So far from being free Так далека от свободы, A past thatʼs haunting me Прошлое преследует меня, A future I just canʼt touch Будущее не в моей власти. And if you take my hand Но если ты возьмешь меня за руку, Please pull me from the dark Прошу, вытащи меня из темноты And show me hope again И вновь зажги огонёк надежды… (Ólafur Arnalds — So Far)
Асока замерла над деревянным сундуком, стоящем в углу комнаты. Ей было трудно заставить себя открыть его: там прошлое, там то, что последних десять лет тогрута пыталась забыть, словно видение, словно кошмар. И кажется, у неё это почти получилось. Все протекало спокойно и не спеша, она больше не была кем-то важным, просто обычное существо с мутным прошлым, но теперь нужно опять готовиться к бою. Ей казалось, она уже своё отвоевала, но каково было удивление, когда после нескольких ударов в ее дверь, Асока увидела двух до боли знакомых дроидов. И вот тогда прошлое опять вторглось в ее крепость, разбивая так долго строившиеся стены, напоминая о том, что от него не убежишь. Оно как тёмный спутник, тень которого ты замечаешь краем глаза, шагая под палящим солнцем. И вот Асока опять в строю, ее вызывают в бой, на ещё одну войну, о которой тогда, в медицинском центре, предупреждал ее Оби-Ван: «Возможно, сейчас мы проиграли, но скоро начнётся ещё одна война, и тогда нам понадобятся все силы». И как ни странно, он оказался прав: недолго нужно было ждать, чтобы появились мятежники, сейчас их было очень мало, но скоро это перерастет в полноценную борьбу за свободу. Тогрута выдохнула, крышка сундука поднялась, неуверенный взгляд упал на предметы, лежащие на деревянном дне. Старая мантия, все ещё отдающая запахом дыма, потертая туника и сапоги, которые теперь явно малы. А среди них в складках одежды лежали они — те самые световые мечи. Рукояти покрылись пылью, к ним не прикасались уже много лет, но даже несмотря на это, она знала каждую шероховатость и неровность металла и чувствовала каждую деталь, поддерживающую кибер-кристалл внутри. Это были ее мечи, и она никогда этого не забудет, а также не забудет, что ими было сделано. Щелчок. Пояс обвил талию, а руки, словно на автомате, зацепили два меча по обе стороны. Как в старые времена. Странное чувство некой радости обвило тогруту. Она скучала по этому, как сильно она бы не хотела похоронить прошлое под обвалами, она действительно скучала за вот этим — за своей прошлой жизнью. Потом мантия — холодный металл скрылся под тенью жёсткой ткани. Последний взгляд на сундук. Больше нет дороги назад.***
На небольшом звездолёте не было никого из людей, только эти дроиды и ещё один астромеханик. От этого Асоке стало не по себе, она и так была на взводе, садясь в пассажирский отсек, а сейчас сердце чуть ли не выскакивало из груди. Скоро она увидит Падме, после стольких лет, после всего. В голове всплыли картинки последней их встречи. В медицинском корпусе, в идеально белой комнате женщина держала два небольших свёртка и шептала, словно молитву, только два имени: «Люк. Лея». Их было двое, такие крошечные, такие беззащитные, их маленькие глазки бегали по комнате в поисках матери. Сейчас, наверное, они выросли, стали такими большими. Уже столько лет прошло, но ложь не будет меняться, она будет той же, что и десять лет назад. А смотреть в детские глаза ещё тяжелее. Ещё одна крепкая стена рухнула. Из той внутренней пустоты опять начали выбираться демоны, опять начали вскрывать старые, уже затянувшиеся раны. И вот их мерзкие когти вскрыли самый большой порез, самый глубокий, там, где ещё остался огромный не вытянутый осколок, тот, что ранил Асоку в самое сердце. Чувство вины. Оно опять отравляло разум, опять заставляло вспоминать, что она сделала. Но Асока и не забывала, только отметала те небольшие крохотные мысли, что могли привести ее к этому. Но сейчас слишком поздно, она уже не сможет отмести их, отвернуться в другую сторону, эти воспоминания дышали ей в макушку, это чувство уже начало драть своими когтями стенки подсознания. Все опять оборачивалось против нее. Тогрута вдохнула, пытаясь успокоить зверя внутри еще до того, как он превратит ее и так порезанную душу в кровавые клочья. Это помогало. Асоке всего-то нужно было отвлечься, очистить разум и вдохнуть, но старые ржавые цепи затянулись еще туже, сжимая грудную клетку. Слишком поздно. Она опять прикована к земле, опять ждала, покорно опустив голову, своего палача, ждала, когда все превратится в ее личный маленький ад.***
