Часто случается, что человек считает счастье далеким от себя, а оно неслышными шагами уже пришло к нему.
Элегии мадонны Фьяметты
— Тихо. Тихо, я сказала! Разбудите раньше времени. В темноте комнаты префекта группа студентов медленно направлялась к завешенной пологом кровати. — Гарри, ты оттоптал мне ногу! — Прости, Рон, но ты сам ее подсунул. — Да тише же вы, — зашипела Джинни. — Что происходит? — раздался сонный голос из-за полога. — Ну вот, разбудили, довольны?! Не успела хозяйка комнаты среагировать, как тяжелая тёмно-красная ткань над кроватью распахнулась, ослепляя девушку ярким светом. — С днем рождения! — под звук свистулек закричали в унисон сразу с десяток голосов, и Гермиона от неожиданности зажала ладонями уши. Перед кроватью старосты, держа в руках огромный шоколадный торт с большой горящей цифрой 18, стояла добрая половина старшекурсников Гриффиндора и, улыбаясь, смотрела на уже зажавшую ладонями рот сонную девушку. — О, Мерлин! Это мне?! — пораженно восхитилась Гермиона. — Разумеется! Хотя Рон пытался попробовать первым, — усмехнувшись, ответил Гарри. — Да я только лишний крем слегка снял! — Ага, конечно, — засмеялась Джинни. — Дорогие мои! Спасибо! — девушка прослезилась и бросилась обнимать друзей. — Ну что, задувай и не забудь загадать желание! — сказал, гордо улыбаясь, Невилл. Светящаяся от радости Гермиона слезла с кровати и, набрав в легкие побольше воздуха, подула на пламя. Когда маленький огонек потух, свеча завибрировала, выпуская вверх яркую желтую вспышку, которая, разлетевшись на искры, создала под потолком минисалют. Гермиона восхищённо охнула и засмеялась. — Спасибо! Спасибо! Мне так приятно! — вновь обнимая Джинни, сказала именинница. — Это так трогательно, и все для меня! — А как иначе! Не каждый день исполняется восемнадцать лет! — засмеялся Гарри. — Да, Герм, теперь ты совсем старая стала, — ухмыляясь, заявил Рон, за что получил от Гермионы толчок локтем под ребра. — Ну что?! Режем торт! — отозвался Колин Криви. — Режем! — засмеялись ребята и, водрузив огромный торт на прикроватную тумбу, начали резать его на кусочки.***
— Семь лет учусь в этой школе, но никак не могу привыкнуть к твоей сове, Рон, — недовольно пробурчал Гарри, доставая за заднюю лапу из своей тарелки с хлопьями упавшую в нее сову. — Поверь, Гарри, я знаю Сычика уже четырнадцать лет и тоже никак не привыкну, — вынимая из клюва птицы письмо, заверил Уизли. — Да перестаньте! Он просто часто дезориентируется, — проговорила с полным ртом довольная Гермиона. Как имениннице домовики приготовили для нее специальное угощение — ее любимые клубничные кексы, и теперь девушка не могла думать ни о чем другом, кроме как о поглощении сладостей. — Такими темпами, Грейнджер, у тебя будут щеки, как у твоего облезшего кота, — раздался из-за соседнего стола голос Малфоя, сопровождаемый злобными смешками и хихиканьями. — Не волнуйся, Драко, все, что будет, — все мое, — улыбнувшись, ответила девушка и, демонстративно откусив еще кусок, отвернулась обратно к друзьям. Не видя должной реакции на колкость, Малфой скривился и тоже отвернулся. — Это от мамы, — сказал развернувший письмо Рональд, — спрашивает, понравился ли тебе торт, и зовет в эти выходные на семейный ужин. Приезжают Билл и Флер. Как думаете, МакГонагалл отпустит? Парень взглянул с надеждой на друзей, но те лишь пожали плечами. — Нужно спросить, но думаю, если вас и отпустят, то меня уж точно нет, — откладывая в сторону надкусанный кекс, с грустью сказала Гермиона. В памяти девушки сразу всплыли воспоминания о событиях почти трехнедельной давности. После произошедшего в кабинете директора МакГонагалл держалась с ней холодно и отстраненно. Было видно, что женщина сердится на нее, и очень сильно. Гермиона несколько раз пыталась поговорить с ней и принести ей личные извинения, но все попытки тут же пресекались. Но не только ссора с деканом огорчала девушку, еще больше ее мучила ненависть в глазах Снейпа, которую она видела каждый раз, когда они встречались взглядами. Как позже она узнала от профессора Флитвика, профессор Снейп, не добившись ее отстранения от должности и его занятий, писал в министерский отдел образования. Но и там его просьбу