Paint it black

У Аннабет в глазах – голубых, как вечно ясное небо в Лагере – бесконечная тоска по дому и глубокая печаль, потому что Афина совсем не говорит с ней в последнее время. У Аннабет в сердце – неуничтожимая надежда на лучшее, на то, что мать вдруг вспомнит о её существовании, и, немного – на то, что однажды станет великим архитектором. Лука горько усмехается, глядя на его маленькую, до боли наивную девочку. Аннабет старается быть взрослой, мыслить здраво – но на самом деле остаётся той напуганной семилетней малышкой с огромными глазами, крепко сжимавшей подаренный им клинок. Ему так сильно – до щемящего чувства в груди – хотелось обнять её, прижать к себе и спрятать от всех на свете чудовищ. Лука вспоминает те времена иногда – они были совсем другими, путешествовали по всей стране, бесстрашно уничтожая монстров – их дружба казалась нерушимой. А потом появился Гроувер, и всё стало в разы страшнее. Они попали в Лагерь Полукровок, Талия отдала за это жизнь, а ему рано пришлось повзрослеть. Только это чувство ответственности – бесконечное, словно Стикс, - его не отпускает, и желание прижать Аннабет к груди, чтобы в своих объятиях спрятать от всего мира, - не проходит. Но Аннабет считает, что выросла, и бесстрашно утверждает, что защитники ей ни к чему, а Лука всё также понимающе-печально глядит в её глаза. Ему, как никому другому, известно, насколько тяжело скрыть боль от потери и тоски от всего мира. Но Аннабет хочется если не быть, то хотя бы выглядеть сильной, потому она гордо поднимает голову, а в голубых глазах Кастеллан читает вызов. Только изредка, вечерами, они стоят на берегу океана и вглядываются вдаль – молча, но вместе. Луке в такие моменты порой чудится её голос, но Чейз неизменно сохраняет тишину, и Кастеллан понимает, что их диалог ведётся на другом уровне – то ли ментальном, то ли энергетическом – он не знает, он вообще не силён во всей этой хиромантии, просто чувствует волны тепла и благодарности, исходящие от Аннабет в такие тихие вечера. Эти вечера Лука любит даже больше, чем тренировочные бои на мечах или чувство удовлетворения после очередной похвалы Хирона. Эти вечера для него особенно ценны, он вспоминает их общее – одно на двоих теперь – прошлое, и точно знает, что Чейз тоже об этом думает. У них и боль – одна на двоих, она их связывает, и с этим не поделать ничего. Лука и не хочет ничего с этим делать, он только хочет, чтобы Аннабет позволяла себе побыть той самой испуганной девочкой с клинком в руке – хотя бы изредка. Хотя бы в их совместные вечера.