***
Пак переводит усталый взгляд на настенные часы, что противно тикают и нарушают повисшую в кабинете тишину, и сладко потягивается, разминая затёкшую от долгого времяпрепровождения в одной позе спину. Через несколько минут должен прийти свидетель по одному странному и запутанному делу, хотя для Чимина ничего сложного в нём нет. Проститут (иначе у Чимина язык не поворачивается его назвать) прикончил своего клиента, когда тот пытался изнасиловать нежного паренька. Чимин морщит нос и поправляет съезжающие с переносицы очки, недовольно поглядывая на объяснительную Сон Лихёна, который и является тем самым проститутом, работающим в одном из шикарнейших борделей города. Тэхён как-то по секрету рассказал, что был там на важном задании, после которого ушёл оттуда с опустошёнными карманами, но удовлетворённый с ног до головы. Прикрыть лавочку с продажными омегами полиции так и не удалось — слишком сильно прикрывают и, кажется, кто-то из «верхушки» власти. Чимин даже не удивится, если станет известно, что их начальство — постоянные посетители данного заведения. Поведение Лихёна вполне понятно и объяснимо, и Пак мог бы даже не заводить уголовное дело, сославшись на самозащиту омеги. Но, во-первых, парень продаёт себя за деньги, что для воспитанного Чимина неприемлемо, а, во-вторых, он продаёт себя за деньги именно для того, чтобы другие его насиловали. Поэтому для Пака всё очень запутанно: с одной стороны, он не понимает и даже чуточку не любит таких парней, что готовы раздвигать ноги перед любым, кто отвалит хороших деньжат, а с другой — ему ужасно жалко этого заблудившегося по жизни человека. Кто знает, какие обстоятельства заставляют людей кидаться в крайности. Чимин поправляет свои взлохмаченные грязные волосы и затягивает туже расслабленный галстук, пытаясь пригладить помятую рубашку. Свидетелем по делу Сон Лихёна является Чон Чонгук, который по непонятным причинам оказался в момент убийства в комнате, которая, по идее, охраняется и звукоизолирована. Чимин грешным делом начинал подозревать Чонгука в соучастии преступления, только вот начальство сильно взволновалось. Сегодня утром Паку не хило так влетело за продвижение дела и за вызов данного свидетеля на допрос. Все ссут перед могучим и невъебенным Чон Чонгуком, и это совсем непонятно недалёкому Чимину. Наверное, у Чимина нервы железные или яйца стальные, потому что он игнорирует даже угрозы начальства. Пак крайне недоволен выбором времени встречи со свидетелем, потому что он как бы тоже человек со своими потребностями и личной жизнью. И даже если последнее отсутствует, Чимин всё равно продолжает настаивать на своём: его рабочий день до семи и точка. Только Чонгуку плевать с высокой колокольни, у него-то работа как раз с полуночи и до утра. Время безжалостно приближается к трём часам ночи, а встреча была назначена на час. Чимина уже трясёт из-за переполняющей всё тело злости, от чего он мысленно ругается всеми лестными и нелестными словами на опаздывающего, который не имеет уважения к чужому времени. Пак даже готов сам лично заявиться в гости к Чону, но тут как по волшебству дверь его кабинета отворяется, а в помещение походкой гордого оленя вплывает высокий тёмноволосый альфа. Пак, кажется, седеет раньше времени, пока молодой человек отодвигает неудобное кресло, что стоит возле стола напротив Чимина, и вальяжно присаживается, приподнимая края красивого чёрного пальто. Чонгук словно весь слит из золота или сшит из шёлка: волосы красиво зачёсаны на бок, открывая прекрасный лоб и густые чёрные брови, глаза отдают азартным блеском, а в ушах светятся серьги с камушками в несколько карат — Чимин уверен, что на них у него не хватит и годовой зарплаты, даже если откладывать всю сумму каждый месяц. Сидящий перед ним шатен нисколько не смахивает на одного из тех, что ублажают «папиков» по ночам. Чонгук складывает руки на столе и ехидно ухмыляется, потому Пак как завороженный истукан рассматривает его дорогой костюм, золотые часы, тонкий красный галстук, что так идеально подобран под тёмную гладкую ткань, и такое же чёрное, как и