отклонили, так как Гермиона была лицом школы. Отказ послужил последней каплей, и Снейп совсем возненавидел ее. Она понимала, что своим поведением затронула его честь и гордость, а этого он ей точно никогда не простит. И это терзало ее. Тогда ей было настолько больно и обидно, что она не думала, к чему все это может привести, но теперь, смотря на него, она осознавала, что своим глупым и необдуманным поступком, возможно, обрубила последнюю ниточку, связывающую их. Да, в тот момент она была очень зла на него. Он оскорбил ее, ранил своей ложью. Возможно, произойди это сейчас, она бы повела себя по-другому, держа достоинство и не устраивая дуэли в кабинете директора. От нахлынувших чувств у именинницы пропало все настроение и защипало в глазах. Он больше никогда не станет с ней общаться, и этот холод между ними останется навсегда.***
— Освободите свой разум. Отпустите свое астральное тело и оглянитесь! Вокруг нас знаки! Они помогут вам! Ну же! Смотрите! — восклицала профессор Трелони, встав посередине класса и вознеся руки к потолку. Ее огромные круглые очки съехали на нос, а собранные косынкой волосы растрепались, придавая ей вид сумасшедшей. — Ну же! Давайте! Еле сдерживая смех, ребята начали вращать головой, рассматривая предметы вокруг себя! — Освободите разум! Сорвавшись с места, профессор подбежала к первому попавшемуся ей столу и сразу же осеклась, встретившись взглядом с недовольно нахмурившей брови Гермионой. Еще ни разу за все занятия факультатива прорицательница не подходила к гриффиндорке. Частично от обиды, которую она лелеяла четыре года, а отчасти из-за наставления Минервы не трогать ее любимицу. С минуту женщина боролась с собой, но все же осталась и, переведя взгляд на подбородок девушки, заговорила. — Мисс Грейнджер, попробуйте вы. Откройте внутреннее око. Посмотрите на знак, что дарует вам сама судьба. Гермиона с недоверием и скептицизмом посмотрела на преподавательницу и, недовольно вздохнув, стала оглядываться по сторонам. — Нет! Нет! Нет! — закричала гадалка, вскакивая на помост, где стоял стол, и, зайдя за спину Гермионы, обхватила ее голову ладонями. Гриффиндорка заерзала, пытаясь вырваться, но женщина буквально впилась в нее мертвой хваткой, цепляясь многочисленными перстнями за волосы девушки. Понимая, что выбора у нее нет, Гермиона закрыла глаза и плотно сжала губы, чтобы ненароком не сказать что-нибудь Трелони. — Расслабьтесь, Гермиона, ощутите, как ваша душа воспаряет над телом. Не надеясь на особый успех, префект попыталась выполнить просьбу, но это плохо у нее выходило. — Подумайте о том, что дорого вам больше всего. Пусть оно ведет вас по тропе космоса, — таинственно прошептала преподавательница. Гермиона зажмурилась посильнее, вспоминая свой дом, отца и мать. Теплые руки, баюкающие ее маленькую в коконе из одеял. Резкая боль отчаянья прожгла грудь девушки, и она, распахнув глаза, вскочила со своего места. Ее глаза заблестели от подступивших слез. — Я не хочу, профессор. Вместо твердости убеждения у гриффиндорки получилась жалостливая просьба. — О, — прижав пальцы к губам, отозвалась Сивилла. — Хорошо. Садитесь. — Эй, ты в порядке? — спросила сидящая за тем же столом Чжоу Чанг. Но Гермиона промолчала, борясь с нахлынувшими на нее воспоминаниями.***
Прохладный осенний ветер скользнул по кудрявым прядям каштановых волос, поднимая их вверх, и они, подобно тонким лентам, окутали лицо и плечи сидящей у берега озера девушки. Ветвистая крона старой ивы надежно скрывала ведьму от посторонних взглядов, позволяя Гермионе отстраниться от окружающего ее мира и погрузиться в себя и свои мысли. День близился к концу, и последние лучи заходящего солнца медленно скользили по безмятежной глади Черного озера. Гриффиндорка достала палочку и очертила ей вокруг себя круг, окутывая уже озябшее тело согревающими чарами. Ее глаза были печальны, а в сердце медленно разрасталась тоска. Несмотря на праздник, который ей утром устроили друзья, настроение было далеко не праздничное, и даже сжимаемое в руке письмо с поздравлениями от родителей и обещанием особенного подарка не принесло ей радости. В душе было пусто, и продолжалось это уже не первый день. Ей было одиноко, и Гермиона сама не понимала