Падме обняла Асоку с невиданной силой, но в то же время с такой нежностью, на которую способна только мать. Ещё миг — и вот тогрута опять посмотрела в ее глаза. Она бы лучше предпочла прятать лицо в объятьях, чем беседовать вот так, тогда, когда все демоны опять на воле. Губы Падме растянулись в легкой улыбке. Около глаз выступили несколько морщинок, свидетельствуя о том, сколько же на самом деле прошло лет с их последней встречи. Асока ответила тем же. В то же время ком в горле начал нещадно душить: годы не меняли ситуацию, она всё ещё была виновна. Короткий диалог. Они обе смеялись и удивлялись, насколько изменились. Тогрута теперь почти одного роста с Амидалой, что явно удивило женщину. Последние лучи солнца «поджигали» траву, заставляя ее кончики гореть ярко-оранжевым. На небе расходились тучи, и иногда между ними проскальзывали чистые участки, залитые солнечным светом. Асоке показалось, что она и не улетала отсюда, что это закат того дня, когда тело учителя было сожжено, когда она прощалась с прошлой жизнью. Словно тех десяти лет и не было — десяти лет одиночества наедине со своими демонами — кажется, дым от костра только вчера резал пересохшие глаза. И вот она опять здесь, вдыхала теплый воздух Дантуина, переполненный нотками высохших трав, и даже немного жалела, что ушла. Потому что это та планета, на которой хочешь поселиться в полном спокойствии и гармонии. Еще несколько минут, и вот из небольшого домика выбежали двое детей, громко смеясь. Они явно были заняты игрой и даже не заметили постороннего на своей территории, но почувствовали. Мальчик с копной светлых волос остановился, смотря прямо в глаза тогруте. Затем обернулась и девочка, пытаясь понять, на что смотрит ее брат. И тут в голове Асоки всплыли старые страхи и почти забытые видения. Те времена, когда каждая ночь была мукой, и каждый раз она просыпалась от холодного голоса: «Асока». Опять из самых дальних углов ее подсознания, из самых пыльных частей, сквозь всю жизнь пронесся этот голос. Она никогда не забудет его, никогда не забудет его холодный металлический привкус, а также то, какой страх наводило одно появление ситха. Но сейчас не это было так важно — важно то, кто ещё был там, вместе с ним, кого она видела. Тогруте потребовалось столько лет, чтобы узнать ту девушку, которая, смотря в лицо опасности, оставалась невозмутимой. «Лорд Вейдер, только вы способны на такую наглость…» И это Лея. Лея — та заключенная из видения, та небольшая белая фигурка, затиснутая между двумя врагами, с невозмутимой маской на лице. И теперь то странное чувство похожести на кого-то обрело четкую форму. Амидала. Через Леины глаза смотрела Падме, смотрела, и только сейчас Асока поняла, насколько они похожи. Дарт Вейдер был ее отцом… Энакин был ее отцом — знала ли она об этом, знала ли, что там, на корабле, смотрит в глаза отца? Скорее всего, нет, тогрута бы почувствовала это в первую очередь. Мальчика она тоже видела всего несколько минут: там, в ангаре, белокурый парень отчаянно пытался спасти Кеноби. Люк. Они оба были там, они оба видели отца, даже не понимая этого. Даже сам Энакин не знал, что это они — те, кого он пытался спасти, ради кого шагнул во мрак, навсегда оставшись там. — Асока, все хорошо? — голос женщины вывел ее из раздумий, возвращая сюда, на планету. — Да, отлично, просто не думала, что они настолько выросли, — губы искривились в лёгкой полуулыбке; две небольшие фигурки уже были почти около них. — Дети растут быстрее, чем мы можем себе представить: