***
— Сергей Сергеевич напился, — сообщила Надежда, когда они протолкнулись к мужскому туалету, где кого-то громко рвало. — Возьми ключи от его машины, отвези домой. Сделаешь? — Ладно, отвезу. Лёша не удивился. В управлении все знали, что зам по авиабезопасности Комаров Сергей Сергеевич периодически бухает. В запойные дни он бродил по офисным коридорам угрюмый, как недоспавший медведь, и пугал бухгалтерш. Лёша с ним не сталкивался, но был наслышан. Говорили, он летал командиром, пока чуть не угробил борт с пассажирами. После этого его отстранили от полётов, но генеральный по блату взял его заместителем. Комаров плюхнулся на пассажирское сиденье своего десятилетнего «мерседеса» и прислонился лбом к стеклу. Лёша видел только тяжёлую небритую скулу и спутанные волосы с начинающейся проседью. — Я вас домой отвезу, Сергей Сергеевич. Меня Надежда Николаевна попросила. Комаров промолчал, и Лёша повернул ключ зажигания. Куда ехать, Надежда ему объяснила: по западному кольцу до микрорайона Северный, а там ориентир — новый девятиэтажный дом, который возвышается над пятиэтажками, как пожарная каланча. Интересно, Надежда часто там бывает? Может, они любовники? На трассе «мерседес» подзаносило, и Лёша снизил скорость, решил не обгонять ползущие фуры с лесом. Не настолько большой у него водительский стаж, чтобы рисковать на скользкой дороге. В свете фар клубилась позёмка, на обочинах лежали почерневшие сугробы, закатное небо отливало сиреневым, как зимой. Весна пока отсиживалась в городе. — Стой-стой! — приказал Комаров. — Припаркуйся за мостом. — Что случилось? — спросил Лёша, включая поворотники и притормаживая. — Не знаю, сейчас разберёмся. Голос Комарова не казался пьяным, и сам он выглядел хоть и помятым, но вменяемым. Лёша остановился на пятачке за мостом, где уже стояли два автомобиля. На мосту несколько человек смотрели куда-то вниз, на речку, и снимали происходящее на телефоны. Комаров поспешил к ним, Лёша тоже. В нескольких метрах от берега в полынье стоял матёрый олень с ветвистыми рогами. Вероятно, там было неглубоко, и задними ногами он опирался на дно. Над водой торчали только голова, плечи и передние ноги. Он скрёб копытами лёд, кроша его в снежное месиво, но проваливался ещё глубже, по самую шею. Выбившись из сил, он вытянул ноги и положил на них рогатую голову. От его дыхания поднимался пар. Тёмная ледяная вода обтекала его тело, как жидкое масло, свет фонарей отражался в круглых испуганных глазах. Кто-то сказал Комарову: — Он тут полчаса бьётся, не может вылезти. Наверное, речку хотел перейти, а она уже подтаяла. — Да, наверное, — ответил Комаров. Он пошёл к машине и вернулся на берег с оранжевым буксировочным тросом. Снял пальто и обвязал себя вокруг пояса, другой конец отдал Лёше: — Держи, будешь меня страховать. — Сергей Сергеевич, не надо! Холодно очень. — Так ему тоже холодно. Держи трос крепче — если что, вытащишь меня. А я попробую ремнём его зацепить. Он выдернул из брюк ремень и застегнул его в кольцо. Лёша мысленно застонал: не хватало ещё купания в проруби. Зеваки на мосту навели свои камеры на Комарова, кто-то щёлкал фотоаппаратом со вспышкой. Что ж, ютуб может пополниться очередным видео под названием «Пьяный мужик упал в воду». Или «Двое мужиков упали в воду, смешно до колик». Пальцы Лёши быстро замерзали. Пробуя каждый шаг носком ботинка, Комаров медленно продвигался по льду. На полпути лёд начал проседать, и по поверхности заструилась вода, затапливая ботинки. Люди ахнули, Лёша двумя руками вцепился в трос, подыскивая удобную опору для ног. Если что, придётся тащить изо всех сил. Комаров тихо чертыхнулся и осторожно сел прямо в воду. Заскользил задницей по льду, отталкиваясь руками. Олень заметил его приближение и отпрянул, косясь налитым глазом. Комаров замер в метре от острого кончика рога, выжидая подходящий момент. Дал зверю время успокоиться. Затем резко выбросил ремень и зацепился за рог. Олень хрипло взревел и мотнул головой, почувствовав петлю. Испугался. Забил копытами, поднимая тучи брызг и ломая лёд грудью. Комаров уже отползал к берегу, одной рукой дёргая за ремень, другой держась за