костюм, кашемировое пальто. Следователь прирастает к стулу и неловко поднимает взгляд, вздрагивая от пронзительных глаз, что с надменностью и отвращением смотрят прямо на него. — Вызывали, лейтенант? — мягкий баритон нарушает тишину, на что Чимин судорожно кивает и пытается найти отчего-то вспотевшими руками необходимые документы, которые приготовил ещё утром. — Да Вы не торопитесь, ночь длинная. Чимин фыркает на слова Чона и открывает электронный документ на тихо гудящем компьютере, плюнув на перемешавшиеся бумажки. — Чон Чонгук? — сипит севшим от волнения голосом Пак и продолжает работу только после короткого кивка парня. Чимин уверен, что сидящий перед ним молодой человек по природе своей властный альфа, потому что этот взгляд, эти скулы и эта нахальная ухмылка выражают весь статус парня. Будь Чимин обычным омегой, а не представителем власти, то потёк бы прямо здесь и прямо сейчас. Чонгуку хочется подчиняться. — Думаю, Вы знаете свои права, и я могу опустить данный момент нашей беседы в связи с Вашим поздним появлением. — Переходи к делу, куколка в погонах, — слащаво улыбается Чонгук, заинтересованно глядя на следователя и изящно изгибая тонкую бровь. Перед ним сидит замухрышка с невысоким званием, что ведёт себя так, словно имеет на это право. Чонгук думает, что этот следователь очень храбрый, а Пак в это время думает, что он конченный на голову, ибо от голоса Чона у него мурашки по коже. А ведь Пак и вправду напоминает Чонгуку куколку: красивые глаза с живым блеском, мягкие, хоть и ужасно жирные от грязи волосы, пухленькие губки бантиком и маленькая родинка на шее. Чимину определённо не место в этом кресле, ему бы ноги по ночам раздвигать и стонать своим сладким голоском. — Дата и год рождения? — Чимин уже успевает вбить имя и фамилию молодого парня дрожащими пальцами, глядя только на монитор. — Сколько тебе? — задумчиво тянет Чонгук, наклоняя голову набок и ухмыляясь. — Двадцать четыре-то хоть есть? — Здесь вопросы задаю я, — дрогнувшим голосом выдаёт Чимин, пытаясь держать свои эмоции под контролем. — Хм, что-то ты не похож на альфу… Запах совсем отсутствует… Бета? — заинтересованность Чонгука растёт с каждым вопросом всё больше. В его коллекции ещё не было молодых следователей, и почему-то ему хочется исправить это недоразумение. — Где проживаете? — упрямо продолжает Пак, нервно поправляя очки — недоволен. — Ты ведь знаешь, кто я, так? — Чонгук ловит растерянный взгляд Чимина. — Давай решим всё по-хорошему? Вижу, ты совсем молодой, тебе не стоит губить жизнь в этом клоповнике. — Я не понимаю, о чём Вы, — хмурит бровки Чим, слегка поджав губы. — Я помогу тебе, а ты поможешь мне, — улыбается Гук и достаёт из внутреннего кармана дорогого пиджака недурную сумму денег, сотрясая ими воздух. — Тебе хватит на десять лет твоей скучной жизни. Только ты должен закрыть это дело. Я там был и видел, что это была самооборона. Чимин хмыкает и складывает руки на груди, недовольно кривя губы, а после переводит хмурый взгляд с пачки купюр на самодовольного альфу. — Не боитесь, что я прикрою Вас вместе с Вашим коллегой Сон Лихёном? Стоит мне копнуть поглубже, и я выведу Вас на чистую воду, — Пак чувствует себя победителем, когда видит секундное замешательство на лице молодого человека. — Слишком длинный язык у тебя, куколка, — хмурится Гук, пряча стопочку купюр обратно. С этим парнем надо по-другому. — Ты ведь тоже прекрасно знаешь, что, если я не захочу, то это дело дальше твоих рук и не пойдёт — лишу тебя конечностей и твоего острого язычка. — Это угроза? — изумлённо изгибает бровь омега. — Это предупреждение, — хмыкает Чонгук, сжимая губы в тонкую линию. — Я хотел по-хорошему, но ты, видимо, любишь по-плохому. Что ж, думаю, эти правила как раз для меня, куколка. — Во-первых, я не куколка, а старший лейтенант, во-вторых, где вы были в ночь с первого на второе марта? — Чимин вновь переводит взгляд на экран и видит боковым зрением недовольство Чонгука. — Интересно, что ты будешь делать, когда обнаружишь труп обвиняемого, — грубо произносит Чонгук, резко поднимаясь с места. — Ещё увидимся, куколка. Альфа специально делает акцент на последнем слове и покидает кабинет следователя, закрывая за собой дверь. Чимин даже вякнуть не успевает — последнее слово остаётся за Чонгуком. — Тварь, — шипит Чим, переводя взгляд на пустые колонки в таблицах на экране. — Ну ничего, я до тебя ещё доберусь.***
