку дикарей голову, которая всё с той же ухмылкой повалилась на траву и прокатилась ещё пару метров. Из перерубленной шеи тевтона фонтаном хлынула кровь, и тело повалилось ничком, обагряя землю. Свершив свою месть, Ларакс взмахнул мечом и поднял взор на замерших воинов. Все эти галлы смотрели на казнь Милреда, казалось, совершенно безучастно. Сзади послышались шаги нескольких человек, и Ларакс, не убирая спату в ножны, повернулся к ним. Это были друиды, зовущие себя хранителями Сердца Гор, которые помогали ему в минувшей битве. Во много благодаря именно их магии войску молодого героя удалось подобраться к лагерю тевтонов незамеченным. К тому же, старцы брали на себя заботу о раненных бойцах. Вместе с ними шествовали вожди племён арвернов и эдуев, а также Ллелдорин и Торик с огромным молотом на плече. – Молва о тебе правдива, Ларакс, и ты и впрямь великий воин, – произнёс старейший из друидов не без удовольствия. – Ты выиграл эту решающую битву, но война ещё не окончена. – Я свершил свою месть, старец, – возразил молодой воин, сорвав с земли толстый пучок травы и вытерев им окровавленное лезвие меча. Как только он сделал это, спата сразу же вернулась в ножны. – Моему мечу пора на покой. – Не спеши убирать меч в ножны, Ларакс, – поддержал Ллелдорин слова старейшины своей жреческой общины. – Ты убил одного вожака тевтонов, но остались и другие. Покуда эти варвары не покинут наши земли, простым людям покоя не будет. Появятся новые вожаки, которые снова поведут на сожжение деревень орды убийц и мародёров. Разве ты позволишь этому случиться, Ларакс? Ты допустишь, чтобы другие страдали точно так же, как ты сам? Представь, сколько ещё галлов лишатся своих невест, родичей и близких только лишь потому, что мы не смогли – или не захотели – этого предвидеть! – Твой друг говорит правду, воин, – вступился вождь арвернов Рулиникс. – Тевтоны – они как сорняк. Если не выкорчевать их полностью, то они так и будут вырастать то здесь, то там, и от их набегов ещё очень многие галлы прольют горькие слёзы. – Что вы мне предлагаете? – поинтересовался Ларакс. – Делать то, что у тебя всегда получалось лучше всего – сражаться, – сказал Торик. – Только скажи, кого мы будем громить следующими, и мой молот проложит тебе дорогу к победе! – Вы правы, – согласился наконец юный воин. – Рано удаляться на покой, раз уж тевтоны всё ещё шныряют по Галлии. – Я думаю, у нас есть лишь один способ покончить с угрозой со стороны тевтонов раз и навсегда – обратиться за помощью к римлянам, – уверенно заявил молодой друид. – Я рассудил так же перед тем, как идти на этот бой, – к слову произнёс лидер эдуев Габран. – Удивительно, как легко мне удалось добиться их помощи! – Всё потому, что у нас и римлян – общий враг, – молвил Ллелдорин. – Эти тевтоны мешают и их делам тоже, и если мы объединим с ними силы ради выдворения захватчиков из галльской земли, то непременно стяжаем победу. Я уже успел поговорить с римским легатом, возглавляющим те войска, что помогли вам в бою, и он хочет что-то обсудить с тобой, Ларакс. Молодой воин обратил взор на римлян, уже успевших разбить однодневный походный лагерь поодаль от места битвы. По большому счёту он всегда относился к представителям этого народа весьма предвзято, особенно после антиримских речей отца его покойной невесты. С другой же стороны, ему нередко казалось, что галлы вполне могли бы мирно сосуществовать с римлянами. И коль уж у них действительно общая проблема, как сказал Ллелдорин, то содействие друг другу виделось Лараксу ещё более разумным. Пока что даже не догадываясь, о чём пойдёт речь на переговорах с легатом, Ларакс запрыгнул в седло коня и повёл его лёгкой трусцой к лагерю римлян. За ним сразу же увязались верные конные воины. Если ему предложат объединить силы для окончательного уничтожения тевтонов, то он склонен был согласиться. В любом случае, теперь он понимал, что не намерен завершать войну с варварами, ограничившись убийством их вожака…* * *
Хотя месть Ларакса была свершена, спутники уговорили его продолжать войну с тевтонами, пока те не будут окончательно изгнаны из Галлии. Казалось бы, решение довести дело до полного завершения имело весьма благородный окрас, галл верил, что его меч может спасти многих других мирных людей, которые ещё не пострадали под натиском захватчиков. Но в конце концов такой ход привёл лишь к ещё большим жертвам, бесконечным кровопролитиям и хаосу. Неужели зло возможно победить только лишь его же методами?.. Где-то в глубине души этот вопрос не давал Лараксу покоя даже сейчас, когда он вместе с братьями по оружию прорывался сквозь вооружённые стычки между врагами по территории сада королевского дворца. Воины двигались разрозненным строем, поскольку нападения то и дело происходили с разных сторон, и в стене щитов их было бы встречать не слишком практично. По мощёной дорожке, пролегающей между заснеженными газонами, деревьями и клумбами, то тут, то там сражались одни супостаты с другими. Дикари-вендалы и чудовищные тролли мстили воинам Мозенрата – мамелюкам и пустынникам с копьями – за времена недавнего угнетения. В отличие от тех зеленокожих тварей, что бились с приспешниками молодого колдуна перед воротами, никто из здешних мятежников не считал защитников Эквестрии своими друзьями, за очень редким исключением, поэтому лязг оружия не умолкал ни на минуту. Нередко бывало, что на отряд германцев внезапно нападали с флангов. Им только и приходилось, что встречать щитами и разить мечами самых разных уродов, периодически с дикими воплями выскакивающих из заснеженных живых изгородей, пролегающих вдоль мощёной дорожки. Кантерлот всё больше и больше погружался в самый настоящий хаос, по всей территории дворцового комплекса шли беспорядочные бои, в которых каждый мог рассчитывать только на себя. Где-то впереди, равно как и сзади, полыхало жуткое пламя, а в небе густыми тучами витали орды воздушных кальмаров и рой параспритов, и от их взаимного пожирания порой валились на землю куски либо кристаллической, либо хитиновой плоти. Германцы чувствовали себя уверенно в этом море мечей, огня и крови, хотя их отряд уже уменьшился на несколько человек, павших под натиском внезапных атак троллей. Мусаси и Эрик двигались