В пять лет ему впервые доверили взять в руки гиталу. Да, да, именно гиталу, потому что малыш Фрэнки не выговаривал букву «Р».
В шесть лет, когда родителей не было дома, малыш Фрэнки брал табуретку и, взобравшись на неё, снимал со стены гитару. Он садился на пол в комнате и пытался играть, как самый настоящий гитарист. Он знал нескольких великих гитаристов, но всё никак не мог запомнить их имена, потому что они были слишком сложные.
В семь лет, когда малыш Фрэнки… Ладно-ладно. В семь лет Фрэнк, спустившись в воскресенье утром на первый этаж, гордо и уверенно заявил отцу, что хочет научиться играть на гитаре. Ребёнка не смутил лёгкий смешок, который отец пытался скрыть за своей большой ладонью, нет. Фрэнк лишь ещё сильнее захотел научиться играть, как Билли Джо или, возможно, как Кирк Хаммет, и доказать отцу, что слова его сына — не пустой звук.
В восемь лет Фрэнк был готов отказаться от своей затеи, потому что у него ничего не получилось. То поза неудобная, то пальцы короткие, то настроения нет, то… И было множество причин для того, чтобы бросить инструмент, но отец, сказал, что если Фрэнк хочет быть настоящим мужчиной, то не должен отказываться от своих слов и целей лишь потому, что что-то не получается.
В девять лет Фрэнк впервые выступил перед своими родителями. Это было в гостиной вечером, Фрэнк точно помнит.
В десять лет Фрэнк научился пользоваться интернетом. Он проводил всё своё свободное время за компьютером, изучая табы, аккорды, ноты, размеры, тональности, прочее и прочее, и прочее.
В одиннадцать лет Фрэнк получил на день рождения лучший подарок из всех, что у него был, — новую гитару.
В двенадцать лет Фрэнк впервые послушал панк-рок и впервые нагрубил матери.
В тринадцать лет Фрэнк сбежал из дома на концерт любимой группы. На Misfits. Тогда же он впервые отказался идти на воскресную службу в церковь вместе с матерью.
В четырнадцать лет комната Фрэнка была обклеена множеством плакатов, а у миссис Айеро уже в который раз подскочило давление.
В пятнадцать лет музыка Фрэнка, которую Линда назвала «сатанической», играла на весь дом, если не на всю улицу. В этот же период соседи начали жаловаться на больно уж шумного подростка и сочувствовать миссис Айеро.
В шестнадцать лет Фрэнк… А в шестнадцать лет подросток признался, что он гей.
— Ты кто? Гей? — Линда уставилась на сына, будто видела его впервые, а затем схватилась за полотенце и, неожиданно для подростка, начала им его бить. Удары были не сильные, но всё же ощутимые.
— Ты что делаешь? — Фрэнк бегал от матери по первому этажу, уворачиваясь от ударов и подушек.
— В это же воскресенье идёшь со мной в церковь, — уверенно сказала женщина. Она села на край дивана и пыталась восстановить дыхание.
— Но…
— Никаких «но»!
***
Прошло три дня с того момента, как подросток признался матери в том, что он гей. Фрэнк не понимал, как вообще решился признаться в том, что девушки его не привлекают. Он не боялся реакции Линды, которая была слишком набожной женщиной. Он не боялся последствий. Единственное, что его беспокоило, — это то, что он, получается, не такой, как все?
Парень понимал, что в гомосексуальных отношениях нет чего-то такого, как многие люди утверждают, неправильного, но всё же Фрэнк боялся принять себя и признаться не только матери, а в первую очередь себе в том, что парни намного привлекательнее девушек. Тела парней казались Фрэнку более идеальными, и понял он это, когда впервые посмотрел порно на одном из интернет-сайтов. И всё было бы круто, если бы Фрэнк возбудился, но… Ничего? Чёрт возьми, ничего не произошло: его дыхание не участилось, зрачки не увеличились, испарина не прошла по телу, а низ живота так и не дал о себе знать.
Тогда, в четырнадцать лет, парень списал всё на некачественное порно, несмотря на то, что по рейтингу оно было одним из лучших — вкусы-то у всех разные.
Подросток забыл о случившемся, сказав себе, что порно просто не для него, но, когда в школьной раздевалке он получил по лицу за то, что пялился на парня, Фрэнк понял, что что-то пошло не так. Челюсть Фрэнка ныла и напоминала о себе при каждом глотании слюны, а мысли, словно рой, жалили и давили с каждым днём всё сильнее.