почему. С ней рядом были ее друзья, она занималась любимым делом, но этого почему-то ей было уже недостаточно, чтобы радоваться жизни, как прежде. Она искала чего-то, но сама не понимала чего. Впервые в своей жизни Гермиона не могла разобраться в своих чувствах. И это ей сильно не нравилось. Она всегда старалась действовать и думать логически, даже свои чувства она всегда старалась объяснить, следуя четким понятиям о жизни и правильности. Но сейчас ей это не удавалось. Девушка поежилась и обхватила себя руками; хотя согревающие чары и защищали ее от прохлады, они не могли защитить ее от холода, идущего изнутри. — Всегда думал, что день рождения — это повод для веселья, — раздался добродушный голос за спиной Гермионы. Девушка слегка вздрогнула и обернулась. К стволу повалившегося дерева, на котором она сидела, медленно приближался Дамблдор. На его лице была легкая улыбка, а края очков-половинок поблескивали и отливались в свете наполовину скрывшегося солнца. — Профессор, — поприветствовала Гермиона. — Кажется, я вновь нашел ваше убежище. — Нет. Я тут просто… — Прячетесь ото всех! — разглядывая пейзаж, констатировал старец. — Не волнуйтесь, моя дорогая, тайну, где вы можете скрываться, я никому не открою. Позволите? — Да, сэр! Конечно, — сдвигаясь в сторону, ответила префект. — Знаете, в вашем возрасте я тоже часто искал уединения. — Почему? — взглянув на старца, спросила девушка. — Я всегда любил одиночество, оно помогает думать и осмысливать то, что в обычных условиях не под силу. Вот только возникает вопрос, — голубые глаза встретились с янтарными, — почему одиночества стали искать вы? Ведь это не часть вашей натуры. Гермиона отвела взгляд и, посмотрев на озерную гладь, пожала плечами. — Не знаю, сэр, — ведьма замялась, не зная, стоит ли открывать старцу свою душу. — Гермиона, если вы хотите поговорить, я всегда готов стать для вас добрым слушателем. — Спасибо, сэр, но я не хочу отягощать вас. — Поверьте, девочка моя, в моем возрасте подобное только в радость, — волшебник наклонил голову и, усмехнувшись в бороду, подмигнул. Гермиона тоже усмехнулась и с неуверенностью стала разглядывать носки своих ботинок. — Ну же, милая, поделитесь со стариком. Может, я смогу вам помочь! Еще с минуту Гермиона молчала, слушая всплески нагоняемых вечерним ветром волн, после чего медленно заговорила. — Я сама не знаю, профессор. В последнее время я все больше понимаю, что делаю что-то не то и не так. Я пытаюсь понять, из-за чего все то, что я так любила и продолжаю любить, потеряло свои краски. — И к чему же привели ваши размышления? — Ни к чему, если честно. Из всего, что пришло на ум, — это война. Я не говорила никому, но, признаться, я до последнего дня думала, стоит ли мне возвращаться в школу, — ведьма взглянула на мага, но на его лице не было удивления, лишь понимание, и потому она продолжила. — То, что школа могла мне дать, я давно получила, и сейчас, как бы это печально ни звучало, я трачу время на то, что уже знаю. А ведь я могла бы сейчас заниматься действительно нужным делом, помогая Ордену Феникса. — Знаете, мисс Грейнджер, никогда нельзя точно сказать, что нужно, а что нет. Порой нам кажется, что наш выбор ошибочен, но так ли это в действительности? Вот вы вините себя в том, что не находитесь сейчас в стенах Ордена, опираясь на то, что там вы полезнее. Возможно, так и есть. Ваши знания и рациональное мышление, наверняка, могут стать одной из тех прочных нитей, что по-прежнему держат нас над бездной мрака и отчаяния. Да… — старец встал и подошёл к кромке воды, вдыхая свежесть осеннего воздуха. — Но что, если посмотреть на эту ситуацию с другой стороны? — мужчина повернулся и посмотрел на внимательно слушающую его студентку. — Вы, мисс Грейнджер, вернулись в школу. Почему вы выбрали для себя этот путь? Почему уехали на Хогвартс-экспрессе, а не остались на площади Гриммо? Повисло молчание, и Гермиона с печалью в глазах прижала ладони к шее, словно пытаясь скрыться от самой себя. — Я… Эгоизм, — тихо проговорила девушка и закрыла глаза. — Почему вы решили, что причина в этом, Гермиона? — Я просто… Понимаете, я не могла уйти. Гарри, Рон. Одна мысль, что я не буду их видеть… Убивает. Я