каждый со своего края боевого порядка соратников и старались принимать на себя большую часть засадных ударов с флангов. Стоило только кустам всколыхнуться, как они тут же делали взмах своим двуручным оружием, и в следующий миг кто-то падал на снег возле них с перерубленными ногами или снесённой с плеч головой. Хотя крупные группы врагов они не могли взять исключительно на себя, и в таком случае на помощь им приходили германские друзья, а крепкие доспехи позволяли стойко держать удар. Даже топоры троллей оставляли на сэндай-до самурая и эдельвейсе викинга лишь царапины. Ларакс и Книва возглавляли атаки на супостатов, встречаемых по пути. Чуть ли не на каждом шагу воины встречали десяток-другой врагов, рвущих друг друга на куски с неописуемой яростью, и присоединялись к их неистовому кровопролитию, лишая жизней бойцов обеих сторон – как бунтовщиков, так и стражников некроманта. Разя мечом, галл иногда мельком оборачивался назад и видел, как огромная фигура Адальгарда стоит неподвижно посреди отряда соратников. Почему-то берсерк не спешил вступать в бой и всего лишь невозмутимо держал штандарт, будто опасаясь потерять его в гуще сражений. А ведь во время штурма лагеря сил Хаоса недалеко от Понивилля он выказывал невероятную ярость и в одиночку громил врагов толпами, но сейчас его пыл словно охладел. Впереди в паре десятков метров мощёная дорожка сворачивала налево – в сторону севера, – и пролегала вдоль невысокого обрыва, облицованного мраморными плитами. Расположенный на возвышенности склон шёл на подъём в южном направлении, и опираясь на указания Принцессы Дружбы согласно карте, галл помнил, что именно по нему придётся взбираться к искомой башне. Наверняка на него можно будет подняться где-то дальше, но пока что эдуй не мог этого видеть, так как дальнейшая часть сада скрывалась за живой изгородью. Одолев нескольких пустынников, перед этим вышедших победителями в схватке с вендалами, защитники Эквестрии устремились к повороту налево. На их счастье видимая часть пути была чиста, однако никто не решался загадывать, что им встретится за углом покрытой снегом живой изгороди. Чувствуя в себе невероятное рвение, а также силы, которых хватило бы и на то, чтобы оббежать весь Кантерлот вокруг, Ларакс неутомимо нёсся всё вперёд и вперёд, а соратники не отставали от него ни на шаг, и вскоре им удалось завернуть за поворот. Пробежав ещё несколько метров, замедляя темп, галл наконец остановился, чтобы оценить обстановку. Нельзя было сказать, что увиденное удивило его, хотя он чувствовал внутри себя некое ошеломление. Вся видимая часть сада до самых длинных стен дворца, за углом которых находился парадный вход в королевскую обитель, была занята сражением между тысячей гвардейцев Мозенрата и восставшими против некроманта троллями, вендалами и прочей неведомой нечистью. Хотя мятежников было гораздо больше, так что некоторые из них держались в сторонке и метали факела в окна дворца, тем не менее, они уверенно проигрывали бессмертным гиян-авспар. Зачарованные доспехи без какого-либо труда держали удары и копий, и топоров, и даже фалксов, в то время как мечи в руках личных телохранителей некроманта двигались со скоростью молний. Зачастую движения этих воинов были до того стремительными, что казались почти незримыми. Когда же их чёрная кожа озарялась ярко-красным светом, даже здоровяки-тролли отлетали на несколько метров в сторону от могучих ударов их мечей. Глядя на воинство в тысячу гиян-авспар, Ларакс почувствовал, как ему в голову ударила кровь. Он понимал, что его братья по оружию не смогут справиться с этими демонами. Оставалось лишь одно – прошмыгнуть мимо них к подъёму на ту обширную возвышенность, на которой расположен бывший дом Принцессы Дружбы. Галл видел, как примерно в ста метрах впереди дорожка разделялась надвое, и если одна вела ко дворцу, то другая сворачивала направо как раз в том самом месте, где холм брал своё начало. Впрочем, от хаотичной драки между гвардейцами и бунтарями развилку отделяло не такое уж и значительное расстояние. При желании бессмертные воины с лёгкостью настигнут пробегающих мимо германцев. – Не думаю, что нам стоит вмешиваться, – справедливо заметил Книва. Его голос звучал слегка напряжённо, хотя он старался не выдавать внутренних волнений. – Верно, – согласился Ларакс, затем махнув мечом на высящийся справа склон и тропу, ведущую на него. – Твайлайт говорила, что башня стоит на холме, простирающемся до восточного крыла дворцовой территории. Я думаю, она имела в виду этот склон. – Предлагаешь взобраться на него, пока им не до нас? – уточнил воевода, направив свой клинок на сражающихся. Галл в ответ лишь коротко кивнул. – Но разве эти демоны не накинутся на нас, стоит нам только появиться рядом? – выразил Эрик свои опасения, подойдя поближе к вождям. – Кажись, очень скоро они закончат с этими зеленомордыми! – Поэтому нам лучше не стоять на месте, – намекнул галл и тотчас же пустился в бег. Гот не помедлил последовать за ним, а воины лишь кратко переглянулись между собой и присоединились к лидерам секунду спустя. Только Миямото не выразил никаких сомнений, сжав тэцубо покрепче и рванув вперёд, хотя и не так быстро, как Ларакс и Книва в силу возраста и тяжёлых лат. Ратники неслись навстречу дарящим друг другу смерть врагам, звеня мечами и доспехами, а морозный ветер несильно дул им навстречу, покалывая кожу на их суровых лицах. Хотя внутри них пылал огонь ярости и жажды крови, всё же они опасались столкновения с гвардейцами Мозенрата, хорошо помня, чем обернулась последняя битва с ними в стенах Хеорота. С другой стороны, их нисколько не пугала смерть во имя своей королевы. Для них было самым главным, чтобы их жертва своими жизнями не стала напрасной, а остальное не виделось им сколь-нибудь значительным или важным. Ларакс уверенно бежал во главе отряда, и в какой-то момент он заметил, как шальная стрела попала в щит одного из ближних к нему воинов. Он видел, что гиян-авспар, а также помогающие им пустынники порой пытаются пристрелить мятежников из луков почти в упор, но иногда их стрелы, посланные не слишком метко, летели в самые разные стороны. Едва галл задумался над тем, что это может быть опасно, и хотел, было, приказать