Чимин собирается уже домой, выключив компьютер и накидывая пальто, как его телефон громко вибрирует на столе, пугая омегу. Пак с неохотой отвечает на звонок, вздыхая и хватая сумку с тяжёлыми уголовными делами, и коротко отвечает «иду», закрывая дверь кабинета и сбрасывая вызов. На улице, почти у самого входа в здание, стоит большой чёрный внедорожник, тонированный в хлам. Чимин закидывает сумку в салон машины и залезает следом, наконец расслабленно откидываясь на кожаное сиденье. Внутри приятно пахнет ванилью, и Чимин никак не может понять, почему ему так нравится этот запах. В последнее время он слишком злоупотребляет подавителями, чтобы не отвлекать альф и не отвлекаться самому на рабочем месте, поэтому любой необычный запах он вдыхает полной грудью и пытается запомнить. Вот, например, ваниль теперь ассоциируется у него с парнем, что сидит на переднем пассажирском сиденье и слушает переливы пианино со скрипкой в сопровождение органа. У парня утончённый вкус и тяга к классической музыке, и Чимину это знакомо. — Домой, — приказывает хриплый голос, вызывая у Чимина совсем незаметную улыбку. Водитель коротко кивает и выруливает на проезжую часть. Черноволосый парень смотрит в зеркало заднего вида и хмурит брови, пытаясь поймать взгляд Чимина. Омега шумно вздыхает и отворачивает лицо к окну, показывая, что не настроен на разговор. Юнги, который и является сидящим спереди, громко хмыкает на действия младшего и смотрит на дорогу, прекрасно понимая все невербальные посылы со стороны Чимина. Юнги — бета, у него нет запаха. Но Чимин так привык к сладкой ванили, что забивает собой все лёгкие.***
На улице прохладный вечер, а колючий ветер так и норовит забраться под распахнутое пальто, проникая глубже под слои одежды и лаская своими отнюдь не нежными прикосновениями мягкую кожу. Пышный букет в руках треплется от дуновения, поэтому Чимин старается прикрыть хрупкие дельфиниумы нежно-лилового оттенка от нещадных порывов. Это уже пятый букет за последние дни, и все предыдущие Чим безжалостно отправлял в урну, но по непонятным причинам именно этот букет парень решил оставить себе. В отличии от пёстрых георгин и приевшихся роз, которые Пак на дух не переносит, аккуратные цветочки с фиолетовым переливом прекрасно подходят для такого же нежного, как и эти цветы, омеги. По началу Пак отнёсся к присланным букетам с подозрением и откровенным недоверием, ведь отправитель ни разу не указал ни имени, ни инициалов, оставаясь безликим «поклонником». И если Чимин после этого скажет, что ему не льстит такое внимание, то он нагло соврёт. За все его двадцать с хвостиком это первый раз, когда он оказывается в подобной ситуации, поэтому совсем не знает, как поступить: принять ухаживания неизвестного или послать всё к чертям, отправив очередной букет в мусорное ведро. Только вот Чимину скоро тридцатник, и пора бы задуматься о личной жизни, а работа не волк — в лес не убежит. Но как раз из-за последнего Пак не может полностью довериться своим чувствам, что всплыли на поверхность, стоило только курьеру занести в его кабинет первый пышный букет. Всё же он — следователь, который за свою недолгую службу успел перейти дорогу многим опасным личностям города и отправить некоторых за решётку, и мало ли, кто подослал ему все эти цветы, которые могут быть отравлены. Только вот маленький омега глубоко внутри перебарывает здравый рассудок, поэтому сейчас Чимин со счастливой улыбкой спешит домой, поглядывая на букет в руках. В квартире тепло и пахнет домашней едой: Юнги снова готовит любимые блинчики Чимина. Обычно бета стоит у плиты только в тех случаях, когда ему что-то нужно или же когда он сильно косячит перед омегой. И сейчас Чимин почему-то уверен, что сегодня именно второй случай. Пак спешно скидывает с себя пальто и