понимаю, что мы не сможем быть всегда рядом и жизнь все равно будет нас разлучать, пусть и не навсегда, но все равно… Я так хочу, чтобы этот момент настал как можно позже. Ведь я люблю их… Они моя семья. Ведьма замолчала и пнула носком ботинка лежащий рядом с ней камень. — Вот и ответ, мисс Грейнджер. Доказательство, что ваш выбор правильный. — Простите, директор, но я не совсем понимаю. — Всё просто, дорогая. В столь тёмные времена любовь — это все, что у нас есть. Именно благодаря ей мы сможем выстоять и выполнить то, что должны. Именно она помогает нам не сбиться с пути. И вы тому прямое доказательство. Ведь ваша любовь и забота о двух мальчишках, а в частности об одном с взъерошенными чёрными волосами, — старец улыбнулся, вызывая у девушки ответную реакцию, — даёт ему то, в чем он так нуждался в своей жизни. Ваша дружба, дружба мистера Уизли, ваше присутствие рядом — это то, откуда он черпает силу, которой никогда не будет у Тома Реддла. А учитывая, что предстоит совершить Гарри в недалёком будущем, это что-то да значит. Так что не спешите осуждать себя, мисс Грейнджер. Наша жизнь — это череда случайностей и совпадений, ошибок и побед, которые в итоге выливаются в судьбу. И поверьте старику, Гермиона, даже если вы и совершили ошибку, не оставшись в Ордене, я рад, что вы здесь. Старец весело улыбнулся и, подмигнув озадаченной студентке, направился в сторону школы, но, отойдя на пару метров, всплеснув руками, охнул. — Как же я мог о главном забыть! Ох уж эта старость. — Что-то случилось, профессор? — удивлённая Гермиона встала и сделала неуверенный шаг по направлению к магу. — О, да, дорогая, подойдите. Старец запустил руку в карман небесно-голубой мантии и, достав что-то, зажал это в ладони. — Я ведь не просто так вас искал, мисс Грейнджер. — О чем вы, сэр? — поинтересовалась подошедшая Гермиона. — Я искал вас, чтобы поздравить с днём рождения, ведь не каждый день исполняется восемнадцать лет. Дамблдор вытянул вперед руку с зажатой ладонью и, подхватив свободной тонкую девичью ручку, положил ей на ладонь серебряную подвеску. Гермиона восхищённо вздохнула, рассматривая блестящий полумесяц. — О, сэр, спасибо! Это так неожиданно! Спасибо! — Надеюсь, вам есть на что его повесить? — Да, директор, — девушка поспешно запустила руку за ворот рубашки и вытянула цепочку с кулоном. — Красивая вещь, — с загадочной улыбкой проговорил старец. — Подарок? — Да, профессор, — улыбнувшись, ответила Гермиона, закрепляя застежку подвески на цепочке. Директор непроницаемым взглядом рассматривал серебряный медальон для фото, и на его лице разливалось спокойствие. Гермиона провела кончиками пальцев по новоприобретенному украшению и, улыбнувшись, посмотрела на мага. — Вам идет, дорогая. — Спасибо, профессор! — Ну, что же, пожалуй, нам пора возвращаться в замок, уже практически стемнело, не могу позволить вам пропустить ужин. — Да, сэр, конечно! Тем более у меня сегодня ночной обход. — Так может стоит его отменить в честь именинницы? — хитро сощурившись, поинтересовался директор. — Нет! Что вы, — засмеялась студентка. — Мне только в радость! Гермиона, обернувшись, взглянула на маленький кусочек солнца, еще не скрывшийся за горизонтом, и поняла, что грусть отступила, уступая место спокойствию и умиротворению. — Гермиона? — донесся до нее оклик Альбуса. — Простите, директор, засмотрелась. Столько лет здесь, а налюбоваться не могу. — О, полностью с вами согласен! Пейзажи — вот настоящая магия. Студентка улыбнулась и направилась по тропинке вслед за магом.***
— Я думал, в честь дня рождения тебя освободят, — удивился Невилл, наблюдая, как Гермиона пытается запихнуть в набитую книгами сумку свитер. — Да, мне предложил профессор Дамблдор. Я отказалась. — Почему? — Сегодня по графику плановый обход всей школы, я не могу это проигнорировать. — Брось! Обойдешь в следующий раз. — Нет, Невилл, это моя обязанность, и я должна ее выполнять. Гермиона взяла со столика у камина свою палочку и направилась к выходу из общей гостиной. Плановый обход школы проходил два раза в месяц и совершался уже после отбоя, поэтому ночной Хогвартс встретил префекта знакомой прохладой и полнейшей тишиной. Девушка запахнула поплотнее ворот мантии