кажется, недавно они были младенцами, а сейчас, посмотри… уже совсем большие, — Падме смотрела на детей с присущей ей в грустью в глазах. Дети остановились, с интересом разглядывая персону, им совсем не знакомую. — Люк, Лея, это Асока, — женщина немного вышла вперед. — Ого, какой шрам, — с явным интересом воскликнул мальчик, разглядывая лицо тогруты. — Люк! — сердито проговорила Падме, насупив брови. — Это невежливо. — Ничего страшного, детское любопытство. — Мальчик все еще всматривался в ее лицо. Его маленькие голубые глазки просто бегали из стороны в сторону, но от этого у Асоки прошлись мурашки. Эти глаза достались ему от Энакина. Как будто учитель смотрел сквозь них. И снова болезненный оборот старого осколка — тогрута еле выдавила из себя улыбку, чтобы хоть как-то скрыть ту внутреннюю агонию.***
Солнце уже село, и на небе, словно потерянные осколки, рассыпались миллиарды звезд. Они дарили свой крошечный свет, донося его сквозь световые года, только чтобы кто-то мог увидеть их. В небольшую комнату попадали лучи одной из лун, освещая часть помещения. Несмотря на его маленький размер, здесь было уютно. Небольшая одноместная кровать, стоящая прямо около окна. Шкаф для вещей, и тумбочка около кровати. Кажется, так мало, но почему-то именно это вызывало теплые чувства. Тогрута села на краешек кровати, все еще переваривая разговор с Падме. «Я хочу, чтобы ты обучила их, они должны уметь постоять за себя». Сможет ли Асока обучить их достойно, так же, как когда-то ее обучал Энакин, а его — Оби-Ван? Стоило ли ей вообще делать это? Она подпишется врать всю жизнь, содрогаться при каждом взгляде этих синих глаз, мучить себя старыми демонами. Тем более, что в них была не только могущественная Сила, но и та частичка Тьмы, которая в конце концов погубила Энакина. Они тоже могут пасть на Темную сторону, став ситхами, и тогда Галактика уже никогда не будет знать покоя. Нельзя этого допустить, нельзя дать императору столь мощное оружие, как Скайуокеры: они одни из самых могущественных адептов Силы. Это будет катастрофой как для повстанцев, так и для Светлой стороны Силы, которая на грани исчезновения. Здесь нужен кто-то поопытней падавана-недоучки — тот, кто сможет правильно обучить близнецов. Асока предложила кандидатуру Оби-Вана, он опытней, тем более — один из членов бывшего совета, но, как говорила Падме, она потеряла с ним связь два года назад и до сих пор не могла найти его. Ждать дольше женщина не могла, нужно было действовать. Асока хотела что-то придумать, но голова слишком болела, а тело явно желало отдохнуть после долгого перелета. Она уже и забыла, как это, летать на кораблях. За эти годы тогрута ни разу не покидала Аннаж, даже за пределы города не выезжала, так о каких перелётах идёт речь? Она сняла старую мантию, кинула ее на край кровати. Потом сапоги, потом пояс. Асока на секунду задержала взгляд на мечах. Она должна опять привыкнуть к ним, к этому холодному касанию, к этому звуку, издаваемому при включении. Тогрута встала на колени. Вдох — выдох. Она вспоминала уроки медитации, которые давным-давно проходила в храме. Вдох — выдох. С каждой секундой она все более чётко чувствовала Силу: те небольшие ручейки, как они проходили сквозь предметы, обвивали и связывали; небольшие волны. Как струя просачивалась сквозь стены, наполняя собой все вещи в этой комнате. Асока заставила сейбер подняться в воздухе и медленно передвинула его в пространстве, с каждым сантиметром приближая к себе. Глаза закрыты, но Асока чувствовала, она видела сквозь закрытые веки всё, Сила управляла ее движениями. Небольшой взмах. Теперь детали рукояти начали двигаться, высовываясь и разлетаясь; все они застыли в воздухе, и через мгновение комнату озарило зелёным светом. Сердце меча, киберкристалл, сиял, полностью освещая комнату. Как говорили джедаи, только сборка меча давала возможность почувствовать его. И именно этого добивалась тогрута. За дверью послышался шорох, а потом и тихие детские голоса. — Ты первая. — Это