Секреты моря

Гаррет лежал в бреду, его сильно лихорадило. Поминутно он приходил в сознание, воспаленными глазами окидывая убогую обстановку лачуги Гамлена и понимая, что, должно быть, находится дома. Но ему чудился плеск воды вокруг. Казалось, что она вот-вот заполнит всю комнату, доберется до края кровати и унесет в своих холодных, равнодушных к людским судьбам объятиях. А еще ему мерещилось худое лицо с высокими скулами и горящими глазами. И он шептал: «Андерс, Андерс». Хоук смутно помнил, как добрался до города. В голове вспыхивали обрывки каких-то событий, но где кончался сон и начиналась реальность сказать было невозможно. Когда он впервые пришел в сознание, то как будто бы слышал: «прости, меня, прости», и ощущал прикосновения чьих-то губ к горящим щеками и лбу. Но, стоило Гаррету открыть глаза, как это видение исчезло. Он был на берегу один. Следующим воспоминанием стало ворчание пьяного Гамлена. Оно было менее приятно, и оттого больше походило на правду. Ведь именно из такой неприятной правды и состояла жизнь Гаррета последние полгода. И теперь, когда он был уверен, что Андерс больше не покажется, причин продолжать это существование становилось еще на одну меньше. Искушение прекратить сопротивление и поддаться болезни было велико, но сильное тело Хоука продолжало борьбу, не спрашивая мнения у своего владельца. Через несколько дней жар стал отступать. Жизнь продолжалась, а это значило, что снова нужно было искать деньги для уплаты аренды и бесконечных долгов дядюшки. В Киркволле дорого приходилось платить за моменты слабости. Лишь через полгода Гаррет обнаружил, что ноги снова несут его в направлении Рваного берега. С тех пор многое успело перемениться. Хоук стал другим человеком, брался за любую работу без разбора, стал жестче и заносчивее. Лишь его непонятная тяга к морю, особенно по безлунным ночам, оставалась прежней. Дойдя до места, где песчаная тропа, изгибаясь, уходила к самой кромке воды, Гаррет с наслаждением вдохнул соленый воздух. Когда он снял тяжелый латный шлем, прохладный бриз растрепал волосы и остудил вспотевший лоб. В отличие от шумного изменчивого Киркволла, здесь, где безраздельно властвовала природа, все оставалось прежним. Та же бескрайняя гладь моря, те же скалы. Гаррет внезапно почувствовал себя очень маленьким и незначительным. Это место было таким еще до его рождения, когда по земле, в расцвете своей силы и могущества, ходили долийцы, и останется прежним через много столетий после его смерти, которая пройдет столь же незамечено, как и исчезновение двух огромных кораблей, окончательно разбитых непогодой. Влекомый чувством этого величия, Хоук начал раздеваться, желая ощутить окружающий мир каждой клеточкой обнаженного тела. Немного подумав, он на всякий случай оставил кинжал, прикрепленный к узкому ремню на груди. Была середина лета. И хотя погода стояла намного более теплая, чем во время предыдущего его визита сюда, желания лезть в воду не было. Хоук устроился на еще не успевшем остыть песке и принялся швырять мелкие камешки в море. - Я скучал, - послышалось ему вдруг в плеске волн. Гаррет не пошевелился. - Ты сердишься, верно? – раздалось уже ближе. Тело Хоука напряглось, он даже перестал дышать, прислушиваясь, пытаясь различить, откуда доносится звук. В этот раз у него не было права на ошибку. Наконец, неосторожный всплеск выдал местонахождение пловца. В ту же секунду Гаррет, как хорошо натренированный мабари, прыгнул, одним ловким движением взяв свою жертву в захват и приставив кинжал к ее горлу. - Вот ты и попался, Андерс, - спокойным голосом сказал Хоук, пытаясь в ночной темноте разглядеть лицо того, кого уже не надеялся встретить. Они стояли на отмели. Вода доходила Хоуку до бедер, дрожащему, пытающемуся вырваться Андерсу – до пояса. Гаррет наслаждался чужой беспомощностью и страхом. Ведь стоило ему только надавить лезвием чуть сильнее, и на нежной коже выступят теплые алые капли, которые можно будет слизать языком. - А ты изменился, - коротко выдохнул