Paint it black

Их история раскрашена в тёмные оттенки, заляпана бурой кровью и рухнувшими надеждами. Их история странная-странная-странная, на нормальную сказку не похожа. Атрибутов нормальной сказки им не хватает от слова «критически» — злая колдунья в наличии, да только принцесса давно забыла, как держать в руке столовое серебро, и героя не видно. Белоснежке принц не светит, он потерялся где-то в лесах, безнадёжной непроходимой чаще. Белоснежке только пьяница-охотник, что никак не может разобраться в собственных целях и мотивациях. | Я бы думал, что пьян - так испил лишь студеной воды | У Эрика, конечно, сложная судьба в слабенькое оправдание — все теряют близких; не все топят скорбь в вине. Охотник Снежке не подходит, она ведь — принцесса, несмотря на стёртые о меч сухие ладони; принцессам положены смазливые принцы, не охотники с порушенными жизнями. | В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины | А сердце у Эрика ноет, заходится в аритмическом стуке не то из-за дурацкой, ненужной, необъяснимой привязанности к принцессе, не то из чувства вины перед погибшей женой, которое душу его гложет. А Белоснежка — как назло — простая-простая, на-ив-на-я, смотрит невозможно-голубыми глазами в израненную душу и плечиками худыми на его вопросы пожимает. | Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне | У Эрика необходимость отдать её в лапы Ровенны, но он не может, не в силах. Твердит себе, что это нужно, что жену увидеть вновь хочет, прикоснуться к ней, в объятьях сжать; но понимает, что Белоснежка неповинна ни в чём, не должна платить по чужим счетам. Эрик у семи гномов Белоснежку прячет, подальше от вездесущей злой королевы, ночами тайком утирает слёзы, что катятся из её прикрытых глаз, и прячет от её ночных кошмаров. Ей иного и не надо — тихую жизнь и тайные объятия сурового охотника. — Мой воин вереска, — шепчет она. Эрик не понимает, откуда такое звание, но молчит, целомудренно целуя её в тёмную макушку.