трос. Его ноги целиком погрузились в воду, перемешанную с обломками льда. — Тащи меня! — закричал он. Лёша напрягся и завалился назад, повиснув на тросе всем телом. Подбежали мужики и схватили свободный конец, помогая Лёше. Он вытягивал трос замёрзшими руками, чувствуя, как на другом конце бьётся оленья жизнь. Комаров как передаточное звено связал Лёшу с оленем, позволил ощутить трепет животного, его неукротимую волю к жизни. Несколько сильных рывков — и олень лежит брюхом на льду, выцарапываясь из полыньи задними ногами. Комаров сдёрнул с рога ремень и пополз к Лёше. На берегу встал во весь рост: с одежды льётся вода, ладони кровоточат, губы синюшные. Их окружили люди, какой-то мужчина укрыл плечи Комарова пледом. — Пойдёмте в машину, — попросил Лёша, стуча зубами, — надо согреться. — Сейчас, — сказал Комаров, глядя на оленя. Тот лежал на краю полыньи, его бока раздувались, но в глазах уже не плескалось предчувствие смерти. Не замечая других людей, он смотрел на Комарова и словно не мог оторваться. Потом неловко встал и на подрагивающих ногах направился к лесу. С каждым шагом его движения становились всё более уверенными и сильными. У кромки леса он обернулся и в последний раз посмотрел на Комарова, потом склонил голову с величественными рогами и бесшумно скользнул между деревьев. Растворился в ночном лесу, как призрак, оставив после себя лишь цепочку рыхлых следов. — Аборигены говорят, кто спасёт оленя, у того две жизни будет, — сказал мужик, который дал плед. — Две? Не дай бог! Пусть лучше у Томилина три будет. Лёша и не знал, что Сергей Сергеевич помнит его фамилию. Комаров вернул мужику плед и поспешил к машине.***
В машине Лёша включил печку на полную мощность. Съёжился и засунул руки в карманы, дрожа от холода и нервного озноба. Смотрел, как раздевается Комаров. Тот скинул промокшие туфли, брюки и носки. Затем не раздумывая стащил трусы и шерстяную водолазку. У него оказалось крепкое тренированное тело, хотя и немного плотное, как будто раньше он занимался спортом, а потом бросил. Кожу покрывали пупырышки, волоски стояли дыбом и только в паху влажно кудрявились. Вряд ли ему больше сорока. Уж точно не пятьдесят, как показалось сначала. Лёша отвёл взгляд, а Комаров закутался в пальто, поджал ноги и сказал: — Ну что, поехали? Вести сможешь? — Да, без проблем. Они недалеко отъехали, когда Комаров спросил: — Ты из этих? Из тех парней, которые?.. Ну, ты понял. Лёша хотел ответить, что ничего не понял, но смолчал. Держался за руль, уставившись на дорогу. Грузовики куда-то делись, и дальний свет пробивал пространство до самого горизонта. — Можешь не отвечать, если не хочешь. Мне без разницы, с кем ты спишь. — Да с чего вы взяли, что я с кем-то… — начал и осёкся Лёша. Комаров подставил ноги под струю тёплого воздуха. — Что, вообще ни с кем? Знакомая тема, — он криво усмехнулся. — Ладно, забей. Я просто так спросил, не бери в голову. Когда подъехали к дому, он натянул мокрые брюки и предложил: — Пойдём, хоть чаем тебя напою. Весь синий, а автобусы здесь редко ходят. Надо в интернете расписание посмотреть. Зубы и правда ещё постукивали, но Лёша не поэтому согласился зайти в гости. Захотелось увидеть, как живёт зам по безопасности — пьяница, бывший пилот и спасатель оленей. В квартире царили бардак и запустение. Лёша мимоходом заглянул в комнату: мятое бельё на разложенном диване (подушка одна), стопка журналов «Гражданская авиация» на полу, стул, заваленный одеждой. Штор на окне не было: девятый этаж, никто не заглянет. На кухне из раковины торчала грязная сковородка, но стеклянный обеденный стол был натёрт до блеска, на нём стояла сахарница с леденцами, которые дают при взлёте. Комаров включил чайник и ушёл в ванную. Лёша положил руки на пыльную горячую батарею и выглянул в окно. За домом начинался овраг, полого спускающийся к речке, дальше темнела непроходимая уральская тайга. Над ней висел тощий месяц и плыли голубоватые облака. С запада на восток небо пересекал конденсационный след самолёта. Лёша услышал, что Комаров вернулся из ванной, но не спешил оборачиваться, накатило смущение. Комаров погремел чашками-ложками и подошёл