была твоя идея, так что ты первый. — Ты девочка, стучи первая. — А причём здесь это? — Не толкайся, Лея, нас услышат, она же джедай. — Да тут и джедаем быть не нужно, чтобы услышать твой топот, достаточно хорошего слуха. — Не умничай. Асока засмеялась, все ещё держа в воздухе детали своего сейбера. — Вы можете войти, — сказала тогрута, не открывая глаз. — Я тебе говорила, что она уже нас услышала. Двери открылись, и двое перепуганных детишек вошли в комнату. Асока сделала ещё одно небольшое движение, и детали вновь собрались в единое целое, создавая рукоять. Тогрута открыла глаза. На лицах близнецов отпечатался восторг, перемешанный с непониманием. — Закройте двери, если не хотите, чтобы мама узнала, что двое детишек не спят в такой поздний час, — проговорила тогрута, подхватывая в воздухе меч и вставая с колен. Девочка обернулась и закрыла двери, ведущие в коридор. Люк выглядел заинтригованным и даже взволнованным: ему явно не терпелось что-то рассказать. — Так что вас сюда привело? — Асока поставила меч на тумбочку, все ещё не отводя взгляд от детей. — Я… то есть мы, — неуверенно начал Люк, держа руки за спиной, — мы хотим научиться Силе и драться на мечах, — последние слова он сказал с большим энтузиазмом, чем предыдущие. — Хм, — улыбнулась тогрута, — а за спиной у тебя что? — она приподняла бровь. — За спиной? — голос у мальчика задрожал. — Он стащил его из маминой комнаты, — Лея скрестила свои маленькие ручки на груди. — Что стащил? — спросила Асока, но в глубине души уже знала ответ и молила о том, чтобы это было ложью. Люк неуверенно протянул металлическую рукоять. — Конечно, что же ещё, — прошептала тогрута, беря в руку сейбер. Шрам на лице начал зудеть, будто специально напоминая о встрече в храме. — Это меч вашего отца, но, думаю, вы уже сами догадались. — Вы знали его? — теперь впервые Асока столкнулась с глазами Леи, и они сейчас выглядели чертовски взросло: даже несмотря на детскую ночную рубашку и распущенные длинные волосы, девочка выглядела совсем не по-детски. Ей было грустно: даже не зная отца, она скучала по нему так же, как и сама Асока. — Да, он был хорошим человеком, одним из лучших, кого я знала, — голос задрожал. Дыра в груди снова дала о себе знать, эта пустота, где когда-то был кто-то важный, кто-то чертовски важный. Девочка отвернула на секунду голову, пряча глаза в темноте комнаты. Даже сейчас она хотела казаться сильной, но это ей было не под силу. Тогрута чувствовала, как в ней бушевали эмоции. В голове опять замелькали картинки из видений, из того несуществующего будущего, из того будущего, где был он. Но теперь его нет, Вейдер мёртв, а его прах развеян на другом конце планеты. Так почему Асока все ещё слышала слабый отголосок той тьмы, того холода? А возможно, это ее тьма? Или… — Послушайте, — тогрута сделала шаг в сторону близнецов. — Сила в вас велика, это так, но скрывать не стану, в ней кроется опасность, великая опасность как для вас двоих, так и для остальных, потому что тяга к тьме у вас от рождения. — Их лица резко изменились, отображая страх. Асока вздохнула. Она начала массировать глаза пальцами, понимая, что сказала не то что лишнего, а вообще не стоило это начинать. — Чёрт, я имела в виду… если вы овладеете Силой, каждый день вас ждут испытания, испытания вашей воли. Тёмная сторона коварна, она гораздо проще Света, и это одна из самых главных задач джедая — не поддаться искушению. Я понимаю, возможно, вы ещё не всё поняли, но вы должны знать, что ждёт вас…***