ратникам держать щиты перед собой, как в его плечо впился наконечник. Сдавленно вскрикнув, эдуй слегка пошатнулся, но не прекратил бежать, не сомневаясь, что сейчас лишь скорость может спасти его отряд от ненужной стычки с бессмертными гвардейцами. На бегу он попытался вложить меч в ножны. Как только ему это удалось, он крепко схватился за древко стрелы и резким усилием обломал его. Снова из его уст вырвался крик, но в мыслях он благодарил судьбу за то, что выстрел пришёлся ему в левое плечо. Далее он заметил, как ещё одна стрела врезалась в грудь бегущего неподалёку от него Хнодомара, но со звоном отскочила назад. Галлу это начинало не нравиться. – Поднять щиты! – скомандовал он. Приказ был немедленно выполнен, и теперь воины неслись вперёд, выставив перед собой щиты – так, чтобы стрелы не могли попасть даже в лицо. Они бежали вслепую, смотря лишь под ноги, и только оба вождя прикрывались не полностью, дабы видеть путь. Кратко оглянувшись по сторонам, Ларакс обратил внимание на Олафссона и Миямото, так и держащихся каждый на своём фланге. У них не было щитов, но крепость их доспехов вполне могла компенсировать эту недостачу. Впрочем, хотя галл не беспокоился за ронина, поскольку у того даже лицо было закрыто маской, ему приходился не по нраву тот факт, что голову норвежца покрывает лишь рогатый шлем. Однако же стрелы били в воинов случайно и неинтенсивно, а потому могли убить того же викинга лишь по воле до жути несчастного случая. Более того, до поворота на подъём оставалось совершить последний рывок. Впереди метрах в десяти мраморная облицовка обрыва переходила в каменный забор, который тянулся до самой развилки мощёной тропы. Поглядывая на поле боя, галл опасался скорого окончания ближайших стычек. Если у стен дворца всё ещё кипело ожесточённое кровопролитие, то ближе к подножию возвышенности гиян-авспар добивали жалкие остатки мятежников, причём мечи в их руках с невероятной стремительностью довершали полное уничтожение. Малая группа троллей и вендалов старалась образовать круговую оборону посреди напирающих на них гвардейцев, но чудовищ и дикарей ждала неизбежная гибель. Велев воинам ускорить бег, Ларакс приготовился с максимальной скоростью пересечь самый опасный участок пути до башни, как вдруг кто-то из гиян-авспар заметил их приближение и прокричал на весь сад: – Это псы Принцессы Дружбы! Они уже здесь! Галл резко затормозил, так что его чуть не снесли с ног едва успевшие среагировать дружинники Пинки Пай. Командир бессмертных гвардейцев велел большей части своих подчинённых атаковать защитников Эквестрии, пока всего лишь пара десятков воинов добивала объединившихся в один отряд троллей и вендалов. Действия врагов заставили Ларакса замереть в нерешительности. Он полагал, что его отряд уже вряд ли успеет добежать до перекрёстка раньше, чем гиян-авспар, не говоря уж о том, чтобы потом спасаться от них бегством до самой башни. Ну а если отбиваться от них, то лучше всего делать это именно здесь – на позиции, где правый фланг всегда прикрыт стеной. Предчувствуя начало отчаянной бойни, он вновь обнажил спату. Впрочем, биться с почти восьмьюдесятью ратниками под своим началом против тысячи бессмертных гвардейцев, каждый отдельный среди которых стоит сотни обычных рубак, представлялось делом совершенно глупым и безысходным. Как бы то ни было, а Книва полагал, что им лучше всего было бы рискнуть и попробовать бежать дальше, но времени оставалось всё меньше – гиян-авспар уже наступали разрозненной толпой, явно не считая нужным выстраиваться в боевой порядок. – Почему встали, Ларакс? – нетерпеливо воскликнул гот. – У нас остаются последние шансы успеть миновать их! Те гвардейцы, что двигались впереди остальных, зловеще крутили мечи в своих руках, хотя несколько демонов вложили оружие ближнего боя в ножны и потянулись к затылку за луками и стрелами. Галл не решался посылать воинов навстречу выстрелам, а потому уже собирался скомандовать построение в стену щитов, но в то же самое мгновение его что-то с лёгкостью оттолкнуло в сторону, словно легковесного мальчугана. Из рядов соратников вперёд вышел Адальгард, и в его мускулистый торс тотчас же врезалось восемь стрел. Все они отскочили от него, как если бы его тело состояло из железа, не причинив ему совсем никакого вреда, хотя и слегка пошатнув. Увидевшему это эдую не составило труда понять, что если бы берсерк его не оттолкнул, но все стрелы вонзились бы в него. Огромный квад, который был на голову выше даже самого рослого германца, неспешным шагом двинулся навстречу бессмертным гвардейцам. Те в свою очередь замерли, как показалось галлу, в ужасе, едва завидев вымазанную чёрной краской фигуру берсерка, облачённую в медвежью шкуру. Над ним развевалось полотно штандарта, а золотая голова единорога блистала в свете огня, уже начавшего пожирать часть королевского дворца. И друзья, и враги Адальгарда молча следили за его действиями. Сделав ещё несколько шагов, берсерк остановился, потряс штандартом и во всю глотку проорал: – Вы помните меня, отродье Хельхейма?! Помните, я вас спрашиваю?! Явно перепуганные гвардейцы принялись медленно сбиваться в кучку, не спуская с квадского богатыря взглядов сокрытых маской глаз. Наконец их командир вышел из состояния оцепенения и приказал: – Построиться, гвардейцы! Соберитесь духом! Дадим отпор этой зверюге! Адальгард сотряс весь сад оглушающим боевым кличем, который, казалось, заглушил даже лязг мечей, беспрестанно скрещивающихся у подножия дворца, и кинулся навстречу выстраивающимся для обороны гиян-авспар, ухватив штандарт, как боевой молот. Всё ещё поражённый Ларакс смотрел вслед берсерку, не понимая, почему тот раньше сторонился стычек и лишь невозмутимо хранил знамя. Короткие раздумья галла прервал воевода, крепко хлопнув его по здоровому плечу. – Быстро за ним! Он задержит их! С этими словами гот подал пример всем остальным бежать следом за квадом, впадающим в боевую ярость. Эдуй быстро опомнился и резко рванул с места, пристроившись рядом с не менее опешившим от происходящего норвежцем. Берсерк же между тем стремительно приближался к гвардейцам, мигом образовавшим оборонительный строй. Их овальные щиты были сомкнуты, а мечи держались