Андерс. Несмотря на очевидный страх, голос его почти не дрожал. Гаррет наклонился, зарываясь носом в светлые, как он помнил, волосы. - Ты пахнешь солью и морем, - сказал, наконец, он. - А ты кровью и смертью. Гаррет вздрогнул. Отчего-то ему не хотелось, чтобы Андерс думал о нем так, знал обо всех тех грязных и жестоких вещах, которыми ему приходилось заниматься, чтобы добыть кусок хлеба. Поддавшись внезапному порыву, Хоук отвел свой клинок, а в следующую секунду швырнул его далеко в море. - Прости. Тебе не надо меня бояться, - сказал Гаррет, обнимая разом обмякшее тело, - Я бы не смог причинить тебе вред, даже если захотел бы. - Хм, - недоверчиво раздалось в ответ. - Что мне сделать, чтобы ты поверил? - Ничего. Люди только и делают, что лгут. Хоук сильнее прижал к себе гибкое тело, словно боясь, что оно сейчас превратится в воду и выскользнет из его рук. Это простое действие казалось невероятно правильным. Один только голос Андерса, одно его присутствие, заставляли боль и тьму отступить. На секунду Гаррету даже представилось, что ничего плохого не произошло: смерть близких и Мор были лишь страшным сном, а он все тот же веселый ферелденский юнец. - На самом деле, я рад, что ты пришел, - прервал его мысли Андерс, удобно устроившийся в сильных руках. Его шаловливый палец выписывал мокрые узоры на широкой груди Гаррета. - Я тоже хотел извиниться. Вот, это для тебя. Пловец поднял руку из воды и что-то протянул Хоуку. Тот взял непонятный предмет, поднося его ближе к лицу, чтобы разглядеть. - Это ракушка, - догадался он. - Да, я нашел ее для тебя. Она очень красиво переливается в свете солнечных лучей. - Я бы хотел увидеть, как переливаются в свете солнечных лучей твои волосы, - честно ответил Гаррет. Андерс со вздохом отстранился. - Мы с тобой говорили об этом уже много раз. Ты не должен видеть меня. Хоук поймал пловца за руку, боясь, что тот, как обычно, сбежит от неприятной темы. Как можно более нежно он переплел их мокрые пальцы. - Я видел твое лицо той ночью. Ты очень красив. Тебе нечего стесняться, - попробовал сменить тактику Гаррет. - Возможно, когда-нибудь. Но не сегодня, - уклончиво ответил Андерс. И это было уже что-то. От радости Хоук крепко-крепко прижал его к себе. - Ты хочешь переломать мне все кости? - Нет, я хочу поцеловать тебя. Гаррет не мог знать наверняка, но готов был поклясться, что собеседник залился краской. Посчитав молчание за согласие, он медленно, чтобы ни в коем случае не спугнуть, приблизил свое лицо к лицу Андерса. Сопротивления не последовало. Тогда Хоук впился в податливые губы, сминая их в страстном поцелуе, безжалостно посасывая и прикусывая их. - Ты даже на вкус как море, - прошептал он в приоткрывшийся от удивления рот и в следующее мгновение углубил поцелуй. Когда его язык встретился с теплым языком Андерса, по спине пловца пробежала сладкая дрожь. Он прижался к Гаррету еще сильнее, отвечая на поцелуй и тихонько постанывая. Хоук зарылся пальцами в светлые волосы, придерживая его затылок, не давая отстраниться. Он мог бы стоять так вечно, наслаждаясь теплым морским бризом, тишиной ночи и близостью желанного тела, которое вдруг стало таким податливым и не уклонялось от случайных - и не очень - прикосновений. Поцелуй так увлек их обоих, что они даже не заметили, как из-за густой пелены облаков показалась луна. Ее белый свет мгновенно осветил все вокруг, начертив дорожку из сияющих бликов на морской глади. Первым опомнился Андерс. Он вскрикнул и рванулся из крепких объятий. Когда ничего не понимающий Хоук открыл глаза, он успел увидеть лишь как что-то ярко блеснуло, прежде чем исчезнуть под водой, оставив после себя расходящиеся круги. Еще несколько секунд он неотрывно глядел туда, пока маленькие волны не исчезли окончательно. Словно их и не было. Словно всего этого и не было. Гаррет в бессилии сжал кулаки, и что-то до боли впилось ему в ладонь. Раскрыв ее, он с удивлением обнаружил ракушку, подарок Андерса. - Она и правда очень красиво переливается, - сказал Хоук ночной тишине.