туфли и почти на носочках пробирается в кухню, хотя это совсем необязательно, ведь у Юнги отменный слух, выработанный с годами. Омега ставит букет в вазу и протягивает её бете, прося налить воду. Пока Юн с откровенным недовольством выполняет просьбу Чимина, сам парень усаживается за стол, втягивая носом будоражащий аппетит запах блинчиков. — Откуда веник? — интересуется бета, стягивая с себя фартук и кидая его на подоконник. Перед Чимином ставится большая тарелка с блинами и маленькая чашка варенья, отчего омега тут же облизывается, жадным взглядом оглядывая еду. — Давай сыграем в мою любимую игру? Я отвечу тебе на вопрос, если ты ответишь на мой, — Чимин ловит Юнги за хрупкое запястье и хмурит брови, пытливо глядя прямо в глаза. — Что ты опять натворил? — Мне нельзя уже порадовать любимого братика блинчиками? — неловко улыбается Юнги, понимая парня с полувзгляда, и выдёргивает руку из цепкой хватки омеги, принимаясь наливать чай. — Хватит отвечать вопросом на вопрос! — возмущается Чимин, озлобленно заталкивая в рот ложку с вареньем. — Но ведь это твоя любимая игра, — усмехается Юнги, ставя перед омегой кружку чая и усаживаясь напротив. — Мин-чёртов-Юнги, признавайся немедленно! — Чимин стучит кулачком по столу, отчего Юнги лишь приглушённо смеётся в кулак. — Мне нужна будет твоя помощь, поэтому жуй уже спокойно, — Юнги откидывается на кожаную спинку стула и слабо ухмыляется. — Не желаешь вернуть фамилию отца обратно? Я всё никак не могу привыкнуть. — Я уже шесть лет Пак, — пожимает плечами омега, с аппетитом уплетая вкусные блинчики за обе щёки. — Думаю, рано или поздно ты смиришься. — Я — да, а вот отец… — Юнги берёт кружку Чимина и отпивает его чай, смакуя вкус. — Из-за тебя мне приходится пахать на этой ужасной работе с утра до ночи, — хнычет Чимин, сворачивая блинчик и кидая его в брата. — Если бы ты изначально пошёл учиться туда, куда тебя отправляет отец, то от меня бы отстали. — К сожалению, ни я, ни ты не смогли оправдать его надежд и ожиданий, — усмехается Юнги, вытирая жирное пятно от блина с щеки. — Ага, один омега, а другой — наркоман, — бубнит Чимин и тут же получает блином по губам. — То, что мои руки по локоть в порошке не значит, что я и сам колюсь, — хмыкает Юнги, недовольно глядя на брата и сурово хмуря брови. — Ты можешь говорить это кому угодно, но только не мне. Я сам лично не раз тебя откачивал, — Чимин забирает из рук похитителя свою кружку и допивает самый вкусный в мире чай, который получается только у Юнги. — Так откуда ты принёс эти полевые цветочки? — напоминает Юнги, указывая кивком головы в сторону букета, но Чимину кажется, что старший просто переводит тему. — Не знаю, какой-то аноним присылает уже который день, — Чимин задерживает взгляд на цветах, а после смотрит на часы. — Вот чёрт, я через час должен быть на встрече. — Какой? — хмурится Юнги, наблюдая за торопящимся в душ братом. — У меня по уголовному делу проходит один очень странный свидетель. Такое ощущение, словно он и есть преступник… Так жопу рвёт за подозреваемого, — на ходу объясняет Чимин, суетясь. — Кто? — интересуется Юнги, следуя хвостиком в комнату Чимина. — Некий Чон Чонгук, — припоминает Чимин, задумчиво покусывая нижнюю губу. — На первый допрос он пришёл только под утро, а сейчас пригласил на нейтральную территорию. В общем-то, мне всё равно, где с ним встречаться, лишь бы рассказал всё. — Чон… Чонгук? — переспрашивает Юнги, смакуя имя. Через несколько секунд молчания, бета хмурится сильнее, отчего по его лбу ползут морщинки, и зажимает брата в проходе, серьёзно глядя в растерянные глаза. — Забей на это дело, не ходи на встречу. — Юнги-я, я и так часто слушаюсь тебя. Если я закрою этого Лихёна, то получу звездочки, — Чимин мягко отталкивает руки беты и громко фыркает, выражая всё своё недовольство. — Я опаздываю, прости. — Чимин! — злится Юнги, но дверь ванной закрывается прямо перед его носом. — Пообещай хоть быть осторожнее! Позвони мне сразу же, если проблемы возникнут. — Хён, это всего лишь свидетель, — кричит из-за двери Чимин, чем-то шурша. — Да и я ещё никуда не ушёл, успокойся. — Ага, если этому свидетелю перейдёшь дорогу, то сам будешь по уголовному делу проходить… В качестве пострадавшего, — бубнит Юнги, скрываясь в своей комнате. Чимин не маленький мальчик. Он отбился от рук ещё добрых десять лет назад.***