наготове, хотя все они понимали, что даже их волшебных доспехов будет недостаточно, чтобы сражаться с воином-медведем. Пробежав развилку мощёной тропы, Адальгард быстро сократил дистанцию, подобно скачущему в атаку на четвереньках медведю, и очень скоро уже взметнул штандарт для первого удара. Трёхметровых шест крутанулся над его головой и был послан в случайно выбранного бессмертного воина. Удар был нанесён с разворота снизу, так что затылок единорога врезался точно в подбородок гвардейца, выбив его из строя. Отлетев назад, он снёс своей массой нескольких товарищей, стоявших позади него. Строй гвардейцев содрогнулся, но все они тем не менее вмиг накинулись на берсерка по приказу командира. Тот ещё раз крутанул штандарт, и новый мощный удар снёс с ног всех, кто попытались приблизиться к нему. Гиян-авспар намеревались окружить квада и постараться изнурить его атаками со всех сторон, подобно лайкам, травящим медведя, однако трёхметровый шест знамени позволял ему держать демонов на дистанции. Те же, кто не имели возможности сойтись с гигантом в ближнем бою, принялись палить по нему из луков через головы своих соратников. Впрочем, стрелы, как и прежде, беспомощно отлетали от его плоти, как от каменной стены. Адальгард раскручивал штандарт над собой и махом валил на землю любого, кому хватало храбрости сократить дистанцию между ним и собой. Получив удар золотой головой единорога, гвардейцы отлетали в сторону, как будто их отшвыривал носорог, и рухнув на снег, некоторые из этих бедолаг более не могли подняться на ноги – во всяком случае, сиюминутно. Похоже, что даже зачарованные доспехи не могли гарантировать воину безопасность, если тот сходился в бою с воином-медведем! Достигнув развилки, Ларакс жестом велел воинам бежать дальше по тропе к башне, а сам замер на месте и уставился на битву между телохранителями Мозенрата и берсерком, происходящую всего чуть более чем в десяти ярдах от него. Похоже, что гиян-авспар направили все силы на уничтожение своей основной угрозы, поэтому никто из них даже не смотрел на защитников Эквестрии, пробегающих мимо к возвышенности. Галла даже несколько смутило такое безразличие гвардейцев, однако спустя пару секунд командир бессмертной стражи отдал приказ двадцати с лишним воинам, только что довершившим разгром троллей и вендалов, преследовать бегущих к башне германцев. – Шире шаг! – крикнул галл воинам. Те мельком обернулись и увидели, что за ними началась погоня, в связи с чем тут же ускорились. Благо, дорожка, ведущая вверх по склону, была почти пуста, и лишь кое-где вдалеке виднелись сражающиеся. Чёрная кожа гвардейцев блеснула белым светом, и они рванули в погоню с невероятной скоростью, которой хватило бы даже на то, чтобы обогнать скачущую лошадь, но сразу попали под удар откуда ни возьмись напавших из-за живой изгороди, так и пролегающей вдоль тропы напротив каменного забора, великанов-йотунов. Чудовища с голубой кожей, коих насчитывалось примерно столько же, сколько и гиян-авспар, вдарили по ним огромными палицами. Некоторые успели увернуться, но остальных ждало приземление на снегу в нескольких метрах в стороне. Гвардейцы сцепились в схватке с йотунами, но трое из них всё же вырвались из драки и, пробежав несколько метров, достали луки для стрельбы в спины убегающих германцев. Все дружинники Пинки Пай уже завернули за стену и теперь взбирались на возвышенность, но Ларакс, пропустивший их вперёд себя, в опасении за жизнь каждого из них немедленно отдал приказ: – Щиты назад! Германцы мгновенно развернулись и машинально выставили щиты на линию выстрела. Тоже подняв щит, галл старался как можно быстрее сообразить, каким образом возможно устранить угрозу со стороны этих бессмертных лучников, но прежде чем те успели выпустить стрелы, на весь сад раздался громоподобный грохот, на миг сбивший столку всех сражающихся, кроме берсерка, и один из демонов пал замертво. Заметив действия гиян-авспар вместе с эдуем, самурай сразу же пустил в ход мушкет. Двое выживших гвардейцев опустили тетивы, и Ларакс резко прикрылся, хотя в долю секунды что-то инстинктивно побудило его присесть и упереть нижний край щита в землю. Стоило только ему это сделать, как две стрелы с чрезвычайной мощью впились в бронзу, повалив галла своим ударом на спину. Распластавшись на снегу, он заметил, что наконечники прошили щит насквозь, на сантиметр выбившись из его внутренней поверхности. Судя по тому месту, куда они попали, если бы эдуй не присел, то лишился бы возможности сгибать колени. Выглянув из-за щита, Ларакс заметил, как гиян-авспар зарядили луки новыми стрелами и прицелились в стоящего неподалёку от него самурая, спешащего произвести очередной выстрел из мушкета. Галл попытался как можно скорее подняться на ноги и прикрыть японца своим щитом, хотя и понимал, что едва ли успеет сделать это, но вмиг замер, когда увидел, как обоих гиян-авспар мощным ударом снёс штандарт. Только что Адальгард метнул его в них, подобно копью, и, кажется, сразил их тем самым наповал. Вновь опешивший от выходок берсерка эдуй судорожно вскочил и принялся отходить вслед за соратниками задом вперёд, поглядывая на чудовищную битву одного против тысячи, к которой только что присоединился отряд могучих йотунов. Лишившись прежнего оружия, воин-медведь схватил первого попавшегося гвардейца за нагрудник и пару раз со всей силы врезал ему кулаком в маску, оставив на ней жуткую вмятину. Невзирая на то, что его уже обступили со всех сторон и принялись рубить мечами, пусть и безрезультатно, он нагнулся и схватил оглушённого демона за ноги и взметнул его вверх, словно дубину. Взмах телом несчастного гвардейца заставил всех тех, кто рискнули наброситься на берсерка, разлететься в разные стороны, как если бы посреди этого побоища грянул взрыв невиданной силы. Отныне квад сражался со своими недругами, используя в качестве оружия одного из них. Ларакс стоял, как вкопанный, хотя и понимал, что должен торопиться, и пялился на бой Адальгарда с целой гвардией. Он никак не мог ответить себе на вопрос, почему дружина Пинки Пай с самого начала не пробовала атаковать Кантерлот, если в её рядах значится такой воин, как этот чудовищный богатырь. – Не стой, Ларакс! Пошли! – крикнул Книва