И после нескольких дней самобичевания и разборок в себе, подросток вновь решил посмотреть порно. Гей-порно. И да, да, произошло то, чего он ожидал при первом своём опыте в подобном «жанре»: его рука потянулась к паху и вскоре скользнула в боксёры. Это был первый настолько сильный оргазм Фрэнка, которого просто накрыло удовольствие.
— Поторопись, — Линда ждала сына уже несколько минут и от нетерпения била ногой по полу, будто бы это могло ускорить подростка.
— Иду, — откуда-то со второго этажа ответил подросток.
Спустя пятнадцать минут езды на машине, они подъехали к церкви, оставив машину недалеко на парковке.
— Ты понял, что я тебе сказала? — Линда посмотрела на сына, который медленно, будто специально доводя мать, вылезал из машины.
— Да, — протянул подросток и сильнее, чем следует, хлопнул дверью.
— Что я сказала?
— Эм… — Фрэнк не ожидал подобного подвоха со стороны матери, поэтому благополучно всю дорогу пропускал все её нотации мимо ушей. — Что я не должен тебя позорить?
— Ты опять меня не слушал!
— Слушал. — Дерзить родителям — не самая лучшая привычка, которая появилась у парня, увы. — Расслабься, всё будет нормально. Я буду белым и пушистым.
— Как же, — буркнула себе под нос женщина, поправила белую рубашку и направилась к церкви, про себя отмечая, что надо было заставить сына надеть что-нибудь поприличнее рваных на коленях джинс и черной футболки.
Тяжело вздохнув, подросток направился за матерью, надеясь, что вся эта процессия пройдёт как можно быстрее.
Следующие десять минут подросток действительно пытался быть белым и пушистым, как и обещал Линде, но все эти люди, искоса на него смотрящие, раздражали с каждой минутой всё больше. Не выдержав, Фрэнк плюхнулся на скамью, и кожаный ремень с заклёпками, который буквально болтался где-то в районе его задницы, при встречи с деревянной скамьёй наделал немало шума. Люди, пришедшие на службу, оглянулись и, найдя источник шума, начали качать головами, плотно сжав губы и осуждая подростка. Как будто Фрэнк виноват в том, что ремню оказалось не по душе дерево.
— Прекрати немедленно, — прошипела миссис Айеро на ухо сыну, неожиданно появившись за его спиной.
— Я же не специально, — громче, чем следует в церкви, ответил подросток и, осознав очередной прокол, закусил губу.
Линда закатила глаза и села рядом с Фрэнком, взяв его за руку — так ей будет спокойнее.
Постепенно людей в церкви становилось всё больше, а свободных мест всё меньше. Люди заполняли собой небольшую церковь, и вскоре около алтаря появился Святой Отец. Фрэнк не сразу его заметил, потому что вертел головой из стороны в сторону, рассматривая разноцветные витражи.
— Добрый день, — поприветствовал мужчина, одетый в чёрную сутану, вокруг которой был обвязан черный пояс. — Рад видеть вас всех в доме Отца нашего, — служитель церкви открыл толстую книжку, лежавшую на какой-то подставке, а люди встали со своих мест.
— Держи, — Линда протянула сыну какую-то маленькую книжку, открытую на тридцать второй странице. Фрэнк на автомате взял её в руки и недовольно поморщился, когда церковь наполнилась пением.
Подростку казалось, что голоса звучат в его голове. Он не мог понять, о чём они поют. Хотя, возможно, он просто не хотел даже постараться понять, потому что чисто не мог оторвать взгляд от молодого священника. Фрэнк пребывал будто в некой прострации, и всё, что оставалось ему делать, — это наблюдать за тем, как руки мужчины аккуратно, даже с неким трепетом перелистывали страницу за страницей.
— Фрэнк? — подросток почувствовал руку на своём плече и дёрнулся, возвратившись в реальность. — Всё хорошо? — Линда скептически посмотрела на сына, а когда тот кивнул, то взяла его под локоть и куда-то потащила.
— Мам… — подросток не договорил, потому что увидел подол чёрной сутаны и резко поднял голову. Кажется, его глаза округлились, когда он встретился со взглядом Святого Отца.
— Добрый день, Отец Уэй, — Линда протянула руку, и молодой священник пожал её.
— Здравствуйте, Линда, — мужчина улыбнулся женщине, но при этом продолжал смотреть на её сына.
— Я не знаю, с чего начать… Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
— Да, конечно, пойдёмте, — немного растерянно проговорил священник, а затем направился с миссис Айеро в свой кабинет.