к Лёше. Остановился близко за спиной. Запахло цитрусовым гелем для душа и мятной зубной пастой. В окне Лёша видел его отражение: влажные волосы зачёсаны назад, белый махровый халат чуть расходится на груди. — Это Хельсинки — Пекин, — сказал Комаров. — Видишь? За ним Москва — Якутск пойдёт, а потом до шести утра рейсов не будет. Лёша развернулся, вжимаясь задом в подоконник: — Вы угадали, мне нравятся парни. Комаров пожал плечами: — Да без разницы, ты просто странно на меня смотрел — там, в машине. Как будто оценивал. Извини, что я перед тобой разделся. Не стоило… Ты чай с лимоном пьёшь? — Чай? Да, спасибо. После большой кружки чая, куда Комаров плеснул сорокаградусного бальзама «Сила жизни», Лёша согрелся. После второй кружки, в которой чая было на палец, а бальзама до краёв, он понял, что пора собираться домой. Они открыли ноутбук и нашли расписание гортранса: из микрорайона Северный экспресс в аэропорт ходил раз в сорок минут. Комаров предложил переночевать у него, тем более в воскресенье ему нужно было на работу, но пьяный Лёша не ручался за своё поведение, поэтому вызвал такси. Очень не хотелось выставлять себя озабоченным идиотом, который пристаёт к начальнику. Пятьсот рублей — не те деньги, чтоб позориться. Комаров потребовал, чтобы Лёша взял деньги у него: — Я должен тебе, Томилин! Ты меня из реки вытащил, до дома довёз. Чтоб его не обижать, Лёша взял купюру. Пока ехал в лифте на первый этаж, улыбался во весь рот и раздумывал, а не вернуться ли обратно. «Сила жизни» бурлила в крови и звала на подвиги. Вовремя вспомнив, что никто его обратно не ждёт, Лёша запрыгнул в такси и прижался пылающим лбом к прохладному стеклу. Перед глазами стоял Серёжа Комаров.***
В середине недели на рабочий телефон позвонил Денис Журавский: — Лёш, привет. Помнишь меня? Мы на юбилее моей матери познакомились. — Помню. Как ты меня нашёл? — Это было нетрудно, мать подсказала. Так как насчёт гамбургеров? — Ну, давай. Только там реально много народу, я вчера видел. — Ага, поэтому предлагаю ко мне в гости. Я хорошо готовлю. А гамбургеры — моё коронное блюдо! Лёша рассмеялся: — Заманчивое предложение, но мне неудобно к тебе — из-за Надежды Николаевны. Понимаешь, она моя начальница… — Я один живу, записывай адрес. Приходи завтра после работы. Назавтра Лёша купил упаковку из четырёх бутылок пива и отправился по адресу. Денис жил в трёхэтажной «сталинке», недалеко от аэропорта, пешком минут двадцать. Квартира располагалась на первом этаже, окнами во двор. Денис как будто подстерегал за дверью: открыл раньше, чем Лёша убрал палец со звонка. Пропустил в прихожую, где стоял сверкающий велосипед с гладкими широкими покрышками, забрал пиво и помог снять куртку. Лёша погладил чёрную алюминиевую раму: — Вот это агрегат! Дашь покататься? — Не знаю, не знаю, зависит от твоего поведения, — пошутил Денис. — Проходи, сейчас налью тебе выпить. У меня почти всё готово. Денис был одет в обтягивающие трикотажные штаны и футболку с широкой горловиной, которая открывала верх безволосой груди. Он провёл Лёшу на кухню, соединённую с гостиной, и усадил на барный табурет. Кожа упруго скрипнула под весом Лёши. Денис поставил перед ним бокал красного вина и отошёл к плите. На противоположной стене висел тонкий телевизор, а посреди комнаты стоял роскошный Г-образный диван, заваленный яркими подушками. Квартира выглядела функционально и дорого. Всё новое. — А здесь круто. Твоя квартира или снимаешь? Денис не оборачиваясь ответил: — Моя. Купил ещё в прошлом году, но пока ремонтировал, пока мебель заказывал… Вот, только недавно въехал — новоселье, можно сказать. Ты — мой первый гость. Лёша любовался его выпуклым задом. Несмотря на лишний вес и общую рыхлость, зад у Дениса тянул на десять баллов из десяти. Да и в целом парень не урод: ухожен, приятные манеры, чувство юмора. И зарабатывает хорошо. Всем известно, что у диспетчеров шестизначные зарплаты, и первая цифра — не единица. Но вот бородку можно сбрить. — Поздравляю, ты молодец! А я с родителями живу. Можно уйти, снять отдельную квартиру, но мне с ними привычно и удобно. Не вижу смысла куда-то переезжать. — Они знают