оцепеневшему галлу, заставив того опомниться. Обернувшись назад, Ларакс увидел германцев, расположившихся на склоне беспорядочной толпой. Воевода стоял во главе них и непонимающе смотрел на эдуя, а Миямото и сын Олафа устроились поодаль, будучи готовыми вступить в схватку с гиян-авспар, если те всё-таки продолжат погоню. Впрочем, теперь Танэгасима висел на спине самурая, а его руки сжимали тэцубо. Кто знает, возможно, эта огромная цельнометаллическая дубина сумела бы причинить вред даже бессмертному воину, если бы ею бился особенно умелый мастер?.. Не став более терять драгоценное время, галл рванул по дорожке, ведущей вверх по пологому склону. Воевода велел воинам продолжать путь быстрым маршем, а сам остался дожидаться эдуя. То же самое сделали Эрик и Мусаси, не желая оставлять своего ближайшего соратника в хвосте. Подгоняемый адреналином, Ларакс быстро добежал до Книвы, и они вместе с самураем и викингом понеслись за ратниками. После удара двух стрел в щит у галла ныло раненное плечо, но он старался не обращать на это внимание. Более того, его в большей мере охватывало любопытство и непонимание ситуации. – Почему Адальгард не сражался по пути ко дворцу, если сейчас вытворяет такое? – поинтересовался наконец галл у гота, махнув щитом назад, в то же время не оборачиваясь. – Это одному лишь Вотану ведомо, – отвечал воевода на бегу. – Думаю, он просто берёг силы. Мудрейшая Зекора не раз говорила, что его возможности колоссальны, но не безграничны. Я знаю одно – он сражается, как одержимый. Если он впал в боевой раж, то выйти из него ему будет непросто. Продолжая нестись со скоростью ветра за Солнцем Свирла, Ларакс в мыслях задумался над словами Книвы, и в его голове мельком то и дело всплывали немыслимо сильные удары берсерка, оставшегося противостоять врагам в одиночку где-то позади. Что ж, галл отлично знал, каково это – сражаться с одержимостью, когда не можешь остановиться и продолжаешь утолять жажду своего меча, ввергая в хаос жизни очень и очень многих. Ларакс вспоминал, как вверив свою жизнь богине Катабодуа в обмен на силу свершить месть за свою любимую, он нередко был вынужден платить за эту безрассудную сделку. Раньше он об этом нечасто задумывался, поскольку его занимала лишь война, но сейчас ему было вполне очевидно, что порой как будто нечто сверхъестественное побуждало его принимать решения, о которых в здравом уме не подумал бы ни один истинный галл. Да, иногда случалось так, что эдуй был словно сам не свой, его разум туманился, и Катабодуа – или ещё какая-нибудь нечисть, числящаяся у неё в услужении – манипулировала им, как кукловод бездумной куклой. Он не понимал, как это происходило, но случалось так, что перед ним уже вставал факт того, что он сделал что-то, чего не планировал, как если бы на время в его теле поселялась какая-то иная сущность и брала ситуацию в свои руки. Если бы подобного никогда не происходило, то он ни за что бы в жизни не принял то самое решение, из-за которого в конце концов погибла Галлия…* * *
Белгика, земли нервиев. 28 октября 54 года до н.э. Тропа войны с ордами тевтонов водила Ларакса по Арвернии, Аквитании и Лугдунии, пока к осени следующего года не привела на север – в Белгику. Именно здесь оставались последние очаги вторжения тевтонов, причём недавно их орды значительно пополнились племенами галлов и белгов, недовольных уже два года как установленной здесь римской властью. Хотя это была уже далеко не война Ларакса, тем не менее, он не мог остановиться и продолжал сражаться с соплеменниками убийц его невесты и их новыми союзниками, не задумываясь над тем, для чего ему и дальше поить свой клинок кровью германцев. Впрочем, Лараксу было некуда идти и нечего делать, кроме как выслеживать новые группировки варваров и истреблять их, упиваясь бессмысленной и давно уже потерявшей смысл местью. Причём весь прошедший год ему то и дело встречались на пути римляне. Зачастую и у него, и у них появлялась общая задача на целую серию битв, и верные ему галльские воины сражались бок о бок с римскими легионерами. Если бы отец Мартиолы – известный ненавистник Цезаря и его дел в Галлии – узнал об этом, то непременно бы в могиле перевернулся. По правде говоря, Ларакс всё реже и реже вспоминал о своей любимой невесте и о том, с чего начался его ратный путь. Его сердце стремительно пустело, он нередко пребывал в скверном расположении духа, и убийства в бесчисленных боях помогали ему хоть как-то забыться, словно кровь стала для него подобна крепкому вину. Порой эдую казалось, что он был убит вместе с соплеменниками в тот день, когда сгорел Кормаррис, и теперь по всей Галлии слоняется лишь его призрак, не находящий себе покоя и только и делающий, что убивающий всех, кто имеет что-либо общее с убийцами близких ему людей. Вот и сейчас Ларакс и его ближайшие соратники – такие же, как и он, галлы, лившиеся своих домов и более не видящие смысла в жизни, кроме мести пришельцам из-за Рейна – помогли отстоять случайно подвернувшуюся римскую крепость от нападения союзного войска тевтонов и белгов из воинственного племени нервиев. Это была ожесточённая битва, варваров насчитывалось невероятно много, и едва ли командир римлян – легат Квинт Туллий Цицерон – смог бы выиграть её без помощи Ларакса и его воинов. Впрочем, исход битвы окончательно решился в пользу обороняющихся, когда на помощь к ним прибыл сам Гай Юлий Цезарь во главе с двумя легионами. Ныне бывшее поле боя перед стенами римской крепости усеивали трупы – как нападавших, так и оборонявшихся, – и их потихоньку застилали опадающие с деревьев золотистые листья, гонимые тоскливыми ветрами. По краям центральной площади военного лагеря выстроились легионеры первой когорты, которым принадлежала исключительная честь нести легионное знамя в бой, а в самой её середине находился Ларакс, восседая на прекрасном белом скакуне. Вместе с ним стояли его самые приближенные воины, а все прочие галлы расположились за пределами площади вместе с остальными римскими солдатами. Наконец через главные ворота на территорию лагеря въехал Цезарь, сопровождаемый небольшим отрядом конных преторианцев. В свете закатного солнца позолоченный венец, украшающий слегка плешивую голову проконсула, сверкал