В большом, искусно обставленном ресторане уютная, располагающая атмосфера. Чисто белые скатерти почти слепят, а позолоченные стены переливаются блеском из-за света, исходящего от больших, увесистых люстр. Чимина встречает одетый с иголочки официант, вежливо кланяясь и приглашая посетителя к заказанному столу. Омеге немного неуютно и крайне неловко, ведь его костюм, который он покупал ещё на выпускной, совсем не вписывается в богатую обстановку заведения. Чимин даже вздрагивает, когда ему подносят белоснежную тарелку с чем-то определенно вкусным, но безумно дорогим. Официант предусмотрительно (видимо, заметив испуганный взгляд парня) предупреждает, что всё оплачено, и вновь кланяется, оставляя Чимина одного. Благо Чонгук догадался заказать отдельную комнату, где они будут скрыты от шума и посторонних глаз. Только вот откуда у него столько денег на подобные заведения — остаётся вопросом. — Добрый вечер, — мягко улыбается Чон, размеренным шагом направляясь к Чимину. — Почему не угощаешься? Повар здесь отменный, один из лучших в Азии. — Я не голоден, спасибо, — неловко мнётся Чимин, наблюдая за тем, как Чон присаживается напротив и ловко расстёгивает пиджак. — Ну, если ты хотя бы не попробуешь, то обидишь не меня, а уважаемого повара, — усмехается Чонгук, скользя заинтересованным взглядом по следователю. — Может, здесь яд или отрава, — морщит носик Чимин, на что Гук приглушённо смеётся и поднимается с места, подходя к омеге со спины. Чимин вмиг весь напрягается и выпрямляется в струнку, чувствуя спиной крепкую грудь альфы, а после содрогается от горячего, обрывистого дыхания в затылок. — Я попробую первым, раз ты мне не доверяешь, — шепчет Гук в ухо замершему и покрасневшему Чимину, беря столовые приборы и отрезая себе кусочек от сочного стейка. Чон отправляет еду в рот и выпрямляется, с усмешкой замечая покрасневшие кончики ушей омеги. — Как видишь, я жив, — пожимает плечами Чон, присаживаясь на своё место. — Так что ешь. — Я здесь по делу, — одёргивает себя смущённый Чим, потупив взгляд. — Почему бы не воспользоваться шансом и не насладиться прекрасным моментом? — Чон медленно тянет из бокала красное вино, не сводя глаз с напряжённого парня. — Потому что у нас не прекрасный момент, а следственный, — хмурится Чимин, меняясь в лице, и поднимает взгляд на Чонгука. — Или Вы немедленно прекращаете весь этот цирк, или я сейчас же ухожу. — Вам понравились цветы? — продолжает о своём Чонгук, словно не слыша слов омеги. — Ч-что? — теряется Чим, судорожно перебирая пальцами под столом. — Так это Ваших рук дело?! Перестаньте играть в эти игры, мы уже не дети. Я не собираюсь брать взятку и прекращать это дело. — Ну, куколка, почему же ты так занижаешь себя? — ухмыляется Чон, глядя на растерянного парня. — Кто сказал, что это взятка? Ты определённо красивый бета, поэтому я решил пригласить тебя на свидание… — С-свидание? — хрипит севшим от шока голосом Чимин. — Я на службе! — Ой, правда? — невинно улыбается Чонгук. — Что ж, может, тогда встретимся в более интимной обстановке? Например, когда ты снимешь с себя погоны и насладишься моей компанией не в роли злого следователя. — Да Вы ополоумели! — возмущается Чимин, нервно закусывая губу. — Нет, я всего лишь очарован твоей красотой, куколка, — Чонгук ставит бокал на стол и медленно скользит языком по губам, смущая Чимина своими откровенными действиями. — Я сейчас же ухожу! — Чимин резко вскакивает, отчего ножки стула неприятно скрипят по дорогому паркету, и быстрым шагом направляется к выходу. — Ты слишком лакомый кусок, не думай, что я так просто отстану, — говорит ему вслед Чонгук, а после усмехается, когда Чимин вылетает из зала, как ошпаренный. Ему до безобразия нравится играть с новой куколкой. Слишком невинный и милый этот следователь Пак Чимин, Чонгуку до дрожи хочется унизить и запачкать его.