Что-то не давало ей заснуть. Уже прошло несколько часов с того времени, как дети покинули ее комнату, и сейчас, когда тело истощено, должен был быть долгожданный сон, но без толку. Каждый раз, закрывая глаза, она видела те отрывки из видения, старого, почти забытого. Как и тогда, оно начало мучить тогруту снова и снова. Взгляд врезался в потолок. Головная боль прошла, но вот слабость в теле ещё ощущалась. Сможет ли Асока понести такую ношу как обучение искусству джедая? Эта мысль все ещё не могла покинуть тогруту. Она пыталась чем-то себя отвлечь, но в конце концов всегда приходила к началу. Да и чем себя отвлечь, девушка тоже не знала. Вдох. Даже если она возьмется, они уже слишком большие. Джедаи всегда забирали своих будущих рыцарей ещё младенцами, чтобы те с раннего возраста следовали принципам ордена. Именно из-за этого Энакина не хотели учить: он уже следовал своим принципам, и у него уже был свой взгляд на жизнь. Почему Падме раньше не подумала? Асока развернулась набок. Через небольшое окошко в комнату попадал свет двух лун, рассекая темноту комнаты, словно лезвие. Спутники величественно располагались посреди ночного неба, затмевая своей красотой бесконечные россыпи звёзд. Тогрута всматривалась в ту завораживающую даль, понимая, насколько скучала по всему этому. По приключениям и далеким мирам, по всему тому, что приносило хоть какие-то краски в ее жизнь. Все это исчезло. Или она сама ограничила себя, привязав к одной планете, к той скучной жизни, которой живёт большинство существ в галактике. Потому что она и есть обычное существо. Потому что она недостойна называть себя джедаем. Тогрута медленно встала, опираясь руками о край кровати. Перед глазами все ещё стояли лица Люка с Леей. Они такие искренние и светлые. Словно чистые листы бумаги, не запачканные чернилами. Энакин тоже, возможно, был таким, но ей не знать. Эта мысль привела девушку по тонкой нити к старому воспоминанию. Кажется, она даже не знала, что оно есть. Когда она впервые увидела Скайуокера. Нет, это было ещё задолго до Кристофсиса: те светлые деньки, тогда о войне никто и не думал. Насколько помнила Асока, она была юнлингом, Энакин же ещё ходил в падаванах. Тогрута прошла около него, когда он и Оби-Ван о чем-то громко спорили в храме. Воспоминание вызвало легкую улыбку, словно опять окуная в ту атмосферу прошлого. Но через секунду улыбка исчезла, как и воспоминание. В комнате стало слишком жарко. Воздух не давал нормально вдохнуть. Асока встала и надела сапоги. Вмиг уютная комната превратилась в тюремную камеру, и тогрута почувствовала, что если пробудет здесь хоть минуту дольше, то опять появятся они — демоны, шепчущие из тени. Она даже не взяла мечи. Металлические рукояти так и остались лежать на небольшой тумбочке вместе с мечом Энакина… Тёплый ветер продолжал легко касаться травы. Они вместе плели свою никому не известную мелодию, но она была настолько прекрасна, что все восхищались нею. Луны уже начали понемногу опускаться к горизонту, а это свидетельствовало: скоро будет новый день. Впереди был холм, с которого открывался вид на небольшое озеро. Именно туда и направилась тогрута. Когда перед ее взором появилась окутанная ночью долина, девушка села. Взгляд заскользил по линии горизонта, потом по маленьким холмам, закутанным в высокие травы, из-за чего они были похожи на мохнатых зверей. Потом на ровную, словно стёклышко, гладь воды, в которой во всей красе оставило свой отпечаток звёздное небо. Все это успокаивало, заставляло очистить свой разум. Именно то, что сейчас и нужно. Вдох — выдох. Она сбросила балласт, очистила мысли от всего — возможно, Сила подскажет ей ответ. Вдох — выдох. Асока закрыла глаза, опять чувствуя те потоки, как они медленно подхватили ее, понесли куда-то вдаль. Чувствовала, как Сила серебряными нитками связывала всё в единую паутину, и растворялась в их бесконечном числе. Она чувствовала каждую травинку, каждый порыв ветра, потому что это и есть она. Она — всё на этой планете: то дерево на горизонте, та капля воды в озере, тот тёплый порыв ветра. И теперь ее разум не был привязан к телу, она плыла по бесконечным потокам, бороздила невиданные просторы, безоговорочно покоряясь воле Силы. Тогрута открыла глаза. Долина, озеро и высокие травы пропали. Она стояла среди пустоты. Но здесь не было того скребущего чувства одиночества. Это не та пустота из видений. Это что-то совсем другое. — Я рад снова видеть тебя, — прозвучал мужской голос из-за ее спины. Тогрута