мириадами бликов, а багряница, свисающая с его плеч и колыхаемая лёгким осенним ветерком, светилась, подобно пламени. Ларакс невозмутимо ожидал приближения Цезаря, а тот взирал на него с немалым интересом. В то же время на лице римлянина читалась холодная решимость. Похоже, что он, будучи человеком колоссальной силы, разглядел в галле что-то особенное. Его конь не спеша гарцевал к воину, внёсшему немалый вклад в победу над варварами, а тот, отведя взор от проконсула, посмотрел налево и увидел среди толпы своих соратников, стоящих между римскими когортами, друида Ллелдорина. Возле него, как обычно, возвышался северянин Торик, оперевшись на огромный молот. Молодой друид утвердительно кивнул герою, глядя на него непоколебимым, но вместе с тем доброжелательным взглядом. Ларакс так и не понял, что за знак подал ему жрец, а потому перевёл взгляд на Цезаря, который в тот же миг остановил своего скакуна и изучающе осмотрел галла с головы до ног. Минувшее сражение оставило на воине несколько ран, но все они были не смертельными. Затем взор холодных глаз полководца уперся в изумрудные очи юного героя. – Как тебя зовут, воин? – поинтересовался проконсул. – Ларакс, – бросил тот. – Ларакс, – с удовлетворением повторил римлянин. – Что ж, рад знакомству с тобой. Я – Гай Юлий Цезарь. Ты, должно быть, уже слышал обо мне, так? – Приходилось, – кивнул галл, кратко улыбнувшись. – А до меня доходили кое-какие слухи о тебе, – в свою очередь молвил Цезарь. – Ты – прекрасный воин, Ларакс! Поговаривают, что ты очистил от тевтонов всю Трансальпийскую Галлию. Если раньше я думал, что едва ли в вашей стране нашёлся бы полководец, который сумел бы сотворить нечто подобное, то сейчас вижу, что ошибался. Цицерон уже рассказал мне о твоих подвигах в минувшей битве. Благодарю тебя за то, что помог нам отстоять форт. – Я лишь… – начал, было, Ларакс, как вдруг что-то словно тисками сдавило ему сердце. Он издал сдавленный стон и слегка наклонился в изнеможении. Цезарь посмотрел на него непонимающим взглядом, да и собственные воины галла не поняли, что с ним. Вдохнув поглубже, он всё же вновь посмотрел на римлянина и промолвил: – Рад служить тебе, господин проконсул! – Это очень кстати, – сказал полководец, задумчиво кивая головой, но не сводя глаз с собеседника. – В твоей стране сейчас очень неспокойно. Одни племена воюют с другими, а иные доставляют проблемы и нам. Из-за них страдают друзья Рима и простые мирные галлы. Именно по вине смутьянов сюда из-за Рейна приходят германцы, потому что они наивно полагают, что эти грубые варвары помогут им установить свой порядок на родной земле. Но ты уже знаешь, каков этот порядок. Я слышал, что из-за тевтонов погибла твоя невеста… – Да, это так, – невесело буркнул эдуй. – Соболезную твоей утрате, – учтиво произнёс Цезарь. – Как видишь, эти воинственные племена погружают Галлию в хаос, и из-за них пострадает ещё много людей – так же, как и ты. Насколько я знаю, тевтонов в ваши края позвали медиаматрики, а давеча к ним за помощью обратились белги. Это не прекратится никогда, если мы не наведём здесь истинный порядок. Я буду очень рад, если такой великий воин, как ты, Ларакс, поможет мне в этом нелёгком деле. – Я устал от нескончаемых сражений, – вздохнул молодой воин. Вмиг его сковала всё та же боль в сердце. Он не понимал, что с ним происходит, и это пугало его. Но он всеми силами старался не показывать своего недомогания римлянам. – Понимаю, – сочувственно согласился проконсул. – Кровопролитием насыщаешься до тошноты с первой же битвы, но война не оставит тебя в покое, даже если ты попытаешься бежать от неё. Она не закончится, пока не будет наведён порядок, а пока не будет наведён порядок, сотни и тысячи изопьют ту же горькую чашу, что и ты. У нас с тобой в руках оружие, мы можем положить конец всему этому хаосу! Что скажешь? – Я… – едва выдавил из себя галл, как боль пронзила его с новой силой. Ему казалось, что его рассудок теряет ясность, он не ощущал ничего, кроме боли в сердце, а действительность становилась для него как будто фальшивой. В какой-то момент он даже перестал понимать, что происходит вокруг него. – Что с тобой, Ларакс? Ты ранен? – спокойно осведомился римлянин, заметив наконец, что с эдуем явно что-то не так. В следующую секунду к нему всё же решили подскакать несколько его дружинников, чтобы выяснить, в чём дело, но он, кажется, всё же пришёл в себя – так же внезапно, как и начал изнемогать. – Со мной всё в порядке, Цезарь, – прошипел Ларакс, после чего выпрямился в седле и обратил на проконсула твёрдый взгляд. – Я лишь хочу просить тебя о том, чтобы ты позволил мне возглавить один из твоих легионов, и тогда я наведу порядок в моей стране так же быстро, как в неё явились эти мерзкие тевтоны. Юлий Цезарь молча смотрел на галла в течение нескольких секунд, будто малость смутившись его странным поведением. Быстро осмыслив его неожиданную просьбу, он наконец дал ответ: – Что ж, у меня недавно один талантливый легат отбыл в Парфию, так что хорошие военачальники мне пригодятся, но об этом позже. Я вижу, у тебя самого под рукой имеется боеспособная армия. Думаю, ваши мечи хорошо послужат нашему делу по освобождению Галлии от бесконечной войны. – Мы уничтожим любых мятежников – только прикажи, – уверенно заявил молодой герой. – Отлично, – не без удовольствия произнёс римлянин. Собравшись с мыслями в течение считанных секунд, он решил сменить тему: – Мои легионы вскоре покинут этот лагерь и выступят в Неметоценну для зимовки. Там я прикажу устроить гладиаторские игры в честь твоей храбрости – как раз будет, куда использовать пленных. Не желаешь ли пойти с нами? Я буду очень рад, если ты и твои храбрецы составите нам компанию. – Н-н… да, – сдавленно выдохнул Ларакс. Выдержав небольшую паузу, он подтвердил своё слово: – Да, для меня это большая честь, Цезарь! – Чувствуй себя в моём обществе, как дома, Ларакс! Ты и твои воины – мои гости! – громко объявил Цезарь, радушно улыбаясь. Обозначив его слова, легионеры первой когорты издали краткий клич. Ларакс взаимно улыбнулся проконсулу, хотя и не до конца понял, почему согласился пойти к нему в услужение. Он чувствовал, как что-то внутри него толкает его на эти действия, словно