и, достав из сумки сборник тестов по рунам, направилась в сторону винтовой лестницы, ведущей к Астрономической башне. Зачастую подобное дежурство занимало у нее от трех до четырех часов, поэтому ведьма не любила напрасно тратить столько времени и для того всегда вооружалась книгами. — Без трех три, замечательно! — простонала Гермиона, взглянув на часы. Обычно в это время она уже шла в свою спальню отсыпаться, но сейчас она только спускалась к подземельям. А виной всему первокурсники из Когтеврана, решившие попрактиковать в старом классе по трансфигурации создание клеящего заклинания. В результате Гермионе пришлось вытягивать их из образовавшегося на полу клейкого болота, а потом, отчитав, вести к Филчу и назначать недельную отработку. Девушка тяжело вздохнула и натянула на себя свитер. Осмотр подземелий всегда был для нее самой нелюбимой частью в обязанностях старосты, но выбора не было, поэтому, зажав в руке палочку, ведьма стала спускаться по лестнице. Что что-то не так, Гермиона поняла сразу, как переступила порог подземелий, и причиной тому послужила неестественная, буквально раздавливающая ушные перепонки тишина и кромешная тьма. — Кто здесь? — спросила гриффиндорка, но, как и ожидала, не услышала своего голоса. «Lumos», — мысленно произнесла студентка, но нежно-голубой свет не смог толком разогнать темноту. Потому, борясь с подступающим волнением и стараясь не оступиться, Гермиона медленно зашагала вперед. Мысль о том, что местные обитатели в лице слизеринцев приготовили для нее дурную шутку, тут же прокралась ей в голову. Дойдя до развилки между двумя коридорами, Грейнджер резко затормозила, чуть не упав на чем-то скользком и, опустив свет палочки к себе под ноги, охнула. На полу, прямо под ее ногами, расползалось огромное кровавое пятно. Почуяв недоброе, Гермиона обернулась вокруг своей оси и, заметив рядом с одним из коридоров кровавую дорожку, недолго раздумывая, ступила во мрак. Примерно минуту, стараясь не наступать на красную полосу, она шла по слизеринскому подземелью, прежде чем заметила впереди какую-то фигуру. — Эй? — позвала студентка, но тут же опомнилась, что ее не услышат. Сделав еще несколько шагов, Грейнджер остановилась. Перед каменной аркой, ведущей к тайному входу в гостиную слизерина, спиной к ней, привалившись к стене, стоял профессор Снейп. Его было трудно не узнать. Длинная черная мантия, почему-то перепачканная в грязи, и черные волосы. Даже в слабом свете Lumos было видно, что они грязнее обычного и местами прилипли к шее мужчины. — Профессор Снейп? Необъяснимый внутренний страх охватил Гермиону, и она неуверенно обошла мага. Из-за темноты его лица не было видно, лишь часть окровавленного сюртука. Дыхание ведьмы перехватило, и она направила свет, исходящий из палочки, магу в лицо. Если бы не наложенные кем-то мощные заглушающие чары, большая часть Хогвартса в тот же момент проснулась бы от душераздирающего крика префекта школы. Вжавшись спиной в арку и вцепившись руками в свои густые волосы, Гермиона, издавая неслышимые хрипящие звуки, с ужасом смотрела на профессора. Его глаза, всегда напоминавшие ей два бездонных туннеля, сейчас и вправду были ими. Двумя черными ямами, истекающими кровью. Гермиона со слезами кинулась к зельевару, хватая его руками за плечи. От неожиданности маг вздрогнул и, выхватив из рукава палочку, прижал ее к шее девушки. Грейнджер отшатнулась и, не зная, как дать ему понять, что это она, прижала одну из рук к окровавленной щеке Снейпа. Маг замер на долю секунды, а затем, положив свою руку поверх ее, медленно скользнул ею вверх, запуская мокрые от крови пальцы в густую гриву Гермионы. В этот же момент ноги зельевара подкосились, и он, завалившись набок, стал сползать на пол, увлекая за собой гриффиндорку. — Профессор, профессор Снейп, — плача, прошептала ведьма. Голова Северуса обессиленно склонилась вперед, и девушка, поддавшись порыву, обняла его за шею руками, прижимая к себе. Палочка из рук мага выпала, и он уткнулся лицом в плечо Гермионы, пропитывая ее свитер кровью. — Сэр? — беззвучно позвала префект, но тут же вздрогнула, услышав у себя в голове его стон боли, а затем и тихий шёпот, полный отчаяния. «Грейнджер, помоги…»