Фендом о любви к Гриммджоу

Рукия. При упоминании Сексты на людях Рукия кривится, гневно вспоминает о всех тумаках и ранах, подаренных Гриммджоу и весьма недвусмысленно тянется к мечу. Но мало кто знает, что в глубинах фамильного поместья Кучики, у Рукии имеется своя художественная студия, где помимо кролика Чаппи и чудеснойвеликолпенойизумительной водоросли брата, она с обожанием рисует «кисю» с голубой шёрсткой. На стенах висит пара-тройка размытых фотографий (а вы думали, легко запечатлеть Эспаду в сонидо?!) с которыми Кучики периодически сверяется и благоговейно някает. Однако, на анатомическую схожесть рисунков рассчитывать не приходится. Бьякуя. Аристократичный капитан к Гриммджоу никак не относится. Однако, при кратком столкновении в Уэко Мундо без труда того узнаёт (благодарить стоит Ичиго и Рукию). …И со свойственным ему тонким эстетизмом отмечает художества сестрицы куда более удачными, чем сам оригинал. Это у них семейное. Иккаку. Мадараме никогда Гриммджоу не видел, но уже неслабо к нему прикипел. С мыслями о Гриммджоу он тренируется спозаранку, тренируется днём и тренируется вечером. Ему до жути интересно, кто мог так отмудохать (самого!) Ичиго и остаться невредимым. Правда…наш One-Punch Man постоянно забывает, как Секста выглядит и какой номер в Эспаде занимает. Посему, видимо, о Джаггерджаке автоматом знают и Юмичика, и Изуру с Хисаги, и даже Мацумото. Информация у каждого предсказуемо расходится, но степень усталости от «дырявого ублюдка» их сближает. Аминь. Юмичика. Аясегва не устаёт повторять, что этот постер полуголого Гриммджоу в полный рост в его комнате исключительного для запоминания Иккаку. И салфеточки на тумбочке рядом только для того, чтобы утирать слёзки печали, что у друга такая плохая память. Мацумото. Как девушка исключительно хитрая, она обожает затыкать рот Иккаку вздохом о том самом, почти воображаемом Гриммджоу. Восхищаясь сильными руками арранкара, неуловимой скоростью и чудовищной силой, Рангику оценивает степень влияния своих слов на мужское население Готей-13 и улыбается. И добивает тем, что даже «была бы не прочь познакомиться с ним поближе». «Икакку и Ко» роняют челюсти в дружной зависти, а Мацумото победоносно опрокидывает в себя очередную порцию саке и тихо вздыхает о том, как должно быть чудесно эти «сильные мускулистые руки» смотрелись бы за починкой водопровода в корпусе десятого отряда. Унохана. Гриммджоу она обожает. Честно. Улыбаясь, приговаривает это, сращивая кости Рукии. Ласково воркует, пока зашивает раны Ичиго. Рецу счастлива, ведь нет Гриммджоу — нет клиентуры. Оттого она решает, что любой приёмный день — ему на выбор. А то уж больно медика смущает дыра в животе Сексты. Надо бы зашить. Ичиго. После того, как Куросаки натыкается на вкладыш жвачки «love is» с описанием: «любовь — это скучать по нему даже после расставания», временный шинигами заводит дневник и даже начинает находить голубой цвет привлекательным. А после второго покушения с кисточкой и ведёрком голубой краски наперевес, Куросаки начинает побаиваться даже Кон. Айзен. Вконец устав от болтовни Гина и нудности Тоусена, Владыка обожает прикрывать глаза и представлять себя с чашечкой ароматного Липтона и уютно мурчащим Гриммджоу под ногами. А вот Эспада кошака недолюбливает. Но, мало кто знает, что: Старрк однажды умудрился заснуть на собрании Эспады, окунувшись носом в кружку драгоценного айзеновского чая. И если бы не спасительное рыгание Джаггерджака над ухом, не сносить Примере бы головы. А Барраган обрёл потерянные мужские радости благодаря Сексте. После того, как тот заносчиво обозвал Властелина Времени «старым импотентом», Сегундо сорвался вдогонку, запыхался и свалился с ревматизмом. И теперь, по утрам, он пробегает три круга вокруг Лас-Ночеса, а ночами радует местных прелестниц отсутствием одышки и недюжей выносливостью. Спасибо Гриммджоу и Виагре. Тия. Именно Гримм сподвиг грудастую молчунью занавесить окна шторами, установить в покои железные двери и купить лифчик. Зато, не проходит и месяца, чтобы Трес не выбиралась в Генсей, на премьер-показ любимого Victoria`s Secret. Улькиорра. Благодаря Джаггерджаку, Шифер исхитряется подбирать всё новые и новые синонимы к слову «мусор». А в верхнем ящике его письменного стола до сих пор пылится незаконченной «Ода к мусору». Ннойтора. Злобная ложка точила, точит и будет точить на Сексту зуб. Просто потому, что тот – лох, а он – нет. Однако, однажды Джируга был удостоен ангельского «спасибо» и взгляда оленьих глазок Неллиель именно благодаря Гримму. Просто — оказался рядом, просто — спас любимый розовый куст под окном девушки от коварной кошачьей пометки. Зоммари. «Зоммарин-розмарин» — именно с этой обидной, на взгляд несведущего Джагга, фразы и обнаружилась страсть Септимы к кулинарии. И всё бы хорошо, если подопытным кроликом не оказался всё тот же Джаггерджак. Заель. Мало кто знает, что навыки стилиста тот начал оттачивать именно на Гримме. Но когда причёска удалась особенно удачно, придурок смял всё широкой ручищей, харкнул на любимый розовый ковёр и удалился. С горя, Гранц ударился в науку, мечтая создать медикамент, доставивший бы чудовищные страдания кукле вуду Сексты. Аарониро. Пожалуй, один банкоголовый не ненавидит Сексту. А всё потому, что благодаря перевоплощению в Гриммджоу, однажды умудрился склеить двух жарких красоток на фестивале в Генсее и… одного Ильфорте. Менос его знает, что фрасьон там забыл, но вид его задницы в красных стрингах снится Новено Эспаде до сих пор. В кошмарах. Больше в Джаггерджака он не превращался. Ямми. Пока Ямми ест — Ямми доволен. Поэтому Гриммджоу — тупой посредник между Ямми и едой. И Ямми доволен.