сражаться на стороне Рима – его судьба. Тем не менее, какая-то его часть протестовала против этого. В конце концов, галлы всегда относились к римлянам и их власти крайне недоброжелательно. Впрочем, молодой воин не мог ответить сам себе на вопрос, правильно ли он поступил, согласившись помочь Цезарю навести порядок в Галлии. Конечно, племенные распри действительно заливали галльскую землю кровью, и герой отлично знал, что германцы делают набеги за Рейн нередко по просьбе того или иного местного племени. Но тот ли порядок несут римляне, в котором нуждается родина Ларакса?.. Не найдя ответов на промелькнувшие в голове вопросы, галл принял свой поступок и его мотивы как должное. Он не стал утруждать себя нудными разбирательствами в самом себе и лишь послушно последовал за Цезарем в преторий, как только тот позвал его. Сейчас Ларакс чувствовал себя пешкой, перемещающейся по игральной доске по чьей-то чужой воле, но почему-то изредка всплывавшие в его разуме мысли об этом вызвали у него одно лишь безразличие. Воин хорошо осознавал, что с тех пор, как он принёс богине свою страшную клятву, его течением несло по потокам крови. Но сделать с этим он ничего не мог, да и не хотел. Теперь, когда внутри него поселилась пустота, он более не хотел ничего. Всё в его жизни утратило былой вкус и какой бы то ни было смысл…* * *
Это была первая встреча Ларакса с Цезарем, причём позже он осознал, сколь роковой она оказалась. Будто водимый некой незримой силой, он последовал за римским полководцем и его легионами в Неметоценну и по пути даже успел сдружиться с ним. Тот немало восхищался подвигами эдуя в войне с ордами тевтонов, но когда уже в городе в ходе гладиаторских игр личная дружина молодого героя сумела одолеть в тренировочном бою самых лучших бойцов преторианской когорты проконсула, популярность галлов возросла до небес. Тем не менее, не успели игры подойти к концу, как на проконсула было совершено покушение, а гладиаторы, подначенные заговорщиками, подняли грандиозное восстание, за один вечер уничтожив почти всю Неметоценну. Лараксу вместе с отрядом своих галлов и верных Цезарю римлян с большим трудом удалось вывести полководца из этого хаоса прямиком к преданным легионам, которые вмиг подавили мятеж и убили каждого, кто был как-либо причастен к тому, что произошло. С тех пор отношения молодого героя и проконсула стали гораздо более доверительными. Вскоре выяснилось, что лидера римлян хотели убить белги, доселе хранившие верность власти Рима, но ныне решившие поднять восстание – по примеру нервиев. Так Лараксу были предоставлены полномочия на карательную войну против непокорных северных племён под знаменем римского орла… Башня из слоновой кости уже была в поле зрения воинов, и Ларакс точно знал, что это – именно она. Он хорошо запомнил точные описания этого сооружения, которые ему дала Твайлайт. Эта башня имела три этажа: на первом располагалась библиотека, на втором – лаборатория, а третьем – спальня, причём в каждое помещение можно было попасть как изнутри, так и снаружи по винтовой лестнице, огибающей белые стены. Наверху бывший дом аликорна венчался роскошным куполом, из которого торчал большой телескоп, что свидетельствовало о расположении обсерватории внутри него. Справа от башни располагалось небольшое строение схожей формы, а слева – другая башня с высокой конической крышей. Обе постройки соединялись переправой, на которой едва ли смогли бы разойтись две пони. Территорию этого маленького уютного комплекса огибала речка, и мосты, сооружённые над ней, позволяли пересечь её только с юга и запада. Как раз по второму направлению двигались защитники Эквестрии, уверенно прорываясь через периодически встречающиеся стычки между воинами Мозенрата и только что поднявшими бунт чудовищами. Группа троллей минуту назад перебила отряд пустынников, сражавшихся, как ни странно, бок о бок с вендалами, и теперь воины Пинки Пай, чьё наступление возглавляли оставшиеся в живых Избранники Эпоны, очищали мост от зеленокожих чудовищ. Каменная дугообразная переправа через заледенелый ручей была недлинной, но достаточно широкой, чтобы на ней могла развернуться локальная битва. Сперва тролли решили выстроиться в оборонительный порядок, а германцы – опрокинуть их стеной щитов, но почти сразу стычка перешла в хаотичную драку без какого-либо строя. Посреди этой неразберихи Лараксу пришлось схлестнуться сразу с двумя чудовищами. Секиру одного он отбил щитом, а другого – парировал мечом, после чего совершил меткий выпад прямо в горло твари у основания массивного квадратного подбородка. Другой тролль уже занёс топор для нового удара, и галл, молниеносно вынув меч из вражеской глотки, совершил резкий разворот с уходом в сторону. Как только секира зеленокожего монстра пролетела мимо, чуть не задев эдуя, он одним махом отрубил ему руку. Далее меч сразу взметнулся вновь, и в тот же миг ошарашенная потерей конечности тварь лишилась и головы. Тут же развернувшись, галл заметил рядом с собой ещё одного тролля, с которым бился воевода, и незамедлительно всадил в его широкую незащищённую спину свой клинок по самую рукоять. Вскоре совместными усилиями германцы истребили отряд троллей, и стычка закончилась, как только Эрик мощным ударом секиры выбил последнюю тварь за пределы моста. Перелетев через каменный борт, супостат с разбитой грудиной упал на лёд головой вниз и, проломив его своим весом, опустился в холодную воду. Отныне промёрзшее дно стало для него могилой… Теперь финишная прямая до крыльца башни оставалась пустой. Набравшись решимости преодолеть последнее расстояние – не более ста метров, – галл взмахнул мечом, дабы стряхнуть с него кровь, и повёл отряд к цели. Если Фазир не лгал, то осталось только отыскать в здании Солнце Стар Свирла и дождаться, когда сюда подтянутся пикты вместе с пони и чейнджлингами, и тогда всем трудностям настанет конец! Нескончаемая война, которой Ларакс только и жил с тех пор, как пал Кормаррис, наконец-то завершится, причём полной и безоговорочной победой. Эдуй резво мчался по заснеженной мощёной дорожке в сопровождении воинов, будучи окрылённым предчувствием скорой победы, хотя в то же время ему совсем не верилось, что весь этот кошмар вот-вот