про тебя? Огромным ножом Денис рубил маринованные огурцы на тонкие ломтики. Лёша спрыгнул с табурета и пристроился к кухонному столу: — Знают про меня что? Денис давил улыбку, на щеке играла ямочка, на лоб падал рыжий вихор. — Ничего. Это я о своём. Следи за моими руками, первый раз показываю бесплатно, второй — исключительно за деньги. Он обеими руками достал тарелки и поставил перед собой. Положил на каждую по половинке обжаренной булочки и накрыл листьями салата. А дальше началось шоу: колечки красного лука синхронно упали на салат, сверху легли толстые румяные котлеты, снятые с чугунной сковороды, на котлеты — маринованные огурчики, кружки помидоров, густой оранжевый соус, снова листья салата и в заключение — верхушки булочек, обсыпанные кунжутом. Чтобы конструкция не разъехалась, Денис в каждый гамбургер воткнул по шпажке — одновременно двумя руками, отставив пухлые мизинцы. Словно два дротика метнул в доску для дартса. Лёша присвистнул от восхищения: — Денис, ты прямо фокусник! А можешь повторить ещё раз, но медленно? Согласен на любую цену! — Не расплатишься, милый, — Денис расхохотался. Скулы у него горели, он казался взволнованным. Это трогало. Лёша тоже разволновался, его покалывало от предчувствия близости, нарастающее желание будоражило кровь. Они сели за стол, Денис разлил по бокалам душистое вино и произнёс тост: — За знакомство? Лёш, я так рад, что мы наконец встретились! — Я тоже рад, — ответил Лёша и выпил до дна. На вкус гамбургер был ещё лучше, чем на вид. Жуя сочную котлету, Лёша постанывал от удовольствия, а Денис смеялся и подливал вина. После ужина, прикончив бутылку, они устроились у открытого окна покурить. Денис выключил свет в комнате, и они смотрели на освещённый двор, не боясь, что их заметят прохожие. Лёша вспомнил, как стоял на кухне Комарова, где их могли заметить разве что пассажиры рейса Хельсинки — Пекин. Внутри тоскливо заныло, словно он занимался чем-то ненужным и неправильным. Внезапно захотелось рассказать Денису, как Комаров вытащил из полыньи оленя, а потом разделся и сушился в машине под обогревателем, и Лёша уже набрал в лёгкие воздуха, но тут увидел блестящие зелёные глаза, полуоткрытые губы — и забыл обо всём. Положил руку на рыжий затылок и притянул к себе, не сомневаясь, что именно этого Денис и ждёт. Поймал ищущие губы, обнял своими, скользнул языком внутрь, радуясь, что Денис подаётся навстречу и открывается. Волной нахлынуло возбуждение. Выкинув недокуренную сигарету в форточку и не переставая целовать Дениса в губы и шею, Лёша потащил его к дивану. Уложил на спину и навалился сверху, коленями раздвигая ноги, жадно ощупывая бока и твёрдость в паху. Денис пластично выгибался и поднимал бёдра, его дыхание стало прерывистым и отдавало сладким вином. Он прошептал: — Лёш, тебе нужно в душ? — Да. — Там в шкафчике всё найдёшь. Я тебя в спальне буду ждать. Иди. В шкафу действительно всё нашлось: презервативы известных брендов, гель-смазка, зубная щётка в упаковке, одноразовые станки. Лёша быстро помылся и, обмотав бёдра пушистым полотенцем, направился по тёмному коридору в спальню. Оттуда тянуло благовониями, в дверном проёме мерцал неяркий свет. Лёша остановился на пороге. Денис лежал на кровати, его белая кожа сияла, как перламутр, лишь на щеках пылал румянец и нескромно розовело между ног. На полу стояли зажжённые свечи, десятки толстых парфюмированных свечей, откуда-то доносилась тихая музыка. Лёша отшвырнул полотенце и скользнул по прохладной простыне к Денису. Потянул его на себя, под себя, под свои грубые руки и нетерпеливый рот. Расцеловал везде, потрогал, ощутил под пальцами смазку и вошёл без особых прелюдий. Денис отдавался как в трансе, раскинув руки и без единого звука. Крупное тело сотрясалось от толчков, розовые ступни качались в воздухе. Он не дрочил себе. Лёша упал на него, зашептал в ухо: — Прости, не могу больше… Денис разомкнул губы, выплыл из небытия: — Нормально, давай… Потом стиснул обмякшего Лёшу так, что стало нечем дышать, и спросил: — А сможешь повторить ещё раз, но медленно? — Смогу, если ты меня отпустишь, — сдавленно рассмеялся Лёша. — Задушишь, Денис!