Фрэнк, чувствуя, что это надолго, вышел на улицу и закурил, выпуская кольца дыма и наслаждаясь терпким привкусом табака на губах.
Как и ожидал подросток, Линда появилась спустя не десять и даже не двадцать минут. Она была немного взволнованна, что было заметно по её езде и тому, как она резко даёт по тормозам.
— Всё хорошо?
Но женщина не ответила. Лишь когда они припарковали машину около дома, она развернулась к сыну и произнесла:
— Ты будешь ходить со мной на службу каждую субботу или воскресенье, — и по тону матери Фрэнк понял, что у него нет другого выбора.
***
— Добрый день, Отец Уэй, — проговорил Фрэнк, подойдя к священнику после службы.
— Здравствуй, Фрэнк, — мужчина нервно улыбнулся и похлопал подростка по плечу.
Да, отношения между подростком и священником за последний месяц сдвинулись с мёртвой точки. В большей степени, это заслуга Линды, которая была уверена, что общение с Отцом Уэем пойдёт сыну на пользу. И Фрэнк, если честно, не понимал, каким образом, однако был благодарен матери, потому что стоит признать, если бы не она, он вообще бы не знал о существовании такого горячего священника. Но зато знал бы, что такое сон, а не тихие стоны в подушку и резкие толчки в собственный кулак.
Фрэнк знал, что после даже недолгого разговора с Отцом Уэем после службы, Линда разговаривала со священником. О чём? Айеро мог только гадать, но догадаться было несложно.
Парень не мог думать ни о каких уроках, потому что все его мысли занимали резкие черты лица молодого священнослужителя, его сильные руки, увитые выпирающими венами, и чёрная рубашка, сидевшая на мужчине слишком хорошо.
И именно в таком состоянии, после очередного оргазма, в среду днём, ближе к двум часам, Фрэнк направился в церковь, чему миссис Айеро была несказанно рада.
Однако сам Фрэнк совершенно не хотел идти в Божий дом и не разделял радости матери, но он желал увидеть
Джерарда Святого Отца.
Зайдя в церковь, Фрэнк увидел нескольких человек, сидящих на скамье около исповедальни. Терпеливо дождавшись своей очереди, подросток дрожащими от волнения или даже предвкушения руками отодвинул плотную шторину и сел на деревянный стул.
— Добрый день, Отец Уэй, — начал Фрэнк, понимая, что чувствует себя вполне комфортно в этой небольшой «коморке».
— Здравствуй, — голос священника дрогнул. — Не ожидал, что ты решишься поделиться со мной...
— Я и сам не ожидал, — подросток перебил мужчину, понимая, что повёл себя некультурно, но не мог ничего поделать — волны возбуждения накрывали его.
Выждав около минуты, Фрэнк вдохнул, выдохнул и начал:
— Я посмотрел бесчисленное количество порно, и я понял, что возбуждаюсь при одной лишь мысли о подчинении, потому что, Иисусе, это так горячо.
И Джерард хотел сказать, что упоминать имя Божье всуе не есть хорошо, но вместо этого он набрал в лёгкие побольше воздуха и медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки и не думать о том, что с той стороны перегородки сидит подросток, который рассказывает о своих возможных сексуальных предпочтениях и явно от этого возбуждается. Это было заметно по сбившемуся дыханию Фрэнка, которое становилось намного быстрее, из-за чего парень говорил с неким придыханием:
— Думаю, мне действительно это нравится, потому что я бы был послушным. Хорошие мальчики нравятся же вам больше сорванцов навроде меня, Святой Отец? Или всё наоборот?
— Фрэнк, послушай… — голос Святого Отца предательски дрогнул, и он замолчал, давая парню продолжить.
— Некоторые парни называли своих партнёров, которые были старше них самих, Папочками. И это, думаю, настолько горячо… Настолько, что… Пиздец…
Фрэнк откинул голову назад и запустил руку в волосы. Джерард заметил движение через верхнюю часть перегородки, в которой были проделаны небольшие многочисленные отверстия, сделанные для того, чтобы человеку, пришедшему на исповедь, было комфортно в этой небольшой исповедальне. Человеку спокойнее, если он видит хотя бы очертания человека, а не говорит с глухой стеной.
— Скажите, Отец Уэй, как вы думаете, если я…
— Простите, Святой Отец, — послышался голос снаружи. — Простите, но этот молодой человек уже слишком долго очищается.