обернулась, окидывая взглядом высокую фигуру в плаще. Русые волосы с оттенком рыжего были хорошо уложены, но местами уже начала виднеться седина, а аккуратная борода все ещё ему шла. — Оби-Ван, — удивленным голосом проговорила тогрута. Она действительно была рада видеть его. — Как? Что это за место? — она быстро начала оглядывать окружающее ее пространство. — Ещё одна из возможностей Силы, о которой я не знал — магистр Йода помог мне. Сейчас это самый безопасный тип связи. — А в чем дело? — Асока напряглась и сконцентрировала взгляд на мужчине. — Есть предположение, что Империя начала что-то подозревать. Поэтому я уже два года не связывался с Падме. — Значит, ты не сможешь прилететь? — в голосе промелькнули нотки обеспокоенности. Дело становилось хуже, а Амидала права — тянуть уже некуда. — В ближайшее время — нет, — голос джедая был спокоен, как и всегда. — Будет глупо ставить под угрозу ваши жизни. Нельзя допустить, чтобы император узнал о том, что Падме и дети живы. — Кстати, насчёт детей, — тогрута замялась. — Мне нужен мудрый совет, — уже тише сказала Асока, не отводя взгляда. — Падме просит обучить их. Я вижу, как сквозь них струится Сила, но боюсь… — Что они повторят судьбу Энакина? — перебил тогруту мужчина, делая несколько шагов вперёд. — Именно. Тем более, не знаю, хватит ли у меня сил на это, если я не могу даже десять минут побыть в одной комнате с Падме. Это убивает меня. Словно камера пыток, — тогрута опустила взгляд, а к горлу опять подошёл ком. — Ты всё ещё винишь себя в случившемся? — с долей грусти спросил Оби-Ван. — Конечно, да, — девушка отвела взгляд в сторону. — Мне до сих пор снятся кошмары. Его глаза… — она обхватила себя за плечи, а дышать становилось всё труднее. Оби-Ван сделал ещё несколько шагов, положил свои ладони на ее плечи. — Уже прошло десять лет, Асока, хватит себя винить, — сквозь маску невозмутимости пробралась грусть. — Десять лет ничего не меняют, — она медленно подняла трясущиеся ладони и с неким страхом посмотрела на них. — Время не сотрёт содеянного, — пальцы сжались в кулак, а руки, словно обессилевшие, опустились вниз. — На мне лежит столько же вины, сколько и на тебе. Не стоит думать, что только ты виновна, это вовсе не так, — его голос пробрала еле слышная дрожь. — На твоём месте мог быть я, — Оби-ван замолчал, отведя взгляд в сторону. — Ты это сделала, потому что должна была сделать. — Нет! — зло выпалила тогрута — Это бы не было необходимостью, если бы я не медлила, — она вспомнила про самостоятельные миссии, которые давал ей совет, вспомнила печальный взгляд Энакина, когда она впервые отправилась одна. — Я была рада, что Орден доверял мне собственные задания, но не знала, какую цену заплачу за это, — первые слёзы сорвались с глаз, а голос утратил любую уверенность. — Если бы я была на Корусанте в последние месяцы войны, возможно, все бы изменилось, возможно, он был бы ещё жив… — Мы не можем знать наверняка, — джедай отошёл на шаг. — Никто не может. — Но он бы попытался! Если бы с тобой или со мной что-то случилось, он бы сделал всё, что в его силах, — девушка на секунду стихла, пытаясь подобрать слова. — А что сделала я?.. — почти неслышно прошептала Асока. Ещё несколько слезинок сорвалось с ее глаз. Она так давно уже не плакала. — Ты спасла его жену, его детей, ты подарила галактике надежду на то, что рано или поздно свет вернётся. Был бы Энакин здесь, он бы гордился тобой — он всегда гордился тобой, Асока, сколько помню. И именно поэтому ты должна обучать Люка и Лею. Именно ты — не я, ни кто-то другой, — воодушевлено проговорил Оби-Ван, всматриваясь прямо в глаза Асоки. — Но я же даже не джедай, Оби-Ван, а ты один из членов совета, мастер. Опасно отдавать близнецов неопытному, тем более Скайуокеров, — ком отступил, немного освобождая дыхание. — Даже если разобраться, сейчас бы не было этих проблем с Империей, если бы ты отправился тогда с Йодой, а не возился со мной в том медицинском центре! — Асока, зацикленность на прошлом