закончится. Пожалуй, в каком-то смысле это ощущение даже наводило на него некую необъяснимую тоску. Башня была уже совсем близко, и галл мог видеть, что её парадная дверь открыта настежь, а внутри, как ему показалось издали, царит жуткий бардак, словно кто-то устроил там погром. Ларакс бежал, не думая ни о чём, кроме искомого Солнца, пока внезапно не почувствовал, как земля начала трястись под его ногами. До порога башни, представляющего собой лестницу, пролегающую через три круглые террасы, оставалось всего десять метров, но галл решил, что нужно остановиться и понять, в чём дело, как вдруг прямо перед ним из-под заснеженной земли наружу вырвалась группа великанов-йотунов с палицами в огромных руках. Ни на миг не растерявшись, Ларакс попытался атаковать чудовище, только что выскочившее на поверхность перед ним, но вмиг сам был повержен мощным ударом палицы. В последний момент он успел выставить щит, а потому был лишь отброшен на строй германцев, которые сумели удержать его на ногах. Простреленное стрелой плечо заныло от полученного удара, но галл даже и не думал обращать внимание на такую мелочь. Однако же прежде чем он успел перейти вместе с ратниками в контратаку, первым успел совершить сокрушительный натиск Миямото, разбив одному из монстров голову своей тэцубо. Путь защитникам Эквестрии преградило всего десятеро великанов, но они были чрезвычайно сильны и огромны, хотя галлу показалось, что поначалу монстры несколько опешили при виде отряда германцев и в течение первых нескольких секунд не предпринимали никаких действий, что и дало ронину возможность убить одного из них. Складывалось такое впечатление, что они устроили эту засаду для прихвостней Мозенрата, полагая, что те непременно предпримут попытку прорваться к башне за Солнцем Свирла. Тем не менее, недолгое замешательство сменилось гневом, а позади воинов на полпути от моста из-под земли выросла целая армия подобных тварей – не менее полусотни гигантов с голубой кожей. Эрик и ещё несколько германцев кинулись помочь Мусаси, который оказался под ударами сразу трёх тварей. Остальные шестеро ледяных великанов тут же бросились на ратников, дико рыча в неистовстве, и те приняли их удары щитами, хотя некоторые были выбиты из строя или повержены наземь. Силы в руках этих уродов хватило бы даже на то, чтобы разорвать надвое быка! Ларакс вместе с братьями по оружию старался сократить дистанцию и заколоть йотунов близи, пользуясь их неповоротливостью, в то время как Книва, мельком посмотрев назад, был больше всего озадачен тем, что в тыл отряда вот-вот ударит несколько десятков таких же чудовищ. – Их сзади целая прорва, будь они прокляты! – проорал гот, едва заглушив лязг металла и грохот дерева. – Рубите их быстрее! – велел эдуй соратникам, наконец-таки вспоров брюхо тому наглецу, что помял ему щит. Крупная группа йотунов, потрясая своими тяжёлыми палицами и ревя, будто стадо быков, неслась в атаку, и от отряда воинов Праздничной Королевы их отделяло всё меньше и меньше ярдов. Снова мельком взглянув на эту толпу, Ларакс со всей возможной поспешностью продолжил бить тех, кто встали у него на пути. Не трудно было догадаться, что эти ледяные великаны могут стать большой проблемой в достижении победы, которая, казалось, уже на пороге. С йотунами лучше было не сражаться вовсе, особенно в столь неудобном положении, поэтому галл тут же сообразил, что наилучшим решением в данный момент представляется оборона в дверях башни. В узком проходе эти громадные чудовища утратят всякое преимущество. Как только он прирезал ещё одного великана, его взору представилась расправа над другим оставшимся. Миямото мощным ударом с разворота перебил голени чудовища, после чего Олафссон разрубил массивную башку с парой коротких рогов надвое. В завершение трое германцев на всякий случай пронзили уже дохлую тварь мечами точно в то место, где должно находиться сердце. – Все вовнутрь, быстро! – скомандовал Ларакс, как только небольшой отряд йотунов был истреблён, указав мечом на вход в башню. Ратники принялись поспешно взбираться вверх по лестнице, которая слегка закруглялась вдоль стены, а галл вместе с воеводой, викингом и самураем остались у подножия, чтобы в случае чего прикрыть отход воинов. Ледяные великаны стремительно сокращали дистанцию между собой и своими новыми недругами, устрашающе размахивая дубинами. Тем не менее, у германцев были все шансы занять оборону если даже и не в башне, то хотя бы на третьей террасе, где и расположены парадные двери. Лестница здесь была весьма широкой, так что они могли взбираться по ней колонной по пятеро. Обернувшись на башню, галл заметил, что из верхней террасы внутрь можно попасть не только сквозь двери, но и через небольшой балкончик, а также внутреннюю террасу, украшенную короткой, но изысканной колоннадой. Это означало, что оборонять придётся не только вход, впрочем, у германцев было достаточно для этого сил. Раздумья эдуя о предстоящей обороне прервались, когда воздух наполнился оглушающим грохотом. Непроизвольно вздрогнув, он вновь метнул взор к йотунам и заметил, как один из них рухнул наземь. Далее Ларакс переместил взгляд на Мусаси, только что выстрелившего из мушкета. Однако он сразу вернулся к обзору местности, когда его хлопнул по плечу Книва и молча указал куда-то вдаль за ряды йотунов. Напрягши зрение, галл сумел разглядеть вдалеке – почти у самого подножия этой возвышенности – отряд чёрных воинов, очевидно – гиян-авспар. Похоже, им всё-таки удалось выделить некоторые силы, чтобы послать их вдогонку защитникам Эквестрии. Во всяком случае, эдуй надеялся, что появление гвардейцев в поле зрения не означало то, что им каким-то образом удалось одолеть берсерка. Вместе с тем галл заметил, что вся северная часть Кантерлота за стенами дворцового комплекса полыхает жутким пожаром. Происходящее и дальше сходило с ума, и воинам страшно было представить, во что выльется всё это безумие, если его не остановить при помощи Солнца Свирла. Но думать об этом было некогда, поскольку ораву йотунов от места, где остались лежать десятеро их собратьев и трое германцев, отделяло расстояние всего-то в несколько человеческих ростов. Они уже даже занесли свои дубины для мощного натиска…