Джерард разочарованно выдохнул, понимая, что Фрэнка прервали на самом интересном месте.
— Продолжим в другой раз, — тихо проговорил подросток, поднявшись со своего места. Он отодвинул плотную штору, исповедальня наполнилась солнечным светом, и вышел.
Джерард остался сидеть на своём месте, нервно постукивая пальцами по колену.
— Здравствуйте, Отец Уэй, — женщина села на стул, на котором всего несколько секунд назад сидел Фрэнк. — Несколько дней назад я отправилась в магазин. Я всегда хожу в магазин по четвергам, потому что именно в четверг привозят продукты. Так вот, я как обычно пошла в магазин и там, чего я совершенно не ожидала, встретила свою школьную любовь… — Джерард тихо простонал. Он был раздражен, очень сильно раздражен. Давно он так не злился. Миссис Терри, кажется, уже вечность назад чуть ли не самолично выгнала Фрэнка, сказав, что он слишком долго очищается. И Джерард предпочёл бы сидеть здесь и слушать мелодичный голос подростка, нежели скрипучий миссис Терри, который через несколько вечностей сменяет другой, хриплый, будто пропитый. Затем второй, третий. Голоса, интонация, лица, проблемы, люди — всё меняется, и лишь раздраженность Уэя остается неизменной.
«Святой Отец, я согрешила…»
«Я начала сквернословить…»
«Мою голову посещают мысли о том, что…»
«Думаю, в мою жену вселился демон…»
Все эти мирские проблемы, о которых люди ну просто обязаны рассказать Уэю, нагнетают его с каждой минутой всё больше и больше.
— Я посмотрел бесчисленное количество порно.
Фрэнк. Смотрел. Порно.
Память освежила слова подростка, которые он произнёс с шёпотом и с неким придыханием. Джерард закрыл глаза и выдохнул, немного съехав со стула. Он представил, как Фрэнки, юный Фрэнки, дождавшись, когда родителей не будет дома, закрылся в своей комнате, включив порно. Джерард думал о том, как Фрэнк кусает губы, наблюдая за тем, как актёры целуются, медленно и нежно, постепенно становясь более влажными и страстными. Джерард думал о том, как рука подростка, начиная с губ, медленно проскальзывает до шеи, опускается ниже, обводя ореол возбужденного соска, и достигает низа живота, расстегивая ширинку или полностью стягивая штаны с округлых ягодиц. Фрэнк обхватывает рукой возбужденный член, потому что, Иисусе, подростки так быстро возбуждаются. Он начинает медленно скользить по стволу, а небольшое количество выделившегося предэякулята способствует лучшему скольжению руки. Кто знает, возможно, Фрэнк не станет прикасаться к своему члену. Раньше времени. Подросток может лечь на кровать, широко раздвинув ноги, и ввести в себя палец, два, а возможно и три, растягивая стенки своего ануса. Подготовив себя, подросток мог бы ввести в себя фаллоимитатор или даже вибратор и начать двигать им внутри себя, представляя вместо игрушки член
Отца Уэя.
От одной лишь фантазии Джерард возбудился и уже потянулся к своему члену, но слова пожилой женщины остановили его:
— Святой Отец, вы слушаете?
— Да-да, конечно, — ответил Уэй, тряхнув головой, пытаясь тем самым прогнать посторонние мысли.
Понимая, что проблема сама собой не исчезнет, Джерард вскакивает со своего места и покидает исповедальню.
— Отец Уэй, вы куда?
— Простите, на сегодня хватит, — проговорил он и поспешно направился в свой кабинет.
Он был действительно чертовски возбуждён.
***
— Святой Отец, не хотели бы отужинать с нами в пятницу вечером? — на следующий день, в четверг, после службы спросила миссис Айеро, улыбаясь.
— Не думаю, что это будет удобно, — уклончиво ответил мужчина, понимая, что может оказаться наедине с Фрэнком, чего ему совершенно не хотелось. Уж слишком бурно реагирует организм мужчины на подростка, который с каждым днём, начиная с первой встречи, медленно и верно, будто со всех сторон обступает Уэя, уничтожая жалкие попытки вырваться.
А хочет ли этого Уэй?
Несомненно. О нет, нет, мужчина давно не подросток, тем более его статус просто не простит чего-то большего, чем томные взгляды на юное создание, сидящее на службе слишком расслабленно, даже нагло, и кусающее губы, неотрывно смотря на священника.
— Нет, приходите, я настаиваю. Да и Фрэнк будет рад, вы с ним, кажется, неплохо ладите.