не поможет построить будущего. Пойми, то, что ты винишь себя, ничего не изменит, но если ты обучишь их… Представь, сколько людей будет спасено. — Не знаю, Оби-Ван. Все так сложно. — Никогда не бывает легко, — джедай коснулся своей седеющей бороды. — Не повторяй моих ошибок и доверься Люку и Лее: не сомневайся, что у них получится, и не думай о возможной потере. Доверяй им так, как Энакин доверял тебе. Надежда галактики в твоих руках, Асока Тано, но для того, чтобы все сделать правильно, ты должна отпустить прошлое. Хватит привязывать себя цепями, хватит мучить себя. Учи детей так же, как когда-то тебя учил Энакин, — это большее, что ты можешь сделать в память о нем, — мужчина выровнялся, становясь полностью уверенным в своих словах. Асока смотрела в его глаза и понимала: он прав. Нужно перестать жалеть себя, перестать оглядываться назад, нужно смело идти вперёд. Но тот демон, который жил в темных углах подсознания, все еще шептал заклинания: «Когда они узнают, что ты сделала с Энакином, они падут во Тьму, и тогда галактика захлебнется в собственной крови. И ты будешь виновна. Ты!» — его голос был сухим и вызывал неприятные мурашки. Все может пойти прахом из-за одной ошибки. — Я… я, — заикнулась Асока, но в следующий миг пустота исчезла, заменяясь теплым ветром и высокими травами. Около самого горизонта небо уже стало мягко-лилового цвета. Одна луна почти скрылась за холмами, а вместе с ней и прекрасные огоньки звезд. Почти рассвет. За спиной послышалось знакомое чириканье. Тогрута повернула голову. Металлический купол с синей окраской пробирался сквозь «море» травы к вершине холма. — R2! Что ты здесь делаешь? — Ещё одна довольно-таки неожиданная встреча за это утро. В ответ раздалась череда трелей и грозных свистов. — А разве 3PO не отключается на ночь? — со смешком спросила тогрута. Дроид издал раздраженный свист. — Ну, надеюсь, здесь тебе никто не будет мешать. Астромеханик спокойно добрался до вершины холма и на своих трёх опорах медленно подъехал к Асоке. После этого последовала еще одна трель. — Послание? От кого? — что-то внутри оборвалось. Дроид несколько раз повернул купол, не прекращая издавать свист. — От Энакина? — внутри все сжалось с такой силой, что, кажется, тогрута забыла, как дышать. — Ты уверен? R2 чирикнул. Сердце сжалось. По коже ордой побежали мурашки, а подбородок начал дрожать. Асока захотела подняться на колени, но даже на это сил у нее не было. Тело абсолютно не слушалось. Все как будто замерло. Она бросила напуганный взгляд на дроида. В горле пересохло, и всё, что смогла выговорить девушка, — это: «Включи». Казалось, между пугающей тишиной и появлением небольшого изображения прошли годы. Так и было. Насколько поняла Асока, Энакин записал его на Корусанте — на случай, если с ним что-то произойдет. Этот факт впился болезненным осколком прямо в сердце. Она сжала пальцы в кулак. Перед ней предстала небольшая фигура. — Здравствуй, Асока… — он легко кивнул головой в качестве приветствия. — Учитель, — она ответила тем же жестом. Как будто он слышал ее, как будто он был рядом. С первых секунд, когда из встроенного динамика в куполе R2 появился звук, тогруте казалось, она сейчас задохнётся. Голос. Тот самый. Без злобы и ненависти, спокойный, с еле слышными нотками задора. -…Сейчас на Корусанте дела обстоят не наилучшим образом, но я понимаю, у тебя есть важное задание во Внешнем кольце, и даже немного завидую: в твоём возрасте всё, что позволял мне делать совет, — это бесить Оби-Вана… — он выдал лёгкий смешок, но это не скрыло его беспокойства. Асока выдавила из себя улыбку. Губы дрожали, а внутри все сжималось, заставляя сердце замирать. -…Так вот, напряжение растёт, у совета и сената становится всё больше разногласий, Палпатин открыто сказал мне, что больше не доверяет джедаям, и это действительно беспокоит меня, — он нервно оглянулся, убеждаясь, что никого нет рядом. — Асока, в столице всё плохо, — уже тише проговорил он. — Республика разваливается, канцлер делает всё возможное, но мне кажется, точка невозврата уже пройдена. Скорее всего, на Корусанте может быть небезопасно, — он еще раз оглянулся. — У меня есть небольшая просьба к тебе. Если со мной что-то случится (а это сообщение попадёт к тебе только в таком случае), — ещё тише проговорил Энакин, немного наклоняясь вперёд, — я хочу, чтобы ты присмотрела за сенатором Амидалой, — он остановился. — Ей может грозить опасность. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы не допустить… — он ещё раз запнулся. Даже несмотря на то, что это запись, видно было, как Энакин нервничал. Мужчина глубоко вдохнул: — чтобы не допустить ее смерти… Она смотрела на голограмму, всё ещё сжимая пальцы в кулаки. В груди словно появился валун, который не давал спокойно дышать. К горлу подошёл ком. Тогрута почувствовала, как глаза наполняются влагой. Последние силы уходили на то, чтобы держать себя в руках. -…Ты не глупая и, предполагаю, уже обо всём догадалась, — уголки его губ растянулись в улыбке, но глаза всё ещё были полны грусти. — Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть, и знаю: ты справишься, всегда справлялась. И если мне уже выдался такой случай, стоило говорить тебе это чаще, но… — он опять остановился, словно перебирая мысли в голове, — я горжусь тобой, всегда гордился, и бесконечно рад, что именно ты стала моим падаваном… Огромной волной эмоции ринули на Асоку, помещая ее в самый эпицентр. Внутренний ограничитель пропал, позволяя чувствам поглотить девушку полностью. Все то, что так долго хранилось под замком, сейчас огромным потоком выбиралось наружу. С каждым вдохом становилось всё легче дышать. Каждая слеза, скатившаяся по щеке, даровала облегчение. Тогрута чувствовала ту боль опять, но с каждой секундой ее становилось всё меньше. Она испарялась, исчезала, покидала замученную душу. -…Прощай, Асока, и да пребудет с тобой Сила. — Изображение замерло, а потом полностью пропало, оставляя только тишину. Тогрута выдохнула. Ее до сих пор пробирала дрожь, а сердце было готово выскочить из груди. Это послание словно опять окунуло ее в те давние потерянные времена, но когда она вернулась, все изменилось. Даже сама Асока не понимала, как это случилось. Как та боль, которая насобиралась за десять лет, исчезла, оставив лишь небольшой болезненный отпечаток, шрам на душе. Она вдыхала этот воздух, как будто никогда не дышала, она смотрела на горизонт, как будто всю жизнь была слепая. Тогрута пробыла десять лет во мраке, и вот один, последний луч того потухшего солнца, которое когда-то сияло так ярко, разогнал, казалось, вечную тьму в ее душе. — Асока, всё хорошо? — ласковый голос из-за спины заставил девушку легко содрогнуться. — Я видела, как ты вышла из дома. — Даже несмотря на то, сколько лет прошло с их последней встречи, бывший сенатор двигалась всё с такой же грацией, как и когда-то. Женщина сделала ещё несколько шагов и села около тогруты. — Да, просто на природе думается лучше, — девушка подняла голову и посмотрела на небо, пытаясь осознать всю его красоту. — Я обучу их, — медленно сказала Асока, не отрывая взгляда от неба. — Обучу всему, что знаю сама. — Спасибо, — мягкий голос Падме дарил покой. Рука женщины легла на плечо девушки, и тогрута оторвала свой взгляд от неба, чтобы заглянуть в те тёмные глаза. В них было облегчение вместе с благодарностью. Асока подарила женщине самую теплую улыбку из всех возможных… Первые лучи солнца осветили долину, разгоняя мрак. Они медленно поглощали сантиметр за сантиметром, чтобы в конце концов победить тьму и озарить своим светом всю долину. Для кого-то эта ночь длилась несколько часов, а для кого-то — долгие годы. Но все знают: рано или поздно ночь кончается, и настаёт рассвет. И когда свет начинает борьбу против тьмы, появляется надежда. Она долго бродила во мраке, не зная, как выбраться. Один-единственный луч показал ей выход. И теперь, когда ее собственная ночь подошла к концу, она готова зажечь звёзды, способные спасти галактику.